В нём нет чисел, поскольку в нём времени нет.
Он исчислен по аверсам медных монет
и рассчитан каким-то, пришедшим извне,
пифагором.
Он меняет врагов на заклятых друзей
(имя им – легионы, а храм – колизей),
он музеен курками заржавых фузей,
сух как порох.
Он исчерчен ночами неоном огней,
он пришпилен к земле миллионом стержней
и зачат не без помощи сладких корней
мандрагоры.
Он иуды порочней и моря полней,
его песни самой лорелеи нежней,
он стоит на холмах, но наверно во сне
видит горы.
Он закручен в узлы электронных обид,
перепутан в стальных поводках юэсби,
всё равно я его не устану любить,
этот город.