1
— Я помню, ты мне руки целовала
В холодном доме, мерзнущем в ночи,
И лампочка горела вполнакала,
И лунный свет струился у печи.
Я все твердил, что ты меня украла,
А ты шептала мне: «Молчи, молчи...»
И свет погас. И в пламени свечи
Твоя любовь, пылая, не сгорала.
— Бесстыжий лес подглядывал в окно,
Но нам с тобою было все равно.
И ночь прошла, и наступил рассвет...
— Искрился снег в закраинах сугроба.
И мы с тобой искрились. Вместе. Оба.
И длится это много-много лет!
2
— И длится это много-много лет:
Скольжение в неведомые дали
В круженье звезд и сказочных планет,
Без боли, без сомнений, без печали.
С тобою чище звук и ярче цвет,
Ты мягче шелка и надежней стали,
Строптивые муссоны и мистрали
Покорно шелестят тебе вослед.
— Повелевать пассатам не могу,
Но от ветров тебя уберегу
И защитить смогу тебя от шквала.
— Уймут печаль нечаянных разлук
Тепло твоей души и нежность рук.
Нам на двоих и десять жизней мало!
3
— Нам на двоих и десять жизней мало,
Позволена — увы! — всего одна.
И в жизни этой всякое бывало,
Ведь не всегда безоблачна она.
Но дарит праздник нам хрусталь бокала,
И согревает кровь глоток вина,
И солнце всходит, и блестит луна,
И далеко покуда до финала.
— Хоть скуповат Создатель от природы,
К чему считать отпущенные годы,
Отыскивать бессмертия секрет?
— Конечно, ни к чему, но иногда
На ум придет такая ерунда,
Когда тебя со мною рядом нет.
4
— Когда тебя со мною рядом нет
И я уже затосковать готова,
Твой первый, посвященный мне, сонет
С улыбкой перечитываю снова.
Наивен незатейливый сюжет,
Где слово спотыкается о слово...
«Сто тонн любви и неба голубого,» —
Съязвил один непризнанный поэт.
— Ну, было дело, ляпнул сгоряча,
Порвав рецензию литпалача
Из якобы элитного журнала.
— И зря порвал: такой изящный слог!
А что зазнайка он и демагог —
Любой из нас далек от идеала.
5
— Любой из нас далек от идеала,
Не магометы мы и не христы,
Не гении, не чистой красоты,
И вообще — порочны изначала:
Любимым сочиняем мадригалы
И воспеваем милые черты,
А предлагаем в виде пьедестала
Кровати, раскладушки и тахты.
— Тахты? Изящно!.. К сведенью пиита:
Тахта куда уютнее гранита,
А я не монумент и не аскет.
— Чтоб на граните — это небылицы!
Вот на тахте ты смотришься царицей,
Что, между прочим, вовсе не секрет.
6
— Что, между прочим, вовсе не секрет —
Как вы, мужья, скупы на комплименты.
В предчувствии блистательных побед
Их раздают лишь старцы да студенты,
А муж... Надень хоть бархат, хоть вельвет,
Супруг лишь хмыкнет (были прецеденты):
«Чем тратить время на эксперименты,
Пошла бы приготовила обед...»
— Так есть охота! Люди мы простые,
А комплименты суть слова пустые,
Куда приятней... вот такой букет.
— Букет роскошный! За цветы спасибо.
На первый раз пока прощаю, ибо
Велит прощать семейный этикет.
7
— Велит прощать семейный этикет,
По пустякам не начиная спора:
Невкусно приготовленный омлет —
Не лучшая причина для раздора.
Совсем другое дело — тот брюнет
(Похабник, прощелыга и обжора),
Что на банкете в роли ухажера
Тебе на ушко нес какой-то бред.
— Ну, не брюнет, допустим, а шатен.
К тому же, как ни странно, джентльмен,
Хоть твой коллега и воображала.
— Писатель, что ли? Графоман, поди?..
Но так и быть, коллегу пощадим,
Попробуем не начинать скандала.
8
— «Попробуем не начинать скандала» —
Девиз не новый, но всегда в цене!
Долой мечи, откинуты забрала,
Рога трубят отбой. Конец войне.
Та истина, что в споре ускользала,
Возможно, все же кроется в вине:
Откупорим бутылку «Каберне»,
Объявим мир — и все начнем сначала.
— Долой войну, да здравствует победа!
Даешь сто грамм вина перед обедом!
Рога в чехлы... во, про рога — смешно...
— Да ну тебя! Паяц и балаболка.
Рот до ушей — и никакого толка.
Обидеться порой не мудрено.
9
— Обидеться порой не мудрено,
Когда супруг — лентяй и выпивоха,
В постели труп, в общении бревно,
Целует скучно, обнимает плохо...
Ведь хочется, чтоб было как в кино:
Заботливый, надежный, без подвоха,
Не эгоист, не циник, не пройдоха —
И спрятаться за ним как за стеной!
— А что: красавец муж, ума палата,
Не пьет, не бьет, приличная зарплата,
Блондин, спортсмен — и крылья за спиной...
— А как же я — хороший, но зануда?
Ату меня?!. Слепую веру в чудо
Не каждому преодолеть дано!..
10
— Не каждому преодолеть дано,
С пути не сбившись, не расквасив носа,
Ночами не помаявшись весной,
Нелегкий путь сомнений и вопросов:
Зачем живем? И кем заведено,
Что случай слеп, фортуна смотрит косо,
Что есть Добро, но Зло не знает сноса,
Что днем светло, а по ночам темно?
— Ну ты даешь! Пора соображать:
Луна умеет только отражать,
И лунный свет — всего лишь отраженье.
— Какой ты умный, со смеху помру!..
Сказал бы лучше, чем лечить хандру,
Сумбур в душе, усталость, раздраженье.
11
— Сумбур в душе, усталость, раздраженье,
Ремонт, зарплата — в общем, мишура!
Но все слабей взаимопритяженье,
Все беспросветней дни и вечера.
Врага бы знать, чтоб выиграть сраженье,
Но нет врагов. Есть скука. И хандра.
Еще есть лень. Любовь была вчера,
Сегодня меньше, завтра — пораженье.
— Любой поэт не прочь побыть пророком...
А если я обижусь ненароком
Да в суп тебе насыплю мышьяка?
— Конечно, проще отравить супруга,
Чем научиться понимать друг друга.
Не стоит дуться из-за пустяка!
12
— Не стоит дуться из-за пустяка
И объявлять по мелочам бойкоты,
А после, разругавшись на века,
Реветь навзрыд в подушку до икоты.
Ведь жизнь и так не больно-то легка,
С годами в ней все меньше позолоты,
Все дольше путь от дома до работы,
А водка в праздник чересчур крепка.
— Не надо про спиртное, ради бога!
Хочу от водки отдохнуть немного
И выпить кваса. Или молока.
— А как насчет водички из-под крана?
Ну, ладно, ладно... притащи стаканы,
Дерябнем по глоточку коньяка.
13
— Дерябнем по глоточку коньяка,
Погасим свет, на стол поставим свечи,
Присядем рядышком, в руке рука,
И будем вспоминать о первой встрече:
Бесстыжий лес, луну и облака,
Холодный дом и пламенные речи,
Сиянье глаз, податливые плечи,
Твое «Молчи, молчи...» издалека...
— Ты так смешно о чем-то лепетал,
Но был, признаться, выше всех похвал.
А как скрипело то сооруженье!
— Боясь друг друга разочаровать,
Мы доломали бедную кровать —
Весьма приличным было напряженье!
14
— Весьма приличным было напряженье
Сгоревших дней, растаявших ночей.
Мы заблудились в самовыраженье,
Мы утонули в грохоте речей.
Мы забывали в суетном круженье,
Что шепчет ветер, как журчит ручей,
Как лес шумит, что этот лес ничей,
А иногда — таблицу умноженья.
— Давай сегодня, провожая век,
Мой самый милый, славный человек,
Запомним все — и все начнем сначала.
— И ты еще раз влюбишься в меня,
И снова скажешь, голову склоня:
«Я помню, ты мне руки целовала...»
15
— Я ПОМНЮ, ТЫ МНЕ РУКИ ЦЕЛОВАЛА...
— И ДЛИТСЯ ЭТО МНОГО-МНОГО ЛЕТ!
— НАМ НА ДВОИХ И ДЕСЯТЬ ЖИЗНЕЙ МАЛО...
— КОГДА ТЕБЯ СО МНОЮ РЯДОМ НЕТ!
— ЛЮБОЙ ИЗ НАС ДАЛЕК ОТ ИДЕАЛА,
ЧТО, МЕЖДУ ПРОЧИМ, ВОВСЕ НЕ СЕКРЕТ.
— ВЕЛИТ ПРОЩАТЬ СЕМЕЙНЫЙ ЭТИКЕТ,
ПОПРОБУЕМ НЕ НАЧИНАТЬ СКАНДАЛА.
— ОБИДЕТЬСЯ ПОРОЙ НЕ МУДРЕНО:
НЕ КАЖДОМУ ПРЕОДОЛЕТЬ ДАНО
СУМБУР В ДУШЕ, УСТАЛОСТЬ, РАЗДРАЖЕНЬЕ.
— НЕ СТОИТ ДУТЬСЯ ИЗ-ЗА ПУСТЯКА...
ДЕРЯБНЕМ ПО ГЛОТОЧКУ КОНЬЯКА:
ВЕСЬМА ПРИЛИЧНЫМ БЫЛО НАПРЯЖЕНЬЕ!