Тянулись лица, под моим окном, похожие на островки одежды и было в них немного от надежды и много от весны, - одним пластом. Еще потела влагою земля и небо, как в большом телеэкране, кроило день на островки желаний, на то, что до и после, без тебя. Был день огромным пахнущим коржом. Слоились голоса и шли колени, каких-то незнакомых поколений, минуя тех, кого не бережем. И все казалось радужным, потом. И облака, и старая скамейка, и даже лужа в форме телогрейки, прикрытая неряшливым зонтом. И не было, ни боли, ни войны и ни видны потертые портьеры, и только мир, с оскалом бультерьера, - убогий шрам не вытертой вины.