«Братья и сёстры! Наше вечернее богослужение завершено, теперь изыдем в домы своя. Ангел-хранитель да сопутствует вам!» Поклонился народу и сошёл с амвона. Народ закрестился и направился к выходу из церкви.
Люди спешили покинуть обитель и вернутся домой до того, как стемнеет. На дворе стояла поздняя осень, после шести вечера темнело быстро. И хотя в окрестных местах бояться было некого, всё равно приятно вернуться домой до темноты, а не идти по просёлочной дороге, тянувшейся вдоль леса в сумерках. Монастырь стоял на высоком холме. Высокие каменные стены с башнями были воздвигнуты в первой половине семнадцатого века, когда продвижение вооружённых отрядов в Сибирь требовало постройки опорных пунктов. Сначала возвели деревянный острог, благо строевого леса хватало - тайга рядом. Затем, когда малая крепость превратилась в городок, то укрепление расширили, город обнесли высоким валом с бревенчатыми стенами, заложили большой храм, который должен был стать главным во всей округе. А округа, если считать таковой обитаемую территорию, занимала немногим более пяти вёрст. Далее тайга была необитаема, её нарушали лишь визиты охотников, уходивших за свежей дичью да обозы сибиряков, привозивших пушной оброк.
А спустя несколько лет в городке появились первые монахи. Они – то и заложили монастырь. Строили сразу каменный, в комбинации с кирпичом. Стены монастырские копировали стены монастырей Киевской да Московской Руси – высокие каменные, они предназначались для обороны. В средневековой Руси монастыри часто выполняли функции крепостей. Здесь обитель возводилась в относительно спокойные времена – монгольское иго давно стало сказкой, Сибирь активно осваивалась, а сами сибирцы не могли причинить серьёзного вреда поселению. Да и незачем. Крепостной облик был скорее данью далёкому легендарному прошлому,чем реальными оборонительными сооружениями.
Правда не вся Сибирь ещё была покорена, ещё возникали местами очаги беспокойства местных племён, не желавших идти под высокую руку Царя Московского. Да и маньчжуры – далёкий дикий народ, за Амуром – рекой, тоже сосед серьёзный. Слава о покорении ими самого Китая быстро дошла до России, а Сибирь к новому владению маньчжур куда как ближе, чем далёкая Москва! Вот, на всякий случай и сложили стены из камня на надёжном растворе. Так, для острастки возможного неприятеля. Городок рос, богател, многочисленные караваны с пушниной и сибирским золотом тянулись в центральную Россию. А оттуда шли всё новые и новые военные отряды, семьями переселялись купцы, почувствовавшие неограниченную прибыль, там, где сокровища в земле да реках сокрыты, по лесам прячутся, да и от батюшки – царя, ой как далеко!
Городок растекался вниз по склону холма и вширь, по берегу маленькой речке, отстраиваясь новыми рублеными из огромных брёвен купеческими домами, избами охотников, чиновников и всякого другого, зачастую сомнительного происхождения люда. Монастырь остался на холме, с которого и начиналась крепость. Молча высились над крутым берегом его стены, пристально вглядывались бойницами сторожевых башен в уходящий за горизонт таёжный океан. А внизу шумел город, теперь далёкий и даже в чём-то чужой для отрешенной от всего суетного и земного обители. С тех пор, как активное движение по освоению беспредельных просторов передвинулось дальше на Восток и Юг, монашеская братия возросла, сам монастырь перестал быть крепостью «в резерве», и потекла за его стенами обычная религиозная жизнь. Городские жители теперь входили на его территорию для службы в храме, пока не построили в самом городе новую церковь, а потом и вовсе стали редкими гостями. Иногда, по большим праздникам, народ преодолевал крутой подъём, ведущий к воротам обители, и посещал службу в храме. Так было и на этот раз. Праздник Покрова Пресвятой Богородицы собрал жителей в самом старинном храме города, и теперь после завершения службы люди стремились домой.
Отец Василий завершил службу. Вышел из алтаря, спустился с лесенки во внутреннее помещение храма. Подошёл к аналою, перекрестился и направился к выходу. Вышел из храма, перекрестился на высокий купол, сияющий золотом в закатном солнце и, медленно пошёл по направлению к трапезной. Но, пройдя десяток шагов, остановился и стал смотреть на людей. Василий часто наблюдал за людьми. Он с интересом смотрел, как они приходят по большим праздникам в монастырь, отстаивают службу, а потом быстро – быстро крестясь, торопятся вниз по склону холма домой. Ему интересно было наблюдать, как стоя на праздничных службах по три – четыре часа, люди крестятся, отбивают поклоны, поворачиваются вслед священнику, который совершает хождение по храму и окуривает помещения ладаном. А главное, как народ силиться понять, что означает то или иное действие и, что же, вообще, происходит в церкви?
Он здесь сравнительно недавно, чуть более года минуло с тех пор, как был рукоположен в священники и направлен сюда, в отдалённый маленький городок, окружённый безбрежным лесным океаном Восточной Сибири. Рукоположили в Москве, остаться в столице и стать правой рукой одного из видных церковных иерархов не предлагали – сильно своеобразен был студент Духовной Академии, постоянно задумчив, сам себе на уме, да и полемист не особый. А в Москве нужны люди активные, пробивные, способные и службу вести, и своего покровителя поддержать – «ежели что», да и на телевидении выступить, призвав ко всеобщему покаянию народ российский и ругнув «чужие, неправославные ценности». А он не из таких. Учился прилежно, провокационных вопросов не задавал, но и на первые места не рвался. А сюда в Сибирь далёкую, попал по собственной просьбе, сказал, что места чистые и народ в глубинке не «испорченный». Ему пошли навстречу и, в середине августа, отец Василий уже подъезжал на «Ниве» к окрестностям города. Встретил его сам настоятель обители – отец Григорий. Большой широкий человек, Григорий строго оглядел новоприбывшего, улыбнулся и произнёс: «Ну, что отроче? Сработаемся вместе?!»
Не то утверждал, не то спрашивал.…
С тех пор и потекла тихая мирная жизнь. Впрочем, тихой её можно назвать по мирским меркам, сами монахи работают много и долго. С утра на молитву, затем трапеза, после – работы, смотря по времени года – огород, ремонт помещений. Затем молитвы, библиотека, вечерня, трапеза, сон. И так изо дня в день.
С недавних пор, как только закончили ремонт обители, появилось больше времени для самопросвещения и, Василий вместе с другими братьями долгие часы проводил в библиотеке. Благо она составляла пять тысяч томов. И продолжала пополняться. Регулярно привозили из крупных сибирских издательств, да и из Питера с Москвой новые упаковки, ещё пахнущие типографской краской. Василий бережно распаковывал тяжёлые ящики, подолгу листал новинки и, медленно аккуратно ставил на заранее сделанные полки. Библиотека росла, настоятель заметил любовь Василия к книжному делу и полгода как сделал его помощником библиотекаря. С тех пор жизнь отца Василия пошла более размеренно. После утренней молитвы он шёл в библиотеку и там, в окружении высоких стеллажей чувствовал себя наиболее комфортно. Клеил старые книги, составлял каталоги, собирал стеллажи для новых литературных поступлений. А по вечерам, он часто оставался в библиотеке и вёл долгие разговоры с отцом Феодосием – старым монахом, который состоял при библиотеке уже двадцать лет. Бывало, спать укладывались далеко за полночь, вдоволь насладившись беседой при колеблющемся свете свечи.
Отец Василий встал под высокий дуб и скрытый тенью от его огромной кроны стал наблюдать за спешащим домой народом. Василий знал, кого ждал, но он не знал, кто это будет. Вот идут люди, идут в «домы своя». Выйдут из храма, наспех перекрестятся, поклонятся и спешат до дому. Оно и понятно, земных дел хватает, вот они и торопятся. В основном женщины ходят в храм. Да так по всей России. Редко где так обустраивается жизнь, что среди прихожан преобладают мужчины. Возможно, где-то в отдалённых военных поселениях, где женщин мало, а то и вовсе нет, там можно видеть по воскресеньям, да и в будни дни солдат и офицеров. Рядовые, сержанты, офицеры, все они там, защитники отечества. Давние-давние защитники…. Сколько же, вас было за все одиннадцать веков?!... Но, как правило, в обычных гражданских городах и сёлах большинство прихожан женщины.
- Отец Василий, вы будете?
Василий обернулся. Он глубоко задумался и не услышал, как справа к нему подошла женщина. Невысокая, чуть ниже среднего роста, в белом ситцевом платке, простом светло-коричвом платье, молодая женщина с интересом смотрела в лицо Василию. Смотрела, открыто не стесняясь. Красивое с тонкими чертами лицо, большие иссиня-чёрные глаза, смиренно скрещенные руки на поясе, всё выдавало в ней прилежную молодую прихожанку.
«Но глаза! Какие глаза!» - вихрем пронеслось в голове у Василия.
- Отец Василий, вы будете? – повторила она свой вопрос. Повторила спокойно, без раздражения по поводу того, что её не услышали в первый раз.
Василий опомнился:
- Да, я отец Василий, священник церкви Пресвятой Троицы. Слушаю вас!
Женщина слегка поклонилась, произнесла:
- Вам привет передавали на заутреней! – твердо взглянула в лицо Василию.
Василий с удивлением и нарастающим интересом посмотрел на прихожанку. Справился с волнением, ответил:
- Да, на заутрене служба была дивная!
"Чудеса творишь ты, Господи! Чудеса, да и только! Посланник женщина!!!"
Глубоко вздохнул, ещё раз внимательно с интересом посмотрел на прихожанку.
- Я вас раньше в нашем храме не видывал! – сказал первое, что пришло ему на ум. А что ещё в такой ситуации скажешь?
Женщина слегка усмехнулась, опустила глаза, потом подняла и вновь внимательно, просяще-требовательно посмотрела в глаза священнику.
- Я впервые в вашем городе. Вот, пришла к вам, посмотреть на храм. Из Петербурга, сотрудница Эрмитажа. Совершаю поездку по малым городам России, приехала к вам, на монастырь старинный взглянуть, составить его подробное описание, отчёт о расходах на возможную реставрацию. Всё это в рамках программ «Малые города России»,- прихожанка в кратце сообщила Василию свою легенду, под которой ей предстояло действовать в монастыре и в городе. Помолчала, добавила:
- Ну, что же, отец Василий, ведите в покои каменные, покажите древние монастырские стены,- улыбнулась и решительно направилась в глубину монастыря. Василий поспешил за ней.
- Я Наталья,- представилась прихожанка. – Наталья Сергеевна Светлоярова, это мои настоящие ФИО. Там,- женщина качнула головой в сторону северо-запада, должно быть, имея в виду, Санкт-Петербург,- там всё в порядке. Можете не волноваться. Основную деятельность начнем завтра, а сегодня, пока познакомьте меня с настоятелем. Главное,- Наталья чуть сжала правую руку Василия,- не волнуйтесь! Не показывайте виду, что в обрадованы и рады меня видеть! Просто вы оказываете услугу учёной мирянке, вот и всё. – Остановилась, с ней остановился и Василий. Посмотрела в лицо священника своими огромными бездонными голубыми глазами. Смотрела спокойно, внимательно, словно стараясь прочесть мысли Василия, и одновременно прося его о чём-то.
Василию показалось, что он начинает тонуть в её голубых озёрах. Почувствовал лёгкое пожатие пальцев обеих рук, пришёл в себя. – Отец Василий! – произнесла молящим голосом. –- Будьте спокойны! Всё будет в порядке! – с этими словами ещё раз взглянула в его глаза и отпустила пальцы.- Пойдёмте.
Священник вздохнул. Да, он давно ждал этого дня, этого часа, этой минуты. Ждал, надеялся и боялся, одновременно. Если бы, кто его спросил, что же он собственно боится, то наверняка, Василий не смог бы ответить. Волнение, периодически переходящее в страх начало посещать его примерно, с год назад, когда он только закончил семинарию, выпросил место в этом далёком сибирском монастыре. Собственно, бояться-то было нечего. Совершенно! Он сам ещё много лет назад выбрал свой Путь, выбрал, осознано, никто в тот момент на него не давил. Да и сейчас не давит, это он так, зарассуждался! Он прекрасно знает, и уже давно, что пора уже начинать действовать активно, не таясь, потому что, пришло время новое, время великое!