Залепетал лесной апрель, по снегу бликами пылая.
И полетели по весне капели падающих дней.
Тянула душу в пустоту тоска – вина моя былая.
Гудело сердце тяжело, металось птицей в западне.
С небес Архангелы ко мне печалью тихою слетали.
Просил прозрения у них, простого таинства души.
Они ответствовали мне: «Была с тобою, ах, не та ли,
С Которой мог бы ты прозреть, так почему ж ты согрешил?
…Апрель спасает нас сперва, ну а потом творит кручину.
И оттого тоска полней, что не покаялся ни в чём.
А, знаешь, Тайна Красоте свои ключи давно вручила;
А ты не принял красоты, и ослеплён её лучом».
– Но где же, где я столь неправ?! – она сама ушла к другому.
Я знал, ценил, оберегал, лаская прелести телес.
И отвечал мне Серафим: «Ты позабыл душевный омут.
Он так глубок, что перед ним мелеет озеро чудес!
И в нём и тайна, и тепло – могли бы тихо засветиться.
А ты – о плоти… Почему?.. так и не понял до сих пор? -
Земная женщина твоя была подобна райской птице,
А ты очей не замечал, добра не видел ты в упор».
И стало плохо потому, что он раскаянья не принял!
Во злобе дикой проводил я проходящие года.
…Тревожен ты, лесной апрель, – снегов примятая перина.
Не сбудется теперь ничто, какую блажь ни загадай.
Однако теплится на дне почти погасшая лампада.
И дни по солнечной весне капелью звонкою летят.
И, хоть былого не вернуть, – не скоро время звездопада! –
Откроет тайны бытия не менее влюблённый взгляд!