Выламывая зубы клавесину,
Шел барабан - шарабадах! - на Вы,
И саксофону жарко шикал в спину.
Тарелки, элегантны и новы,
Визжали - бздень! - и отрывали лапки
Скрипичному больничному жуку.
Литавры ухали, да так, что ныли лампы,
И рампа слухами курилась.
Мужику
С цимбалами - похмелье грызло темя:
У колокола вырвать бы язык!
Он, медный, спал, во сне считая время,
Когда пора бы…
Повторял азы –
Дабибудабу – ксилофон клыкастый.
Себя считая здесь особой кастой,
Он повергал трещетки-щетки в шок,
Всех обещая побросать в мешок.
И только треугольник – диньбалала! –
Все жаловался, ныл невесть кому,
Что петь ему дают до боли мало,
И воли нет, и всем бы – по уму,
Таланту, гранту, был бы доминантой…
На сцену тихо вкрался дирижёр,
Он палочкой – дук-дук! - вот так и нам-то…
И оборвался весь раздрай и ор.
Так перед музыкой сжимается душа.
Все замерли, почти что не дыша.