Пьет одинокая, пьет в одиночестве,
Пьет аргентинское, пьет краснодарское,
Или грузинское, или испанское,
Или «Столичную», или шампанское...
Горькое, сладкое, вкусное, мерзкое,
В кухне с задернутыми занавесками
Женщина пьет. Наливается женщина
Красною, спелой тоской по ушедшему,
По безвозвратному, горькому, грешному,
Но дорогому, любимому, нежному.
Крыты заботами, как одеялами,
Тьма пережитого, свет небывалого.
Только ночами является прошлое,
Невыносимое и невозможное.
Непоправимое... В рюмке заплещется,
И поползет, поползет по столешнице...
Силы душевные смолит, как мельница,
Аж, на обоях цветы зашевелятся...
Женщина пьет. Потому, что не верится,
В то, что уже ни его не изменится,
Красное, белое, горькое, сладкое,
Руки ее еще чуткие, гладкие...
Пьет от надежды, и от безнадежности,
Пьет потому, что ей хочется нежности,
Пьет потому, что устала от снежности,
От пустоты, маяты, неизбежности.
Пьяным, печальным огнем наливается,
Плод переспевший, досрочно спивается,
Женщина...