В общине приходскОй, где все друг друга знали,
Ивана чистого* всех боле уважали.
И то сказать – уж так он был благочестив,
Так истово он возносил слова молитв,
Что кто бы усомниться мог,
Что для него всего главней на свете Бог.
Нередко в храме раздавались назиданья,
Что в жизни праведность важна и воздержанье.
Как часто к небесам подняв глаза,
Взор ясный устремив на образа,
Взывал к Всевышнему он, громко вопия:
«Когда бы ты, творец и судия,
Исполнил мне заветное желанье,
Чтоб я, как кроткий агнец на закланье,
Во имя господа мог жизнь свою отдать –
Была б мне в этом божья благодать!»
Вдруг столь пугающим раскатом гром раздался,
Что всем рацеей бога показался:
«Твои услышал я стенанья и мольбы.
Коль в них есть счастие столь праведной судьбы,
Твоё исполню я первейшее мечтанье,
Что близко твоему сердечному звучанью».
И тут пред взоры изумленных прихожан
Явился бывший праведник Иван.
Но только что за вид?! О боже, боже…
Ну истый дьявол, или на него похожий:
Ничем не скрытое нагое тело,
В глазах порок горел осатанело,
В одной руке был сжат анисовки стакан,
Рукой другою обвивал девичий стан,
Во рту дымилась едким смрадом папироса,
Рой юных дев вокруг резвился босо…
Тот час Иван от ужаса расплаты
Свалился замертво на темный пол дощатый,
Ну а душа его, объятая свободой,
Помчалась ввысь сквозь каменные своды.
Тебе, читатель мой, совет хороший дам:
Опасливо ты относись к своим словам -
Когда твердишь о святости своей души,
Ни помыслом, ни словом, ни поступком не греши.
И прежде чем взывать об исполненье грёз,
Признайся искренне – в чём страсть твоя всерьёз?
Не то когда творец дарует исполнение мечты,
От этого, увы, совсем не будешь счастлив ты.
*тот чистым в том приходе назывался,
Кто праведностью жизни отличался