Она пишет на пальцах смолой,на внутренней стороне
Губ чернилами: да нет же,нет,я тебя не любила.
Я тебя ненавидела,я тебя предавала,что было силы,
Я периодически не выдерживала накала,я едва тебя
Переносила.И не тебе ли скалилась всей своей злостью
Шакальей,всей своей мёртвой изнанкой,ситцевой мятой
Подкладкой,шёлковой гладью,выщербленной керамикой
Руки тебе царапала в кровь--не я ли?
Он смеётся,во рту просыпается привкус стали.
Машенька,Машенька,если бы мы с тобой стали словами,
То я бы думал,что нас друг к другу неправильно подобрали,
Я бы потребовал пересмотреть алфавит. Если бы я был к тебе
Привит,я бы вызвал летальный исход--одномоментно.
Ты прекрасна,есть в тебе что-то балетное,что-то изящное,
Звонкое,словно струна на скрипке оборвалась...
Если с тобой у меня существует связь,то она барахлит,
И сигнал,прерываясь,доносит только отзвуки вальса
Тридцатых годов из немого кино.
Она пишет на скатерти красным вином:ты необходим
Душевнобольной,душевнопростуженной,невозможной.
Приезжай,пожалуйста,в выходной...Приезжай сегодня же,
Если сможешь.Ты же видишь,как я боюсь,как я тревожусь.
Хотя,знаешь,когда-нибудь всё наболевшее съёжится,
Почернеет,сомнётся и,может быть, онемеет.
Ты же видишь,я не меняю мнений. Я не настроена на перемены,
Я--твоя пленная,и по законам военного времени ты
Обязан меня застрелить.
Он улыбается:нечем крыть.Машенька,Машенька,ты же
Такая девочка,у тебя же сводит каждую клеточку,если
Что-то идёт не так.Мне же потом хоть стреляйся,хоть
Вешайся,хоть острым словом себе вены режь. Ты же бедовая,
Ты же лешая, купишь две розы оттенка беж, окно настежь,
В душонке--брешь,на том,собственно,и успокоишься.
Мы же с тобой безвозвратно усопшие, клином с тобой
Друг на друге сошлись. И то,что мы не сильны настолько,
Насколько до боли хотелось быть, и не просты, как хотели
Слыть...Во мне стынет стать,в тебе тлеет прыть--всё это так
Ослепительно страшно: терпеть,отбиваться и знать,что всё
Могло быть совсем иначе...
...а как--Бог забыл рассказать.
15-21.05.09.