И тишина…
Та самая, в которой
Душа порой молчит,
Порой поёт.
Ей чудится печальный звук валторны,
Ей помнится уже далекий год.
Молдавское селенье Лупа-Реча, -
В колодце там хрустальная вода,
Там тополей серебряные свечи
И мама там роскошно молода.
По мягкой пылью устланной дороге
Верхом на прутике –
Наездник – лучше нет –
Там носится мальчонка босоногий,
С ним рядом –
Беззаветный пёс Букет.
Там кукурузы спелые початки,
Посыпанные солью, так сладки!
Там звёздную фасоль клюют ночами
Зобастые задиры индюки.
Там сильными отцовскими руками
Ты в кадку с виноградом вознесён,
Где топчешься с друзьями-босяками,
Чьих нынче не припомнится имён.
Был жгучим сок,
И пузырился пенно,
И глухо бился в днища и бока
Дубовых бочек...
Рвущийся из плена,
Он успокоился в прохладе погребка.
И тишина…
А за селом, под лесом
Ромалэ свой поставили шатёр,
И черноглазая цыганская принцесса
Калитку распахнула к нам во двор.
Что было надо ей?
Чего она хотела,
Цветастой юбкой по двору метя?
– Ты кто? – спросил.
Ответила:
– Натэла.
Сестрёнкой, хочешь, буду у тебя?..
И рассмеялась.
Попросила хлеба.
С Букетом поиграла.
И ушла
Туда, где лес верхушками за небо
Цеплялся,
С веток золотом шурша.
– Сестрёнку, мама,
Я хочу сестрёнку! –
Не крик, не плач, –
Набычился пацан
И дёргал за подол своей ручонкой,
Под озорным прищуром глаз отца.
Так помнится…
Немногое.
Как сказка.
Ноябрь.
Соседи приютили... На три дня.
– Иди, сынок!
Смотри: твоя Наташка!
Валторны звук...
Сестренка у меня!