Арт-фестиваль «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ

В Одессе и в Черноморске завершился Шестой международный арт-фестиваль «Провинция у моря – 2016».

Организаторами VI Международного арт-фестиваля «Провинция у моря – 2016» стали Южнорусский Союз Писателей, арт-проект «Территория I», арт-объединение «Фермата», арт-объединение «Поющая Гавань», ЛИТО им. В. Домрина, Творческая гостиная «Diligans» и международный литературный портал «Графоманам.нет». В оргкомитет вошли Председатель ЮРСП Сергей Главацкий, руководитель арт-проекта «Территория I» Ирина Василенко, представитель арт-проекта «Территория I» Александр Семыкин, председатель ЛИТО им. В. Домрина Леонид Кулаковский, руководитель Творческой гостиной «Diligans» Людмила Шарга, руководитель арт-объединения «Поющая Гавань» Светлана Полинина, председатель «Союза студентов г. Ильичёвска» Ирина Гавлицкая, музыкант Сергей Кравчук, журналист Лиана Фатеева, представители арт-объединения «Фермата» Ирина Журенко, Дарья Островская, Николай Журенко, Ольга Томашунос.

Первой ласточкой нынешнего фестиваля традиционно стал дистанционный поэтический конкурс, названный строкой из стихотворения И. Бродского «На столетие Анны Ахматовой…» – «Бог сохраняет всё; особенно – слова…». В состав жюри вошли Станислав Айдинян (Москва), Ольга Андреева (Ростов-на-Дону), Дмитрий Артис (Санкт-Петербург), Евгения Джен Баранова (Ялта – Москва), Владимир Гутковский (Киев), Ольга Ильницкая (Одесса – Москва), Валерий Кожушнян (Днестровск), Анна Маркина (Москва), Александр Петрушкин (Кыштым), Олеся Рудягина (Кишинёв), Александр Семыкин (Черноморск). В конкурсе приняли участие 220 авторов из 11 стран – Украины,России, Беларуси, Молдовы, Израиля, Индонезии, Германии, Грузии, Новой Зеландии, ОА, США. Результаты предварительного поэтического конкурса были объявлены 10 июля. Согласно оценкам членов компетентного жюри, победителями стали:

1 место – Людмила Калягина (Москва)
2 место – Наталья Панишева (Киров)
3 место – Борис Вольфсон (Ростов-на-Дону)

Лауреатами конкурса стали Юлия Долгановских (Екатеринбург), Антон Васецкий (Москва), Александр Соболев (Ростов-на-Дону), Дарья Ильгова (Москва), Евгения Ульянкина (Москва), Дарья Лебедева (Москва), Анна Протасова (Киев), Оксана Боровец (Киев).

Сама «Провинция у моря – 2016» была открыта 25 августа в Золотом зале Одесского литературном музее и продолжался 11 дней. Площадками проведения фестиваля станут Одесский литературный музей, Библиотека им. Эдуарда Багрицкого (г. Одесса), Одесский дом-музей им. Н.К. Рериха, Музей изобразительных искусств им. А.М. Белого (г. Черноморск), Центральная городская библиотека им. И. Рядченко (г. Черноморск), Дворец культуры (г. Черноморск), ресторан «Модильяни» (г. Черноморск) и концертный комплекс «Metropolis». Более тридцати различный мероприятий состоялось за время фестиваля. Открытый финал основного поэтического конкурса состоялся 3 сентября в Черноморске. В жюри работали Ольга Андреева (Ростов-на-Дону), Дмитрий Бураго (Киев), Ольга Ильницкая (Одесса – Москва), Владимир Каденко (Киев), Александр Карпенко (Москва), Юрий Ковальский (Киев), Валерий Кожушнян (Днестровск), Олег Никоф (Киев), Александр Семыкин (Черноморск). Председателем жюри в четвёртый год подряд стал Президент «Союза писателей XXI века» Евгений Степанов (Москва). Благодаря им 6 сентября определились победители Основного поэтического конкурса и Анонимного конкурса одного стихотворения:

1 место – Наталья Горященко (Москва)
2 место – Максим Стативко (Киев)
3 место – Анна Галанина (Москва) и Юлия Переплётчик (Черноморск)

ГРАН-ПРИ достался поэту Александру Соболеву из Ростова-на-Дону.

1 место – Людмила Калягина (Москва)
2 место – Леонид Кулаковский (Черноморск, Украина)
3 место – Елена Шелкова (Киев, Украина) и Анна Стреминская (Одесса)

Также 3 сентября прошёл конкурс на Приз зрительских симпатий:

1 место – Анна Протасова (Киев)
2 место – Валерий Ременюк (Выборг)
3 место – Юлия Переплётчик (Черноморск)

А в Поэтри-слэме, который прошёл 4 сентября места распределились следующим образом:

1 место – Елена Шелкова (Киев)
2 место – Анна Галанина (Москва)
3 место – Александр Семыкин (Черноморск)

Специальными призами фестиваля были награждены:

– от Южнорусского Союза Писателей: Дмитрий Близнюк (Харьков);
– от арт-проекта «Территория I»: Юлия Переплётчик (Черноморск);
– от литературного портала «Графоманам.Нет»: Елена Лазарева (Киев);
– от ЛИТо им. В. Домрина: Любовь Колесник (Тверь);
– от литературного журнала «Южное Сияние»: Наталья Масленникова (Ярославль).

Спасибо всем гостям и участникам арт-фестиваля за непередаваемую радость встреч и общения! Мы верим, что на нашей Территории мира вам всем было уютно и комфортно!

09.09.2016 в 08:53

Свидетельство о публикации № 09092016085357-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 298, полученных рецензий — 1.

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

ПРЕСС-РЕЛИЗ VI ФЕСТИВАЛЯ «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016» (Литературные конкурсы)

ШЕСТОЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ АРТ-ФЕСТИВАЛЬ «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016»
(25 августа, Одесса – 4 сентября, Черноморск)

С 25 августа по 4 сентября в Одессе и Черноморске Южнорусский Союз Писателей, арт-проект «Территория I», арт-объединение «Поющая гавань», арт-объединение «Фермата», ЛИТО имени В. Домрина, творческая гостиная «Diligans» и Международный литературный портал «Графоманам.Нет» проведут Шестой Международный арт-фестиваль «Провинция у моря – 2016». Более тридцати различных мероприятий состоится в течение 10 дней фестиваля.

В этом году Международному арт-фестивалю «Провинция у моря» исполняется шесть лет. История «Провинции у моря», получившей своё название от строчки из «Писем к римскому другу» Иосифа Бродского, началась в маленьком и уютном Ильичёвске (Черноморске) в 2011 году; в 2012 году программа фестиваля вместила около 20 разноплановых мероприятий, в 2013, 2014, 2015 гг. – около тридцати. Каждый год наш творческий марафон объединяет тысячи участников и гостей фестиваля.

Открытие VI Международного арт-фестиваля «Провинция у моря – 2016» состоится 25 августа в Золотом зале Одесского литературного музея, а завершится десятидневный арт-марафон 4 сентября в Черноморске. Площадками проведения фестиваля станут Одесский литературный музей, Библиотека им. Эдуарда Багрицкого (г. Одесса), Одесский дом-музей им. Н.К. Рериха, Музей изобразительных искусств им. А.М. Белого (г. Черноморск), Центральная городская библиотека им. И. Рядченко (г. Черноморск), Дворец культуры (г. Черноморск), ресторан «Модильяни» (г. Черноморск) и концертный комплекс «Metropolis». Презентации книг и литературных журналов, творческие вечера и мастер-классы известных писателей, восьмичасовой рок-концерт «View Rock Evening» с участием лучших одесских команд и концерты авторской песни, литературные конкурсы и «Книжная лавка» писателей, буккроссинг и «свободные микрофоны» – программа предельно насыщена и разнообразна, и каждый найдёт для себя что-то интересное.

В оргкомитет вошли люди, без которых фестиваль не мог бы состояться: Председатель ЮРСП Сергей Главацкий, руководитель арт-проекта «Территория I» Ирина Василенко, представитель арт-проекта «Территория I» Александр Семыкин, председатель ЛИТО им. В. Домрина Леонид Кулаковский, руководитель Творческой гостиной «Diligans» Людмила Шарга, руководитель арт-объединения «Поющая Гавань» Светлана Полинина, председатель «Союза студентов г. Ильичёвска» Ирина Гавлицкая, музыкант Сергей Кравчук, журналист Лиана Фатеева, представители арт-объединения «Фермата» Ирина Журенко, Дарья Островская, Николай Журенко, Ольга Томашунос и другие.

Одной из самых значимых частей фестиваля несомненно, является заочный международный поэтический конкурс. В этом году он был назван строкой из стихотворения И. Бродского «На столетие Анны Ахматовой…» – «Бог сохраняет всё; особенно – слова…». В состав жюри вошли как знаковые фигуры в пространстве литературы, руководители крупных литературных проектов, так и авторы, ярко заявившие о себе в последние годы: Станислав Айдинян, Ольга Андреева, Дмитрий Артис, Евгения Джен Баранова, Владимир Гутковский, Ольга Ильницкая, Валерий Кожушнян, Анна Маркина, Александр Петрушкин, Олеся Рудягина, Александр Семыкин, а Председателем жюри традиционно стал Президент «Союза писателей XXI века» Евгений Степанов. В конкурсе приняли участие 220 авторов из 11 стран – Украины, России, Беларуси, Молдовы, Израиля, Индонезии, Германии, Грузии, Новой Зеландии, ОАЭ, США. Согласно баллам и оценкам жюри, в июне был сформирован шорт-лист конкурса, в него вошло 45 авторов:

1. Олег Бабинов (Москва, Россия)
2. Сергей Балиев (Ирбит, Россия)
3. Иван Белецкий (Санкт-Петербург, Россия)
4. Дмитрий Близнюк (Харьков, Украина)
5. Оксана Боровец (Киев, Украина)
6. Людмила Буйлова (Днепр, Украина)
7. Антон Васецкий (Москва, Россия)
8. Павел Великжанин (Волжский, Россия)
9. Борис Вольфсон (Ростов-на-Дону, Россия)
10. Анна Галанина (Москва, Россия)
11. Наталья Горященко (Москва, Россия)
12. Наташа Денисова (Краснодар, Россия)
13. Юлия Долгановских (Екатеринбург, Россия)
14. Олег Духовный (Николаев, Украина)
15. Дарья Ильгова (Москва, Россия)
16. Людмила Калягина (Москва, Россия)
17. Андрей Катрич (Сумы, Украина)
18. Анастасия Кокоева (Ростов-на-Дону, Россия)
19. Любовь Колесник (Тверь, Россия)
20. Татьяна Кузнецова (Москва, Россия)
21. Михаил Кульков (Санкт-Петербург, Россия)
22. Мария Кучумова (Уфа, Россия)
23. Елена Лазарева (Киев, Украина)
24. Дарья Лебедева (Москва, Россия)
25. Александр Логунов (Москва, Россия)
26. Наталья Масленникова (Ярославль, Россия)
27. Мария Наприенко (Москва, Россия)
28. Наталья Панишева (Киров, Россия)
29. Юлия Переплётчик (Черноморск, Украина)
30. Ульяна Попрухина (Москва, Россия)
31. Полина Потапова (Челябинск, Россия)
32. Анна Протасова (Киев, Украина)
33. Валерий Ременюк (Выборг, Россия)
34. Александр Соболев (Ростов-на-Дону, Россия)
35. Владимир Смоляков (Краснодар, Россия)
36. Сергей Сущий (Ростов-на-Дону, Россия)
37. Аглая Соловьёва (Киров, Россия)
38. Максим Стативко (Киев, Украина)
39. Елена Тихомирова (Санкт-Петербург, Россия)
40. Евгения Ульянкина (Москва, Россия)
41. Сергей Филиппов (Москва, Россия)
42. Наталья Филиппова (Киев, Украина)
43. Лия Чернякова (Милуоки, США)
44. Клементина Ширшова (Москва, Россия)
45. Эфа (Одесса, Украина)

В июле были названы имена победителей первого, дистанционного конкурса; ими стали Людмила Калягина (Москва), Наталья Панишева (Киров) и Борис Вольфсон (Ростов-на-Дону); лауреаты конкурса – Оксана Боровец (Киев), Антон Васецкий (Москва), Юлия Долгановских (Екатеринбург), Дарья Ильгова (Москва), Дарья Лебедева (Москва), Анна Протасова (Киев), Александр Соболев (Ростов-на-Дону) и Евгения Ульянкина (Москва). Мы с радостью ждём их и других финалистов конкурса в приморском уютном Черноморске для участия в Основном поэтическом конкурсе, анонимном Конкурсе одного стихотворения, Поэтри-слэме и других заключительных мероприятиях фестиваля, которые пройдут 1-4 сентября 2016 года. В жюри основного поэтического конкурса будут работать Ольга Андреева, Евгения Джен Баранова, Владимир Гутковский, Ольга Ильницкая, Владимир Каденко, Александр Карпенко, Юрий Ковальский, Валерий Кожушнян, Анна Маркина, Олег Никоф, Елена Росовская, Александр Семыкин. Произведения победителей лауреатов и финалистов конкурса будут опубликованы в коллективном поэтическом сборнике «Провинция у моря – 2016», который будет презентован в рамках фестиваля. Каждый автор получит сборник в подарок.

Пресс-конференция и официальное открытие Шестого Международного арт-фестиваля «Провинция у моря – 2016» состоится 25 августа в 16.00 в Золотом зале Одесского литературного музея (ул. Ланжероновская, 2).

Нашими постоянными информационными партнёрами являются Евразийский журнальный портал «Мегалит», литературно-информационный портал «Пиши-Читай», поэтический альманах «45 параллель», Объединение Русских ЛИТераторов Америки «ОРЛИТа», информационный портал «Одесский обозреватель», Городской информационный портал «Черноморск-Info», газета «Вечерняя Одесса», газета «Вечерний Черноморск», Первый одесский онлайн-портал «o1.ua», телекомпания «ИТ-3», газета «Черноморский маяк», интернет-портал «Глобус Одессы», портал городских новостей Черноморска «04868», интернет-портал «Myfest.ru», интернет-журнал «Эрфольг», информационный портал «Таймер», интернет-проект «Видеомост», паблики в ВК – «Южнорусский Союз Писателей», «Ильичёвск Online», «Арт-проект “Территория I”», «Арт-объединение “Фермата”», «Литературное объединение имени В. Домрина» и другие.

Древняя пословица гласит: «Когда говорят пушки, Музы молчат».
Мы считаем иначе: «Когда говорят пушки, Музы не должны молчать. Они должны говорить ещё громче, и тогда пушки умолкнут».
Территория «Провинции у моря» по-прежнему является территорией Мира!
Каждый, ступивший на эту территорию, находится вне политики, вне вражды, вне войны.
Мы признаём только один язык – язык Творчества и Созидания.
До скорой встречи, дорогие друзья!

05.08.2016 в 23:55

Свидетельство о публикации № 05082016235521-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 270, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ПРОГРАММА ФЕСТИВАЛЯ «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016» (Литературные конкурсы)

С 25 августа по 4 сентября в Одессе и Черноморске пройдёт Шестой Международный арт-фестиваль «Провинция у моря – 2016».

ШЕСТОЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ АРТ-ФЕСТИВАЛЬ
«ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016»

16.00 – Пресс-конференция и открытие Международного арт-фестиваля «Провинция у моря – 2016». (Золотой зал Одесского литературного музея, г. Одесса, ул. Ланжероновская, 2)

15.00 – ЛИТО им. В. Домрина представляет: День украинской поэзии «Зорянi причали». (Читальный зал Центральной городской библиотеки им. И. Рядченко, г. Черноморск, пр. Мира, 30)

16.00 – Арт-объединение «Поющая гавань» представляет: «Это уже стало классикой». Песни Юрия Визбора исполняет Игорь Плеханов, г. Одесса. (Выставочный зал музея им. Белого, г. Черноморск, пр. Мира, 30)

15.00 – Творческая гостиная «Diligans» представляет: программа «По следу Мастера» (к 125-летию со дня рождения Михаила Булгакова). (Галерея Одесского литературного музея, г. Одесса, ул. Ланжероновская, 2).

16.00 – Арт-объединение «Фермата» представляет: «Музыкальный слэм». (Дворец культуры и искусства, Малый зал, г. Черноморск, ул. Хантадзе, 7).

15.00 – Арт-объединение «Поющая гавань» представляет: «Наполним музыкой сердца». Классические и авторские песни в исполнении бардов-гостей фестиваля. (Выставочный зал музея им. Белого, г. Черноморск, пр. Мира, 30)

16.00 – Рок-концерт «View Rock Evening». (Ресторан «Модильяни», г. Черноморск, пр. Мира, 39г).

15.00 – Авторская программа Вероники Коваль «Один из незамеченного поколения» (Карл фон Гершельман – поэт, художник, философ). (Одесский дом-музей им. Н.К. Рериха, г. Одесса, ул. Большая Арнаутская, 47).

15.00 – Арт-объединение «Поющая гавань» представляет: «Чтобы друг друга расслышать». Сольные концерты бардов-гостей фестиваля. (Выставочный зал музея им. Белого, г. Черноморск, пр. Мира, 30).

15.00 – Книжная ретроспектива: презентации книг Сергея Главацкого, Веры Зубаревой, Вероники Коваль, Светланы Полининой и Елены Миленти. (Библиотека им. Эдуарда Багрицкого, г. Одесса, ул. Преображенская, 35а).

15.00 – Открытие выставки работ одесских фотохудожников «Дискретная Сансара»: Александр Синельников и др. Вход 20 грн. (Музей изобразительных искусств им. А.М. Белого, г. Черноморск, ул. Парковая, 8)

16.30 – Арт-объединение «Фермата» представляет: Музыкально-поэтический вечер памяти И. Бродского «Когда теряешь равновесие…» (Выставочный зал музея им. Белого, г. Черноморск, пр. Мира, 30)

18.00 – Проект Ирины Фингеровой «Театр ушей». (Выставочный зал музея им. Белого, г. Черноморск, пр. Мира, 30)

11.30 – Литературная экскурсия по Одессе (с Евгением Гринкевичем). (от Мемориального музея А.С Пушкина, г. Одесса, ул. Пушкинская, 13).

14.00 – Встреча авторов и редакционного совета одесского литературно-художественного журнала «Южное Сияние» (к 5-летию журнала): Сергей Главацкий, Людмила Шарга, Ольга Ильницкая. (Золотой зал Одесского литературного музея, г. Одесса, ул. Ланжероновская, 2)

15.00 – Арт-объединение «Поющая гавань» представляет: Гала-концерт бардов-гостей фестиваля. (Выставочный зал музея им. Белого, г. Черноморск, пр. Мира, 30)

16.30 – Выступления лауреатов и финалистов поэтического конкурса: Олег Духовный (Николаев), Анна Галанина (Минск), Андрей Катрич (Сумы), Александр Логунов (Москва, Россия), Валерий Ременюк (Выборг), Максим Стативко (Киев), Эфа (Одесса) и др. (Выставочный зал музея им. Белого, г. Черноморск, пр. Мира, 30)

18.00. – Прозаическо-музыкальный проект Дарьи Островской «ПроЗрение». (Выставочный зал музея им. Белого, г. Черноморск, пр. Мира, 30)

15.00 – «Литературная периодика Украины, России и Молдовы». Евгений Степанов и Александр Карпенко (Москва): «Дети Ра», «Зинзивер», «Футурум АРТ». Юрий Ковальский и Владимир Каденко (Киев): «Радуга». Ольга Ильницкая (Одесса): «Южное Сияние». Олеся Рудягина (Кишинёв): «Русское Поле». Дмитрий Бураго (Киев): «Соты». Андрей Костинский (Харьков): «Лава». (Выставочный зал музея им. Белого, г. Черноморск, пр. Мира, 30)

16.00 – Презентации книг членов жюри поэтического конкурса: Ольга Андреева (Ростов-на-Дону), Евгения Джен Баранова (Ялта), Владимир Гутковский (Киев), Ольга Ильницкая (Москва), Валерий Кожушнян (Днестровск), Анна Маркина (Климовск), Олеся Рудягина (Кишинёв). (Выставочный зал музея им. Белого, г. Черноморск, пр. Мира, 30)

17.30 – Выступления лауреатов и финалистов поэтического конкурса: Людмила Калягина (Москва), Елена Лазарева (Киев), Александр Соболев (Ростов-на-Дону) и др. (Выставочный зал музея им. Белого, г. Черноморск, пр. Мира, 30)

13.00 – Регистрация гостей арт-фестиваля и участников поэтических конкурсов. Приём работ на «Конкурс одного стихотворения». (Концертный комплекс «Metropolis», малый зал, г. Черноморск, ул. Парковая, 15)

13.30 – Конкурсные программы фестиваля. Открытый финал. (Концертный комплекс «Metropolis», малый зал, г. Черноморск, ул. Парковая, 15)

16.30 – Выступления гостей фестиваля. (Концертный комплекс «Metropolis», малый зал, г. Черноморск, ул. Парковая, 15)

17.30 – Издатели Киева: «Издательский дом Дмитрия Бураго», «Издательский дом Олега Фёдорова». (Концертный комплекс «Metropolis», малый зал, г. Черноморск, ул. Парковая, 15)

18.30 – 21.00. «Свободный микрофон». (Концертный комплекс «Metropolis», малый зал, г. Черноморск, ул. Парковая, 15)

11.00 – Песок, вода, солнце. (г. Черноморск, Городской пляж)

14.00 – Торжественная церемония награждения победителей фестиваля. Блиц-концерт членов жюри и гостей фестиваля. (Дворец культуры и искусства, Большой зал, г. Черноморск, ул. Хантадзе, 7)

18.00 – 23.00. Закрытие фестиваля. Поэтри-слэм. Прощальный вечер гостей и участников фестиваля. Музыка и поэзия. Свободный микрофон. (Концертный комплекс «Metropolis», малый зал, г. Черноморск, ул. Парковая, 15

А кроме того, на фестивале вас ждут:

– Фотовыставка и выставка художников «Провинция у моря»,
– Книжная лавка писателей,
– Буккроссинг («Оставь свою книгу с автографом и забери понравившуюся»).

* В программе возможны дополнения и изменения.

21.07.2016 в 14:42

Свидетельство о публикации № 21072016144216-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 188, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

Финалисты поэтического конкурса. Часть 1 (Литературные конкурсы)

На Тауэрский мост вхожу, поджавши хвост.
Так лезут на чердак, где бабушкина рухлядь
над бездною висит, как Тауэрский мост –
куда ее качнешь, туда она и рухнет.

Как будто два ферзя на шахматной доске,
с подливой ила съев окрестные фигуры,
осталися одне на тонком волоске –
две бабы, две сестры, две королевы-дуры.

Сгущенный океан, ужатый под корсет –
начало всех калькутт, вирджиний и дерзаний!
Я потерял билет на дарвинов ковчег,
я вымер, как скелет музейный динозаврий!

Найдется ль тот чердак (практически – чертог),
где сложены слова в старинном, твердом виде,
где скажешь «oh my God!» – и возникает Бог?
Почтенный консультант в седом шотландском твиде

с подкладкой из любви (потертый крепдешин),
с улыбкой на губах, уже шепнувших «sorry»,
уходит по реке прочь от вершин, вершин
туда, где горизонт, где горизонт и море.

Не жалей ни меня, ни прочих нас –
мы родом из века каменного,
но, Господи, слава Тебе, что спас
рядового Рахманинова!

Мы пошьем войну на любой заказ –
хоть тотальную, хоть приталенную,
хоть со стразами, хоть без всяких страз,
необъявленную, отравленную.

Санитар, санитар, не тяни, бросай –
не того потащил ты раненого.
Не спасай меня, но во мне спасай
рядового Рахманинова.

Мне подарили на челне
дубинку и мешок
и право сделать на руне
единственный стежок.

К себе подтягивая нить,
откусывая связь,
хочу судьбу переменить,
себя посторонясь.

Хочу зашить овраг небес,
заштопать их носок -
но почему-то в темный лес
опять ведет стежок.

«Какой ты швец!» – смеются чтец
и на дуде игрец,
которым голоса протез
ковал глухой кузнец.

Струится из дыры в носке
кудрявый господин
и пишет ветром на песке:
«Ты – царь Живиодин!»

Легка бикфордова кишка.
Пинкфлойдова стена
в стране дубинки и мешка
не так чтоб и сплошна.

Мой утлый челн среди стремнин
найдет к руну струю.
Я – бедный царь Живиодин,
и я немножко шью.

отыскать молодые следы на усталой земле
тяжелее, чем Трою-удачу отрыть дилетанту.
проще в рюмке опять утопить все мечты и таланты.
проще душу заблудшую вновь поместить в лазарет.
сон тяжел и недолог, желанья – легки и просты.
сплетены в полумраке святые и грешные мысли.
холодеет мотив, надрывая сердечную мышцу.
леденеют слова золотые сосульками в стынь.
одиночества тень на стене загрунтована наспех.
слой за слоем поверх – бесконечный а ля натюрморт.
а за окнами вновь горизонты распахнуты настежь
и таятся дороги, грозя и сумой, и тюрьмой.
затеряешься в джунглях, саргассах, ущербных кварталах,
проводив все напасти вчерашние смачным плевком.
на похмельные сопли – «зачем?» и «чего не хватало?» –
сам себя успокоишь:»кому в этой жизни легко?»…

разглядеть в прошлогодней траве долгожданный росток,
в неслучайную встречу поверить на выдохе лета –
словно новую жизнь обрести в первом вздохе рассвета,
заселив и освоив безлюдный, казалось, простор.
обернется твой идол, покажется горькое сладким.
и ухмылка сойдет за улыбку, а яд – за елей.
заплутают года, превращаясь в морщины и складки
на усталой, истоптанной, но неоткрытой земле.
выбирать и шагать, сомневаясь. прочувствовать эхо
аритмией в груди – и осколками прошлых побед.
журавли улетают, синицы забились под стрехи.
и фальшивым приамовым кладом сияет рассвет.
преломляются копья и хлебы, вскипает досада
в безуспешной попытке сорвать многослойный покров,
сквозь круги на воде угадать купола Китеж-града
в глубине допотопных озер, в толще звездных миров…

одиночества тень на стене загрунтована белым.
на заре гаснут звезды, как будто сгорев на костре.
поднимается солнце и катится яблоком спелым
по следам молодым. и домучен последний катрен.
в голове прояснится, захлопнется крышка «lenovo».
убаюкает совесть (надолго?) израненный зверь.
отзвеневшее лето скользнет в приоткрытую дверь
и умоет росой, и подаст полотенце льняное…

…та сторожка на отшибе, от селения в сторонке,
мне запомнится ошибкой или прихотью небес?
не случайно я расшибся, оступившись ненароком,
не случайно дотащился до порога через лес…

знаменье иль наважденье?..здесь, в таежной глухомани,
я, охотясь на тайменя, сам попался на крючок.
кто мне послан во спасенье? взгляд дремучий и туманный.
я во власти чаровницы, я под стражу заключен.
здесь по стенам – разнотравье, здесь в котле томится зелье,
где коренья и приправы умоляют – пригуби!
отхлебнешь – и мир подлунный вдруг закружит каруселью,
и стреножит все желанья, словно метя погубить.
истекая черной кровью, обессилев от метаний –
то в ознобе, то в пожаре, то на углях, то в золе –
вдруг очнешься, как споткнешься, на столе блины в сметане,
и воркует чаровница голубицей на заре.
в голове – я только пепел…или нарожден из пепла?
ощущаю крыльев трепет, ощущаю кровоток.
не подбитый сонный стрепет – феникс вырвался из пекла,
взмыл, рванулся против ветра и от устья на исток.
глупо хлопают ресницы – снова мир нерукотворный
протянулся за границы и в зенит, и в горизонт.
человек я или птица? мне вольготно и просторно,
и душа полна желаний, и в движеньях есть резон.
эта женщина – ведунья иль обавница для князя –
статуэткой на крылечке провожает – охрани!
перемешаны столетья, кони ржут у коновязи,
и оттягивает плечи тяжесть кольчатой брони.
кто зовет, какое утро расстилается дорогой?
кто трубит в созывает на охоту иль в поход?
повернусь в седле и вижу – все в тумане за порогом.
развернусь навстречу солнцу и коня – в посыл, вперед!..

…шаг за шагом отступают и сомнения, и хвори.
возвратилось осознанье – или пройдена черта?
пропадает доезжачий, меркнут тени гончей своры.
улыбаюсь как младенец, и слеза моя чиста…

упаду переспелым яблоком,
покачусь по зеленым травам.
надо мною дрозды и зяблики
славословить начнут исправно.
зашумят-подпоют кустарники
и всплакнет на дорогу ива.
встрепенутся шипы татарника,
опереньем тряхнет крапива.
зазвенят родники-источники
и болотная ухнет жижа.
червоточинки, червоточинки
поторопят – быстрей и ниже…

кто там ласковый, кто там бережный
ждет в грядущем – забудет в прошлом?
и сорвавшись с крутого берега,
поплыву говорливым плесом.
под туманами, вместе с зорями,
неосознанно и попутно,
между бликами и узорами,
вслед за солнцем на жар полудня.
в бесконечной реке – потерею,
позабывший о том, кем создан,
по течению, по течению
все быстрее, все ближе к звездам…

только вечером, поздним вечером,
лишь накроет меня закатом,
вдруг припомню родную веточку,
ту, с которой упал когда-то…

Зимний вечер. Станции под Армавиром.
В три глотка банку ополовинив,
муж допивает и слушает, жена говорит:
«Он вернулся. Он живет где и жил,
через улицу. Стало быть, не секрет,
ты должен знать». И муж, сложив
банку гармошкой, прячет ее в пальто.
«Вряд ли мне интересно. Впрочем, я знаю, кто
будет задет.
«Да, твой отец». «Отец».

Явно пахнуло фермой. Тянутся огоньки.
Тогда было лето. Улица вдоль реки.
«Все началось с собаки, сначала пришла она,
после – хозяин, вроде пришел за ней,
но не за ней». «Отец-то уже в те дни
видел, что будет и отпускал при мне
что-то в твой адрес. И оказался прав».
«Ты же ходил на работу. Август, была жара,
травы гнили ночами, а днем сгорали,
пыль за машиной сворачивалась спиралью».
«Да, ходил на работу. И сейчас бы ходил.
Папа – другое дело. Не сказать, что ему
было дело до чувств или дело до дел
наших с тобой. Было дело до мух
на винограднике, дело до сумасбродства,
чести, как он ее понимал, а он понимал ее просто».

Жалко собаку. Жалко сгоревший сарай.
Жалко трусость и смелость, и даже тягу к труду.
Снаружи под фонарем мелькает перрона край
И люди гуськом переходят реку по льду.

Кубанская дикая ночь, вся в известке и сундуках.
Но ничего не спит, так как мешает страх.
Валятся облака, смотрит вниз козодой.
Мается эскадрон, скинутый на постой.
Дом монотонно лежит, темен, скошен, горбат.
Брошенные в полях, умирая, не спят.
С бритвой наискосок, спрятавшись у окна:
«Я помнил о страхе все, но, видать, не все знал».
Страх приходит один и берет под крыло
Черной гравюрной земли, где белеет село.

вечер дрожит как царевич как ножичек
няньки зовут садится солнце
тесная шея тесная кожа
нож выпадая перевернется
змейка таращится лес бежит
свита двигает головой
был наследник жив
и нет его
колокол думает бьет в уме
дерево дергается на холме
а над ребенком восходит лубок
с волком с медведем-укусит-за-бок
с вымышленным ангелом за плечом
с небом с ничем

Полутьма скрывает изъяны наших душ.
На кухне исподволь закипает вечер,
как вишневый лак в кастрюльке
для заливки покалеченных скрипок:
вот здесь запястья погрыз короед,
а выше дятел терзал предплечья клена.
Выруби телевизор – бедлам из картона.
Убавь же свет и просто наблюдай:
мир расширяется,
точно зрачок с зеленым абажуром
или с волшебно подсвеченным аквариумом;
сиреневая полутьма – это то, что нам нужно,
чтобы душа смелее вышла из тела,
чтобы слова ступали тверже и наглее,
как Маугли, впервые увидевший вечерний город;
иногда и молчание – форма звука,
иногда и тьма – форма света,
и мы обвиваемся тишиной вокруг несказанных слов,
две сумеречные планеты;
обнимая тебя в сумерках, смываю с себя имя,
ценники, угловатые формулы на доске;
слишком много капканов на разумного зверя,
слишком много стеклянных будок внутри.
-
Когда ночь тушит огоньки сознаний
в зеленовато-бронзовых канделябрах тел,
мы на несколько минут становимся такими,
какими нас Господь видеть хотел –
свободные острова без явно очерченных берегов
парят в сдвоенной полутьме неба и моря;
так невидимка свободен во время дождя.
Это чувство накапливалось веками,
когда мы лежали в пещерах на завшивленных шкурах
и зубчатые отблески костра нас согревали –
сытых, сонных.
И в эти мгновения нечто посыпало нас солью –
на стеблях дыхания расцветала тишина –
цветы оранжевой тьмы.
Это власть теней и шепота,
когда отчетливо слышна музыка внутри вен и хрящей,
внутри поцелуев и лицевых костей.
Это вишенки на мясном торте хищника;
и наши объятия – символ нечто большего,
чем инстинкт размножения/наслаждения.
Так мангуст прислушивается к мелодии флейты,
текущей из приоткрытого окна.
И на миг забывает о змеях.

Крошки в постели –
инсталляция громадного скворечника,
но все грачи улетели,
и я изучаю твои складчатые веки,
будто серебристо-металлические закаты над городом
пост-ядерного одиночества.
Ты опять не смыла на ночь косметику:
принцесса в белье из лягушачьей кожи,
ты так любишь овсяное печенье –
ребенок в тебе, как в батискафе,
становится на цыпочки
и вглядывается в мир за стеклом,
а там темным-темно,
изредка мелькают грозные тени.
Ночь. Густой свет торшера
цвета гречневого меда на вязком изломе,
твои маленькие ладони – рукопожатие птички,
но прощаясь, ты всегда обвиваешься вокруг шеи,
нащупываешь родинку
и смотришь на замершие отражения
в зеркале прихожей – как мы смотримся –
фотогенично ли?
идиотично ли? –
как и все самодостаточные любовники.
Тишина после тебя – кильватерная пена,
и вот появляются взбаламученные кувшинки
с подводными венами, перерезанными винтом.
На кушетке в приемной парапсихолога
я прокручиваю в голове твой голос,
словно обруч с голубой лентой.
А за окном крадется хромающей рысью осень
и пахнет тлеющими листьями. Лучинки из детства.
И мне все равно, куда тебе нужно деться:
я вижу, как загорается свет
в твоей параллельной жизни,
неприятные мысли, и я присыпаю их тальком –
сопревшие попки младенцев…
-
Стягиваю тугие джинсы с твоих бедер,
точно плотную кожу с рептилии,
вдруг останавливаюсь. Десятки воспоминаний
наслоились друг на друга, став твердыми,
будто жемчужины. Так рождается дежавю.
Так из десятков моих стихотворений
однажды выйдешь ты –
испачканная голубым сиянием, как джемом,
смеющаяся лебедь
с хулиганским засосом на изящной шее…

Грачи орали в микрофон,
и весенняя капель зеркально морщилась в лужах, и ворона
с лицом голодного ребенка
жаловалась на жизнь кустам остролиста
и дворнику Ефиму.
А я искал любимую
в прозрачном лесу девушек,
и каждая девушка вертелась каруселью,
и щебетала на птичьем: «я здесь! я здесь!…»
но лопалась застекленная ложь многоэтажек,
акварельный весенний обман расплескался.
Не солнце светило, а лягушонок
колыхался в запотевшей колбе со спиртом.
Золотистые блямбы играли в хлопки,
береза стояла с пустым кулечком в руке,
как сумасшедшая пловчиха
(или Венера Милосская, упакованная в полиэтилен).
Она невпопад смеялась грачами,
но смех не взлетал высоко,
отражался от мокрых деревьев и стен, от света и луж,
как ангельский голос в соборе.
И праправнучки снежинок с грацией ртути
текли по дорогам – по своим журчащим делам.
Хромированная Венеция,
заросший в блестящих трубках и раструбах Харлей.
Не обращая внимания на хрупкий храм Февраля,
я не мог прийти в себя. Последний снег лежал на затылке,
как обедненный – нет – как нищий уран.
Весна – день открытых дверей,
перерезанных вен и рек трамвайными проводами.
Нашествие фальшивых алмазов, ре-диезов.
Румяная печать снегирей разломана.
Вот так в феврале береза надела мамино платье,
и подол ветвей волочился по мокрой земле.

Это дерево будд – у него золотая кора,
У него корневище, а выше и вещи похлеще,
У подножья зарыта по грудь рукоять топора.
А на ветках – то жолюди – гроздья мужчин или женщин.

Это дерево будд, а под ним, прислонившись, злодей
Пишет детскую сказку про трех поросенков и волка.
А под деревом россыпь опавших за ночь жолюдей,
Чьи блестящие лица глядят из травы одиноко.

Их зарыть бы, а за зиму, глянь, и проклюнется лист.
И поднимется кто-то, повыше на голову прочих.
Но под деревом будд отчего-то и грунт каменист,
И глядят сквозь листву поросячьи голодные очи.

Гляди в поля:
Холодным молоком
Там небо опрокинулось, тягуче
На землю полилось кисельной тучей.
Гляди в нее
И думай ни о ком.

Молчи в нее
И с нею говори.
Ответит не волной, но отраженьем,
Но мелких рыб – глубоководным пеньем,
Но словом вслух
И зрением внутри.

Так в девять лет
Стоял ты на краю,
Два раза в молоке отображенный,
Увиденным два раза пораженный.
И так молчал,
Как я не говорю.

Что видел ты,
Чумазый звездочет:
Утопших птиц, проросшую пшеницу?
Ты ведал, стоит только наклониться –
И оловом вода перетечет.

И потому, по косточки в грязи,
Ты вниз смотрел на блики небосвода
И по вселенной прутиком возил,
И дул на воду.

Это осенние марши, ты слышишь?
Лбы расшибают каштаны о крыши.
Это нестрашное чучело ночи
Смотрит тоскливо из скважин замочных.

Так получается: утром осенним
Выйдешь на улицу спящим растеньем,
Листьями водишь, колышешься зябко.
Ветер сгребет тебя жадно в охапку

Точно таких же уснувших растений,
Что разучились отбрасывать тени.
Падают листья на руки, на платье.
Осень – скупая и дважды не платит.

Осень уходит с моими долгами.
Осень уходит моими ногами.

Невидимая морось. Ах, как же мне охота
уехать, все заботы, оставив на потом.
…Лихие завитушки на кованых воротах,
и мокрые иголки под скользким каблуком.
За резким поворотом издалека заметить
уютную сторожку, теперь уже ничью,
соломенного Пугу, похожего на йети,
и поле, и дорожку, скользящую к ручью.

Как все это знакомо, – под ложечкой заныло…
За пестрой занавеской умыться поспешить:
льняное полотенце, лавандовое мыло,
и в синих незабудках фаянсовый кувшин…
Выбрыкивает память «завалинкины бредни»,
когда лешак являлся по четным выходным.
Надену-ка бабулин батистовый передник,
шутливо препираясь со старым домовым.

Люблю свои пенаты, но выбираюсь редко
и бабушка изрядно была б огорчена,
что сломана ступенька, а хмель обвил беседку
и ломкую крушину не видно из окна.
Натопленная печка, румяные ватрушки,
под желтым абажуром покой и благодать, –
…устроится уютно на вышитой подушке
и в этой пасторальке счастливо засыпать.

На скатерти в стакане букетик сухоцвета.
Мне не пристало время невольно торопить,
подыскивая рифмы, грустить о бабьем лете
под вымученный скрежет колодезной цепи.
Заброшенная дача, денек почти везучий,
что ни к кому не надо проситься на постой.
…Темнеет нынче рано. Причудливые тучи
наполнят полустанок чернильной темнотой.

Не ищи. И пускай – привереда, –
скоро я улечу в Кабо-Верде,
с островами Зеленого Мыса
я еще не знакома пока.
Испугавшись себя до икоты,
дотяну до ближайшей субботы,
ускользая неслышно, по-лисьи,
я учусь не валять дурака.

Убежать из постылого плена,
но с лицом отупевшей мурены,
мне удастся сегодня едва ли
оказаться привычно-ничьей.
Посетить неприметной бродягой
вулканический остров Сантьягу,
окунуться до сладкой печали
в темный омут сезонных дождей.

Встретит ласково пестрая Прая
резким запахом зрелой папайи,
где под стоны гавайской гитары
разрезвится креол-донжуан.
И под блики ночного залива,
вспоминать «босоногую диву»*,
наблюдать за танцующей парой
и с востока вдыхать харматан**.

Наши страсти все тише и тише.
Мне удобно с поехавшей крыши
проглядеть паруса каравеллы,
а потом улыбаться хмельно.
Это лучше, чем просто наскучить.
Под бессмертное «Бесаме мучо»,
я на пляже Куэбра Канела
пью одна молодое вино…
___
* певица Сезария Эвора,
**сухой ветер.

Мне долгих слов не говори,
но фраз галоп…
Помашет зонтиком вдали
простой укроп,
запахнет мятою лесной
на берегу
и как прошедшею весной,
я убегу…

Какой неведомый досуг, –
души елей…
и равномерный, дробный звук,
ночных дождей,
и влагой щедро окропив
косой овраг,
властитель грома прочертил
над ним зигзаг…

Неспешный аист проплывет,
качнув крылом…
Заветный узел он несет
в знакомый дом…
Блеснувших слов зеленый сад,
покой в душе
и не найдешь такой расклад
у Фаберже…

Как мне смириться с этим днем,
когда вокруг,
под запотевшим фонарем
очерчен круг…
Как на последнем этаже,
задержишь вздох,
чтоб не пророс в мой душе
чертополох…
*
…Дождями напоенный сад,
калитки всхлип
и утонченный аромат
цветущих лип…

Только черный костюм.
Никакого другого костюма.
Прогуляться к мосту,
постоять неподвижно, бездумно,
как больной позвонок
в поясничном отделе;
как школьник
ждет-пождет свой последний звонок,
подперев подоконник.

Он, конечно, глубокий знаток
иссушающих болей;
злых депрессий; стреляний в висок;
вековых меланхолий.
Поражен острой формой поэзии
в самые фибры,
словно ласковым лезвием
неходового калибра.

Он стоит в переполненном зале,
отчетливо видя
в благородной печали
себя, как приедет и выйдет
через годы на мост
и сравнит изменившийся город
с тем, который не подозревал,
что окажется дорог.

Встанет, как ресторан,
прогоревший на зимних дисконтах,
надломившийся башенный кран
на краю горизонта,
мост у речки у чертовой
с выряженным одиночкой,
нацепившим все черное
летом, включая сорочку.

Детей становилось меньше. Игрушек – больше.
Пока не стемнело, я поиграл во все.
Потом мы смотрели кино, снятое в Польше,
о бравых танкистах и их беззаботном псе.

Потом я остался один, кого не забрали,
стойкий, как этот танковый экипаж.
Со сторожихой по имени баба Валя
мы обошли за этажом этаж.

Группу за группой, везде закрывая плотно
окна с дверями и выключая свет.
Плакать хотелось, но я был, как Валя Котик,
когда залезал засыпать под колючий плед.

Не выдающий ни горечи, ни печали,
хотя и страшное что-то произошло.
И не поверил, когда вдруг с улицы постучали,
и улыбнулся папа через стекло.

Сколько бы лет, километров, людей, событий
ни разделяло меня и тот детский сад,
я и теперь, ощущая себя оставленным и забытым,
иной раз ловлю на себе этот взгляд.

Снег десантируется
с облаков поутру
хлопьями, слипшимися
и густыми, как пена,
ветви и крыши
укутывая постепенно,
двор покрывая, скамейку,
крыльцо, конуру.

Выйдя из будки и видя
большой белый ком
в миске на фоне
прекрасного нового мира,
старый дворняга
себя ощущает щенком,
вдруг получившим на завтрак
тарелку пломбира.

Точно не помня,
кто мог это быть из детей,
что за уехавшая
без возврата девчонка,
пес тонет в миске
всей мордой беззубой своей,
машет хвостом благодарно
и чавкает громко.

Был черствый хлеб, что слаще сдоб,
Был ратный труд, простой и страшный:
На фронте пашней пах окоп,
В тылу окопом пахла пашня.

Впрягались бабы в тяжкий плуг,
И почва впитывала стоны.
Мукою, смолотой из мук,
На фронт грузились эшелоны.

А там своя была страда,
И возвращались похоронки
В артели вдовьего труда,
В деревни на глухой сторонке.

Кружили, словно воронье,
Над опустевшими домами.
Кололо жесткое жнивье
Босое сердце старой маме…

Давно отгремели раскатами грозы.
Холодные слезы роняя устало,
Уходят дожди бесконечным обозом,
Смывая осевшую пыль с пьедесталов.

Серебряной ваксой ботинки начистив,
Паук расставляет осенние сети,
И красные книги сгорающих листьев
Лениво читает задумчивый ветер.

Земля забинтована марлей тумана.
От жарких боев безрассудного лета
Остались еще не зажившие раны
И зрелая мудрость живого поэта.

Он здесь, рядом с нами, но выше немного.
Осеннее солнце пробилось сквозь тучи.
Меж мокрых полей потерялась дорога,
Как с неба упавший, растаявший лучик…

Я вбиваю ноги-гвозди
В деревянную планету,
С неба звезды рву, как грозди,
И вино давлю из света.

Я хотел воды напиться
В неисчерпанном колодце,
Но прозрачная водица
Утекла уже в болотце.

Здесь торгуют, тут рыдают,
Там сидят в дешевом цирке,
И тихонько умирают,
Лица сделав по копирке.

В центре этой круговерти,
Где сердца зашлись в чечетке,
Я плыву по морю смерти
На дощатой серой лодке.

В ней полно мышиных дырок,
У весла отбита лопасть.
Я – магнитный полюс мира,
Улетающего в пропасть.

Наш мир когда-то был рожден
по слову или же из слова.
Слова истерлись как основа
почти распавшихся времен.

И вот, забыв про светофор,
везет в безмолвие изгнанья
слова и знаки препинанья
сомнамбулический шофер.

Он кто угодно, но не трус,
скорее – несколько рассеян,
но твердо помнит, что на север
доставить должен этот груз.

Бросая взгляд поверх голов,
в край пауз, вздохов, междометий
он, как рыбак с тяжелой сетью,
угрюмо тащит свой улов.

Дорогой снежною пыля,
он, все еще владея речью,
теряет сущность человечью
близ абсолютного нуля.

Под ним замерзший материк,
и Бог над ним не безобиден,
и мир безлюден и безвиден,
поскольку снова безъязык.

След шин дробится, как пунктир
в конце измятого листочка.
И лишь любовь горит, как точка,
с которой вновь начнется мир.

Узкий лист препарирует каплю, смотри:
он разрезал ее пополам, будто скальпель,
обнаружив, что капля содержит внутри
пару точно таких же уменьшенных капель.

Их короткая роль до предела проста:
превратившись в две линзы у острого края,
эти капли, сползая по стенкам листа,
в свой черед препарируют их, преломляя.

Искажается смысл, ускользает из рук
пониманье единства разъятой природы.
Но шлифует две капли седой Левенгук,
как когда-то Гораций латинские оды.

Он их вставит торжественно в свой микроскоп,
винт подкрутит, с огнем неофита во взоре
изучая бесчисленных рыбок-амеб
и морские сраженья галер-инфузорий.

Он открыл этот мир, отодвинул засов
и спешит разобраться во всем понемногу.
Остальное потом разъяснит Пикассо,
сам идущий порой за советом к Ван Гогу.

Ну а в каплях бушует нешуточный шторм,
порождая научные свары и споры:
Гейзенбергу учиться советует Борн,
нет конца разногласьям Эйнштейна и Бора.

Их поэт примирит, говоря: нацеди
молодого вина ― чтоб до самого края –
и сквозь призму стакана беспечно следи,
как две капли скользят, на краю замирая.

Влажный след повторяет листа кривизну –
знак вопроса, незнания нашего знак ли –
с точкой там, где сливаются снова в одну
отразившие небо бездонные капли.

Мы говорим: «По логике вещей».
Но где же тот профессор кислых щей,
который нам покажет эти вещи –
да так, чтобы иные знатоки,
вкусив с утра лекарство от тоски,
не восклицали: «Он опять клевещет!»?

А с логикой у нас совсем беда:
мы плохо различаем «нет» и «да»,
не признаем «быть может» и «как будто»,
и суеверье верою зовем,
и третий нужен нам, когда вдвоем –
побыть вдвоем нам выпала минута.
Но – «терциум нон датур*» – не дано
нам третьего дождаться: он давно
с двумя другими осушает тару, –
один – Отец, другой – бесплотный Дух,
а наш – Сынок – моложе этих двух,
но тоже не дурак хлебнуть нектару.

А с пьяных глаз двоится естество,
троится, переходит в вещество
энергия отчаянного зова.
Но остывает вещь, теряя вид,
и буквы покидают алфавит,
и точка там, где раньше было Слово.
…………………………………
Проснемся на рассвете: голова
еще бастует, но слова, слова
всплывают в ней и, резкость обретая,
с души похмельной сбрасывают гнет.
А Третий нашу точку зачеркнет:
«Не бойтесь, – скажет, – это запятая».
___
* Tertium non datur (лат.) – принцип классической формальной логики, утверждающий, что всякое суждение или истинно, или ложно, третьего не дано (закон исключенного третьего).

Париж… Ну что тебе Париж?
Идешь ли, едешь – все паришь,
и сколько б ты ни прошагал –
паришь не меньше, чем Шагал,
над островами рыжих крыш,
где дождь грассирует, и тишь,
над сонным городом паришь…
Но тут часы пробьют: «пора».
Ты расторопней топора
скользнешь, проснешься… Поглядишь –
окно, бульвар, какой-то стриж,
и старый клен чертовски рыж,
и чехарда московских крыш…
Вздохнешь, зевнешь с балкона: «ишь,
Париж»… Ну что тебе Париж.

На Маросейке моросит…
И день-деньской, и вечер каждый
скрипит Бульварное в оси
у стен Москвы малоэтажной.
Под капюшоном до бровей
идешь, нелепый и неловкий,
всех встречных зонтичных правей
от Маросейки до Покровки.
Брусчатка усмиряет шаг
у подворотни в переулке –
здесь не живут и не спешат,
и каждый звук простой и гулкий.
Прийти сюда – смешной зарок.
Все возвращается. Ты тоже.
Тебя берет под козырек
подъезд, на воина похожий.
Решеток ржавая броня
и баррикадами ступени,
и двери битые хранят
полы, что о тебе скрипели.
В кармане штоф, походный нож,
горбушка, ливерка, газета.
В окне все дождь… Ты все идешь
к окну, где свет. В дому без света.

Старая лестница в пять ступеней
каждый твой шаг провожает шепотом.
Двери… Звонки здесь давно не пели –
вдруг задохнулись и проскрипели,
что паутиной проводка штопана.

В доме…
Паук паутину моет
и протирает окно газетами –
теми, что прячут узор обоев.
У паука есть внучата – двое,
и от соседки пяток. Не сетует.
Не отдыхая, сплетает нити:
сигнализация – дело сложное.
Муха приблудная – чуть в подпитии,
вечно жужжит по углам. Убить бы.
Не по-соседски – не толстокожие.
Не человеки.

Входи – не бойся,
места хватает, и пищи вдоволь, и
спит оловянно-бессмертно войско
в старой коробке, где слон и поезд,
и человечии куклы – вдовами.

Жизнь придет, у нее – будут твои глаза.
Захохочет гром, как злодей из фильма,
Как холодный душ потечет гроза –
Значит утро, все-таки наступило.

И тогда в тебе вдруг растает лед -
Как в бокале виски, смешается и исчезнет.
Твой бумажный голубь уходит опять в полет
И приносит в клюве лекарство от всех болезней.
И отброшенный хвост начинает опять отрастать,
И подушка в смятеньи теряет перья.
И мурашки внутри… и Господи, не оставь,
Не сейчас, когда я в тебя верю.

Заиграет май свой извечный хит.
Я иду домой, а за мною следом
Дребезжат и глотают колеса стихи –
Изобретенные мной велосипеды.

кому скейт кому ски
кому фуагра кому печень трески

кому крым кому срам
кому на работу вставать по утрам

кому старики инвалиды и дети
кому небывало высокий рейтинг

кому похоронка кому почет и медали
кому лагеря строил добрый сталин

кому давка в метро кому пол-москвы в руинах
кому комсомолка спортсменка кому балерина

кому пистолет золотой кому пули в спину
кому приговор за репост картинок

кому только спросить кому на прием к онкологу
кому фиеста по ком звонит колокол

кому бить челом кому помазание на царство
кому страх и ненависть величиной с государство

кому вставанье с колен импортозамещение
кому за все это просить прощения

Отпусти, оставь, устарел устав, и сама пуста.
Запишись в спортзал, почитай всяких умных книжек;
Если сможешь стерпеть и выжить,
То сумеешь и кем-то стать.

Помолчи, тишина склеит зубы, тянучая, как нуга, -
Квест покруче огней, вод и медных труб.
Посиди у реки, и увидишь, плывет твой труп -
Самого страшного твоего врага.

есть вещи, от которых не принято сходить с ума.
так странно, что из детей вырастаем мы.
странно, что мы терпим себя,
свыкаемся с собой, будто с новой одеждой,
совершенно равнодушные, совершенно не нежные.

все это как цветение души и то, что цветения неизбежнее,
запах реки разливается как только ты распахиваешь глаза.

ты несешь в себе серебро всех встреч и разлук,
тихий голос какого-то случайного человека из метро.
что-то трепещет внутри, будто взведен курок,
и каждый шаг приближает к выстрелу.

бывало, лет в десять стоишь на висячем мостике,
внизу бежит псекупс, так шумит, что закладывает уши,
и ты не знаешь, что будет лучше –
остаться здесь и слушать,

или уехать к чужой воде…
но только навсегда, обязательно навсегда.

все эти книги о том, что каждый из нас солдат
невидимой войны без ружей и автоматов,
о том, что только лишь сердце свято,
и оно выведет тебя из любой тьмы…

у меня есть белое платье, белое от зимы,
есть какая-то далекая спрятанная тишина,
и молчание мое как неопалимая купина
бережет меня от бога этого мира.
и если спросишь – во что я теперь верю?

я отвечу – «мы играли вам на свирели,
и вы не плясали, мы пели вам плачевные песни,
и вы не плакали…»

никому не верь.
это ведь здесь башлачев выходил из таверн
в вечный снег, в вечный снег и смог.
и бежала собака худая со всех ног
за ним, дрожащим как оголенный провод.
а затем наступало время, а затем наступал холод;

бесконечность для тех,
кто стал отсчитывать дни без…

никому не верь. это ведь здесь укрывает наст
трамваи города трех революций.
и, кажется, где-то на остановке
печальный стоит бродский,
проклиная дожди или ветер,

или тех, кто забыл, что был светел,
кто не выдержал и покинул.

говорят, что грустные все в россии,
словно бы вода вместо крови,
словно бы текут енисей и лена
по венам которое поколение.

говорят, что мы – отголоски зимы
сумасшедшего семнадцатого года.

никому не верь.
помнишь, как у ахматовой:
«нас покориться никто не заставит»?
неужели ты не понимаешь,
что мы последние у заставы,
что за нами что-то, для чего не найти слов?

мы как деревья, расцветающие во дворах,
этих крохотных дворах панельных девятиэтажек.

все всегда начинается с реки. любой мир, любая любовь.
существовавшие до наверняка возразят –
слышишь ветер, прорывающийся сквозь ветви ив?

быть может, то, что я написала –
это только голос реки,
все во мне – это голос реки?

я смотрела на нее так долго,
что в другом времени умерла рахиль,
она состарилась, морщины испещрили ее сердце,
во дворе облетела смоковница.

быть может, над степью живет бог,
над небом живет бог,
и облако – белый его рукав,
и осень цветом как у него глаза,
и сам он рос у земной реки.
поэтому души наши так похожи на светлячков,
июльских светлячков, летящих над водами.

и по настроению ходит бог с неводом,
но настроения часто нет.
я – другая река.

волны накрывают волны как лепестки,
вязкие сумерки пробуждают цикад.
трава склоняется над водой,
водоросли цветут.

и если ты говоришь,
если ты все еще говоришь со мной –
знай, это я мысли твои краду,
это я превращаю их в речной шум,
в запах.

земные воины истлевают в земных латах,
солнце расширяется, производит больше света…

только чтоб исчезнуть нужно мало храбрости,
во мне нет этого.
я – другая река.

Скрипит сухими ребрами кровать –
ты вертишься, ты ей мешаешь спать.
Пытаясь обуздать гнедые мысли –
пусть руки в невесонности повисли –
нащупываешь ржавые ключи,
и, ковыряя скважину в ночи –
замочную, увы, не буровую –
попытку отсчитав сороковую,
распахиваешь ветхую овчарню…

О, Пастырь мой, совет дай, научи –
огниво, воздух, сено, кирпичи,
котел готов для жертвенного брашна,
но… брошу нож – скачи, овца, скачи
по снам моим – и россыпью барашков
расцвечен будет черный небосвод.

Ты спишь – гнездовье мыслей в тишине,
прядут ушами тени на стене –
покорно ждут рассвета (ветра ль? смерти?)
Вертеп готов – в него приходит ветер,
роняет в землю первую звезду.
И – если я ключами попаду –
овчарня выпустит тебя на волю –
скачи, овца, скачи! Белеет поле –
укрытия не будет до весны.
Вернись, овца, твое спасенье – сны.

Сочту мои стада – тогда уйду,
во сне увидев первую звезду.
Котлы вскипят для поминальных брашен –
огниво, ветер… ты отбросишь нож –
посмотришь в небо. Может быть, найдешь
бегущих вдаль несчитанных барашков.

От «Черного квадрата» до Софокла,
от первой обезьяны до меня
лежит листок бумаги – тонкой, блеклой –
которой удалось бежать огня.

Мой цвет шутя соскабливают дети,
мои поэзы злое время ест –
так в эволюционной эстафете
выигрывает Homo palimpsest.
___
*Палимпсест (греч. – palipmpseston – вновь соскобленный) – древняя рукопись на пергаменте, написанная по смытому или соскобленному тексту.

Реки, река, пока я слышу,
пока я слушаю тебя.
Твой берег, разнотравьем вышит,
колышет легких жеребят.

Нальются силою копыта,
придет высокая вода –
дорогою подземной, скрытой
уйдет, казалось, навсегда.

Молчит река – мелеют строки,
тускнеют гривы жеребцов,
но гераклитовы потоки
сквозь соломоново кольцо

смягчают берег, что колышет
новорожденных жеребят.
Реки, река, пока я слышу,
пока я слушаю тебя.

Прошла любовь, завяли помидоры,
ботинки врозь и нам не по пути –
но этот день, но этот свет медовый
мне говорят, что ангел во плоти
кружит, как лист,
витает где-то рядом,
еще не бабочка, но кокон шелкопряда,
и букву эр еще не говорит –
но что там синим пламенем горит? -
держи меня, соломинка, держись,
ты чувствуешь, как вытекает жизнь
из недр моих в твои резервуары?
Гуд бай, май лав,
одни оревуары
приветствуют на финишном отрезке.
Все принимаю, но зачем так резко,
без экивоков, вытолкнув взашей,
порвалась нить -
так ниточкой зашей
и начинай любить себя по-новой:
тычинка, пестик, клеточка генома –
скажи, кого теперь боготворить? -
ступай на ощупь -
сфера вакуоли,
и хаос жизни, волны сладкой боли,
и вздох последний, чтоб благодарить!

Дом деревянный стоит, скрипучий,
огромный, как родительский чемодан,
посылки в мешковине с печатью сургучной,
с очень ценным, наверное, чем-то там.
И бежишь, и катишься, и летишь на велике,
облизываешь губы, капает сургуч,
почта привокзальная, нам туда не велено,
но мы же не нарочно, это санки с круч
съехали, заехали
черным зимним вечером
по мосткам бревенчатым
в кляксы телеграмм.
Ах, смола сургучная
и слеза горючая,
все хожу, канючу я:
«Больше я не буду, честно-честно, мам…»!

Ну, что еще нужно –
кофе, море, перистые облака,
девы вокруг щебечут –
и пусть где-то маячит драма, но пока –
вот она, пахлава со щербетом!
И ничего не болит –
тьфу, тьфу, тьфу! –
и стих слагается сам собой…
Неужели для этого мама в тифу
лежала? Впору уйти в запой.
Отец рыл для нее землянку,
устроил что-то вроде vip-лазарета.
Доктор потом изумлялся,
что она выжила.
Благодарю за это.
Хорошо ни о чем не думать,
полагая, что мир сей создан
для этой минутной, увы, минуты.
Что я маме дарил? Духи? Мимозы?
Не помню. Вернее, смутно.
Цеди теперь свой –
ну как без него! –
мохито,
расставляя слова в обреченном судьбой порядке.
Море сияет, как шкатулка из малахита,
но закрою глаза –
и с прошлым играю в прятки.

А жизнью правит свой водоворот –
Стремительный, всезнающий, красивый,
Не признающий жалости плаксивой.
Такая удивительная сила,
Что иногда аж оторопь берет.

Он нес тебя, крутя земную твердь,
До дальней точки нового отсчета,
Показывал овраги и высоты.
Сиди теперь и разбирайся, кто ты,
Чтобы не стыдно было умереть.

Мы думали, у юности в плену,
Когда вперед неистово бежали,
Что будет прощена любая шалость,
Что хватит сил, и времени, и жара
На эту жизнь и на еще одну.

Смотри теперь, как мягок и богат
Вечерний сумрак, ласковый, медовый,
Как ночь ступает, шелестя подолом.
Какой рассвет нам день готовит новый,
Какой закат.

Пока лихи выделывать кульбиты,
Смеясь над солью жизненной игры.
Но ты же знаешь, много будем биты
За щедрые небесные дары.

За то, что жизнь опять дает отсрочку,
Бурлит, не отправляет на покой.
Ты сознаешь, что ты лишь Божья точка?
Лишь Божья завитушка над строкой?

Не оттого ли вечная тревога,
Извилистые, сложные пути,
Что есть надежда, пусть ее немного,
Когда-нибудь до слова дорасти.

О, нет, не даже мыслящий тростник,
А медленно поющая былинка,
Растущая на немощи суглинка
И от земли впитавшая язык.

И дух твой выжжен в солнечных лучах,
И травяной твой лоб росой отмечен,
И светлый путь твой тих и бесконечен,
Как ни пытайся заново начать.

13.07.2016 в 12:16

Свидетельство о публикации № 13072016121636-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 307, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

Финалисты поэтического конкурса. Часть 2 (Литературные конкурсы)

Счастье просто и беспородно, если выберет – то само.

На обиженных возят воду, на волшебниках – эскимо.
Водовозы усталым шагом измеряют пути в длину:
Каждый тащит свою баклагу, даже, может быть, не одну.

Ничего никогда не поздно, если выберут – то тебя.
Кто-то щедро насыплет проса зимним встрепанным голубям.
Это каждому, это даром. Не пугайся, не потеряй…
Серебром отливает старым под ногами прибойный край.
Безотчетной тревогой мечен, безотчетным восторгом пьян,
Отцветает багряный вечер, зачерняется по краям.
Тени резче, острей инстинкты. Тянет сыростью из лощин.
Солнце валится в паутинку, паутинка слегка трещит.
Солнце грузом чужого смысла оседает в густой пыли…

Дай-ка ведра и коромысло: воду нынче не привезли.

Гору накрыло небо – хрустальный панцирь, вырос под небом город – и стал великим. Будды сжимали лотосы в тонких пальцах, Будды хранили мир в узкоглазых ликах. Пламя пришло внезапно и отовсюду, пламя плясало ярким священным цветом. Отсвет огня ложился на плечи Буддам, Будды не отворачивались от света.
Город лежал в руинах пяти столетий, люди ступали в обуви на пороги, верили: боги счастливы, если где-то свергнуты с пьедесталов чужие боги. Город лежал открытой смертельной раной, пачкая кровью складки своей постели. Люди входили в боль закопченных храмов. Буддам в глаза, наверное, не смотрели.
Камень одним ударом не переломишь – камень, рожденный миром в его начале. Люди рубили яростно и наотмашь, Будды сжимали лотосы и молчали. Если безумью в мире дано свершиться, то и дела во славу его свершатся. Люди рубили по узкоглазым лицам, по головам, плечам, по цветам и пальцам…
Город лежит под небом семи столетий, город под пеплом выжил в эпоху мрака. Тот, кто смотрел в глаза неизбежной смерти, смотрит на мир без жалобы и без страха. Будды сидят на стертых седых ступенях, в трещинках мелких камень шероховатый. Будды хранят Вселенную, как умеют – сотни безруких и безголовых статуй.

Здесь на часах всегда «потом» и у посуды легкий крен.
Мой первый внук рисует дом и море у смоленых стен.
Как хорошо, что есть у нас запас цветных карандашей!
В его мирке всегда «сейчас» – простая мудрость малышей…

Невесткин очерк пухлых губ, от сына – темно-чайный взгляд.
Мой мальчик ласков и неглуп, и в чем-то, кажется, талант:
Он помнит зыбкий облик сна и создает его портрет,
Он дарит морю имена и ветру говорит «привет»,
Он полагает цвет живым, он знает лучше и полней,
Как много алой синевы в зеленой пенистой волне…

Важнейших дел числом под сто у неуемного внучка:
Возиться с кошкой и котом, кормить корову и бычка,
Смеясь, ловить дрожащий луч на гладко струганом бревне,
За отраженьем мягких туч следить в неверной глубине.

Пока плывет надежный дом с чудным названием «ковчег»,
Я с внуком говорю о том, как шли дожди, как падал снег,
Как черно-белая зима писала мелом на стекле,
Как люди строили дома на твердой ласковой земле,
Как зрели яблоки в садах, как цвел каштан, как вился дым,
Как в ручейках текла вода с дрожащей искоркой звезды.

Я расскажу, чтоб ты узнал, наследник сгинувших веков,
Что мир теперь, смолен и мал, плывет беспечно и легко
В румяно-яблочный рассвет, упруго слушаясь руля…

…что прежней жизни больше нет.
Нам рисовать ее с нуля.

Это только слова, только горстки натруженных букв…
Эти странные фразы, названия, смыслы имен.
Вязнут мысли в ночи, вязнет чашка в нетвердости рук –
Это смена миров или просто бурлит совиньон?

Этот свист за окном – затирает дороги, мосты.
Я бреду по бумаге, а снег заметает цепочки.
Эти несколько строк – словно несколько капель воды
Просто так, просто влага от точки до точки.

Для кого? Для чего? Ведь в такую погоду – лишь спать.
Но бумажные смыслы сплетаются в тонкие тропы…
Это только слова? Это значит кого-то искать,
Находя лишь себя и следы, что оставили нервные строфы…

Без пятнадцати осень.
        Колонки прогнозов погоды…
Время кофе – длиннее, и книги – все глубже в себя.
Снова чинишь антенны,
         зонты,
          передатчики,
             водоотводы…
Ночь приходит опять, оголтелые мысли дробя.

Без пятнадцати осень.
Короткие, хрупкие правды…
Из дневных новостей – только пепел сожженных идей.
Все растут города, прибывают и ждут адресаты.
А ты ищешь людей.
Снова ищешь людей.

Без пятнадцати осень.
        Пласты и прожилки сомнений…
Снова смена понятий,
        причин,
          искажений,
             проблем.
Кто-то – тяжесть забот,
        а кто-то – своих сочинений
Возит скопом – как счастье – бесплатно и всем!

Без пятнадцати осень,
         лишь сверить часы – и в дорогу.
Верь себе – указатели тоже сбивают и врут…
Осень снова подходит к столу,
            циферблату,
                 порогу.
Без пятнадцати осень,
         все тот же знакомый маршрут.

Я вижу вновь, как в этот город,
Что поглощает, стыд и ток,
Стремится жизнь – так, чист и молод,
Дробя асфальт, растет цветок –

Бездомный мальчик, с миром споря,
На камень став ногой босой,
Рисует море на заборе,
И море дышит бирюзой.

Ты не справляйся о ней, не надо, просто смотри, распахнув глаза…
Девочка со стеклянным взглядом входит в подвальный зал.

Люди – живые марионетки, пальцы в золе, в голосах – экстаз.
Девочка в душную входит клетку – омуты вместо глаз.
Тихо, но твердо, привычным слогом – только бы голос не задрожал –
девочка вторит: себе ли, Богу? – как пробиралась дорогой скал,
долго, в снегу, растопив метели жаром надежды и рук теплом.
Девочка скажет все, как хотели, только бы вспомнили о былом.

Искоса видятся чернокрылые, грают на старый, привычный лад,
каждый пришел услыхать про быль ее, каждый забыл, что и сам крылат, –
всяко в трактире за старой пристанью проще наслушаться небылиц!
Девочка прячет себя за мыслями, лишь бы не видеть их пьяных лиц,
клювов, когтей и, давно опавших, перьев под стульями и корон…

Кто из них, прежних, узнал бы ставшую странницей вечной среди ворон?
Кто б из них, пущенных на заклание странной судьбе в городах стальных,
имя прокаркал, как заклинание, чтобы растаяли души их
в вечной зиме, на задворках сказочных, там, где погибли и смех, и страх?

Девочка с каждой стеклянной фразою плачет, и тают льдинки в глазах.

Словно на стеклах узором вязевым розы цветут, позабыв январь,
словно от слов ее, верно сказанных, из-под коросты растет трава,
почки на угольных ветках – туже, что-то живое течет в крови…
Только не спрашивай, просто слушай, просто под черным крылом лови
тысячу лет позабытый импульс, боль, оживляющую зимой…

Девочка взгляд, словно вызов, выбросит, девочка с болью шепнет «Не мой!»:
сотни трактиров прошла с пропойцами не за тобой, уж прости – за ним…

Мир тебе, маленькая разбойница, с верным оленем в снегах твоим!
Долго ль еще, до какого вечера в диких дорогах, сквозь град и дождь,
будешь воронам шептать доверчиво, Кая покуда меж них найдешь –
меж обращенных Царицей Вьюжною в черных, себя позабывших птиц…
Словом едва обратила дюжину, только затерян твой брат – твой принц.

Так и идет пилигримом северным, сотни чужих оживив историй,
в людях, как в чуде, надежду черпая в то, что снега обратятся морем, –
белой тропой и дорогой черною, сказкой забытой о милосердии.
Стужу за ней выкликают вороны, имя своей повторяя Герды.

Она не расскажет тебе ни о чем, Охотник.
Тем более – правду. Тем более, что в архивах
уже показаний хранится томов с десяток,
и все, как один, говорят о крутой расправе
над пойманным Волком, которым детей пугают
и нынче еще в этих селах, чтоб крепче спали:
не с краю кровати, а глубже, как подобает,
чтоб кушали кашу и слушались лучше старших.

Кто знает, где правда? Кто будет сверять мотивы
прогулок по лесу с корзиной и прочей драмы,
кто воду мутить начнет, если все осело
на дно человеческих мыслей, сюжетов, сказок?
Как новый назначенный следователь в глубинку,
как сыщик, копаясь в архивах погасшей мысли -
а ну-ка, по свежим глазам набросай варианты,
есть сказки без срока давности и канонов.

Вот первый вариант, к примеру: опушка леса,
наивный ребенок с корзинкой, скакалка, мячик –
прыг-скок по дорожке, и песенка наудачу
об Африке, о бегемотах, о хитрых лисах,
о всяком неведомом, – вдруг посреди тропинки:
«Ну здравствуй, мой Колобочек, какая встреча,
куда это мы торопимся так активно?
Какая прелестная девочка, просто пышка,
вот так бы и съел, ну чего ты как неродная».

Второй, современнее некуда, из вариантов,
по сути – одна бесконечная гиперссылка:
на велике катит, ну глянь ты – лисенок лисенком –
колечки в ушах и плеер с хитом «Альфавилля»,
свидание с Волком – лишь только предлог раскрыться,
лишь мантра телесная для постиженья дзена,
и нет ни тропинки, ни леса, ни пса Фенрира,
а только одна Пустота и даосский Чапаев.

И вот еще, третий, почувствуй себя гурманом,
вгрызаясь в страницы потрепанных томиков Гессе:
забрел из степи в лихолесье, да там и остался,
в далеких краях не оставив ни милый домик,
ни прошлую жизнь, ни козлят семерых по лавкам.
«От мамы ушла и от папы? Вот это новость,
конечно, дитя, от меня уйдешь и подавно,
я сам проворачивал, помнится, этот фокус
не раз и не два, разбросав себя по дорогам.
Повоем на эту луну, посмеемся вместе,
ты тоже, Гермина, способна ножом под сердце,
когда-нибудь после, в фигурках с другим раскладом,
а твой пирожок не буду: мучное – вредно».

А что там в реальности, ты никому не скажешь,
наивная девочка древних людских преданий:
к чему тебе лишние обыски и вопросы,
к чему подозрения всякие и облавы,
ведь ты – лишь случайная жертва, живой свидетель,
ведь ты – лишь ребенок, невинный в своем упорстве
добраться до бабушки, пусть и с пустой корзиной,
скормив пирожки по дороге всем встречным монстрам.

…у бабушки уши большие, клыки и когти,
у бабушки по сусекам найдешь такого,
что лучше иному не лезть, что ни триллер, то Триер,
и новое тесто в кадушке уже подходит,
чтоб всем поперечным и встречным давать на откуп,
а Шарль – хоть писал, только главного и не понял,
что не было в доме чужих, ну ведь так, ей-богу.

Зачем тебе, внученька, эти большие зубы?
Зачем тебе, милая, нюх на чужих и хитрых?
Зачем пирожки в корзинке несешь, и песни,
и ушки мохнатые прячешь под красной банданой? –
давай повтори, как учила тебя бабуля,
а ну как среди людей про себя забыла.

С волками жить – это выть по ночам, но вольно,
от жизни собачьей, дикой, больной, опасной,
она и не помнит, бывало ль наоборот…
Кричит так испуганно-искренне «Волки, волки!»,
за линию красных флажков пробирается в красном.
Они не узнают, кто-кто в Теремочке живет.

Если выпало в Империи родиться, лучше – жить…
И. Бродский «Письма римскому другу» (Из Марциала)

Одиссей вернулся с войны, моложав и свеж,
На броне последнего из скакунов Эллады.
Он сидит на скамье, один, не смежая вежд,
Сторожит мгновения ночи, курящей ладан.

Пенелопа вздыхает молча: подрал бы черт
Этот твой троянский синдром и былые песни…
Но года идут, в океане вода течет,
Лишь на острове штиль и ряска болот Летейских.

Он узнал: Итака – тюрьма, тишина – итог.
Ни друзей, ни подвигов. В море зевает Сцилла.
Расшатался дом – не починит его никто,
И скрипят половицы – в них снова что-то подгнило.

И жена, заскучавшая, – кто б ее осудил? –
Не сносившая в браке ни башмаков, ни платьев,
То кручинится оком, то смеется другим,
Принимая любовь сорока запоздалых братьев.

На причале рыбачки с песней ждут женихов,
Одноглазый старик погоняет овечье стадо…
Здесь все просто и тихо, продуманно и легко,
И уже ничего от жизни желать не надо.

Перемена мест не поможет, мирный герой,
Как бы ветер твоим парусам ни скручивал руки.
Ты бываешь на солнце – слишком часто порой,
И заботливо гонят с воздуха слуги-слухи.

Каплей уксуса кровь створожена в молоко,
Ведь имеющий уши – сказано – да ослепнет.
Под шуршанье крыс в полуночной пустыне слов
Не разжечь живую искру в остывшем пепле.

И о чем, сын Лаэрта, ты можешь им сочинить?
Здесь бы самое время вдариться в мемуары,
Но от разума к сердцу уже оборвалась нить:
Распускай многостопный труд под напев кифары.

Ты уснешь и увидишь сказки о небылом,
Есть ведь многое в свете такого, что только снится.
Что-то можно вспомнить, только забывшись сном,
Береги же, странник, тайну своей темницы.

Одержимый своей фантазией старый шут!
В голове – легенды, нимфы, пучины ужас…
Но скорлупки замка от этих снов не спасут,
И иного смысла эти кошмары глубже.

Он смертельно устал ворочаться в кандалах,
Лучше мерзнуть на пьедестале, чем эти цепи…
Из постели гонит, как из могилы, страх,
Лишь пеленки савана сердце глухое скрепят.

Не от желчи плохо – полынью горчит вино,
И жемчужиной муть всплывает со дна бокала.
Может, лучше вправду – уши залить беленой
И скосить себя во цвету – в цветах карнавала?

Но в очах души не завесить уже зеркал –
Здесь руины того, за что так боролся с детства:
Королева-мать, бубенцы в верхах колпака,
И богатый названьем клочок чужого наследства.

Жить грозой иль вовсе не жить? Марциал, ты прав:
Станет истинно мудр только тот, кто взаправду пожил.
И, певец зари, не дождавшийся до утра,
Он отчалит от тверди и ветру натянет вожжи.

Снова в парусе норд-норд-вест, под рукой – штурвал,
Значит – сеять в чужих полях пуд ненужной соли.
Что не спето – оставил. Последнее – отписал.
Честь имею, братья! И снова имею волю.

Росчерк места и личности, выше – слова, слова…
Верьте слову! Выводит грифель, клинком отточен:
«Королева, прощай! Помяните, коль дорог вам.
Эльсинор, Итака». Подпись – Никто. Многоточье.

Я буду снова. Как-нибудь потом.
Я буду. Завтра или послезавтра,
родившись снегом, деревом, котом,
весенним ветром, заревом, базальтом -
я буду, но ни слова не скажу,
не напишу, и буквы все забуду.
Я семечко, летящее в межу,
смиренно покорившееся чуду.
Я то, что не записано в тетрадь,
не издано, не проклято, не стерто.
(Не существует – незачем стирать).
Я тонкая трепещущая хорда,
протянутая с неба до земли -
я и была такой, но кто б заметил…
Смотрите, в расцветающей дали
я снова есть.
Я облако.
Я ветер.

Почитай мне, пожалуйста. Наговори свои рифмы
на железную воду (набрал из-под крана в Твери).
Я приду к тебе трезвым, надушенным, даже побритым.
Почитай мне стихи. За дорогой торфяник горит.
Влажный утренний воздух во двор оседает туманом,
невеселый узбек с матерками заводит КАМАЗ
под мелодию Круга. Мне грустно и чуточку странно,
почитай мне стихи, даже если там все не о нас.
Я закрою глаза, я зашторю усталые веки,
как ослепшие окна в квартире, в которой не жил.
Почитай мне стихи о любви и нетающем снеге.
Почитай мне стихи. По дорожке ребенок бежит
и хохочет, и кружится под тополями,
что засыпали клейкими почками серый бетон.
Я уйду от тебя, оборачиваясь и петляя,
с опустевшей поллитрой.
Без мыслей, что будет потом.

Радищев матерился точно так,
как я, увязнув в расписные хляби.
– Опять застряла! Погоняй, дурак!
У трав по берегам дорог оттенок жабий,
их трогаешь, и на ладонях грязь
от тысяч здесь проехавших, прошедших.
– Ну, мертвая! Резвее понеслась!
Кто бродит тут? Слепец и сумасшедший
меж Питером блуждает и Москвой.
Шаверма, шаурма… Бордюр, поребрик…
Радищев спит, кивая головой –
он так войдет в нечитанный учебник.
Все тот же мост, и там опять ремонт,
как в тысяча семьсот бог весь каком-то,
и бригадир пьянчуга, идиот,
мерзавец, вор; и тянется раскопка.
Здесь экскаватор водит крепостной,
и барин наземь харкает из «прадо».
Радищев, милый, выпейте со мной,
не откажите, нам обоим надо!
Похмелье. Тошно. Значит, я живу.
Я, значит, еду. – Н-но, пошла, подруга!
Беспечный путь из Питера в Москву,
Дорога от Москвы до Петербурга.

Два стремени чуть звякнут, прикоснувшись
друг к дружке. Проезжай-ка ты вперед!
Моей гнедой породистые уши
легко волненье выдадут ее.
Твой вороной привычно и проворно
покажет путь по узенькой тропе,
Мы вслед с кобылой двинемся покорно,
к чему нам быть сейчас эмансипэ?
Я лягу, как обычно, ей на шею,
чтоб ветки не хлестали по щекам.
Я женщинам, ты знаешь, больше верю,
чем молодым и смелым дуракам.
Конец июля. Лист уставший вянет.
Ты это наблюдал так мало раз!
А я теперь за темными очками
пытаюсь спрятать клинопись у глаз.
И я тебя, конечно, пропускаю –
я все-таки надежду стерегу,
что, может, ты найдешь дорогу к раю
в том самом шалаше на берегу,
и может, по утрам твой голос низкий,
и солнца луч, сквозь ветки, невзначай…
Ты вновь ко мне подъехал слишком близко.
Не надо. Скоро осень. Проезжай.

Как дела?
Никак.
Не проходит.
А ты думал -
все так легко?
Я как нищенка
в переходе
под названием
«Мир и Ко».
Я как яблоко
из-под снега,
как кусок
фольги пищевой,
как надежда
лошадки пегой
стать серьезной
и деловой,
как буденовка
из бумаги
с чердака
с тех, былых, времен,
как апостроф
в английской саге
про нежнейшее
из имен.

И была порастрачена медь,
и остались карманы легки.
Не посмела в глаза посмотреть,
не посмела коснуться руки.
Местный бомж привечает меня,
я сюда как домой прихожу.
Я была здесь четвертого дня,
я вчера прожила эту жуть.
Столько раз было все решено,
столько раз были карты не в масть!
Расставание в сутки длиной
размололо в молекулы страсть.
Перекошенный черный вокзал
открывает в разлуку врата.
Помолчим. Ты давно все сказал.
До свиданья, Москва, до свида…

МИХАИЛ КУЛЬКОВ
Санкт-Петербург, Россия

ЧЕРНЫЙ ГОРОД

          «Нева не хочет быть Невой,
           Уж каламбур наскучил ей избитый,
           И плещется она волной сердитой,
           Когда ей пушки говорят: не вой!»
                        Федор Сологуб «Недоразумение с Невою»

Шторкою дождя задернул ветер синеву,
Чудо-юдо – черный город погружен в Неву.
Гребни стали белым мелом, а гранит – гранат,
Как от гнева, побелела пенная волна.
Пей же, камень непослушный, краснотою губ
Юго-западный ослушник воет – Сологуб
Каламбурит – Где же кружка, невская вода?
Лишь полуденная пушка канонадой в даль…
Бьется, бьется звук о волны, с ветром – о дома,
Шпаги кончик оголенный – в неба закрома,
В тучах пишущим собором (шпилем, как пером):
«Чудо-юдо – черный город плавал топором…»
И стихии пьяный норов, и стихи творцов…
Дамба грудой луидоров, золотом венцов.
Как награбленное злато сложено на дне –
Для защиты Ленинграда.
(Петр «на коне»).

Мощнейший шторм на Балтике бушует, кровавыми слезами сентября
Янтарь выносит – тысячи чешуек таинственной неуловимой рыбы,
Что прячется в бездонности пучины и обрывает часто якоря
В заваренном ветрами капучино. Такие агрессивные порывы
Навеивают ей осенний сумрак и холод, поражающий моря.
Я слышу трется… трется днище судна… о спину рыбы – рыбы Янтаря.

Десятки лет потрачены впустую в попытке раздобыть морской трофей.
Берет измором, думает спасую и брошу наконец… Не перетрется,
Звенит струной натянутая леска. Ты не сорвешься, выкормыш морей!
Но вновь фортуна отвернулась резко: затишье шторма, на закате солнце
Янтарным глазом заглянуло в воду… Пусть грянет буря – буря поскорей!
Я вырезаю в ясную погоду портрет Хемингуэя в янтаре…

Как вам живется Фридрих Иероним?
После российской службы какие мысли?
Горькою правдой сказки легко раним
Перед стаканом пунша у полной миски.
Дым из пенковой трубки прошел в мундштук;
Кашель понятен: лучший табак – ядреный.
Ядра летают – сверхскоростной маршрут
Первого класса для одного барона.
Нечего зубоскалить! На турок – зуб:
Палец потерян – это привет Очаков;
Пальцы не смотрят, если в бою везут
Кони, разрезанные войной случайно.
«Для исправленья крайних насущных нужд», –
Пишет в Россию письма в надежде, слезно…
Но, как известно, тех, кто прошел войну,
Помним мы свято, но…
вспоминаем поздно.

Стоило рот раскрыть – и понеслись слова:
«Крыша», «фундамент», «сруб» – вот и готовый дом.
Передохнул, сказал: «небо» и «синева» –
Заколыхался луг, облачко над прудом…
Стал говорить: «Жену! Мужа потолще ей!
Им – пятерых детей да семерых котят!»
После устал, уснул и в голове своей
Этот сюжет держал: «Рыбу они коптят,
Пряжу они прядут, хлебы пекут с утра,
Шумная детвора рушит непрочный дом,
Прыгает и визжит – вот и уже пора
Ветру погнать на юг облачко над прудом…»
Вот и проснулся – вот мимо летят слова:
«Крыша», «фундамент», «сруб» – и улетает дом.
Это соседский бог вновь победил (3:2),
Переманив к себе облачко над прудом.

Слова кончаются внезапно – как сахар, как чай:
Сиди теперь, молчи до лучших времен,
По коробу скреби да словарь изучай,
Засматривай до дыр оконный проем.
Ты думаешь – слова, а кончаешься ты:
Неназванного нет, бессловесного нет.
Давай же, перечитывай пустые листы,
Ощупывай, как деньги, да смотри на просвет.
И после – через тридевять бескрылых тишин,
Когда уже покажется: словарь пересох.
Из сахара и чая вдруг поднимется жизнь –
И приземлится строчкой на смятый листок.

Подошвы твоих сапог мудрее тебя самого:
Глазами они идут по скалам, пескам, камням.
Вот это – открытый взор, когда не пугает пыль,
Когда не боишься ран, а просто: идешь, глядишь.

А ты-то уверен сам, что высмотрел каждый шаг,
Что землю познал на вкус, как кухни далеких стран,
Что не закрывал глаза, что в этот короткий миг
Никто от тебя змеей текучей не уползал?

Подошвы твоих сапог тебя тяжелее, друг:
Нагруженного несли (от пяток и до бровей) –
Цитатами умных книг, годами ненужных битв,
Пустотами тысяч слов и пеной ста тысяч дней.

А ты-то уверен сам, что сможешь теперь поднять
Отжившие сапоги, отправить в иной поход?
Кто топит в воде, кто жжет – тот сам слишком много жил,
Ты рядом ложись, мой друг, авось, и черед придет.

Забыта. Забита. Спрятана под замок
Мечта, что невольно предана: ты не смог,
Зажмурив глаза, врага отличить от брата.
Она оживает призраком – лишь во снах,
Казалось бы, сожаление – не цена,
Но каждому дезертиру – своя расплата.

А где-то вдали, как прежде, гремят бои…
Отныне ты служишь ангелом для своих.
Отныне ты служишь дьяволом для чужого.
Того, кто пленил свободой – но сделал шаг
В заветное, заповедное, и душа
Скукожилась, ощетинилась: к черту шоу!

И стало невмоготу ни молчать, ни петь…
Наверное, он боится тебя теперь,
И даже себя порой – по ночам – боится.
Ты понял, какая сила в твоих словах…
А дальше – куда? И можно ли наплевать
На то, что пигмалионство – сродни убийству?

Рутинное чувство долга – тоска, тоска…
Предчувствие, что закончится вдруг доска –
И черной дырой у ног развернется бездна.
Спасительно одиночество, но скажи,
По силам ли новобранцу такая жизнь,
Где пламенем адским бьется огонь небесный?

В хрустальные латы он заключен тобой.
Спасенные возвышаются над толпой,
Свою искупая избранность совершенством.
Когда, поднимаясь медленно в полный рост,
Сочувствуешь ренегату, чей путь непрост –
Мутит от натужной фальши его блаженства.

На память остался траурно-скромный цвет,
И всякий храбрец, дающий тебе совет,
Насилу уносит ноги. Пропитан солью
И солнечным светом воздух – дыши, дыши,
Умело лаская звуком нутро души –
Пока для тебя Господь не сыграет соло.

Стольный град. Вместилище всех иллюзий,
Где «хозяин жизни» – по жизни лузер,
И тебя, как шар, загоняют в лузу,
А в июле с неба – дождей десант.
Ты искал полжизни – ну с кем обняться?
Догорела вера в единство наций,
Но тебе останется восемнадцать,
Даже если стукнет за пятьдесят.

На помойку выброшен зомбоящик,
Ты устал от пьянок ненастоящих,
И какой-то бешеный звероящер
Из тепла тебя выгоняет в ночь.
В голове – обрывки забытых песен,
Мир людей в масштабах Вселенной тесен,
Ни к чему орать во всю глотку: «Здесь мы!» –
Тем, другим, наверное, все равно.
Как летят часы на закате века…
Ты устал от их кругового бега,
Только мысль: «Остаться бы человеком!»
По привычной схеме бинтует мозг.
Омываешь веки прохладой улиц
И мечтаешь: «Только бы не проснулись…»
От густого воздуха сводит скулы,
Не имея гор, ты идешь на мост.

Так бывает – переоценка хлама:
Что уже ни мама, ни Далай-лама
Не угасят жажды ошибок пламя,
И нирвана – хуже, чем просто смерть.
Под мостом издохнуть смешат угрозы,
Не слепит подержанных истин россыпь,
Ты раздумал вдруг становиться взрослым –
И смягчилась, дрогнув, земная твердь.

Дождь в январе беззастенчиво театрален –
Звонкую дробь выбивает, впиваясь в мозг.
Боги Земли околели в своем астрале.
Неба изгиб ненадежен, как ветхий мост.

Город висит ускользающей голограммой.
Окна домов – будто в полночь огни болот:
Там на обед поедают чужие драмы.
Там на десерт прерывают чужой полет.

Видишь ли, брат, по-другому уже не будет:
Сети плетет синтетический сытый рай.
В нем я смешон – одинокий промокший путник…
Не приговор, что планета уже стара,

В моде цинизм – оттого притупились чувства.
Мысли – свежи, как больничная простыня.
Здесь ремесло почему-то зовут искусством.
Ты – не игрок, Одиссей в четырех стенах.

Время – вода. И могло очищать когда-то.
Нынче оно равнодушно, как зимний дождь.
Память – слепа. Вытирает на ощупь даты.
Совесть – скупа. Но приходит, когда не ждешь.

Дождь по щекам – как до крови по струнам пальцы.
Дождь по губам исступленно – молчи, молчи!
Правда – крючок. Ты уже на него попался.
Прячься в тепло, только свет не забудь включить.

Глядя в глаза незнакомцу из зазеркалья,
Стань до конца откровенным хотя бы раз.
Главный ответ мудрецы до тебя искали.
Главный вопрос – ты себе задаешь сейчас.

И никуда от себя самого не деться,
Слезы – не грех, и не повод бежать в толпу.
Дождь в январе – заведенный хронометр сердца.
Остановись – чтобы после продолжить путь.

Было. Как будто сгинуло. Но осталось
электричеством (разряд – еще держусь),
тихой искрой, вспышкой, самую малость
вспахивающей мглистую эту жуть
настоящего, вязкого, как трясина.
Не принадлежу как будто ему.
Несчастливым ребенком лежу в корзине,
По реке плывущей в густую тьму.

Прошлое осторожно подходит сзади
Обнимает, спрашивает: как ты?
А я давно и прочно сижу в засаде,
Как балласт сбрасываю мечты.
Не смотрю наверх, начинаю слегка сутулиться –
Но порой вспоминаю совсем другого ребенка
И тогда, счастливая, снова бегу по улице,
Той, давно истлевшей на фотопленке.

Послушай, как оно шепчет: «Иди ко мне,
посиди тихонько на моем берегу,
почувствуй кожей прохладу гладких камней,
я спасу, утешу, вылечу, сберегу».

А ночное огромное небо густо молчит,
миллионами глаз глядит на тебя в упор.
Море гладит волнами гальку, чайка кричит,
алый огненный месяц встает из-за темных гор.

Это просто и сложно – сорваться сюда, сбежать
и соленый прохладный воздух в вены впустить,
удержать его там на потом, на год задержать,
как запасы чистой воды по глоточкам пить.

Карадаг растворился в небе как черный дым,
огоньки кораблей намекают на горизонт.
Из таких ночей, как из ниток, и соткан Крым.
Уезжая, сердце-монетку бросаешь в Понт.

бомба живет как бабочка-однодневка
куколкой падает из живота самолета
быстрый короткий полет огонь агония
крылья пестрянки яростно пламенеют
быстрая смелая жизнь
и яркая смерть

кается кается кается Магдалина
многие лета смиренно читает книгу
осознает что бренна хотя бессмертна
вот уже два века – холст масло
волосы золотые
лазурный шелк

и нарисованный череп смеется и бомбы
огненной бабочкой падают на Магдалину
от прошлого остаются камни и пепел
последние дни войны
победа близка

когда все кончается надо похоронить
убитых потерянных сломанных одиноких
и с ними – девушку кисти Помпео Батони
что с тысяча семьсот сорок второго
раскаивалась в грехах и читала книгу
погибла в Дрездене
в сорок пятом году

Над мира глубиною черной,
Среди печали ледяной,
Иди, кораблик обреченный,
Крылатый мой.
Светилу следуй виновато,
Не подымая парусов,
Вальсируя витиевато
Меж полюсов.

Объятия живые строги,
Обетованны и страшны.
Иди. Орбиты и дороги
Завершены.

…и долго слышал окаянный
Сердцебиенье тишины.
И тлела снасть меридиана,
Слетали сны.
Сияло небо, отворяя
Семижды семьдесят высот.
И молоко текло по краю,
И капал мед.

Над мира глубиною черной,
Среди печали ледяной,
Иди, кораблик обреченный,
Господь с тобой.

Подобно расписанью электричек
размерен тихий пригородный быт.
Все знает место, от метлы до спичек,
и календарь к стене гвоздем прибит.

Часы текут, страной не беспокоясь,
радиоточка радиоточит…
В порядке все и вся, но, будто совесть,
предательски земля гудит в ночи,

когда товарняки ползут устало;
стеклом щербатым в воздухе дрожит
грядущее – так тяжелы составы,
и прошлое смещается с орбит.

Правды найти на миру никому никогда.
Правда является в ласточкиных проводах,
Отображается белой стезей на сетчатке.

Видишь ее, продолжай и веди до конца,
Разновеликую соль отирая с лица,
И исправляй неразумной судьбы опечатки.

Так и ходи по земле, не ломая печать.
Ласточке белой под силу ли перекричать
Полифонию бессмысленнейших восклицаний?

Но тишины жутковатой исполнится миг.
Все, что отцы узнавали из дедовских книг,
Все развернется вот-вот наяву перед нами.

Пахнет нарциссами, розами, астрами, девочка входит в класс, тонкие пальцы в царапинах, пластырях, солнце на радужке глаз, солнце на партах, перилах, лестницах, ресницах и волосах, ей еще трудно сидеть на месте дольше, чем полчаса, девочка просто не знает правил этой сложной игры…
Но зато она знает – где-то за гранью есть другие миры.
Есть корабли, паруса и рифы, солнцем залитые города, девочка перебирает рифмы, девочка учится чуда ждать, пишет стихи на полях – и снова приоткрывает завесы тайн…
Двойка тебе, Смирнова. Сколько можно мечтать?
Физика, химия, физкультура, солнце играет в рыжей листве, пишет записки двоечник Юра Вальке Черненко из класса «Вэ», утро, каникулы, перемены, скоро сдавать экзамены…
Девочка смотрит куда-то сквозь стены задумчивыми глазами. Рифмы точнее, ровнее ритмы, образы ярче за сетью строк. Химию нужно списать у Риты. Вечером курсы, толпа в метро, лето, завтра уже экзамен, мама какая-то нервная…
Девочка пожимает плечами.
«Ну… на филфак, наверное».
Старый профессор капля за каплей цедит, как яд, слова, учит стихи препарировать скальпелем, резать и убивать, девочке жаль их, берет в ладони, как бабочек на снегу…
Бабочки бьются в агонии. Нет, не могу.
Как же так можно, они ведь живые, смотрит заплаканными глазами. Так, студентка Смирнова, выйдите, тихо, идет экзамен. Ну, не научитесь, ваше право, кому вы нужны такая…
А на окраине шепчутся травы. Яблони распускаются.
Знаешь, стихи – это тоже люди, в каждом – свой мир и тайна, они ведь живые и тоже любят, когда их кто-то читает, у них ведь у каждого бьется сердце, гонит ритм по венам под кожей…
Глупости, говорят. Не верится. Этого быть не может.
Осень. Ноябрь притупляет чувства, красит реальность в серый. Девочка больше не верит в чудо. Снова падает сервер. Девочка пишет тексты для сайтов, литрами кофе глушит, сказки, драконов и чудеса прячет все глубже, глубже, им ведь и правда не место здесь, в омуте новостроек, лучше молчи о своей тоске, о том, что иначе скроен, топи свою правду в болотах глаз, в немытой офисной чашке…
…маленький мальчик заходит в класс.
И что-то пишет на промокашке.

…а пока мы сидим на холодных перилах моста,
и болтаем ногами, и смотрим в текущее небо:
на кораблик сухого листа, на продрогшую сталь
перекрытий, на время апрельской агонии снега

и на нас, отраженных в воде – или может быть, не
отраженные мы, а они отражаются в нас, и
наш апрель – только тень их апреля, и весь этот снег,
и грохочущий поезд, ползущий на темную насыпь?

Впрочем, что с того, если и так – ведь у нас облака:
пролетают под нами, над нами, вокруг и насквозь, и
мост дрожит тонко-тонко, и талое солнце в руках
утекает сквозь пальцы, и медленно кружатся оси

обнаженной земли, и сугробы стираются с карт
полушарий, чтоб в солнечном ветре и небе исчезнуть,
и над нами водой протекают века,
а пока –
мы сидим на мосту,
на холодных перилах над бездной.

Все дела и надежды сброшены со счетов.
Разноцветное небо звенит и бьется на части.
Ты истерзан волнами. Имя тебе – Никто.
И твоя Одиссея кончилась, не начавшись.

Это было забавно, легко и почти смешно.
Очертания горизонта уже знакомы…
И вернуться бы, вспомнить, как ты их любишь, но –
Твой корабль уходит на дно в трех лигах от дома.

Паруса истерзаны. Легкие рвет вода.
И толчками, как кровь из раны, уходит сила.
Дома вечер. Прохладно. Гонят в закат стада,
И жена снаряжает в поход подросшего сына.

Ты не видел его, лишь знал, что родится сын.
Не давал ему имя. Стрелять не учил из лука…
Но последний песок просыпали вниз часы,
И тогда оказалось, что жизнь – короткая штука.

Дома вечер, и небо кровью залил закат.
Пир окончен, рабыни уходят из умывален…
А она, что была молодой двадцать лет назад,
Доткала последнюю нить в своем покрывале.

Где ты был?
…а враги пируют в доме твоем.
Где ты был?
…отец, любимый, ты был так нужен…
Твой корабль уходит на дно. Кричит воронье,
И жена твоя выбирает нового мужа.

Твой подросший сын не тебя назовет отцом.
Не тебе воспоют хвалу в божественном гимне…
Ты прости мне, родная, то, что это не сон,
То, что клялся вернуться – и не вернусь. Прости мне.

Только сыну, прошу тебя, об одном скажи:
Нить, спряденная Мойрой, честна и неумолима,
И пока мы бьемся за то, чтобы просто жить,
Наша жизнь, как остров в тумане, проходит мимо…

            Для одних это свежескошенная трава или сено;
            для других – рождественская хвоя с мандаринами.
            Для меня – мерзлые водоросли… привязанность к этому запаху
            следовало, вне всяких сомнений,
            приписать детству на берегах Балтики…
                      Иосиф Бродский, «Набережная неисцелимых»

Эго старших конфессий. Но Божий превыше суд.
Тебя любит Господь, без скульптур, без икон, без красок.
Протестантской тропой в католический твой приют,
я пришла, изъясняясь на ломаном итальянском.

Сан-Микеле твоей Венеции – это рай.
Этот город хранит каждый шаг твой, твой голос носит
по планете, гондолы на волнах качают май –
это ты в колыбели судьбы, это ты, Иосиф!

Посмотри на меня через дали – откуда знал
ты так много всего, чему здесь – на Земле – не учат?
Как смирение в узких улочках отыскал
и прощением и любовью наполнил звучность

этой тихой воды, этих скомканных островков,
где мосты бытия притупляют слепое время?
Ты Венецию слил с темпо-ритмом своих стихов.
Ты остался дышать в ней, безудержно и со всеми.

Тяжкий дар – исцелять безнадежность своей страны,
потеряв навсегда ее, на расстоянье жизни
от нее находясь, лишь в Венеции видя сны,
в Петербург уносящие, делая память чистой…

О свободе ее дыханием говорить –
разве может свобода быть сказочней и прекрасней?
С ее мистикой слившись, вдоль берега светом плыть –
«только плакать и петь», что Венеция – это счастье…

Эта улица – в сердце ее католический храм –
так и просится вырваться в прошлое, чтобы не помнить
в ней меня, чтобы новые лица придать именам
и не слышать шагов, доносящихся плачем из комнат.

Эта улица к нотам привыкла, как к фазам луны
и вернет сюда каждого, здесь говорившего с Богом.
Эта музыка выше предательства, слаще, чем сны.
Всепрощения свет благодать разольет по дорогам.

Эта улица ждет тебя, несколько весен спустя,
сколько б поисков жадно душа твоя ни проходила.
Эта улица знает, что ты перед Богом дитя,
что просить может лишь об одном Его: «Боже, помилуй!»

Здесь не строились храмы… Не пели с утра петухи…
Здесь крестились тайком, если что-то о Боге и знали…
С ненамоленных мест этих я увозила грехи…
С выпускного сбегала, своей не увидев медали…

Здесь не лили катки, но река замерзала сама,
Коммунальным мостом от разлуки укрывшись однажды,
И в кривые дороги смотрели из досок дома…
Нас любить не учили, но знали мы, как это важно.

Я бегу сюда плакать, смеяться, играть в поддавки…
Я хочу рассказать и поведаю каждому в мире,
Как морозам и ссылкам, и большевикам вопреки
Николай Чудотворец вымаливал Сердце Сибири…

Называй меня веткой, Ветой, я-то знаю наверняка,
Что беременна будущим летом и крушеньем товарняка.
Я сижу у окна, качаю на коленях девятый том.
Я бесслезна, я беспечальна, помню все, что будет потом.
Помню, как забытые всеми мы глядели на поплавки,
Длилось время, катилось время плавным ходом большой реки,
Ворковали в ветвях голубки, наливались в садах плоды,
Прилипали к коленям юбки, тяжелевшие от воды
В небе плавали звезды-рыбы, в рощах плакали соловьи,
Повторяли реки изгибы золотые пальцы твои.
Помню дачу, сосны, дремоту, душный полдень, тягучий сад,
Жизнь пропахшая креозотом, солнца луч на медных весах,
Помню родинок темных россыпь выше локтя и у плеча,
Теплый день, жужжащие осы, золоченая алыча.

Называй меня Ветой, веткой, птицей в зарослях ивняка,
Пересчитывай ребра клетки, струны, родинки на руках,
Помни, жди, забывать не надо. Загудят от жары виски,
Будут падать крупинки града на фарфоровые пески,
Помни рельсов тугие ленты, речки медленной плотный шелк,
Козодоя, дачную Лету. Будет страшно и хорошо.
Не бери никуда билета, мы уедем за просто так.
Хлещет ливень, танцует Вета деревянному сердцу в такт.

Так поднимешь лицо, пальцы нервные сцепишь замком…
На потом – стопка тонких тетрадок, исписанных крупно.
За окном – школьный двор, пересыпанный снежною крупкой
И мальчишеский треп пересыпан лихим матерком.
В горле ком.
И отложишь проверку тетрадей на завтра.
Комковатая снежная каша поспеет на завтрак,
А покуда – крупа и горячий прислаженный чай,
А покуда – немое кино за двойным переплетом
И следишь за сюжетом, как будто бы задал вам кто-то
На вопросы о главных героях потом отвечать.

По пустым коридорам рассыпался шум переменный,
На углу у пельменной работяги толпятся, смолят, собираются есть.
Школьный двор по периметру снегом очерчен.
В классе чисто и пусто. Окончена первая четверть.
И отличники есть.

А реке остается полмесяца течь. В школе топится печь
И синеют за белыми рамами сумерки хмуро,
И течет над дворами родная постылая русская речь,
И все прочее – литература.

В каждом имени, в каждом слове и в каждом жесте
Скрыта бездна подтекстов, чертова прорва смыслов.
Ветер дует, покуда не лопнут щеки, гуляет над нашим мысом,
Громыхает кровельной жестью.

Ты сегодня сказала, поставив красную чашку на край сушилки,
Что неплохо бы все, что открыли – закрыть обратно,
Школьный глобус укутать снегоподобной ватой
И убрать подальше, и не повторять ошибок.

Мы выходим из дому и не затворяем ставни.
Мы идем по песчаному берегу, влажной холодной кромке,
А вода стекленеет, а воздух становится хрупким, холодным, тонким.
По-другому уже не станет.

Мы идем и ветер стихает, а берег затягивает туманом,
Проступают на картах белые пятна, истаивают границы.
Мы идем, мы сжимаем друг другу руки, не плачем и не боимся.
Мы играем в антиколумбов, в неправильных магелланов.

Вместе с птицами движутся к линии горизонта
Имена, как финальные титры фильма: Гудзон, Марко Поло, Беринг…
Волны катятся к мысу, волны терзают берег,
Чайки вторят далеким звукам туманных гонгов.

Сырое туманное утро – предвестник воспоминаний.
Последние капли кофе. Гудит за окном машина.
И хочется думать, думать: а кем мы с тобой не стали?
Мне хочется познакомить мою дочь и твоего сына.
Сырое туманное утро откроет прежние дали,
Вздохнет полусонным морем, потянется мягкой кошкой,
И хочется верить, верить, стремиться не понарошку
К тому, что тогда манило, к тому, что теперь маячит.
Мне кажется, наши дети сумеют поймать удачу.
Мне кажется, завтра утром умытое солнце встанет.

Шуршит бетонка под колесами,
Водитель встречный входит в раж.
В окне – шоссе пылит откосами
На незатейливый пейзаж.

Бредет мальчишка, солнцем меченый,
Поддавшись лету, как мечте,
И удочка, как ус кузнечика,
Дрожит на тоненьком плече.

На ум придут страницы сонника.
Дорога. Плавный поворот.
Луга. И душный запах донника
Горячим маревом плывет.

На самом деле не бывает
Таких прозрачно-ясных дней,
Но только небо все синей,
И в нем мои обиды тают.

Стучат каштаны под ногами,
Ребячьи голоса слышны,
И слабый, четкий шум волны –
От моря где-то за домами.

сидела тонкая она
плечами в шали
над ней кружилась тишина
вот-вот ужалит
хотелось яблок и вина
но больше яблок
жужжала в уши тишина
а я бы я бы
смогла на этот раз шагнуть
за край понтона
или закуски взять к вину
да-да антоновок
он приходил внушал вину
острее жала
и сокрушался что вино
подорожало

Она записалась в зал
и качает пресc,
подход при мысли о нем -
по тридцать.
У нее появился азарт
и живой интерес:
когда на животе проявятся кубики.
И вообще она могла бы стать автором постоянной рубрики
«Как лечить расставания вискарем
и не спиться» -
раз! -
и даже вести мастер-класс , -
два! /по тридцать/
Она научилась молиться -
шепчет: «Пожалуйста, пусть у него случилась любовь,
а не больница!» -
три! /по тридцать/

А еще она, пожалуй, боится,
что он вернется – все повторится, -
четыре!
пять! -
дыхание перехватывает, сводит поясницу,
и опять, -
шесть!..

«Господи, если Ты есть,
дай нам силы все это вынести!», –
и она увеличивает нагрузку до пятидесяти.

Для кого-то важно, чтобы ровно стояли слоники на комоде
из слоновой кости, бррр…
У других толстые журналы о моде
затерты до дыр,
и самое главное – влезть в платье
размера XXXS.
Некоторые не выносят детского плача
и любят, так сказать, «сам процесс».
Есть еще те , кто прочитал всего Достоевского,
вслух цитируют Ницше.
А мне интересно,
что же снится
сопящему толстячку, который всю ночь кричал,
слоников уронил,
а еще порвал «Карамазовых» и модный журнал,
познавая мир.

13.07.2016 в 12:07

Свидетельство о публикации № 13072016120704-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 135, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

Финалисты поэтического конкурса. Часть 3 (Литературные конкурсы)

обрастаю стеной из камня,
и все тише мой бог и реже…
накидайте в лицо песка мне
с ваших призрачных побережий.

чтоб не прятал – мол, все в порядке –
нервных вспышек за приступ лени.
столько всяких в навозной грядке
нераскрывшихся преступлений.

покопайтесь в моих подкорках,
закидайте сомнений лужи,
и покатится жизнь под горку…
впрочем, кажется, мне не «ну же!»

на урале мороз крепчает,
но медведи без шапок ходят,
а у вас – все одно: скрип чаек
и не верит душа погоде.

не поеду я в ваши кущи
ни одетым, как есть, ни голым.
я останусь. трава же гуще
разрастается, если горлом?

я точно слышу дождь идет по крыше
и ясно вижу морды серых крыс
еще не волки но уже не мыши
глядят молчком и ты об этом тссс

зима клубочком спит не зная раю
отдать себя во сне боится сну
коты в полете с крыши замирают
впечатываясь в небо и весну

чтоб стая пустолайкающих самок
наставила под каждым снимком во!
но безысходно кафкающий замок
в бесхозный двор впускает никого

гуляет ветер между черепицей
стучат по крыше точно кирзачи
огромные откормленные птицы
немолчно полуночные грачи

а под ногами хлябь и мелководье
так март стои'т и мимо не течет
круги в глазах рябят и не подводит
под монастырь звериное чутье

и время воет волком в тайне выжив
и близится твой час
ему ли врать
и верится
что дождь сорвался с крыши
и кажется не страшно умирать

Он снаружи глядит в окно, а наскучит – кто вы,
чтоб прикидываться бессмертными! – намекнет.

(…поутру приходил знакомиться участковый.
и спросил еще про соседа: буянит? пьет?)

Заряжаясь от солнца утром и тая в небе,
он способен метать отравленные лучи.

(…ну, бывает, напьется. ну, поломает мебель.
ну, покроет всех матом. главное – не молчит)

А ночами – бельмом
фонарного глаза светит,
смерти ближе,
бледней покойника –
страшный вид.

(…я не знаю, чего рассказывать о соседе.
если слышу я – мне спокойно. пускай шумит.)

Он в агонии пьяной не пробивает стены.
(лучше б он – не алкаш сосед – был бы слышен мне)
Он, безмолвно давя на нервы, вскрывает вены.
(лучше б громко – мне страшно в мертвенной тишине)

Он стучится внутри, но глухо, почти не слышно,
где-то слева он смог вломиться в мой мир – туда,
где меня не найти, откуда я тихо вышла,
зная: нет на него милиции.
И суда.

Снаружи холоднее, чем внутри.
Едва остепенившись, я на три
экзамен сдам и письменный, и устный.

Сосед соринки вытянет из глаз.
И я ему шепну, что родилась
в каком-то невозможном захолустье.

Что помню жизнь как утренний подъем,
как первого конспекта окоем,
как слоган в опостылевшей рекламе.

Куда-то убегает объектив.
Лежит сосед, затылок обхватив
шершавыми, что твой наждак, руками.

Шумит на кухне незакрытый кран.
Стоит пустой театр Батаклан.
Еще немного – и начнется действо.

Покуда в зале не погасят свет,
мы сохраняем память, как скелет,
и номерок в кармане – чтоб одеться.

комната не сгорела птичка не умерла
выглянешь из подвала света хоть отбавляй
сгорбленные пейзажи кладбище у двора
плачет на остановке глупая Лореляй

палочку поднимает уличный дирижер
здесь тебе не Тангейзер и котелок сними
вытащи бутоньерку вспомни куда пришел
бредит под одеялом уличная Мими

темные коридоры длинные номера
тронется эскалатор не отыскать перил
комната не сгорела птичка не умерла
город куда прибуду может быть не Берлин

опять остановился и нашел
потерянный жетон на дне кармана
дела теперь пожалуй что нормально
дела теперь пожалуй хорошо

хотя и непохоже на весну
к асфальту липнет тонкая подошва
как будто повар будущее с прошлым
смешал и дегустировать рискнул

как будто что имел он все отдал
за вид на опустевшие палатки
на те скамейки в шахматном порядке
за переход проложенный туда

Жил да был один художник, жизнерадостный вначале,
Да с годами потускнели и веселие, и прыть,
Но зато он научился разговаривать с вещами,
Так что даже старый зонтик удалось разговорить.
Он берет его с собою и гуляет по аллеям
Исторического парка от калитки до пруда,
И беседует о жизни, наблюдая, как алеет
Утонувшая в закате невысокая гряда.

Растопыривает зонтик, если брызнули осадки,
И легко отодвигает надвигающийся фронт,
И тогда-то проявляет потаенные повадки,
И бубнит над головою распоясавшийся зонт:
Где он был и что он видел, как дела и настроенье –
Подвывает помаленьку, непогодою гоним.
Отличается, однако, небывалым самомненьем –
Он в ответе за здоровье тех, кто пользуется им!

А приталенная ваза из китайского фарфора,
Нестареющий ребенок, озорная травести,
Замечательный напарник для большого разговора -
Словно ракушка, бормочет, если к уху поднести.
И беседует художник среди бликов, среди пятен
С образцами интерьера в оглушающей тиши.
Он, конечно, не лунатик, не напился и не спятил.
Просто, умерли родные.
Не осталось
Ни души.

Ну, что ж, отправляйся! Смотри, как положено, в оба,
Пусть даже попутчики и хороши, и галантны –
На этой земле накопилась гигантская злоба,
Хотя проживают на ней далеко не гиганты.

Утробная злоба присуща и сирым, и сытым.
В ней носятся атомы тысячелетнего праха.
Густая и липкая, будто расплавленный битум,
Хотя, по природе, она лишь защита от страха.

Живое страшится обиды, беды и потери,
Страшится остаться во дне, что становится прошлым.
Но ты все равно отворяй непослушные двери,
А страха не бойся, и он не прилипнет к подошвам.

Пускай ураганы рассеются ласковым бризом.
Пускай убежденья твои не останутся зыбки.
Пускай для тебя не окажутся горьким сюрпризом
Хула и предательство вместо ответной улыбки.

Тебя ожидают пути в необычные страны.
А радости будут, хотя и не очень-то часты.
И пусть тебе служат в дороге надежной охраной
Все детские сказки, что мы тебе пели на счастье.

Ну, что же, пора. Дай, пожму твою теплую лапку!
Уже на щеке твоей привкус и ветра, и пыли.
А если взгрустнется, подумай про дедку и бабку –
Они тебя любят, в каком бы пространстве ни жили…

Все больше уходят сверстники –
Пейзаж и убог, и нищ.
И смерть вышивает крестиком
По серой канве кладбищ.

Поэты! А вы не верьте ей!
Творите, гореть спеша!
Тогда настает бессмертие,
Когда отлетит душа.

Пишите, гоня сомнения,
Стремитесь себя раздать.
Ведь титул и статус гения –
Посмертная благодать.

И если тепло и тесненько
Сожмет и тебя земля,
Судьба нарисует крестиком
Бессмертия вензеля.

Когда холодные циклоны почти утихнут над землей,
и станет мхом на южных склонах перегоревший рыжий слой,
замельтешат в пещерах крылья, покинет отмели отлив
уже с одной свинцовой пылью…

Когда, коросту соскоблив,
перетерев бетон на щебень в пространствах всех материков,
пойдет назад лиловый гребень тысячелетних ледников…

Когда из почв, насквозь прогорклых, из глубины, из черноты,
на остеклованных пригорках родятся странные цветы,
в кустарниках пролягут тропы, проснутся шорохи… Когда
в огромных кратерах Европы заплещет талая вода…

Когда в долине Потомака, встречая свой последний день,
разумная полусобака ударит кремнем о кремень,
и задымит трава сухая, восторгом шкуру ознобя…

…тогда нависнет, распухая, распространяя из себя
испепеляющее пламя, слепящий смертоносный жар,
над океаном, полюсами, над вспыхнувшими волосами
непредставимо колоссальный
кошмарный ШАР.

Взлетит когтистая рука косым движением защиты –
но испарятся облака, и станут плавиться граниты…
И грянет огненная кара под рев вселенского пожара,
под треск континентальных плит.
За преступление запрета звездой убитая планета
кровавым паром закипит.

И станет мир пустыней снова, и из него исчезнет слово
на миллиарды лет вперед…
Когда в пылание Сверхновой вишневой косточкой багровой
Земля скользнет.

Диван да ковер, пара стульев и столик удобный,
на нем размещаются книги и то, что съедобно,
и это – купе…
А в нем – человек попивает прохладное зелье
и движется с важной и невразумительной целью,
один, аки перст.
В служебном вагоне, где он – не угодно ли? – едет,
чудесно отсутствует даже намек на соседей,
а рядом течет
полуденный клейстер сгущенного насыпью зноя.
Да, есть проводница по имени, кажется, Зоя,
но это не в счет.
Он смотрит вовне из дуплянки, из люльки, из ложи…
Почтенная женщина вежливо чаю предложит,
белье принесет,
но путник, увы, не знаток церемонии чайной.
Он смотрит в окно, сознавая, что день не случаен,
как, видимо, все.
В прогалах деревьев мелькает поселочков лего,
стечением листьев и сучьев, семян и побегов
прикрыт окоем.
Проносятся мимо фестоны зеленых массивов,
где белые кости стволов остаются красивы
в посмертьи своем.

Потом проплывают пространства, где скошено жито…
И вот уж купе до возможных пределов обжито
составом вещей,
не хочется есть, и не требует отдыха тело,
и можно не думать… дистанция делает дело
и здесь, и вообще…
Итак, он летит по прямой, у момента в фаворе,
в пустом позвонке у состава, в задонском просторе.
Исчерпан компот;
теперь, не спеша, побежденный дорожною ленью,
он цедит просвеченный солнцем мускат впечатлений:
ни дум, ни хлопот…

Но как-то не сразу, не вдруг – постепенно, неявно,
идет наложение и замещение планов,
и наш пассажир
магнитной головкой несется вдоль стертого трека
и кожей читает фрагменты ушедшего века,
его миражи.
Он помнить не может,
но волей самой Мнемозины –
то сабли полоска сверкает крылом стрекозиным,
то смутная тень
от броневагонов мелькнет перед поездом встречным,
как призрак Голландца в его возвращении вечном
в сегодняшний день.

Он следует – вглубь и назад – соляными пластами,
и видит, как едут на юг новобранцев составы…
как бурый закат
глядит через щели теплушек на груз человеков,
которых ведет за Урал, от аулов и Мекки,
судьба языка…
Червонного золота свет над подсолнечным полем;
упряжку быков и телегу с чумацкою солью;
степные огни
отряда комбайнов в короткие душные ночи;
другого отряда, что в яме амбарной хлопочет,
штыки да ремни…
По рельсам – потоки несущего жизнь антрацита –
и трактор тридцатых, рожденный ценой геноцида;
коня в поводу –
и танковых траков в горящем саду отпечаток,
и женскую руку, сломившую влажный початок
(для хроники дубль)…

Под радостным небом, по глади, когда-то ковыльной,
он катится к южным границам, прошитый навылет
в вагоне пустом
брезгливостью – с West’а и жадным вниманьем – с Востока.
И дальних хребтов ощущая немирное око, –
он помнит хребтом
блудливый оскал разодравших страну лицедеев
и прежних ура-патриотов с великой Идеей
бесстыдный инцест,
черты помышлений, побед, преступлений, поступков…
Он мчится внутри грандиозной Отечества ступки,
один, аки пест…

И скорый – локальное время стремительно порет
навстречу четвертому Риму. (Помпее?.. Гоморре?..)
А он – подчинен
могучему кровному чувству… и с этим не спорят…
…Он едет по ровному дну колоссального моря
древнейших времен.

На убывающей луне
возьми немного крупной соли
и с лунным светом в равной доле
в воде смешай. Когда на дне

исчезнут мутные кристаллы,
поставь стакан перед собой…
…Сегодня встретишься с Водой,
пока еще не рассветало.

Без заклинаний и свечей,
вне власти тусклого рассудка –
она блестит светло и чутко,
и можешь ты доверить ей
желанья тайные, глухие,
ведь вы воистину вдвоем!
С тобой – вода, твоя стихия,
прозрачный, трепетный объем.
Она поймет твою надежду,
во всем к тебе благоволя.

Не покажи себя невеждой,
и в этот час не позволяй
не только суетного слова,
а даже внутреннюю речь…
Но часть энергии живого
освободи – и дай потечь
в ночную воду из щепоти.
Да только делай все всерьез!
Она – в твоей греховной плоти,
она – в твоем соленом поте
и в блеске благодарных слез.
В любом глотке и в капле каждой
твоей горячечной крови
она – твоя!.. И всею жаждой
ее на помощь позови.

И если сделать все, как надо,
то как остаться ей в долгу?..
И ты почувствуешь прохладу,
потом услышишь тихий гул,
потом заметишь неустанный
переплетающийся ток.
Тогда, не медля, из стакана
отпей единственный глоток…

Как неожиданно и странно,
что это тонкое стекло
несет частицу океана
со всем, что в нем проистекло!

О, океан, моя родня!..
Сейчас, творя себе кумира,
я нахожусь на грани мира,
где он приветствует меня!
Где, как желанная предтеча,
голубовато-зелена,
ко мне на радостную встречу
идет все новая волна,
в неиссякаемом порядке
все новый зыбится карниз
и циклопическою складкой
себя обрушивает
вниз.
И мерный грохот – как крушенье
всего, что сделали со мной
слепые жертвоприношенья
несправедливости земной…

Как долго ты блуждал один,
без покровителя и друга…
Не знаю, в чем твоя заслуга,
но это время позади
с бесцветных будней чередой,
разъединенных, растворенных –
и снова оплодотворенных
великой сущностью – Водой!

Бледнеет ночь. Аэролиты
идут к земле косым дождем.
Давай немного подождем
награды, в будущем сокрытой.
Обетованная вода
теперь с тобой всегда и всюду,
и можно быть любому чуду…
не будем спрашивать, когда.

Ты помнишь рыбу, выплывшую к нам
из зелени тугой? Из той воды холодной?
Раздутая, как старый чемодан,
беременный одеждою давно немодной?

Она была рыбее рыбьих рыб!
В ней сросся кактус, бритва и куски железа,
безумного, как головы ушиб,
как похоронный марш под звуки «Марсельезы»

Ты помнишь, как она плыла из тьмы,
огромная, и шевелила плавниками?
Как будто в этом был особый смысл –
смотреть на нас, пока мы превращались в камни

от ужаса; я знал ты за спиной
и цепенея плыл и быть старался храбрым,
когда она вздохнула подо мной
и море вздрогнуло в ее замшелых жабрах.

Да, цепенел от ужаса и плыл –
я был тогда почти на сорок лет моложе,
и был другим, и по-другому жил –
и думал только о твоей прозрачной коже,

и что тебе пораниться нельзя –
ты истечешь, ты просто растворишься в море:
– Она жива, но мир ее разъят –
так врач сказал, а я его не мог оспорить.

Когда из света когерентных волн
возникнет холм, что прежде нам казался ямой,
ты понимаешь, это точно – холм!
И Гук и Бойль правы – не все прямО, что прЯмо!

Ах, Рыба-Страх – ведь это был бычок –
интерференция до жути исказила!
А я поверил, глупый дурачок,
что защитил тебя от самой страшной силы.

… я был дикарь, ты, бросившая смог
большого города, израненная птица
уставшая от жизненных дорог…
Когда спала я целовал твои ресницы,

а утром через галечника пляж,
нес до воды – плыви! – и ты была русалкой,
и для тебя шипел волны плюмаж,
и воздух йодом пах, и горною фиалкой…

Я сегодня о псах ни гу-гу,
псы не всем, как я понял, нравятся,
но о птицах-то, петь я могу?
пеньем птиц, никто не подавится?

Только им, обитателям сини,
понимающим клекот стихий,
трепет воздуха в трепете пиний –
дела нет до твоих истерий.

Сойки смех в горле ваших амбиций!
Слышишь, чаечьих криков ножи?
Так кричат ненасытные птицы,
пожирающие мою жизнь.

Что мне ваших плетей пересуды?
я знавал в череде пошлых дней,
пересохшие губы Иуды,
ненасытные стоны гвоздей.

Мне не надо ни денег ни славы –
было все, мне по масти везло,
как на кровь, я на красное ставил,
а на черном мне башню снесло.

О, как ярки, весенние крики,
сумасшедших соитий птиц!
Ярче только пятна брусники,
на сугробах простынных больниц.

Среди этого гама и ора,
мне крупье повторяет: – Пора!
в черном смокинге – вылитый ворон,
с хирургическим хрустом пера.

Движение в ничто и темноту
скольжение напоминает с горки,
ты медленно вплываешь в пустоту
и ощущаешь, что во тьме прогоркли
слова, окаменевшие во рту.

Всего труднее заново всплывать,
не зная, это утро или вечер,
ощупывая стены и кровать,
и в жменю собирать осколки речи,
и найденное слово целовать.

Ожившие – перебирать по росту,
и радоваться – Боже – говорю! –
ломая прожитого дня коросту…
И неба пить заледенелый брют,
и облако, похожее на остров.

1 МАЯ 2005 ГОДА
(вечерняя прогулка в четырех актах)

20-00
Солнце прячется в тучу, луна собирается в гости.
Не найти часа лучше, размять занемевшие кости.
Кувыркается черная птица, комар точит лясы.
Время может продлиться, а может закончиться разом.

В налитой тяжким духом, по окнам клубящейся пене,
различишь острым нюхом двенадцать оттенков сирени.
Разгуляются нервы, прилипнет к дыханию слово –
уловив запах червы из третьего… нет, из второго;

из второго подъезда, червовой натруженной дамы,
ты укромное место находишь себе перед самым,
ее носиком острым и бюстом в подчеркнуто тесном.
И становишься воском, в опаре танцующим тестом…

21-00
Знать у города кастинг – на скрученных в кольца бульварах
все картежные масти. Неловко сегодня быть старым
в свои сорок четыре… Опять кувыркается птица.
Все закончится в мире, но это мгновенье продлится

ровно столько, как надо, как мы захотим, как сирени
маршируя парадом, уйдут в полуночные тени.
Что там дальше судьба? Чем займем этот вечер, соседка?
Жизнь, конечно, борьба – но анфас, в профиль – больше рулетка.

Даже если нет смысла, пойдем через парк на зеленый
до цветочного мыса и тени шлагбаумной клена.
Поглазеем на прорву фонарных слепых насекомых –
как безумны маневры, и как безнадежно знакомы…

22-00
А теперь за луною, за белой взлетающей юбкой,
торопливой рысцою, за хвостиком музыки, юрко
помелькать. А потом заблудиться в аллеях и тупо
трижды сделать «кругом» у скамьи, где в двоящихся купах

юниорке вещает, измученный каждою жилкой,
первокурсник прыщавый. Он выбрит газонокосилкой
под зеро. Он дерзает взахлеб в этом воздухе грешном –
том, в котором ферзями, в два хода становятся пешки.

И коснувшись краями души той незримой границы,
где поют соловьями вороны и прочие птицы,
под бразильскую румбу осядешь на лужицу света,
на цветущую клумбу, на круглую эту планету.

00-00
Так пускай под откос, прогрохочет последним трамваем
эта фабрика грез…
«Эй, вставай, корешок. С первомаем!
Ну, сказали же, резво!..»
А ты самолетик фанерный.
Ты все выше. «Я трезвый… – бормочешь милиционеру. –
Я к подруге с подарком, да вот сбился курсом немного…»

Ты взлетаешь над парком все выше. И эта дорога
в никуда, между сонмом летящих сюда и отсюда,
между бодрых и сонных планеты, восьмым ее чудом.
К высоте, где нельзя нам дышать, да и нечем, но легче,
чем внизу… Вот и вся небольшая прогулка под вечер.

Смеркается. Сыплет снежок и мороз все крепчает.
Сейчас бы в свой дом, к огоньку и горячему чаю.
А впрочем, поселок все ближе и машут плечами
дубки и березы. Сороки по веткам снуют.
Из леса охотники склоном покатым идут.
Собаки, добыча, густая усталость в ногах.
Из впадины неба все пуще серебряный прах.

Они на подходе… А в море плывут два линкора.
Они далеко друг от друга, но встретятся скоро.
Что будет, не знает никто. Впрочем, семя раздора
везде и всегда. И полны ожиданием злым
со всех континентов упертые в небо стволы.
Как хочется вставить соседушке с правой руки,
катаются по небу медленных туч желваки.

Снежок опадает на землю. Подолгу, не сразу.
Все ближе поселок, все ближе… А в секторе Газа
последний шахид на сегодня плывет струйкой газа
на небо к Аллаху. И выполнив данный обет,
ликует, разъятый на части, на тени и свет;
доподлинно зная, что нынче же он – имярек,
гражданство исламского рая получит навек.

В Перу изверженье вулкана, на фондовом рынке
просадка весь месяц, взрыв шахты в Китае, на ринге
Евразии «куча мала» вместе с рефери-гринго.
Десяток бойцов, костный хруст на планету почти.
Куются орала, но прежде секиры, мечи.
И кровью пульсирует лента дневных новостей,
в висок отдавая… На белом цепочка людей.

Темнеет, однако. Вдали огоньки. А дорога
струится по белому склону все также полого.
И каждый себя убеждает: «Теперь-то немного
до женщин, детей и тепла, до…» Достигнут предел.
День, год или век – и земля совершит самострел.
Предчувствуя шкурой все это, бормочешь: «Хрен с ним.
Ведь через в какой-то там степени лет или зим

все прахом закончится, схлопнется черною точкой.
Какого же ляда тянуть, если можно короче?
Экстерном отмучиться, если не вышло заочно.
Здесь! Прямо сейчас! Малый труд –
и дело с концом…» А они все идут и идут.
Старшой поправляет тулуп на широкой груди:
«Успеть бы до ночи…»
А как же! Успеют поди.

Медленно семья заходит в воды.
Век двадцатый, море Черное, Анапа.
Папа, мама, дочка… У природы
много солнца, волн; но больше сапы,
тихой сапы – той, что поколенья
смоет губкой, пеною морскою.
Вот они исчезли по колени,
в море уходящие те трое.

Вот они по пояс. Вот поплыли.
Как, куда, зачем? В каком столетье
ждать обратно их? Всех вместе? Или
одного, двоих?.. Все ярче светит
солнце на расплавленной дорожке.
Три плывущих к горизонту точки.
Неприметней все и тем дороже,
пусть не отличить отца от дочки.

Соль под солнцем разъедает кожу.
Если б мог ты, если б дело в силе…
Может быть они вернутся? Может
все вернутся, что туда уплыли?..
Волны глухо, чайки слишком звонко.
Что умеешь, то и делать надо –
помнить всех уплывших к горизонту
(имена их, лица, речь), наградой

самому себе за память. Будет
час, когда в расплавленное солнце
погружаясь, вспомнишь: «где-то люди…»
И назад, на тех, кто остается
обернувшись, вскинешь на прощанье
руку над водой легко и длинно;
поплывешь, усталыми плечами
разводя лазурь с аквамарином…

Полдень, белым шелком вьется пена.
Век двадцатый, море Черное, Анапа.
Из воды выходят постепенно
друг за другом – дочка, мама, папа.
Ветер, волны, солнечные пятна.
Прямо из зенита прилетела
бабочка, ушла в зенит обратно…
Сплю, не сплю? Кому, какое дело.

Эти девочки рождены, чтобы красить губы,
Эти девочки сделаны из хрусталя.
Есть Джульетты, Офелии и Гекубы.
В списках этих девочек где-то я.
Я моложе школьниц и старше Рима,
Я питаюсь буквами и людьми.
Я три дня ничего уж не ела, милый,
Так что ты, пожалуйста, проходи.
Почитай мне вслух или спой мне песню,
Или лампочку в комнате поменяй;
Ничего не видела интересней…
Если вдруг усну – не буди меня.
Заходи с утра, захвати мне почту –
Я все жду подсказки какой-нибудь.
Если я не проснусь ни к утру, ни к ночи…
Значит, я, и правда, устала очень.

В комнате не было шкафа и не было стула
На окнах не было штор.
Дивана не было, и я уснула,
Там, где мог быть ковер.

Не было чашек и не было вилок и ложек,
В комнате, где я спала
И у стола не было ножек
Не было даже стола

По мне проходили огромные дикие звери,
Ростом до потолка
Ты тихо присел в углу возле двери
Без ручки и без замка

Лампочки не было, и не было света,
На стене не висело часов,
Ни чисел, ни лет, ни предчувствия лета,
Ни часовых поясов.

Комнате в нас было места чудовищно мало,
Особенно на полу.
Ты встал из угла и угла не стало,
Не стало тебя в углу.

Меня впитали в себя обои,
Ты стал заключенным стен,
Таким героям, как мы с тобою,
Надо сразу сдаваться в плен.

Мы в окна смотрели чужими глазами
Ходили по стрелкам из класса в класс
Пространство, которое мы создали сами
Стало важнее нас.

Есть человек, который не придет.
Я для него стою на этой сцене.
Но слово пустоту не обесценит,
В честь пустоты я открываю рот.

Густые гласные взрывают грудь.
Мой сад не ждал такого урожая.
Слова живут вперед, меня опережая,
Указывая мне, куда свернуть.

Мой голос в лицах, в улицах твоих.
Над головами вьется, но не может
На светофоре обогнать прохожих
Ни тех, ни этих – никого из них.

И вот есть вечер с нового листа.
Есть ноты и закономерность нот.
И есть один, который не придет,
Но все займет свободные места.

Видно, весна. Листья свежие клейки,
Тетка торгует с ларька всем подряд.
В Киеве двое сидят на скамейке,
Долго сидят, не спеша говорят.
Тетка шумит, всем сулит по подарку,
Машет большими селедками рук.
Двое тихонько гуляют по парку,
Будто не видя всего, что вокруг.
«Скидки сегодня. Подходимте, братцы!»
Двое то сядут, то где-то свернут –
Будто совсем не боятся расстаться,
Бродят себе, не считая минут.
Может, в ларек не спеша заглянут и
Спросят у тетки чего-то попить…
Если продать хоть одну ту минуту,
Можно ларек вместе с теткой купить.
Тетка за так даст воды из колодца
И поспешит свой ларек запереть.
Будто бы в цирке на канатоходца –
Страшно.
Как страшно на счастье смотреть.

Ты, Господи, храни встающих рано,
Встающим рано раны залечи.
В недолгих снах им дай такие страны,
Где нет теней, и все кругом – лучи.
Ты, Господи, храни всю ночь не спящих,
Кто спал с лица, устал, упал с коня.
Ты дай им сил и кофе сделай слаще,
Чем сон, покой и распорядок дня.
Ты, Господи, храни ушедших в ливень
Без зонтиков, без туфель запасных.
Ты сделай их самих чуть-чуть счастливей
И дай тепла согреть своих родных.

Страх меняет очертания и лица.
В голове у нас он самый жуткий страж.
Мохов – Мохов, не умеющий молиться –
Весь дрожит и тихо шепчет «Отче наш».
Шлем в ответ пищит протяжным тонким свистом,
Мир двоится в голове ему подстать.
Мохов сам себя считает атеистом,
Но с губами не выходит совладать.
Он ведь стал курсантом-летчиком, элитой,
Сверху вниз мечтал смотреть на пики скал.
Жизнь такая, что покоя не сулит, а
Он покоя никогда и не искал.
Он всегда хотел летать. В кабине МиГ-а
Было что-то. Сила, страсть и рев турбин.
Абсолютно все, от мала до велика,
Оседлать мечтали кресла тех кабин,
Где ремни сжимают грудь почти до хруста,
Где полет, свобода, красота кругом,
Где разгон, отрыв, набор и перегрузка
Давит так, что ты как клоп под сапогом.
Пусть, с годами все больнее, все разбитей -
Люди в небе превращаются в калек –
Чем истошнее ревущий истребитель,
Тем живее за штурвалом человек.
Мохов в летное училище не птицей,
По-пластунски, со шпаргалкой – да, не без…
День – с друзьями выпить, с матерью проститься,
День еще – в дороге дымом прокоптиться,
Разместиться, чтоб потом не суетиться,
И почувствовать, что как-то не грустится,
Что внутри – буквально – голод до небес.
Было ясно, были тучи, облака ли,
Сквозь окно с утра и вечером в дыму –
Небо – было! Только в небо не пускали.
И казалось, небу скучно одному.
До луны бы долетел, и на луне бы
Всю мат-часть учил и вдоль, и поперек,
Ведь всегда над головой висело небо,
Как издевка, как насмешка, как упрек.
Мохов ждал.
Режим, подъем и переклички,
Аудитории, рутинные дела.
Раздражали даже бабочки и птички -
Впрочем, осень скоро в зиму перешла.
Мохов мучился в те месяцы до стона,
И по улице себя почти волок.
Небо было, как отбойник из бетона,
Будто низкий весь в потеках потолок.
Под таким обычно горочкой окурки,
С антресоли грустно смотрит пара кед…
Снег летел, как хлопья мокрой штукатурки,
Бурым месивом на старенький паркет.
Очень долго не услышишь птичьей трели
В тех краях, где люди учатся у птиц.
Мертвый март ушел в опрелости апреля.
Двести тридцать три, четыре, двести тридц…
Мохов сбился. Мохов брился и бодрился,
Не ругал тот день, тот импульс, что сподвиг.
Он под небом, как под крышечкой, варился -
И курил, и даже сносно матерился,
Только больше не бурлил и не искрился,
Будто в Мохове сломался маховик.
Отгудели, улеглись внутри метели.
Лето дома, где семья и сладкий сон.
Год второй прошел, как будто три недели
Года первого – неделя на сезон.
Тридцать первое – ноль пятого.
Суббота.
Плац.
Автобус.
Хриплый рык из-под капота.
Командира голос – хруст под топором,
Сух и резок: «Первый взвод, вторая рота,
Смирно!
Вольно.
Едем на аэродром».
Дром-дром-дром – автобус дернулся и двинул.
Дром-дром-дром – взвинтило сердце, понесло.
Гатило весело и зло -
Сейчас доехать, сесть в кабину,
И разогнавшись тяжело,
Вперед, как пуля сквозь стекло,
Ведь нам ли жить наполовину?
Мы будто души исполина.
Нам повезло.
Нам повезло.
Не стало слов. Остались только междометья.
На взлетной холодно и ветер, как в трубе,
А рев, как гром размешан с оркестровой медью,
Как будто некая зверюга перед смертью
Ревет фамилию его, зовет к себе.
Центнеры туши алюминиево-стальные
Не оставляли равнодушным никого,
Но Мохов знал, пока летали остальные –
Зверюга ждет и просит именно его.
И вот, он здесь. В кабине тесно. Душно в шлеме.
Приказ взлетать, но тьма и слезы на глаза.
В душе конец пришел такой какой-то клемме,
Что отвечала много лет за небеса.
И ни вдохнуть, ни дотянуться до штурвала -
Шипел и мок, как льдинка на сковороде.
Взлететь и мог бы, только неба вдруг не стало.
Впервые в жизни. Никакого и нигде.
«Иже еси на небеси» – на небеси же!
Пусти же, Боже. Пусть летает человек!
Казалось, гул внутри уже не станет тише,
Казалось, миг застрял во времени навек.
Но он прошел.
Казарма.
Ночь
И выбор сделан.
Кругом сопение счастливых спящих тел.
А Мохов видит в темноте, как все сумел он,
Как он собрался,
Разогнался
И взлетел.

Закурю, помолчу – ушедшего не воротишь,
как не выбелить складок на черном шелке.
Почему сейчас, сквозь тернии и пороги,
продираюсь к небу тропою колкой?
Кто учил меня ложь потайных таро
принимать бескровно и с облегчением?
Мой аркан номерной – это шут/зеро,
он зовет меня к приключениям,
вверх и вниз, на запад и на восток,
не беря с собой лишнего – только злобу.
Прорастает сквозь мир золотой цветок
и указывает дорогу
задыхавшимся в адской петле ночей,
что свечой на ветру сгорают.
Знаешь, небо, на пламени тех свечей
жгут костры – становятся ближе к раю,
и молчат, да слышат свои шаги,
в каждой капле зовущей крови.
Нет молитвы проще, чем «Помоги»,
потому так легко, с любовью,
брошу сердце тому, кто не протянул
мне руки, когда я просила.
Он уже давно проиграл войну,
потому, что любил вполсилы.

Сны не сбываются – просто приносят дрожь,
берег иной укрывая слоистой пеной.
Дай только время, когда-нибудь утечешь
кровью дурной из прокушенной смертью вены…

Доктор дежурный назначит двойной укол,
чтобы отшибло желание выть и память,
и пожурит за то, что заблеван пол
липкими сгустками боли – ее стихами.

Только сиделка – вера, в глухой ночи,
тихо поправит колкое одеяло
и посидит поблизости, помолчит,
чтобы бедняге немного спокойней стало.

…как перестанет сниться словесный тир,
злоба, бессилье, грубости и запреты –
выпишут снова в зовущий, безумный мир
новую душу из старого лазарета.

Перейду ли покорно за острую грань,
не поранив души о далекое «я»?
Когда рвется ночами упругая ткань
перешитого мной бытия,
или горло сжимает железной рукой
рыцарь прошлого, что был надежен и скуп,
а в крови закипает соленый прибой,
неожиданной нежностью губ
не притянешь несущего свет мотылька –
он боится потерянных душ.
Если terra incognita ты отыскал
среди тысяч разрозненных суш,
отправляйся в конкисту,
ведь жизнь горяча,
принеси ветер странствий с собой …
Только ангел-насмешник
вздохнет у плеча –
он, конечно, увидел,
как тонет печаль
и во тьме
рассветает
любовь.

– Ой, а это же там, где большая тюрьма?
Второй класс. Не понимаю вопроса.
Восемь – не возраст пределы кончика носа
преодолевать.

Мы на даче смотрели, как поперек степи
проползают товарняки –
перекати-нитки,
и тайком собирали бабушкину клубнику,
пока она спит.

Без страны, без планеты – в паспорте: Ка-ра-ган-да.
Я теперь понимаю, что у меня спросили.
Думаешь, житель вселенной – а просто ссыльный.
Я хочу помнить клубнику, сестру, ковыль,
но об этом забыть – когда?

Дуся ее звали
эту как ее черную с рыжим
кукольный доберман
она была королевой двора
когда она из подъезда выстреливала
и давай визгливым своим орать
и давай писклявым своим орать
нас сдувало как шарики
как удавалось ей столько вдохнуть
а мы превращались в воробушков на лету
и оседали рядком
на железяке такой особенной для ковров
а когда у этой родился сын
по имени Кеша
такой же громкий но чуть поменьше
они вместе держали в страхе весь двор

сколько лет прошло
сколько жгучих казахских лет прошло
сколько склизких московских зим
я почти не боюсь собак
я сама хожу в магазин
но маленькая лошадка до смерти пони
меня все чаще теперь называют полным
именем хотя оно велико мне
как комната когда в ней живешь один

пусть собачий бог
приютит Евдокию и Иннокентия
и меня бы кто приютил

Мать первая начала.
Выдохнула и – вольно.
Гробовщик ворчал:
погодила бы, дескать, – холодно.
Обнимали друг друга –
смерзалась с щекой щека.

Старшую унес дым.
Был бы бог милосерден –
дал бы им с мужем
трезвенника в соседи
или сил выйти
из горящей избы.

Вторую взяла Сибирь
каторжным едким духом,
тифом ли –
тесно жались друг к другу буквы.
Не разобрать,
не склеить из них семьи.

Третью дочь на чужом
кладбище хоронили.
Ставили крест,
но на нем – прежнее имя.
Так и не свыклись с новым,
аж небо жгло.

Последними из гнезда
вознеслись близнецы-сестрицы.
Их никто не хотел
вымарывать со страницы,
но разлил воду,
и их разлила вода.

Отец на крыльце без сил,
закат, как бельмо, белесый.
У него совсем,
совсем не осталось вопросов,
только одно:
господи, погаси.

Под пылью прожитых столетий
Судьбы и времени портрет –
Фонтанный дом, живой свидетель
И очевидец прошлых лет.

Как каждый истинный художник,
Встающий с кистью к полотну,
Ты тоже «вечности заложник»,
И Ты у «времени в плену».

Но он, во времени рождаясь,
В нем проживая каждый час,
С ним полностью отождествляясь,
Опередит его не раз.

Не сожалеть о горькой чаше,
Не плакать о судьбе навзрыд.
Бог вечен. Что его-то наше.
Все, что он создал, сохранит.

Когда износится одежда,
Когда закончится еда,
Когда последняя надежда
Тебя оставит, и тогда
Не стоит, в злобе и обиде,
Считать и на душу брать грех,
Что Бог не все на свете видит
И думает не обо всех.

Все до мелочи знакомо
И обыденно весьма,
Сонных улочек истома,
Деревянные дома.

Те же запахи и краски,
Что и двадцать лет назад,
Жизнь без каждодневной встряски,
Устоявшийся уклад.

Так все вышло, так сложилось,
Тот же круг из тех же лиц,
Их природная сонливость
Непривычна для столиц.

Это свойство всех провинций,
Их всеобщего родства,
Где размеренность-как принцип
И как форма существа.

Влево и вправо лишний не сделать шаг.
К Яру бежит тропинка немного вкривь.
Жил здесь когда-то дедушка Исаак,
Жил, называя бабушку Суламифь.

Хлопнул под ветром выстрелом вражий флаг.
Август допел на идише свой мотив.
Верит в звезду Давидову Исаак.
Прячет внучонка бабушка Суламифь.

Страх, чтоб его не видели, сжат в кулак.
Вот автоматчик скалится супротив.
Нет, не спасется дедушка Исаак!
Нет, не увидит правнуков Суламифь!

Влево и вправо лишний не сделать шаг.
В жутком яру воробушек не криклив.
Желтой листвой присыпанный Исаак.
Павшей звездою рядышком – Суламифь.

Память на камне выбила скорби знак.
Время не снимет с Бабьего страшный гриф.
Внук твой давно уж дедушка, Исаак!
Ходят к тебе праправнуки, Суламифь!

Из советского уклада,
Из родного Ленинграда
Убегать в чужое стадо
Вынуждают ни за грош.
Но душа свободной птицей
Все мечтает возвратиться:
Ленинград и за границей
Из души не уберешь.
На пути до Ленинграда –
Океанская громада,
Бессердечная блокада –
Подпись чина и печать.
На пути до Ленинграда –
Стихотворная армада.
Но за строчки, если надо,
То готов ты отвечать.
На пути до Ленинграда
Даже друга нету рядом,
Да и сам ты знаешь смлада:
Все мосты разведены.
На пути до Ленинграда –
Только памяти лампада
И цветы чужого сада
На земле чужой страны.

В Венеции мосты не разводные.
Ее дворы – каналы проходные.
В ней Балтика не бьет волной в гранит,
Большой Канал с Невою несравнимый.
А Набережная Неисцелимых
Иосифа стихи в себе хранит.
Здесь ищет шпиль Адмиралтейства Бродский
И не находит, глядя по-сиротски
С мемориальной мраморной доски.
И я смотрю из корабельной кельи
На близкий и далекий Сан-Микеле,
Как будто на святые образки.

Не боги, конечно, не боги
Горшки обжигают. Но вот
На труд, где Создатель наш строгий
В пособниках, сердце зовет.
Познать бы все тонкости свыше.
Избегнуть ошибок бы впредь.
Дыхание слова услышать,
Любовью к нему возгореть.
А дикое пламя то стонет,
То пробует глиняный бок.
И кажется, дело простое:
Сажай себе в печку горшок!
Он обжиг сочтет за услугу,
Пройдя испытанье огнем.
И снова гончарному кругу
Рабочий режим задаем.
И пламя божественно стонет
И глину целует в бока.
А я обжигаю ладони,
Но знаю, что это пока.

Hа бабочке пороховой,
На шелковом, взрывном акриле,
Мы, неизвестно для чего,
Отбрасываем тени крыльев,
И, разбивая витражи
Ее фасеточных оргазмов,
Тупыми лепестками фразы
Вскрывая воздух раз за разом,
Как те, консервные, стрижи,
Кружим над рожью спелой лжи,
Над жалобой узкоколейки,
Куда в листках блокнотов клейких
Больная память каждой клетки
Стремится из последних жил,
Своих сбивая и чужих
В один горячий, детский выдох.
Но, у доски иных не выдав,
Стираешь имя на крови до
Трех вечно взведенных пружин,
И снова, мертвый но живой,
Глядишь отчаянно неловко
Вдаль, оседает пыль веков как,
Стерильной радугой осколков
На бабочке пороховой.

Так легко сквозь дюран-дюраль,
В варикозное расширенье,
Вытекает из рук февраль,
Високосный от сотворенья.
Высоко ли тебе, мой друг,
Захлебнуться нелетным жестом –
Ускользает февраль из рук –
Поминутно, остробюджетно.
Помяни его, имярек,
Каждой драхмой за перевозку –
Кому велено не сгореть,
Тот затопит по уши воском,
Невесом, в неземной коре
Ляжет тенью ли, отпечатком…
Но по горлу прошел надрез
И под сердцем лежит взрывчатый
Четко взведенный механизм –
Ржавой мантрой ночного крана -
Оглянись же в март, оглянись –
Заклинает – Пока не рано.

Мы за ценой не постоим –
Мы горько промолчим за сценой.
Полынной лексики абсцентной
Беду раскурим на троих,
Когда один, но не как все,
Избегнув патоки поточной,
Выходишь в ночь нелетной точкой
По оголенной полосе.
Сквозь строй веков хмельных коррид
Быком рванешься в кругосветку,
Махнув оливковою веткой
На зависть Сцилл и злость Харибд,
Раскрыв под проливным зерном
Больное крылышко цикады,
И растворяясь в пиццикато –
Расстрелянном и неземном.

«остановите яблочный побег», –
шептали дети, в окна пролезая.
там напряженно вглядывалась вверх
горящими закрытыми глазами.
высвечивала ими каждый звук,
пыталась опознать, а вдруг? и точно:
ночное, наливное, на весу
раскачиваясь, яблоко грохочет.
до боли надуваясь изнутри,
от жидкой, сочной мякоти трепещет,
и кожица натянута, как щит.
а ветка накренилась, но молчит.
но отпускает, чтобы стало легче.
и ей самой, и дереву всему,
и детям, уходящим в темноту,
где люди так похожи на побеги -
на яблоки, на яблони в цвету.

рассветает во мне, я серые скалы помню.
что такое там возникает, когда теряешь,
родниковой водой утекает сквозь пальцы словно.
пролетаем над полем тающим, мимо кладбищ,
на такой высоте чего бы еще хотелось.
– я пришел, открывай, Андреас.
пролетаем опушки, зеленые ветви вижу,
отчего-то совсем не хочется верить смерти.
говорят, сюда приезжают, красиво летом.
а назавтра люди прочтут про меня в газетах.
– Андреас, открой кабину, мы все убьемся.
резкий свет, это мы пролетели напротив солнца.
среди леса домишко почти что и незаметен,
а про нас прочитают во многих таких газетах.
он стоит, деревья домик заворожили,
– прекрати, здесь женщины, дети, мы все погибнем.
дом как раз такой, в котором когда-то жили,
ты носила яркие платья из легкой ткани.
но теперь пролетаем мимо, здесь только скалы.
что такое там возникает, когда теряешь.
направляемся вниз метеором, звездой, кометой,
представители стран, они ничего не знали.
– прекращай сейчас же, люди не виноваты.
а когда решил стать пилотом, не зная словно,
родниковой водой утекало сквозь пальцы что-то,
рассветало во мне, но серое только помню,
я не знал, а потом расплата, платить не больно.
– открывай, довольно.
нет, я не знаю, что там.

разрушение притекает к любой судьбе.
не могла удержать собой – не была в себе.
на прощание расписал горицветом склон,
пока выдалось мне видение-полусон:

точно я превратилась в звук,
ничего вокруг.
в сжатый беззвучный крик,
укрощенный миг.
или хожу потеряна сатана,
или стою запечатанная стена -
мертвый материк.

набежало зверье, шумело со всех сторон
разбудить, поведать: уплыл, улетел, ушел.
и берег, и растил, и верил – учил всему,
а сейчас гляди, бросает ее одну.

да и принял бы кто такую к себе вообще? -
подле мира стою, навязчивый гость в плаще.
все уменье: врасти корнями, покрыть корой,
или с демоном жить в ущелии под горой.

я закрыла глаза, чтоб голос летел быстрей,
вышел шепот силен и светел:

возвратись со мной раскачивать суховей,
из лесных камней вытачивать снегирей,
уходить под воду смотреть на могучих рыб
или в прятки играть среди ледниковых глыб.
возвратись со мной воспитывать сыновей,
возвратись поджигать планеты.

тот же час превратилась в звук,
никого вокруг.
сжата в беззвучный крик,
укрощенный миг.
побрела как есть – потеряна сатана.
так осела грохотом каменная стена.
мертвый материк.

Я хочу уехать в далекий край, где не знают толком про интернет,
Где наивно верят, что будет рай, если честно трудишься много лет,
Если будешь добрым всегда к другим, если не обманешь и не убьешь.
Там костров осенних клубится дым и золу смывает холодный дождь,
Там леса на склонах великих гор и подходят лисы к твоим рукам,
Там никто не выносит из дома сор, не дает оценок по пустякам.
Не летит в глаза тополиный пух, не слышны гудки легковых машин,
Вырезает дудку седой пастух в дар дриадам – юным и молодым.
Поутру следы на сырой земле – много отпечатков звериных лап.
Я хочу уехать туда, где мне нет нужды делить на «силен» и «слаб»,
Где вода в реке, словно жидкий лед – холодна и в чем-то сладка на вкус.
Я хочу уехать, уйти в поход и обратно точно я не вернусь.

Я много видел, милая Венди,
За бесконечную эту жизнь -
Мне повстречались слоны, медведи,
Цезарь, Вивальди и Парацельс.
Я забирался в леса глухие,
Я жил в бочке как Диоген,
Я разговаривал со стихией
И попадался к пиратам в плен.

Пил неразбавленный спирт в дежурке,
Покорял женщин и Эверест.
Зов приключений, лихой и жуткий,
Мне подарил сотни дивных мест –
Средь тамплиеров в сухой пустыне,
В Афганистане среди солдат.
Я был знаком с чудаком-мессией,
Впрочем, тот вскорости был распят.

Я был шутом, лицедеем, стражем,
Строил Мекку, и Аушвиц.
И обо мне написали даже
Сказку в пару сотен страниц.
Я не умел становиться старше,
Жизнь проносилась как яркий сон.
Знаешь, я видел как пала башня
В городе, названном Вавилон.

Милая Венди, все это в прошлом –
Сталин, Моцарт и Архимед.
Сказки врут, мне совсем не нужен
Их придуманный Неверленд,
Ни участие фей, ни карты
Эти выдумки не спасет.
Жажда жизни, чуток азарта,
Чтоб дорога вела вперед.

Но в каждой шутке лишь доля шутки,
В тех историях обо мне
Есть момент – он немного жуткий
И таится всегда в воде –
Крокодил, проглотивший время,
В его брюхе часы тик-так.
Вот единственная проблема,
Мой союзник и верный враг.

Но время, кажется, на исходе,
Мне немного осталось терпеть.
До страны, которой не будет,
Без меня придется лететь,
Только, Венди, не нужно драмы,
Будь незаплаканна и бодра.
Тебе – второй поворот направо,
А дальше прямо и до утра.

Я пишу о тебе стихи – не писать не могу совсем.
Ты мой самый зажатый нерв, нарушение всяких схем,
Неполадка в моем мозгу, перестройка гранитных чувств.
Без тебя я была больной, быть здоровой я не хочу.

Как избавиться, выгнать прочь образ твой, что засел внутри?
Мое сердце – кусок из мышц – выбивает неровный ритм.
Я хочу обмануть себя, заморозить, разбиться вдрызг,
Для меня каждый жест и взгляд вырывается сотней искр.

Это чертова западня, ситуация мчится в пат,
В этой очередной игре застилает глаза азарт,
Вожжи просто летят из рук и контроля почти что нет;
Я готова зайти в огонь, чтоб почувствовать этот свет.

Как от лампочки Ильича, обжигающей кожу рук –
Ни отдернуть, ни убежать, ни согреться. Какой-то глюк,
Вечный призрак тепла, с тобой обретающий четкость форм
И заполнивший все во мне, от нейронов до хромосом.

Ненавистный осколок чувств, слишком сильных и страшных тем.
Ты – смертельно синий экран в мониторах моих систем.

13.07.2016 в 11:18

Свидетельство о публикации № 13072016111840-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 121, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ПОБЕДИТЕЛИ КОНКУРСА «БОГ СОХРАНЯЕТ ВСЁ; ОСОБЕННО – СЛОВА…» (Литературные конкурсы)

Дорогие участники поэтического конкурса «Бог сохраняет всё; особенно – слова…»!
Дорогие будущие гости Шестого Международного арт-фестиваля «Провинция у моря – 2016», который состоится в Одессе и Черноморске в начале сентября сего года!

Пришло время подводить окончательные итоги поэтического конкурса «Бог сохраняет всё; особенно – слова…». Напомним, что в конкурсе приняли участие 220 авторов из 11 стран – Украины, России, Беларуси, Молдовы, Израиля, Индонезии, Германии, Грузии, Новой Зеландии, ОАЭ, США.

Согласно оценкам членов компетентного жюри, победителями стали:

1 место – Людмила Калягина (Москва, Россия, 276 баллов)
2 место – Наталья Панишева (Киров, Россия, 264 балла)
3 место – Борис Вольфсон (Ростов-на-Дону, Россия, 258 баллов)

Лауреатами конкурса стали:
Юлия Долгановских (Екатеринбург, Россия, 254 балла)
Антон Васецкий (Москва, Россия, 254 балла)
Александр Соболев (Ростов-на-Дону, Россия, 253 балла)
Дарья Ильгова (Москва, Россия, 250 баллов)
Евгения Ульянкина (Москва, Россия, 249 баллов)
Дарья Лебедева (Москва, Россия, 244 балла)
Анна Протасова (Киев, Украина, 243 балла)
Оксана Боровец (Киев, Украина, 242 балла)

Специальный приз от Южнорусского Союза Писателей:
Дмитрий Близнюк (Харьков, Украина)

Специальный приз от арт-проекта «Территория I»:
Юлия Переплётчик (Черноморск, Украина)

Специальный приз от литературного портала «Графоманам.Нет»:
Елена Лазарева (Киев, Украина)

Специальный приз от литературного журнала «Южное Сияние»:
Наталья Масленникова (Ярославль, Россия)

Специальный приз от ЛИТО им. В. Домрина:
Любовь Колесник (Тверь, Россия)

Мы поздравляем победителей конкурса поэтического конкурса «Бог сохраняет всё; особенно – слова…», который проходил в рамках Шестого международного арт-фестиваля «Провинция у моря – 2016» и ждём их и других финалистов в маленьком уютном Черноморске для участия в основном поэтическом конкурсе, анонимном конкурсе одного стихотворения, поэтри-слэме и других заключительных мероприятиях фестиваля, которые пройдут 1-4 сентября 2016 года.

Официальный сайт арт-фестиваля «Провинция у моря – 2016»:
http://province.do.am

ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ НА ПОБЕРЕЖЬЕ ЧЁРНОГО МОРЯ!

11.07.2016 в 10:35

Свидетельство о публикации № 11072016103533-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 284, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

СПИСОК ФИНАЛИСТОВ ФЕСТИВАЛЯ «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ - 2016». (Литературные конкурсы)

В конкурсе приняли участие 220 авторов из 11 стран: Украины, России, Беларуси, Молдовы, Израиля, Индонезии, Германии, Грузии, Новой Зеландии, ОАЭ, США.

Предлагаем Вашему вниманию вердикт жюри –
список финалистов поэтического конкурса «Бог сохраняет всё; особенно – слова…», проходящий в рамках Шестого Международного арт-фестиваля «Провинция у моря».

В шорт-лист вошло 45 авторов, их имена мы называем в алфавитном порядке:

Поздравляем наших финалистов и ждём их в Черноморске для участия в основном поэтическом конкурсе и других заключительных мероприятиях фестиваля, которые пройдут 1-4 сентября 2016 года.

Напоминаем, что фестиваль «Провинция у Моря – 2016» начинается 25 августа, и приехавших раньше ждёт множество интересных мероприятий, и просим финалистов подтвердить свой приезд (vi.artfest@gmail.com). Не будет лишним предварительное бронирование жилья в г. Черноморске (информация будет размещена на официальном сайте). Всем финалистам, подтвердившим своё участие в фестивале, будет выслано официальное именное приглашение на бланке Южнорусского Союза Писателей с печатью, подписями членов оргкомитета фестиваля и их телефонами.

По мнению многих членов жюри, уровень конкурсных работ в нынешнем году был весьма высок, и ряд интересных поэтов не вошёл в список финалистов по совокупному количеству набранных баллов. Поэтому оргкомитетом фестиваля впервые за историю конкурса принято решение:

Помимо традиционного открытого финала конкурса «Бог сохраняет всё; особенно – слова…», будет проведён конкурс среди тех авторов, кто участвовал в конкурсе этого года, не обнаружил себя в списках финалистов и всё-таки приехал на наш прекрасный фестиваль! Победителей нового конкурса ждут подарки, общение со своими коллегами по перу и удивительная атмосфера «Провинции у моря», которой мы готовы поделиться с каждым! Также по традиции во время фестиваля состоятся анонимный конкурс одного стихотворения и поэтри-слэм, в которых смогут принять участие все желающие.

Официальный сайт арт-фестиваля «Провинция у моря – 2016»:
http://province.do.am

Страница на литературном портале «Графоманам.Нет»:
http://grafomanam.net/users/20922

СПАСИБО ВСЕМ ЗА УЧАСТИЕ!
И – ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ НА ПОБЕРЕЖЬЕ ЧЁРНОГО МОРЯ!

03.07.2016 в 19:15

Свидетельство о публикации № 03072016191549-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 331, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

220. Людмила Саницкая (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Вся переливчатость серебра,
Все грани голубизны…
Ты говорил ещё вчера,
Что здесь сбываются сны.

Серый, в про́зелень, диабаз
Старше дворцовых стен…
А снилось – будто меня ты спас.
А может быть, – взял в плен

Там воздух был, наполненный, как чаша
Вина, дрожащего у кромки хрусталя.
За горизонтом горбилась земля
Не менее прекрасная, чем наша,
Зелёным распростёртая руном,
Что прежде было океанским дном.

Там было море – россыпь серебра,
Живое и поющее созданье.
Как музыка, звучало мирозданье,
И не было ни завтра, ни вчера.

Там замок был – над морем, на холме,
Опаловый, седой, жемчужно-серый,
Между земной и меж небесной сферой,
В оправе стен, терявшихся во тьме.

В нём жили львы – у мавританских врат
Из мрамора изваянные стражи.
И шум прибоя доносился с пляжа,
И сказочных растений аромат.

И это пиршество, и щедрость через край,
Весь мир, блистающий для нас и перед нами,
Всё было – юность, обречённый рай,
И смуглый бог с оленьими глазами…

Здесь в солнечный праздник
легко обращаются будни.
Сиятельный день не стремится
погаснуть и спать.
И море блистает и ластится к небу, и будто
задумалось время и тихо отправилось вспять.
Сегодня, возможно,
всего лишь немного за сорок,
а завтра – за тридцать,
а там – там от силы каких-то три дня –
на узкой тропинке,
петляющей медленно в гору,
ты слушаешь море
и ждёшь, как обычно, меня.

02.06.2016 в 00:07

Свидетельство о публикации № 02062016000736-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 79, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

219. Настя Клименко (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

ты все города без труда открывал до меня,
когда я ещё не изведала вкус путешествий
и лучше, чем гладить домашнюю кошку по шерсти,
была убеждённость – ни капли не надо менять.
но вот я уже за маршрутом рисую маршрут:
то вслед за тобой – в города, где таится твой призрак,
то прочь от тебя - в ожидании главного приза
(самой от себя) за способность открыть парашют.
и я-то тебя ну совсем не хочу отыскать,
мне дорого прошлое, лучшее прошлое в жизни –
прижать бы к груди и до самого гроба кружить с ним...
и в этом-то самая жалкая, может, тоска.
теперь только в мыслях с тобой о насущном делюсь:
- Со мной повзрослевшей тебе бы дружить захотелось?
и прошлое "ты" с настоящим, придя в чёрно-белость,
меняет на минус мой каждый достигнутый плюс.

Не оставайтесь вместе надолго,
серьёзные отношения - та ещё камера:

год - и вы не стоите до последнего на остановках,
ради того, чтоб ещё чуть-чуть поприжиматься щеками;
два - и вы, губы стискивая, качаете головами,
глядя на таких же обнимающихся, мол, "что дальше?";
три - и вы уже цокаете, поднимаете бровь, кивая
на парочек в парке, губами друг друга съедающих.

Просто не оставайтесь надолго. Зачем вам
мяться, не знать что промямлить о свадьбе и детях?
Разве насущная жизнь недостаточно зла и плачевна,
чтобы ещё за кого-то другого - в ответе?

Лучше в свободном полёте всегда, не знать чтоб
нетерпеливого звука бегущих шлёпанцев к двери,
не предугадывать чтоб настроений в движении каждом,
не понимать настоящую цену доверию.

Маргаритка теряет последние лепестки -
засуши их и раскроши до бесцветной пыли,
ей летать да рассказывать улицам городским
наше (им не известное) "жили-были".
Удивятся уныло улицы: "Как же так!"
Пыль плечами пожмёт: "Ничего, терпимо..."
У тебя на столе – паутиной покрыт колпак
И холодные кандалы –
на ногах у твоей любимой.
Только в сказке старинной этой другая суть –
Опустев, стебелёк разрушает узлы и чары:
оживают цветы, и птицы поют в лесу,
И становится принц чудовищем
злым и старым;
Из темницы уходит, спеша за рассветом, Белль –
У чудовища в лапах – пустые её оковы…
Если вновь волшебство однажды придёт к тебе,
Знай, красавицы ждут от принцев
совсем другого.

01.06.2016 в 23:53

Свидетельство о публикации № 01062016235353-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 72, полученных рецензий — 0.

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

218. Игорь Гершун (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Но ведь глаз же никуда не спрячешь.
Они смотрят под подол, в упор.
- Что ж ты милая, ими так маячишь.
Как фату, носишь, приговор.

Вся такая млостная повинность.
Под крестом вздымаешь сердцем грудь.
Благодать твоя, молитвенная чинность,
Объясняет жизненную суть.

Ты стоишь, сидя на коленях.
Сомкнув ноги, опасаясь вечных мук.
Я же без разбора в отношеньях,
Разрываю кольца с юных рук.

И не дай нам Бог, друг с другом повстречаться.
Пропадём тогда: и ты, и я.
Нам друг друга стоит опасаться.
Так как - я не твой, или ты – моя.

***
Кто ты:
Палач иль воскреситель?
В тебе ведь нет той простоты,
Наполняющей черепную обитель.

Ходишь по центру нервных отростков,
Устремляя свой взгляд в пустоту,
И лепишь фигурки из красного воска,
Играешь то во зло, в доброту

Кто ты:
Мать или отец?
Веришь в себя или в других?
Ищешь начало или конец?
У станка ли стоишь?
Иль сочиняешь божественный стих?

Не спрашивай
Кто я.
Я-это ты.
В тебе я дышу.
Ты мною живёшь.
Да, нет у меня простоты.
И я не останусь, когда ты уйдёшь.
Я- человек
И ты-
Человек.
Но мы есть единое
Целое.
Когда проживём мы положенный век,
Уйдём:
Ты- в чёрное
Я- в белое.

***
На скамье
В асфальтной пыли
Сидит мальчик
Семилетний.
Он рисует
Папу,
Маму
И себя
На день рожденья
Маме.

Мама
Будет очень рада.
Он старается,
Выводит,
Чертит
Лица
На бумаге:
Вот уж
Папин лик выходит,
Вот уж-
Мама,
Ручки вместе-
Вот уж-
Сам
Он
Улыбается.

Рядом бабушка сидит,
И глаза
Платочком
Прячет:
Нету дочки.
Ручки вместе.
Зятя лик
Давно уж бледен.
И внучёнка
Глазок
Нету,
А он
Чертит,
Старается..

Там ,
На Перекопской трассе,
Алкоголь
Его обидел.
Алкоголь
Обидел всех.

Обращаюсь
К вам,
Ребята,
Не садитесь
Вы
За руль,
Коль
Уж
Стопку
Проглотили.

Там ведь дети,
Семьи,
Люди!
Там ведь-
Вы!
Там жизнь
В металле!
Не дурите,
Не давайте,
Чтоб
Рисунки
В день рожденья
На могилы
Дети
Клали!!!

01.06.2016 в 23:45

Свидетельство о публикации № 01062016234546-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 55, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

217. Олег Духовный (Николаев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Ну, что ещё нужно –
кофе, море, перистые облака,
девы вокруг щебечут –
и пусть где-то маячит драма, но пока –
вот она, пахлава со щербетом!
И ничего не болит –
тьфу, тьфу, тьфу! –
и стих слагается сам собой…
Неужели для этого мама в тифу
лежала? Впору уйти в запой.
Отец рыл для неё землянку,
устроил что-то вроде vip-лазарета.
Доктор потом изумлялся,
что она выжила.
Благодарю за это.
Хорошо ни о чём не думать,
полагая, что мир сей создан
для этой минутной, увы, минуты.
Что я маме дарил? Духи? Мимозы?
Не помню. Вернее, смутно.
Цеди теперь свой –
ну как без него! –
мохито,
расставляя слова в обречённом судьбой порядке.
Море сияет, как шкатулка из малахита,
но закрою глаза –
и с прошлым играю в прятки.

01.06.2016 в 23:21

Свидетельство о публикации № 01062016232146-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 72, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

216. Люся Мусатова (Курск, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Выхода нет. Только круги: на воде,
вокруг солнца, вокруг оси, циферблат,
Да мало ль ещё кругов? Даже ад –
Девять кругов на пути к пустоте.

Выхода нет. Время, начавшись раз,
где-то нигде продолжает свой путь.
Течёт, бежит, не давая себе вдохнут.
Тридцать три фуэте. На стекле. Напоказ.

Выхода нет. Да и пусть. В финале всего
Мы соберёмся вместе, прощая себя,
Выдохнем, крошки швырнём голубям,
Спросим: что, выхода нет? Ничего.
Ни-чье-го…

Ночь темна.
По капле на нервы, где кухня, в немытую чашку мне капает вторник.
Третьи лунные сутки - удачное время сажать патиссоны...
Ветка клена, дрожа на ветру, аритмично стучит в подоконник,
И фонарь за окном подмигнул монотонно-бессонно...

Утро близко.
И городом тянет рассветным по ногам, кожу мне превращая в мурашки.
Третьи лунные сутки стирают вчера, превращаются в завтра.
Надо вымыть к чертям эту трижды немытую нервами полную чашку
И лицо рисовать, чтобы день не нагрянул внезапно...

Dies feriatus*
Стирается чаем с лимоном, заедается сыром, яйцом и каким-то вареньем.
Руки алчно гребут медяки, предрекая метро и маршрутки.
Чашка, стой здесь и жди тут меня до утра... череда...повторение...
Вот сдались они мне, эти третьи, блин, лунные сутки ...

01.06.2016 в 23:19

Свидетельство о публикации № 01062016231942-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 59, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

215. Оксана Боровец (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

* * *
Гляди в поля:
Холодным молоком
Там небо опрокинулось, тягуче
На землю полилось кисельной тучей.
Гляди в неё
И думай ни о ком.

Молчи в неё
И с нею говори.
Ответит не волной, но отраженьем,
Но мелких рыб – глубоководным пеньем,
Но словом вслух
И зрением внутри.

Так в девять лет
Стоял ты на краю,
Два раза в молоке отображенный,
Увиденным два раза пораженный.
И так молчал,
Как я не говорю.

Что видел ты,
Чумазый звездочет:
Утопших птиц, проросшую пшеницу?
Ты ведал, стоит только наклониться –
И оловом вода перетечет.

И потому, по косточки в грязи,
Ты вниз смотрел на блики небосвода
И по вселенной прутиком возил,
И дул на воду.

* * *
Это осенние марши, ты слышишь?
Лбы расшибают каштаны о крыши.
Это нестрашное чучело ночи
Смотрит тоскливо из скважин замочных.

Осень уходит с моими долгами.
Осень уходит моими ногами.

01.06.2016 в 09:18

Свидетельство о публикации № 01062016091824-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 65, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

214. Лия Чернякова (Милуоки, США). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Так легко сквозь дюран-дюраль,
В варикозное расширенье,
Вытекает из рук февраль,
Високосный от сотворенья.
Высоко ли тебе, мой друг,
Захлебнуться нелетным жестом –
Ускользает февраль из рук –
Поминутно, остробюджетно.
Помяни его, имярек,
Каждой драхмой за перевозку -
Кому велено не сгореть,
Тот затопит по уши воском,
Невесом, в неземной коре
Ляжет тенью ли, отпечатком...
Но по горлу прошел надрез
И под сердцем лежит взрывчатый
Четко взведенный механизм -
Ржавой мантрой ночного крана -
Оглянись же в март, оглянись -
Заклинает - Пока не рано.

Мы за ценой не постоим -
Мы горько промолчим за сценой.
Полынной лексики абсцентной
Беду раскурим на троих,
Когда один, но не как все,
Избегнув патоки поточной,
Выходишь в ночь нелетной точкой
По оголенной полосе.
Сквозь строй веков хмельных коррид
Быком рванешься в кругосветку,
Махнув оливковою веткой
На зависть Сцилл и злость Харибд,
Раскрыв под проливным зерном
Больное крылышко цикады,
И растворяясь в пиццикато -
Расстрелянном и неземном.

01.06.2016 в 08:59

Свидетельство о публикации № 01062016085940-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 75, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

213. Анна Мудрая (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Пусть дева есть, но без колена
А с костылем за правою рукой.
Пусть рыба есть, в гонаде спелой
Икра исчерпана не мной.

Пусть шпили есть, но все из пыли,
Русский глаз отдохнет в руине.
И лес весь соткан не из поленьев
А из стволов вековых деревьев.

Я любила многих, но так не сильно
Я прощала всех, однако жильно
Напрягались руки в воде холодной
Я не мыла посуду- я била стекла.

И лампы мои заменили свечи
И юность уйдет и уйдет навечно.
А любовь растворится в тупом глаголе
И оттрахает всех, да так, что б больно.

Лист свернется в почку,
А те же в семя.
А вот горы дитя живых истерик
полового акта природы дикой,
что свободой дышит, как мы керосином.

В этой песне тоже пусть нет мотива
Но ее запоют под луной красиво.
И награды не требую за эпитет
Лучше водки налей мне в стакан в граните.

Второсортный век в тишине холодной
Мыслей сброд выходит на премии модной
Деградации века, не минуть от были
Захлестнет пол планеты и то не сильно.

В городе том, где я была,
На небе сверкала одна лишь звезда,
Клочья тумана, как молоко,
Сшили ей платье. Дизайн - рококо.

Летом, зимой. И днем, и в ночи
Светит звезда мне. А ты помолчи.
Скрой от сияющей томный твой взгляд.
Ты засыпай - спою я про клад.

На острове дивном, с волшебным узором
В пустоши темной есть домик с балконом.
За ситцевой шторкой старинный сундук,
Ключи из агата к нему подойдут.
Не ведомо мне, что в ларце том сокрыто,
Легенды о нем лишь слезами омыты.

В городе том, где я не была
В музее старинном пылится доска,
На ней нацарапан от карты клочок,
Размером он с твой небольшой кулачок.

Он тайно укажет дорогу тебе
К новым музеям, ведущим к мечте.
И ты обойдешь города всей земли,
Поля, и леса, где поют соловьи,
Где сироты плачут, где мантры поют,
Где сыщики рыщут, где крысы снуют...

В городе том, где я не была,
Устанешь от шума... И зов маяка
Тебя приведет на милый порог,
Но вновь открываешь ты карту дорог.
Лишь глянь напоследок и тихо заплачь,
Дом твой с балконом... и розовый мяч
Не узнаешь ты? Усни поскорее,
Я расскажу тебе правду быстрее.

В городе том, где я была,
На небе сверкала одна лишь звезда.
Над маленьким домиком с отчим порогом...
Тот домик с балконом детством зовем мы.

Сияют над ним и днем, и в ночи
Звездочки теплой родные лучи,
Там клочья тумана, как молоко
Лунам шьют платья. Дизайн - рококо.

Мне сидеть на вечерней площади
И дымить в соглядании зодчества.
Не бывает во время поисков
Мне спасения от одиночества.
Люди разные возвращаются ,
Все спешат по ночным обочинам.
Как же быстро мы обучаемся
Не читать по губам пророчества.
Кто-то спрятаться догадается,
Кто глаза отвернет, не думая.
Как влюбленные забываются
И как струны рвут без раздумья.
Без причины как в небо посмотрим мы
И за смогом звезд не заметив
Мне сидеть на вечерней площади
Никого для себя не приметив.

01.06.2016 в 08:50

Свидетельство о публикации № 01062016085002-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 81, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

212. Анна Галанина (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
На Маросейке моросит…
И день-деньской, и вечер каждый
скрипит Бульварное в оси
у стен Москвы малоэтажной.
Под капюшоном до бровей
идёшь, нелепый и неловкий,
всех встречных зонтичных правей
от Маросейки до Покровки.
Брусчатка усмиряет шаг
у подворотни в переулке -
здесь не живут и не спешат,
и каждый звук простой и гулкий.
Прийти сюда - смешной зарок.
Всё возвращается. Ты тоже.
Тебя берёт под козырёк
подъезд, на воина похожий.
Решёток ржавая броня
и баррикадами ступени,
и двери битые хранят
полы, что о тебе скрипели.
В кармане штоф, походный нож,
горбушка, ливерка, газета.
В окне всё дождь… Ты всё идёшь
к окну, где свет. В дому без света.

***
Старая лестница в пять ступеней
каждый твой шаг провожает шёпотом.
Двери… Звонки здесь давно не пели –
вдруг задохнулись и проскрипели,
что паутиной проводка штопана.

В доме...
Паук паутину моет
и протирает окно газетами -
теми, что прячут узор обоев.
У паука есть внучата – двое,
и от соседки пяток. Не сетует.
Не отдыхая, сплетает нити:
сигнализация – дело сложное.
Муха приблудная – чуть в подпитии,
вечно жужжит по углам. Убить бы.
Не по-соседски - не толстокожие.
Не человеки.

Входи – не бойся,
места хватает, и пищи вдоволь, и
спит оловянно-бессмертно войско
в старой коробке, где слон и поезд,
и человечии куклы - вдовами.

01.06.2016 в 00:33

Свидетельство о публикации № 01062016003344-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 94, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

211. Марина Чиянова (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Почему это ты?
Почему это все-таки ты?
Ты нарушил порядок фигур и взломал суть защит.
Мы построили стены, а в них оказались мосты.
Там, где ходит твой слон, расцветает мой дивный самшит.
Красота безразличным созвездием в небе висит.
Почему это я?
Почему это все-таки я?
Пыль на шузах блестит, будто золото. Эти края
Чту я бережно, словно летая под куполом звезд.
Ты, возможно, не видишь, но наш уговор очень прост:
нужно выжить и вспомнить себя, убегая под мост.
Почему это мы?
Почему это именно мы?
Мы – лишь точки на карте, мы байтами уязвлены.
Чьи-то байки о счастье нас режут давно без ножа.
Море мирится с лесом почти без участия Джа.
Север вреден для слабых, а сильным он дарит весну.
Я в театре абсурда на пике интриги усну.
Потому что они перепишут все наши слова,
Потому что любовь не всегда безупречно права.
Потому что за правду награда – терновый венец.
Засыпай, моя радость, считай электронных овец.
А когда, пробужденные шорохом новых миров,
Мы очнемся от мутной отравы напыщенных слов,
Нас разделят идеи, билеты и музыка сфер,
И за каждым из нас будет флот из безликих галер.

Останутся только чернила
На небе, усыпанном звездами.
Останутся только цитаты
На досках, исписанных мелом.
Останется лишь твоя нежность
В сознании чайных роз россыпью,
Останутся только симфонии скрипок бравурных и смелых.
А мы разлетимся, как птицы,
Над башнями, храмами, гравием.
Мы станем последней любовью
На теле уставшем планеты.
Мне город утопии снится,
А в нем фантастическим заревом
Горят безмятежно-открытые
Наши немые рассветы.

Адаптация романа С.Кьеркегора "Дневник соблазнителя" к современности.
Цикл верлибров.

Да здравствуют города!
Да здравствует упорядоченность линий!
Квадратами кварталов город предаёт сам себя.
Да здравствуют падающие звёзды!
Они, закатываясь в окна домов, обжигают пустынную ладонь ночи.
Да здравствует тишина!
Море смывает шум с города. Он просыпается в тихой первозданности.
Город, гудящий о второстепенном, молчит о главном.
В его глубинах скрыты недописанные истории и его главная тайна – медлительность.
Мысль превышает скорость света.
Плавная, тягучая архитектура останавливает взор, тонущий в её деталях.
Вечная прихотливость Юго-Запада душит сознание. Двоится рассвет в окнах.
День врезается в сознание, как выстрел.

1.Из чего сделаны мокасины победителей?
2. Как далеко можно зайти, отмывая золото сновидений, и предусмотрен ли на него налог?
3. Что носят в земном раю?
4. Как не утонуть в музыке?
5. Что делать с радостью, которую не с кем разделить?
6. Почему пунктуация влияет на настроение?
7. Как любить человека, не склоняясь перед ним?
8. Ради чего проснуться завтра утром?
Из-за этих вопросов сдвигается земная ось.
Просто прецессия чуть медленнее, чем сознание, которое их задаёт.
Просто прецессия, в отличие от сознания, безлична.
Просто о прецессии немногие помнят.

Эра Водолея.
Сверхскорости, электроника, телепатия, самоактуализация.
Эра Водолея.
Человечность, возведенная в абсолют.
Эра Водолея.
Сушумну трясёт от единения с миром.
Эра Водолея.
Корделия падает в объятия своего двойника.
Эра Водолея.
Много свободы - холодно, мало свободы – опасно.
Эра Водолея.
Ясность и отсутствие ожиданий.
Эра Водолея.
Провокация, манящая уходом от жертвенности.
Эра Водолея.
Бегство от диктата нейронов.
Эра смысла и прощания с тяжеловесной традицией.
Корделия копирует себя в холодную, искрящуюся структуру ночи.
Эра Водолея .
Эра ураганов, сметающих воспоминания.

Душа – это кристалл.
Острые грани режут водяную гладь памяти.
Душа – это прерии.
Душа – это айсберг.
Душа – это стремительно распыляемый пережиток прошлого.

01.06.2016 в 00:27

Свидетельство о публикации № 01062016002702-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 113, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

210. Мария Исаева (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Счет времени,
минус 1, минус 2,
Спокойно,
медленно,
несоизмеримо долго,
Раз-два, раз-два –
тикают часы
на каминной полке
Окно разбито,
стекла звонко,
вдребезги на пол
осколками,
За занавеской время
спрятало свои иголки
Морозным холодом
свежестью утра
Она лежит
под синим золотом,
раздета, не обута…
Она лежит
и все плачет от счастья,
Улыбка слизывает
слезы с ворота,
Уходит в глухое ненастье…
Она сидит
задумчиво на полу,
Лишь грусть с тоской
притаились в углу,
Она выгнала прочь
метель из комнаты,
А в голове кружат
вороны, вороны…
Она в мыслях
уже давно за городом
Дышит морозом и холодом,
радуется тому, что дышится,
лишь шаг за шагом слышится
В ее голове,
в ее пустоте,
в этом мире ее
и вне…
И где бы ты ни был,
наяву, во сне,
Шум шагов везде…
Шум шагов везде…
В ее голове,
в твоей пустоте,
вне…
Во сне
Твой сон
замирает во мгле,
Идешь по пустынной земле,
там где поля и леса,
Город за лесом,
за…
Соснами, небом,
землей и тобой
за своею звездой,
мечтой
Дверь открой…
Дверь открой…
Стой!
Счастье стоит у виска,
мысли сжимая в тисках,
В мире ночной пустоты
спят ледяные мечты,
спят витиеватые сны,
Ты вместе с ними усни,
чтобы наутро начать
Не спать!
Твой перелетный покой,
небо подарит прибой,
небо окутает страх –
Взмах!
Взмах, по колено в крови
неразделенной любви,
неуловимой мечты –
Сны!
Сны улетают вдали,
еле колышутся дни,
медленно, медленно вверх –
Смех!
С мехом на вырост пальто,
был кто-то,
выброс –
Никто!
Был кто-то,
нет никого –
Стоп!
Мысли ушли далеко,
сны уже носят пальто,
слышно немое кино,
Но…
Смотрит наивно в окно
та, что казалось никто,
та, что живет вопреки,
радуясь, слышит шаги…
А пустота за спиной,
Дверь открой…
Дверь открой…
Свой
шаг
вперед, в сторону!
Взмах
рукой,
взлететь вороном!
Дышать
пепельным золотом
Твоих поцелуев,
твоих привидений,
твоих откровений,
Верь!
Я твой сказочный зверь,
Я твой гордый олень,
Я твоя открытая дверь…
Я твоя открытая дверь…
Верь.
Просто открой меня и поверь,
Мой единственный сказочный зверь,
Поверь!
Шаг в пустоту
На мосту
Я расту
Сту…

Сделать 20 шагов,
Просто 20 шагов навстречу,
Я привыкла к другому,
Я привыкла раз время,
То лечит…

Один шаг равен двум,
По прямой,
Но проходишь мимо,
Мимо мыслей шальных,
Думая, что необходимо…

Просто 20 шагов,
Всего 20 шагов навстречу,
Я привыкла, раз время-
Обязательно душу лечит…

Влюбляться,
цепляться за жизнь когтями,
Смотреть на него
во все глаза,
Знать, что не будет
нас и с нами,
Проверяя на прочность
слово «нельзя»

Остаться,
забыть, не видеть, верить,
И снова смотреть
во все глаза,
Пока не откроются
настежь двери,
А в жизни
белая полоса

Вернуться к реальности,
снова к жизни
Остаться синицей
в его руках,
На расстоянии мысли
где-то,
С легкой улыбкой,
как крылья взмах

01.06.2016 в 00:16

Свидетельство о публикации № 01062016001609-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 71, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

209. Бабка Лидка (Омск, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Мимо белого холма,
Мимо вечного покоя,
Мимо дома, где с ума
Сходит племя молодое,

Спотыкаюсь, но бегу,
Мнится мне, что всё бегу я,
А потом лежу в стогу,
И в себя гляжу, в другую,

В ту, в которой злость и прыть,
И любовь, и мрак печали,
В ту, которой мне не быть,
Да и вам уже едва ли.

Хорошо мне, что я никуда не поехала,
Хорошо мне, что я никому не заехала,
Отдыхаю, лежу на трубе.
На асфальте базарном распластаны алики,
И разбойные бабы, и хмурые нарики,
Так уж надобно, значит, судьбе.

Я в аптеку иду, мне «боярка» обещана,
Там подруга работает – славная женщина,
Вместе с ней мы порой поддаём,
А потом колобродим, как умалишённые,
Ведь и мы были жёны когда-то законнные,
Жаль, давно никому не даём.

В нашем городе ночи такие морозные,
Но, чуть свет, на работу ребята тверёзые
И смешливые девки идут.
Ах, Сибирь ты, Сибирь! Ах ты, небо высокое!
Ах, сосёнка ты, милая и кривобокая,
Под тобой ли найду я приют?

Морозы в январе крепчают,
И на душе – черным-черно.
Умалишённых не венчают,
Ведь нам не нужно ничего.

Не нужен дом, такой уютный,
Быть может, даже с гаражом.
У взгляд у нас довольно мутный,
Возьмём – да и пырнём ножом.

Зачем нам добрые соседи,
Зачем совместный Новый год?
Вдруг на соседскую на леди
Залезет старый идиот!

Пускай уже в привычной клетке,
Несокрушимой, на века,
Прислушиваясь к енке-летке,
Вцепившись дружески в бока,

Пропрыгаем с тобой угрюмо
Свой праздничный кардебалет
И – вырвемся сквозь крышку трюма
Туда, где сумасшедших нет.

01.06.2016 в 00:11

Свидетельство о публикации № 01062016001121-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 76, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

208. Виктория Фомина (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Нам тридцать. Нам сорок. Мы вечные дети.
Мы верим в любовь и покой на земле.
Мы в книгах читали про пули и плети,
Но мы улетим от плетей на метле.

Как много примеров для нас, безымянных!
Для нас, небывалых и всё же – живых.
Нам светят как солнца ушедшие страны,
Мы сложим легенду легко, словно стих.

Нас мало. Нас мало. Мы – максималисты.
Нам не заводить жён, детей или кур.
Но знает лишь Бог, как идут атеисты
За Бога на ужас больших амбразур.

И пусть нам гадают одну непобеду,
И пусть зло пророчит воскресший Икар,
Что, перевернув вверх ногами планету,
Всё будет по-прежнему – шар только шар.

Вперёд! Тем, кому небо виделось в луже,
Берите и звёзды вставляйте в наган.
Нас водит! Нас манит! Нас грезит! Нас плющит!
Нас в бой призывает душа-атаман.

Есть вера – она и оружье, и панцирь.
Мы не пожалеем души и костей.
Прекрасные дети выходят сражаться
…Но враг не заметит прекрасных детей.

Всюду клёны, клёны, клёны, клёны…
Стаями проносятся и врозь.
И вороны смотрят на иконы,
И гуляет по жаре мороз.

Говорят, что это всё не ново,
Говорят, что с этим можно жить.
Клёнушка! Кленово мне, кленово!
Голову, куда её клонить?

Заплясать, заплакаться, запеть бы,
В заоконье впрыгнуть, в корабли.
За стихи какие, злые ведьмы
На меня проклёнье навели?

Жизнь кленова. Это знает всякий,
Кто хоть раз посмел сойти с ума.
И цветут на клёнах маки, маки…
Аромат.
Забвение.
Дурман.

Вспоминать об этом смехотворно,
Тапки ты мои тогда носил.
Но за что размер мой стихотворный
Никогда тебе не подходил?!!

В заоконье синем и огромном
Аксиома для любой судьбы:
Вышибают клён обычно клёном.

***
Я люблю. Разделилась планета.
Сколько солнца, и счастья, и вишен.
И меня уже два – тот и этот,
Только этот печальней и тише.

И тебя тоже два. Пусть сопьются
От задачи моей эскулапы.
Можешь ехать хоть в тысячу Турций,
Но себя, что во мне, ты не лапай.

Уходи, сочиняй самолёты.
Погибай, делай сотни открытий.
Ты, который во мне – это ноты,
Отблеск самых натянутых нитей.

А потом ты во мне станешь тише.
Ещё тише, и ти… и растаешь.
Ты гуляешь с женой по Парижу,
И не знаешь, что ты – исчезаешь.

…я хожу неуверенно, косо.
Не дают мне покоя вопросы:
Может, я по проспекту гуляю,
И не знаю, что я – исчезаю?..

01.06.2016 в 00:01

Свидетельство о публикации № 01062016000117-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

207. N.A.Talis (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Играет жизнь элегию печали
И ночь струится в тёмное окно.
Как жаль, что все восторги отзвучали
И сердцу до смешного все равно.

Исчезло все, как летний дым над лесом,
Как сладкий сон, пленительный обман.
Как жаль, что мир совсем не интересен,
Что впереди безмолвья океан.

Как жаль, что все прекрасное похоже
И жаль, что все пройдёт. До боли жаль...
Как жаль, что время память уничтожив,
Оставит безысходную печаль.

Печаль, как ночь, струящуюся в окна,
Как свет луны, стекающий в траву.
Как жаль, что музыка когда-то смолкнет,
Рассветом обернувшись наяву.

Как жаль, что память прошлое остудит
Когда-то, через сотни тысяч лет…
Как жаль, что ничего уже не будет,
Что нас на свете не было и нет.

О, моя душа – отлетевший Свет,
Там, куда ушла, – страшно или нет?

Призрачен ли край Тысячи Дорог?
Обетóван Рай, коим правит Бог?

Есть ли тайный знак в сути бытия?
Столь ли вечен мрак, сóздавший меня?

Столь ли страшен бред первозданной тьмы,
Что, покинув свет, ужаснёмся мы?

О, моя душа, невесомей сна,
Так ли хороша вечная весна?

Светел ли восход, красен ли закат
В мире, где цветёт совершенства сад?

Где течёт река медленных разлук,
«Книгою песка»* замыкая круг?

И когда, шумя, вечности прибой
Навсегда меня разлучит с тобой?

Перережет нить бледный взмах крыла
Чтоб меня забыть ты, душа, смогла

И посмела там, на исходе дня,
Перед входом в Храм не узнать меня.
_________________________________
* «Книга Песка» – символ бесконечности времени и пространства, она содержит в себе все мгновения одновременно и всё пространство целиком. Это книга без начала и конца (рассказ Х.Л. Борхеса).

О, я все чаще думаю о Боге.
О, я все больше жажду высоты.
Мне надоели тёмные дороги
И   в е ч н о   разведённые мосты.
Мне надоели   в е ч н ы е   скитанья,
Глубины неизведанных морей,
Бесчисленные глупые страданья
И голоса замученных людей.
Мне надоело будущим терзаться,
Взывая к тем, кто сам давно оглох.
О, как я жажду в   в е ч н о м   сне остаться,
Где нет людей. Где только Я и БОГ...

31.05.2016 в 23:56

Свидетельство о публикации № 31052016235610-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 59, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

206. Николай Лемеш (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я добровольно себя в этот плен заточил,
И сам себе нарисовал я эти границы,
И этот конченный мир мне давно не мил,
Грустной поэзией я заполняю страницы.

Я перестану верить календарям,
Они проказники, мне по обычаю врут.
Я как старая яхта, устал ходить по морям,
И ни в одном из портов меня больше не ждут.

Я перестану просто быть самим собой,
Сотру из памяти все свои прежние вкусы
Но буду ждать случайную встречу с тобой,
Как верный праведник ждёт второго прихода Иисуса

***
Ты разбавила тоником. словно,
Мой крепкий жизненный джин.
Я болен тобой, безусловно,
Да, я тобой одержим.

Твои объятья крепче портвейна,
Губы слаще любого вина,
Твоя Улыбка приятней глинтвейна,
Хочу испить тебя до дна.

Ты, словно, мартини слабая,
Но всё же сильная, будто коньяк.
Ты моя, самая-самая.
А я твой, баламут и дурак.

Ты со мной давно уже рядом,
Причиняя то радость, то боль,
Мне с тобою спиртного не надо,
Ты навечно мой алкоголь.

***
Мы мотались по съёмным хатам,
Пили кофе, читали стихи.
По вечерам любовались закатом,
И никогда не знали тоски.

Мы гуляли ночами вдоль моря,
Звёздного неба касались рукой,
Слушали треки Шнура на повторе,
И так любили врываться с толпой.

Питались в маке, порой ели пиццу.
Временами пытались творить.
Так мечтали попасть за границу.
И понемногу учились любить.

Нам было всё тогда по приколу.
Но за всё мы держали ответ.
Только чуть-чуть ненавидели школу.
Когда нам было семнадцать лет.

31.05.2016 в 23:48

Свидетельство о публикации № 31052016234808-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 87, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

205. Максим Стативко (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Ты, Господи, храни встающих рано,
Встающим рано раны залечи.
В недолгих снах им дай такие страны,
Где нет теней, и все кругом - лучи.
Ты, Господи, храни всю ночь не спящих,
Кто спал с лица, устал, упал с коня.
Ты дай им сил и кофе сделай слаще,
Чем сон, покой и распорядок дня.
Ты, Господи, храни ушедших в ливень
Без зонтиков, без туфель запасных.
Ты сделай их самих чуть-чуть счастливей
И дай тепла согреть своих родных.

Страх меняет очертания и лица.
В голове у нас он самый жуткий страж.
Мохов - Мохов, не умеющий молиться -
Весь дрожит и тихо шепчет «Отче наш».
Шлем в ответ пищит протяжным тонким свистом,
Мир двоится в голове ему подстать.
Мохов сам себя считает атеистом,
Но с губами не выходит совладать.
Он ведь стал курсантом-летчиком, элитой,
Сверху вниз мечтал смотреть на пики скал.
Жизнь такая, что покоя не сулит, а
Он покоя никогда и не искал.
Он всегда хотел летать. В кабине МиГ-а
Было что-то. Сила, страсть и рев турбин.
Абсолютно все, от мала до велика,
Оседлать мечтали кресла тех кабин,
Где ремни сжимают грудь почти до хруста,
Где полет, свобода, красота кругом,
Где разгон, отрыв, набор и перегрузка
Давит так, что ты как клоп под сапогом.
Пусть, с годами все больнее, все разбитей -
Люди в небе превращаются в калек -
Чем истошнее ревущий истребитель,
Тем живее за штурвалом человек.
Мохов в летное училище не птицей,
По-пластунски, со шпаргалкой - да, не без...
День - с друзьями выпить, с матерью проститься,
День еще - в дороге дымом прокоптиться,
Разместиться, чтоб потом не суетиться,
И почувствовать, что как-то не грустится,
Что внутри - буквально - голод до небес.
Было ясно, были тучи, облака ли,
Сквозь окно с утра и вечером в дыму -
Небо - было! Только в небо не пускали.
И казалось, небу скучно одному.
До луны бы долетел, и на луне бы
Всю мат-часть учил и вдоль, и поперек,
Ведь всегда над головой висело небо,
Как издевка, как насмешка, как упрек.
Мохов ждал.
Режим, подъем и переклички,
Аудитории, рутинные дела.
Раздражали даже бабочки и птички -
Впрочем, осень скоро в зиму перешла.
Мохов мучился в те месяцы до стона,
И по улице себя почти волок.
Небо было, как отбойник из бетона,
Будто низкий весь в потеках потолок.
Под таким обычно горочкой окурки,
С антресоли грустно смотрит пара кед...
Снег летел, как хлопья мокрой штукатурки,
Бурым месивом на старенький паркет.
Очень долго не услышишь птичьей трели
В тех краях, где люди учатся у птиц.
Мертвый март ушел в опрелости апреля.
Двести тридцать три, четыре, двести тридц...
Мохов сбился. Мохов брился и бодрился,
Не ругал тот день, тот импульс, что сподвиг.
Он под небом, как под крышечкой, варился -
И курил, и даже сносно матерился,
Только больше не бурлил и не искрился,
Будто в Мохове сломался маховик.
Отгудели, улеглись внутри метели.
Лето дома, где семья и сладкий сон.
Год второй прошел, как будто три недели
Года первого - неделя на сезон.
Тридцать первое - ноль пятого.
Суббота.
Плац.
Автобус.
Хриплый рык из-под капота.
Командира голос - хруст под топором,
Сух и резок: «Первый взвод, вторая рота,
Смирно!
Вольно.
Едем на аэродром».
Дром-дром-дром - автобус дернулся и двинул.
Дром-дром-дром - взвинтило сердце, понесло.
Гатило весело и зло -
Сейчас доехать, сесть в кабину,
И разогнавшись тяжело,
Вперед, как пуля сквозь стекло,
Ведь нам ли жить наполовину?
Мы будто души исполина.
Нам повезло.
Нам повезло.
Не стало слов. Остались только междометья.
На взлетной холодно и ветер, как в трубе,
А рев, как гром размешан с оркестровой медью,
Как будто некая зверюга перед смертью
Ревет фамилию его, зовет к себе.
Центнеры туши алюминиево-стальные
Не оставляли равнодушным никого,
Но Мохов знал, пока летали остальные -
Зверюга ждет и просит именно его.
И вот, он здесь. В кабине тесно. Душно в шлеме.
Приказ взлетать, но тьма и слезы на глаза.
В душе конец пришел такой какой-то клемме,
Что отвечала много лет за небеса.
И ни вдохнуть, ни дотянуться до штурвала -
Шипел и мок, как льдинка на сковороде.
Взлететь и мог бы, только неба вдруг не стало.
Впервые в жизни. Никакого и нигде.
«Иже еси на небеси» - на небеси же!
Пусти же, Боже. Пусть летает человек!
Казалось, гул внутри уже не станет тише,
Казалось, миг застрял во времени навек.
Но он прошел.
Казарма.
Ночь
И выбор сделан.
Кругом сопение счастливых спящих тел.
А Мохов видит в темноте, как все сумел он,
Как он собрался,
Разогнался
И взлетел.

31.05.2016 в 23:39

Свидетельство о публикации № 31052016233938-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 114, полученных рецензий — 0.

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

204. Любовь Щербинина (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
О, Господи Всевышний, меня ты наградил 
Без устали трудиться, покуда хватит сил! 
Дал веру, силу, стойкость, отвагу и любовь,
Здоровье дал и тело, какое не сшибешь! 
Я всем довольна, Боже, несу тебе хвалу, 
Тебя все время помню и днем, и поутру, 
Молюсь я тихо ночью, весь день переберу... 
Я каюсь в отступлениях... Проявленную слабину
Гоню я прочь, ведь знаю, ты видишь ясно все 
К чему в душе склоняюсь и от чего бегу. 
В твоих глазах мечтаю не Любкой прежней быть,
А стать Любовью, с верой тебя боготворить!

***
Я обратилась за советом к Богу,
Ведь только он все может рассудить
Возможно, жить мне по-другому 
Или любовь в душе мне сохранить? 
И он сказал: то искреннее чувство 
И ничего ты лучшего не жди, 
Позволь любви ты возродиться,
Возлюбленного сохрани! 
Поведай ему о своих сомненьях, 
Будь уважительной, простой, 
Не вздумай показать свой гонор,
То будет ложный путь, пустой.
Борись упорно с темной силой,
Держись за Свет — иного не дано! 
А если хочешь быть со мною, 
Себя преодолей, хоть это не легко.
На это мало кто способен —
Другого более себя любить.
Но, если ты постигнешь это,
Тогда тебя ничем не покорить!

31.05.2016 в 23:19

Свидетельство о публикации № 31052016231948-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 59, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

203. Клементина Ширшова (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

рассветает во мне, я серые скалы помню.
что такое там возникает, когда теряешь,
родниковой водой утекает сквозь пальцы словно.
пролетаем над полем тающим, мимо кладбищ,
на такой высоте чего бы еще хотелось.
- я пришел, открывай, Андреас.
пролетаем опушки, зеленые ветви вижу,
отчего-то совсем не хочется верить смерти.
говорят, сюда приезжают, красиво летом.
а назавтра люди прочтут про меня в газетах.
- Андреас, открой кабину, мы все убьемся.
резкий свет, это мы пролетели напротив солнца.
среди леса домишко почти что и незаметен,
а про нас прочитают во многих таких газетах.
он стоит, деревья домик заворожили,
- прекрати, здесь женщины, дети, мы все погибнем.
дом как раз такой, в котором когда-то жили,
ты носила яркие платья из легкой ткани.
но теперь пролетаем мимо, здесь только скалы.
что такое там возникает, когда теряешь.
направляемся вниз метеором, звездой, кометой,
представители стран, они ничего не знали.
- прекращай сейчас же, люди не виноваты.
а когда решил стать пилотом, не зная словно,
родниковой водой утекало сквозь пальцы что-то,
рассветало во мне, но серое только помню,
я не знал, а потом расплата, платить не больно.
- открывай, довольно.
нет, я не знаю, что там.

* * *
разрушение притекает к любой судьбе.
не могла удержать собой - не была в себе.
на прощание расписал горицветом склон,
пока выдалось мне видение-полусон:

точно я превратилась в звук,
ничего вокруг.
в сжатый беззвучный крик,
укрощенный миг.
или хожу потеряна сатана,
или стою запечатанная стена -
мёртвый материк.

набежало зверье, шумело со всех сторон
разбудить, поведать: уплыл, улетел, ушел.
и берёг, и растил, и верил - учил всему,
а сейчас гляди, бросает ее одну.

да и принял бы кто такую к себе вообще? -
подле мира стою, навязчивый гость в плаще.
всё уменье: врасти корнями, покрыть корой,
или с демоном жить в ущелии под горой.

я закрыла глаза, чтоб голос летел быстрей,
вышел шепот силен и светел:

тот же час превратилась в звук,
никого вокруг.
сжата в беззвучный крик,
укрощенный миг.
побрела как есть - потеряна сатана.
так осела грохотом каменная стена.
мертвый материк.

31.05.2016 в 23:04

Свидетельство о публикации № 31052016230439-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

202. Ash (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
В решении одном,
Была бы вся услада.
Но друг остался на краю своем,
А я поняла, что большего мне надо.
Его страх мне режет сердце изнутри,
Прокручивая кинжала рукоятью.
Молю кусочки его собери,
Чтоб не смешалось оно с демонами грязью.
Игра ведется для двоих,
Где нету победителей иль побежденных,
И правила ее просты,
Ответ без лишних поворотов.
Слова же в ней пусты,
А действия количество лишь поворотов.
Ты был готов другой ответ дать,
Толкала на него давно.
Но что с влюбленного взять,
Все для него условно.
В решении одном,
Была бы вся услада.
Но друг остался на краю своем,
А я поняла, что большего мне надо.

***
Тают дни в полете встречи,
Проведу я в разговорах вечер.
Ты не дашь мне вновь уснуть,
Что ж наверно в этом суть.
Мир наполнен цветами красок,
Бесцветных, жизненных встрясок.
И как же млечны часы и минуты,
Которые ищут упоения редуты.
В соприкосновение со сном,
Несут в себе мысли о главном.
О том, где слова не наполнены смыслом,
Они пусты и в одночасье приносят новое понятие.
Отчасти лишь принятие.
Своим опущенным, странным ореолом
Лишь в чувствах истина видна,
Но в паутинках запутана она.
И в многообразии дней,
Ей будет легче затеряться в образе теней.
Мне быть творцом, мое - это бремя.
Придет жизненное время
И все станет на свои места,
Разобьет двухметровая волна,
Что беспокоило сейчас,
Уйдет и не найдет перевоплощение.
Все обстоятельства живут в нас.
Ждут своего ума воображение,
Чтоб вновь измениться, не быть изваянием,
Чтоб жить и не быть нареканием.
Тают дни в полете встречи,
Проведу я в разговорах вечер.

31.05.2016 в 22:59

Свидетельство о публикации № 31052016225947-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 71, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

201. Роман Точилин (Тольятти, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Не получится долго валять
Дурака, хоть старайся по полной.
Что молва! На молву наплевать -
Ты раскусишь меня с полпинка.
Но похоже, дурак я опять,
Потому что никак не запомню,
Что мне делать - бежать за тобой или ждать
Твоего номерного звонка.

Никаким окаянным числом
Этот день в небесах не помечен,
И глотает его календарь,
Как таблетку для крепкого сна.
И виденье Харона с веслом
Отступает на время, и Вечность
Пахнет так, будто горький тревожный миндаль
Раскидала по лужам весна.

Настоящее - там, за окном,
Режет ночь торжествующим мявом
Да ломает последний ледок
Громким смехом взрослеющих дев.
Мы с тобой говорим об одном,
Только слов, как всегда, слишком мало,
И опять ты закончишь пустой диалог,
Словно нитку в иголочку вдев.

А на кончике этой иглы
Сотня ангелов пляшет качучу.
А попробуй поймать одного -
Не поймаешь, сломаешь игру.
Мы с тобой, если честно, могли б
С каждым днём жить всё лучше и лучше,
Ну а то, что осколки хрустят под ногой -
Эти чашки разбиты к добру.

Завтра купим сервиз голубой.
А пока - на коленках по полу
Не спеша собирать лепестки,
А точнее - фарфоровый бой.
Я опять очаруюсь тобой,
И скажу, что весна тебе впору,
И в ответ на дурацкое слово "Прости!"
Ты легонько качнёшь головой.

Такое лето, брат, такое лето.
Такая лень разлита в небесах,
Такая недолепленность сюжета,
Что так и тянет что-нибудь нарушить.
Но ощущенье взлёта и полёта
Упрямо глохнет где-то на басах
И тополиной неги эполеты
Лежат на всём, включая наши души.

Такой июль, сестра, такой июль.
Такая карма, и не потому ль
Не удаётся самое простое?
Нестойка тушь, непрочны каблуки,
И как два пальца встать не с той ноги,
Прочистить горло - берегись, враги! -
И окрестить весь белый свет "отстоем".

Такое лето, брат, такое лето.
Такие трассы бешеных стрижей,
Что только ахнешь - и забудь про это:
Хотелось, да нельзя - тебя не пустят
Засевшие в стенном шкафу скелеты,
Зато с твоих последних этажей
Легко увидеть, как играет лето
По правилам высокого искусства.

Такой июль, сестра, такой июль.
Простреливаемый навылет тюль.
Обои. Злые солнечные пятна.
Последний том, последняя глава,
Последняя страница. Голова
Трещит. И на вопрос: "Comment ça va?"
Выскакивает то, что всем понятно.

Такой июль, сестра, такой июль.
Осадков ноль, в сухом остатке - нуль,
В сухих глазах закончилась эпоха.
Ты с нею откровенно наравне,
Но - полный стоп! И липнет топ к спине,
И штиль, и нет движения вовне,
Но нет и внутрь. И это очень плохо.

Такое лето, брат, такое лето.
Закат оближет леденец окна.
Прольётся вечер. Бросится монета.
Что в этом сете - решка или чудо?
Окажется, что мы с одной планеты,
Что истина не где-то - вот она
На дне бокала и в порядке бреда -
Забавный факт: мы родом-то отсюда.

Такой июль, сестра, такой июль.
Сбивает с мысли, выбивает руль
Из рук. И это ново и нестрашно:
Плыть в пламени июльских миражей,
Ловя морзянку бешеных стрижей
И ясно понимая, что уже
Ты не вернёшься к той себе, вчерашней.

Что с высоты полёта даль видна,
Что с высоты открытого окна -
Неважен ракурс, важно, что задета
Такая невесомая струна,
Что еле-еле музыка слышна,
Едва родившись, гаснут флажолеты,
И гаснет день на грани тьмы и света.
Но коль ты слеп - на что тебе глаза?
А что до остального - что сказать?
Не жалуйся, что песня недопета -
Мы встретимся с тобой в другом краю.

Такое лето, брат, такое лето.
Такой июль, сестра, такой июль.

Останется вечер непрошеным, время - непрожитым.
Часы на стене пошевелят усами: "Ну что же ты?"
Луна одеялом лоскутным укроет свой лоск.
В неяркий пастельный оттенок окрасится прошлое,
В котором, припомнится, было немало хорошего...
А ты задремал над тетрадкой - уже рассвело.

Уже развиднелось, и день начинается заново
С трамвайного звона и дальнего крика тарзаньего,
Минуты неспешную поступь меняют на бег.
И в спину, по-зимнему бледное, пялится зарево,
И что-то ушло незаметно - и пусть, и не жаль его.
И всё накрывает не вовремя выпавший снег.

31.05.2016 в 22:50

Свидетельство о публикации № 31052016225017-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 59, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

200. Катерина Казначеева (Подольск, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я осталась одна
в этом сумрачном городе вишен,
Посреди опустевших домов
и невидимых судеб.
Только ветер вверху
оголённые ветви колышет.
На верёвке бельё посерело.
Ну, где же вы, люди?

Я осталась одна,
и считать перестала ступени,
По которым душа
поднималась всё выше и выше.
Проросли в облака
от неё исходящие тени –
Говорить не могли,
но умели молчание слышать.

Я осталась одна.
В моих бедах никто не виновен.
Так зачем я опять
всё зову запоздалое слово?
Может, правда – крылатый Пегас
уронил мне на счастье подкову
И в глаза посмотрел
доверительно, зорко, сурово?

Одинокий фонарь –
мой единственный друг близорукий –
Озарит мои мысли,
согреет озябшую душу.
И войдёт в мою жизнь — в тишине —
так внезапно, без стука,
То великое слово,
которое жду. И дождусь я.

Отпечатки следов,
        что застыли на свежих заносах,
Заметает февраль,
        не узнав на сегодня прогноза.
Словно цербер лохматый
         слоняется он в переулках,
И шаги раздаются в пространстве
        отчётливо гулко.
Это просто зима
         сохраняет остатки сокровищ
В неприступных сугробах,
         что кажутся с окнами вровень.
Это хронику дней
         отражают следы в неизвестность.
И не надо причин,
        доказательств не надобно веских.
Существует февраль.
И апокрифы белого снега
Примостились в тетрадь,
не найдя сокровенней ночлега.
И не видит никто,
даже этот фонарь желтоглазый,
Как влекомы следы
         на заносы запретных соблазнов.

31.05.2016 в 22:45

Свидетельство о публикации № 31052016224544-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 56, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

199. Ася Шевцова (Харьков, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Кажется всё однотонно-сиреневым,
когда отключают нам свет весь веером.
Стены во тьме белеют под стать исподнему,
так что тушите свет и опускайте занавес!

Всё как в святые голодные девяностые:
мы жмёмся друг к другу, радуясь даже малому.
Нас не пугают горе, невзгоды, бедствия,
пожар, наводнение, засуха, вирус ли.

Разнеся мироздание вплоть до остова,
греемся теми дровами, что наломали мы,
как-то не очень думая о последствиях.
Мы ведь в такой обстановке росли — и выросли!

Ведь хорошо: имеется даже ванная,
в ванной имеется даже вода горячая.
Разве что громко позвякивать стеклотарою
с нашей гордыней мы ещё не приучены.

Это не жизнь, а гонка на выживание,
где побеждают сильные, злые, зрячие.
Так и бывает: растили как пролетария,
а получился внезапно поэт и мученик.

Вот и звени, будто струна натянутый,
чувствуя остро и радость, и горе времени.
Нам запрещают звёзды, тем паче — алые.
Наш гордый профиль не будет в граните высечен.

Вот и полазь, как раньше, в задворках памяти,
Там, где влюблённые пары и старики с мигренями.
И, осознав, что жизнь никого не балует,
пишешь о том же, только уже в двухтысячных.

И хотя далеко не май,
обнимай меня, обнимай,
словно я сейчас полечу.
Не отдай меня палачу,
я сама ведь себя казню —
разбазарила слов казну.

И хотя далеко не май,
отнимай меня, отнимай
у чиновников и спецслужб,
выбрав горькую правду луж.
Эта правда куда честней —
так давай оставаться с ней.

И хотя далеко не май,
поднимай меня, поднимай
в генералы да из старшин,
аж до самых седых вершин.
Где Карпаты, а где Тибет —
но они об одном тебе.

И хотя далеко не май,
принимай меня, принимай,
будто капельки от хандры.
Где же делся былой надрыв,
если всё сейчас хорошо?
Снег — целительный порошок.

И хотя далеко не май,
понимай меня, понимай
на моём языке немых,
и другие пускай, не мы,
шутят желчно, жестоко, зло.
Слишком нам с тобой повезло.

***
По улочкам по узеньким
осколки нашей музыки.
Полакомиться вкусненьким?

Вот яблоко печёное.
Военные, учёные
идут от горя чёрные,

как чёрная смородина.
Такая у нас родина:
что предано, что продано

за три монетки медные.
Бороться до победного?
Война ведь штука вредная.

А музыка весёлая
порядком замусолена
ссутуленными сёлами

и городами гордыми,
почти что в пепел стёртыми.
Какого, спросят, сорта мы?

А умники и умницы
на улицах сутулятся,
мечтая, чтобы улицы

вдруг сделались широкими.
Страна с её пороками
заслушалась пророками.

Поверила в их бред она!
Не родина, а вредина:
что продано, что предано.

31.05.2016 в 21:12

Свидетельство о публикации № 31052016211246-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 52, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

198. Валерий Сухарев (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

за стеной рычала мужественная музыка вроде рамштайн
в ванной исподнее на полотенце сохло морща лицо
над выходом на балкон повис унылый кронштейн
как худой инженер на карнизе в холодильнике взгрустнуло яйцо

и румяный редис и в дому идут часы настырно как
каплет из крана или чьи-то шаги в коридоре больницы
а она ходит из комнаты в комнату верный знак
что ждёт чего-то или кого и ей могут присниться

и привидеться привидения падающие самолёты война
тогда она вздрагивает но не просыпается либо же
что-то иное когда рука меж ног но в этом она вполне вольна
безлюбовье фантазии и кто-нибудь это сделал уже

карая головушка а бывало вдруг печь кренделя начнёт
позовёт соседку на чай и рюмочку чтобы не тосковать
с компьютером ей не нужен кто-то ни магнат и ни жмот
и утренний кофе с крекером ей тож не нужны в кровать

ей бы любви и чуткого уха – ан и нет этого за окном
крыш плоский холод даль угнетённая солнцем и пустота
воздуха и вдалеке ещё какой-то дом словно гном
а дома ночами луна на полу от евроокон и креста

тень не бывает лишь сетки от паразитов пространства
она устала книгу раскрыв но прежде всё ж привела
в порядок ногти милая слабая женщина всегда-то странствуя
фантазиями которым не счесть числа и акация зацвела

***
ты заснул и проснулся так же вода
подкапывает из крана и иная среда
подсматривает из-за шторы провода

вечности прикоснулись к плечу
я чувствую тебя и не боюсь и парчу
занавесок рукою не двину хочу

знать откуда и зачем ты пришла
у тебя нет имени и числа ты не зла
но на платье пепел а в глазах зола

а ты оказалась вестником подвинув штору
легка как воспоминанье сна обо сне и которую
из них прикрыть чтобы тебе было в пору

***
воскресным утром не торопись откидывать одеяло
потянись зажмурься губы надуй представь что я
на расстоянии миль и миль делаю то же как мало
человеку для иной связи надо представь бормот ручья

где чья-то рука наклонив иву нудит её к твоим глазам
и получается двойная тень – от век и от неё и никого
вокруг кроме птичьего гама и паучка что всё соскольза-
ет по розным листам таращась на мир не ведая ничего

потянувшись и в чём-то сквозящем на солнце ты
подумаешь а ведь хороша не вспомнив об авторе строк
и не беда ведь и рояль не спрятать в кусты а наготы
и подавно и ты как радость Господь и сумел и смог

31.05.2016 в 20:13

Свидетельство о публикации № 31052016201336-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

197. Татьяна Масленко (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я не хочу стать ангелом для всех вас,
Я не стремлюсь к идеалам современным.
И в жизнь вошла не как изученный алмаз,
А как протест, промолвленный мгновенно!

И все кто думают, что быть иным не сложно,
И не составит трудности отречься от канонов,
Вы не боясь хоть раз скажите что не должно,
Переступив всея черту знакомых нам законов.

На вас падут проклятья за проклятьем,
На вас повесят тысячи невиданных грехов.
От душ, что взятки принимает со счастьем,
От душ, что о вас гневных настрочат стихов!

Потом начав как я идти
Вы мне в глаза опять взгляните,
И вы поймете и простите -
За то, что вам не по пути!

Пройдя дремучий тёмный лес,
Я шел туда к луне великой,
Туда где скрыт был древний бес;
Он мне казался стаей дикой!

Он шел на встречи еле-еле
Тяжелой старческой ногою,
И страх мой был уж на приделе!
Он тяжкий грех несет с собою…

Я руку протянул ему не смело,
Боясь от испуга замертво упасть,
И истина, окутав моё тело,
Уж истерзала меня всласть!

В его глазах себя на миг узрев
Я отшатнусь от скорби опьяненный,
Закроется душа, на веке онемев,
От беса, что внутри мной заточенный …

Все получилось так нелепо!
Нас познакомил общий друг,
И мы с тобою будто слепо
Лишь как друзья справляли наш досуг.
Но годы шли, глаза менялись,
Ты стал мне близкою душей.
Наедине всё чаще оставались,
Принёс мне этим лишь покой.
Шел дивный зимний вечер,
Ты провожал меня домой,
Нежно приобняв за плечи
И вот признанья звук немой…
Но что же я?!  Пропал дар речи.
Тогда я растерялась как могла.
Закончился нелепо этот вечер -
Твои надежды будто бы сожгла.
И ты ушел на долгие два года,
Ты потерялся в тишине толпы.
В душе томилась непогода.
Я ожидала поворот судьбы …
Ушел внезапно, и вернулся тоже!
Без стука в сердце ты вошел!
Твои глаза, улыбка, ты все тот же,
Ты часть моей души опять нашел.
Я стала не сильна перед тобою,
В твоем плененье была заключена!
Ты мне казался бурею прибоя.
Помню это как сейчас – Я влюблена!
Но оказалась это лишь игрой,
Ведь мальчик вырос, изменился,
Уже не мог он быть самим собой!
С мечтами детства он простился.
И вроде вместе, но не рядом.
Ты отдалился жутко от меня!
Своим плененьем, будто ядом,
Мне душу медленно томя!
Но годы шли, ты был со мною,
Держа мою ладонь в своей руке!
Я за тобой как за стеною!
Воспоминания сплелись в одной реке.
Ты знал меня как книгу наизусть,
И ты мне стал до боли уж знакомый.
Да были ссоры, ну и пусть!
Наш мир стал только нам ведомый.
Ты сочинял прекрасные стихи,
Как я тебе, и без конца и края
Мы совершали  милые грехи,
Границу между душами стирая!
И эти карие глаза сведут с ума,
Да и любимые родинки на шее
Тобой болела, словно ты чума!
Перед тобою только млея.
Ты держа меня за руку много лет -
Отпустил, сказав вдогонку что-то…
С прошлого во снах мне шлешь привет,
Но рядом там с тобой сейчас есть кто-то…
Ты знай – стою я на пороге,
Моя открыта дверь всегда!
Зависима лишь от тревоги,
От тебя зависима я сквозь года…
Твои мне руки как родные,
Глаза твои мне больно уж знакомы,
И звуки голоса твои во мне живые -
Ведут к тебе сквозь памяти проломы …

31.05.2016 в 19:55

Свидетельство о публикации № 31052016195509-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 56, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

196. Магда Линна (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я выживу.. всегда.. назло.. вам всем..
И паучат рассею.. Миллионы – малость..
А слабеньких – не пожалею – съем..
Чтоб жизнь опять во мне рождалась..

Сильна я.. грациозна.. и стройна
Пантера грозная в паучьей черной стае..
Любовь самца смогу познать сполна,
Когда молекулы его во МНЕ истают..

Что знаете в паучьей злой любви?
Вуалью черной заклеймили стерву..
Вам – капля спермы, мне – живой крови
Из сердца, отданного в жертву..

***
К камину трость он прислонил
И сел поближе
Ночной мой гость - сердечный друг
Прям из Парижу

И я отбросила костыль
Из политесу.
На стол, как водится, бутыль
Для интересу.

И застучали в унисон
Стаканов грани.
Парижский выпили флакон
Какой-то дряни.

Тогда мы выпили - за тех,
Кого предали..

***
Губы алые - словно смородина
И косу взяла не из склепа я
Что? не старая я? не уродина?
Почему же тогда - смерть нелепая?

Вы, живые, обидно не мудрые..
Жизнь клянете - судьбина свирепая!
А когда я явлюсь - златокудрая -
Всхлипом плюнете -ах, смерть нелепая?

Лучезарен мой лик - очи звездами
Почему же, живые, так слепы вы?
Долгожданная я - гостья поздняя.
Но заплачут опять - смерть нелепая...

31.05.2016 в 19:07

Свидетельство о публикации № 31052016190725-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

195. Ингвар Коротков (Санкт-Петербург,Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Рисунок прошлого - удар хлыста наотмашь...
Волчок взъерошенный из мягкой полумглы...
И сразу боль - не острая, хорошая,
Боль, без которой жить бы - не смогли.
Забытыми дорогами, заросшими,
Так хочется вернуться в тёплый свет,
Где в тополях пуховою порошею
Запутался знакомый силуэт...
Где ни рассветами, ни летними закатами
Тисками лет не мучила тоска,
Где ночь пьянит из детства ароматами,
И майский жук гудит - у самого виска...

***
Ночь бездыханна. Спит река,
Текущая во мгле лениво.
Спят кучевые облака,
Улёгшись на плакучих ивах.
Дождь, шелестя, вошёл в мой дом,
И прочно в нём обосновался.
Светает. Тихо за окном.
Я думал - май... Я обознался...

31.05.2016 в 19:03

Свидетельство о публикации № 31052016190321-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

194. Лада Баламут (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Простужена. Гляжу в окно,
Как носится синичек стая,
Как день осенний тихо тает,
Придавливая вязким сном.
...И снится мне – маяк далёкий,
Он шлёт блуждающий огонь,
Там кто-то зябко-одинокий,
Спит, подложив под лоб ладонь…
Он видит сон про лес туманный,
И лошадь в яблочном саду,
Звон колокольный, свет обманный,
И прелый лист на тонком льду…
…Спит. Я пройду неслышной тенью,
Часы пробьют полночный бой.
Я у окна, в оцепененье,
Смотрю на бешеный прибой,
А он, проснувшись, смотрит в спину,
И я, учуяв этот взгляд,
Проснусь. И одеяло скину…
Сон кончился. Часы – стоят.

Скучает мужчина на пляже январском,
Холодные волны колышут свинцом,
Выходит из порта корабль «Луначарский»,
Мужчина от ветра отводит лицо.
По гальке, меж клочьями пены и тины,
Бредёт деловито бакланов отряд.
Вздохнув, достаёт сигарету мужчина,
И спичку ломает, вторую подряд.
Зачем он приехал, за кем он приехал?
Никто не воротит события вспять,
За криками чаек – от стонов до смеха –
Не вспомнить, не выбрать и не разобрать.
В испарине волн размывается образ,
Который так трепетно был им храним,
Мужчина под нос что-то шепчет про возраст,
И вдаль удаляется, как пилигрим…
А море – грохочет, а чайки – хохочут,
Вздыхают на рейде вдали корабли.
Найти невозможно того, кто не хочет
Найтись на краю этой стылой земли…

* * *
Пируем! И чёрт с ней, с Чумою!
К чему нам бояться Чумы?
Над нашей просторной тюрьмою
Не властны посланники тьмы!

Потерь и прорех не считая,
Танцуем на шатких столах,
Мы – табор, мы – банда, мы – стая,
Кровь бесится в наших телах!

Ломая посуду и кости,
Швыряя монеты в окно,
Горим мы от яростной злости,
И льём мимо глоток вино!

Пылает на щеках румянец,
Гремят барабаны в груди!
Чума, приходи к нам на танец!
Давай же, Чума! Приходи!

31.05.2016 в 18:40

Свидетельство о публикации № 31052016184025-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 60, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

193. Анна Маланич (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Сегодня снилось, что метро
На самом деле театральные подмостки.
Подростки выходили из бистро
И робким шагом шли к громоздким
Эскалаторам, в нутро
Спускались, повторяя сотни строк,
"Кого читаешь? А, Кетро..
А зритель ведь пришел за Бродским."

Вагон был полон, очередь на вход
У поворота к кассам начиналась,
И те, кто только извне знает старость
У турникетов создавали шумный сброд,
Смеялись, ухватившись за живот,
Напоминая мне про жалость и отсталость,
И коверкот не сдерживал острот,
Но навевал богемную усталость.

Закрылись двери, тронулся состав,
От станции к другой случалось действо,
И в совершенстве свои роли отыграв,
От фарисейства до любовного кокетства,
Все стали покидать свои места,
Уста смыкались, на устах блаженство,
И королевство снов теряет свой масштаб.
Я просыпаюсь. Но тут тоже лицедейство...

В моей жизни сплошные даты,
В моей жизни сплошной мандраж.
Я по-прежнему конопатый,
Но утратил былой кураж.
Я ходил по различным скверам,
Иноземным и смысловым,
Не послом был, скорей курьером,
Разнося сигаретный дым
По мансардам и по подвалам,
По углам, где случалось спать.
Эй, таможенник, я бывалый,
Ставь быстрее свою печать.
Пусть мной движет полночный импульс,
Пусть карманы мои пусты,
Я всегда буду слышать призвук
Сокровенной моей мечты,
Что несет меня сквозь туманы,
Сквозь пустыни и сквозь года:
Я мечтаю немножко пьяным
Слиться с воздухом навсегда.

С севера на юга,
С запада на восток,
С моря на берега,
С робостью на порог.
Это был долгий путь.
Время играть с огнем.
Прошлого не вернуть?
Что же давай рискнем.
Все предрассудки прочь,
Страсть - это наше все.
Твой неизменный Swatch,
Мой габардин и шелк,
Твой метрономный пульс,
Мой беспокойный нрав.
Нервно слегка смеюсь.
Время менять устав:
Четче блюсти режим,
Чаще играть в слова,
Тщательнее интим,
Реже смотреть в глаза,
По вечерам - артхаус,
По выходным - не трожь,
Нет, я не ошибаюсь,
И позабудь про ложь.
Ты будешь мой каприз,
Я - твоя чушь да блажь,
Будет у нас девиз -
"Вера, надежда, раж".
Год пройдет или два,
Ну, а с натяжкой три,
Стоит устать едва -
Заново повторим.

31.05.2016 в 18:22

Свидетельство о публикации № 31052016182249-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 78, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

192. Александр Щедринский (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

I
время течёт за пределами рамы окна,
что, доставая обзором до самого дна,
выглядит смутным подобием старой картины:
солнце стекает в промежность карманной зимы
и монотонное эхо вчерашнего "мы"
жалобно стонет, стучась в застеклённость гардины.
здесь ты была сопричастна творению снов,
чья откровенность лишала поэзию слов
и растворяла их в ритмике сердцебиений.
всё, что живёт в кубе комнаты после тебя -
недосягаемость выхода из декабря,
стул и фантомная память о тёплых коленях.
время течёт за пределами рамы окна
и в отраженьи его неизменно видна
шаткость обоих миров, и гудок телефона -
акт милосердия к эху с чужой стороны.
в облаке лимба промежду гардин и стены
плачет, свернувшись клубком, силуэт персефоны.

II
свернется бесконечность форм
в клубок родившейся квартиры.
война и глад, чума и мор
застынут на границе мира,
чтоб осудить его, пока
он соткан временно в единство
пространства стен и потолка,
где прошлого необходимость
стремится издавна к нулю.
а ты, искромсан и покинут,
пытаясь вымолвить "люблю"
кому-нибудь, но прежде - Сыну,
уже готов к началу тьмы,
вращаемой в петле хаоса.
и гибель, взятая взаймы, -
лишь малый акт анабиоза.

III
без мысли остаешься в тишине -
гнетущей, разбирающей на части.
без мысли, как без женщины, - в вине
и завтраке находишь свое счастье,
граничащее с пошлостью ума.
когда твой мозг давно уже не занят
ни выбором "тюрьма или сума",
ни тем, кто завтра вместо нас восстанет,
то видишь, что молчанье желтых стен
вскрывает все, что спрятано в молчанье -
с обилием сопутствующих тем
безумию и скрипочек бренчанью,
звучащему в зашторенном окне.
без мысли вожделеешь лишь покоя,
которого здесь и в помине нет.
а потому пойдешь, окно откроешь,
уставишься в космическую мглу,
раскладывая музыку на доли.
подумаешь, что лучше был бы глух,
и подпоёшь о сумрачной юдоли.

IV
считаю расстоянье в два прыжка -
от пола вдоль стены до потолка.
качается на шее изнуренной
моя, как подвесная, голова.
кончаются знакомые слова,
но рот еще выплевывает стоны.
когда была ты здесь - прошел ли миг
иль вечность. новоявленный старик,
смотрю на искривившееся время,
пытаясь раскусить его нутро,
но если есть какое в нем добро,
то явно не в решенной теореме.
оно взывает лишь к небытию,
где я, прикован к пропасти, стою
и снова просыпаюсь на постели:
считаю расстоянье в два прыжка,
не веря в окончательность рывка,
и растворяюсь в летней акварели.

V
вид из окна избавляет от поиска тем,
замкнутых в стерео птиц и желтеющих стен,
будто зажавших окно в грани жуткой картины,
где катафалки подобны пустым лимузинам;
дети в песочнице лепят вождей из дерьма,
а в отдаленном пейзаже - не храм, но тюрьма -
так и живешь, наблюдая за сим натюрмортом
в зоне предельно сомнительного, но комфорта.
мудрость окна убеждает, что в целом ему
много милее взгляд внутрь себя - потому
не сотворив из стекла постмодерной иконы,
не разделив мир квартиры и мир заоконный,
тщетно искать, где скрывается истинный бог
за многомерностью данных четвертых дорог.
вид из окна непричастен к тому, что внутри,
и оттого здесь все просто - иди и смотри
с той стороны, как сплетается в облако время
и на висящем ковре распинают еврея,
видящего напоследок далекость тюрьмы
и сокрушаясь о том, что здесь он, а не мы.

VI
окно, печаль, мерцающий закат -
извечный по весне конгломерат,
что ждет очередное водополье
с таким же равнодушием, с каким
дыхание рассеивает дым.
я тихо умираю то ли, то ли
все только начинается сейчас,
невидимо для пары серых глаз,
а то ли вовсе чудится реальным,
имевшим лишь иллюзию конца -
как, впрочем, и начала. отрицать,
что я здесь, как явление, случайный -
признать, что космос - место черепах.
когда тебе уже неведом страх,
то неприкосновенность всякой тайны -
не более чем тряпка для быка.
я пристально гляжу, как с потолка
сбегают пропадающие тени.
смолкает шум живущих за окном
и внутрь перемещается содом,
свидетели которому - лишь стены.

VII
когда твое одиночество станет глядеть в упор,
то приготовься: в комнате с этих пор
будет твой страшный суд, где ты - убийца и вор,
и потерпевший, и, собственно, приговор.
где сам себе заменишь высшую меру тем,
что окажешься возвращенным в свой погорелый эдем,
так несказанно похожий на серость знакомых стен;
сам прочитаешь в газете среди чужеродных тем
маленькую заметку о том, что тебя не повесили лишь
потому что готовы поспорить, что ветхость ближайших крыш
скоро и так окажется под тобой. а пока что мышь
не проскользнет в ту обитель, где ты у окна стоишь
сутками, выжидая то ли холодный дождь;
то ли того, что однажды вдруг сам к себе придешь,
выпьешь вина и охаешь всех тех, кто вхож
был сюда годы лет, но теперь им - грош,
кроме одной, что, казалось, иной была,
ну а потом, как положено, - молча своё взяла
и, не дослушав того, что сказал пилат,
выпорхнула в окно, обнаженно-мила.
как оказалось в итоге - я не заслужил покой,
а потому, оставшись один на один с головой,
нужно решать теорему, как не покончить с собой,
когда за дверями хрипит вороненый небесный конвой.

VIII
из всех радостей мира всего мне милее безумие.
твой нефритовый череп затянут атласной кожей.
когда вычитаешь вечность, что остаётся в сумме
между полётом в пропасть и старой палатой рожениц?
пускай я потерян в извилинах этого города,
пускай не минул чародейства уличной нимфы -
я много бы отдал, чтоб мы с ней остались молоды,
и всё ж ещё больше - за смелость удачной рифмы.
пришторены окна адептами вуайеризма,
костры площадей пожирают сакральность ночи.
все семь миллиардов прокляты. ныне и присно,
но каждый верблюдом в игольные уши хочет.
играется гранями снов изменённость сознания,
меняется местом подушка с плитой могильной.
в родившейся комнате гаснут шаги мироздания.
кончается магия,
рушатся стены.
звенит будильник.

***
ничто не имеет значения, если твои глаза
прячутся, опустевшие, в вечере. бирюза
неба истаяла моросью, выстрадав темноту.
мир никогда не закончится в сумерках на мосту.
я твоего голоса нежность плету в звук,
что отражает в памяти горечь чужих рук.
пусть в одиноком городе смазан времен стык -
мир никогда не закончится там, где была ты.

***
переживет меня мир,
пережует меня мир,
я гляжу на него,
а на сердце - грусть.
пусть играет клавир
и глотает эфир
эти звуки,
и ветер гуляет пусть.
я спою о судьбе,
о ненужном себе
и о всем, что река
уносила вдаль.
и в ночной ворожбе
туч овечьих бег
мне напомнит о чувствах,
которых жаль.
я спою для тебя,
и покров сентября
твои плечи обнимет,
дождем умыт.
но былое губя,
от себя отступя,
ты не вспомнишь о том,
что любили мы.
пусть мерцает звезда
над тобой всегда
и склоняется к окнам
твоим, звеня -
это скромный дар,
мой последний дар
тому миру,
где нет меня.

31.05.2016 в 16:29

Свидетельство о публикации № 31052016162939-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 79, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

191. Светлана Шильникова (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я люблю тебя тихо, птенцово:
Камышами испуганный вечер
Растворяет искомое слово
В не моей неприкаянной речи.

Это вязкий бормочущий август,
Больше августа - менее лета,
Близоруко роняет на абрис
Говорящего выдох ранетный.

Или поезд кукует рассветный,
Или птицы поверили слёткам -
И несёт их, крикливых, по ветру,
Против ветра притихших и кротких.

Схожи мы. С винтовой, параллельной
Лестницами - нисходя.
Помнишь Чеховского урода-мельника?
Знай, дружище, что это - я.

Это я невзлюбила пряники
Из твоих пожелтевших рук.
Это я загоняла странников
Лаской плевелною в яруги.
Это я, очерствев безвольно,
Окликала старушку-мать,
Утверждая сумой - не голь я,
Чтоб кому-то давать. И брать.

Исходив половину света,
(Даже голость сползала с ног)
Я не знала, что есть штиблеты
Или лапти для всех дорог.
Предлагаю с последней тысячи
Пол-копейки на чёрный год.
У меня ты их честно вымучил,
Вытирая со лба мой пот.

Или слёзы? Не мельник грубый,
Я сама себя на шнурки
От штиблет, от лаптей. На убыль,
Нисходя. И не взяв с руки.

Я привыкла нуждаться в тепле городков,
Узнавать своё имя среди говорков,
Вопросительно всхлипывать - мама!,
Поедая из олова манку.

И на острых коленях качать сорванца,
Посылая на кухню родного отца,
На молочную детскую кухню,
Без которой вселенная рухнет.

И за руку вестись и вести за рукав,
Бездорожье у сына-у дочки украв.

Усадите насильно меня на крыльцо,
Оловянное бросьте колечко в лицо:
Словно это не я проживаю
Белый свет без конца и без края.

31.05.2016 в 16:25

Свидетельство о публикации № 31052016162526-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

190. Полина Ворон (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

От белой линии
Песка-
К тем белым лилиям на левом
Береге,
Скороговоркою от уст к устам
Причалить к линии
Береговой,
Пересекаю
Площадь озера,
Так шрам лицо навечно примечает,
От веры лба ко зверю рта,
От белой линии песка
К дрейфующей на параллели лилии,
Я пресекаю озеро,
То бишь-
Я пресекаю всякое молчание
Крылом весла наотмашь ото лба
До солнечного, брызгая, сплетения,
От берега до берега плеча,
Пожать которыми - признанье тупика,
От линии до лилии виска
С пульсирующей сеткой кривотока,
Круги воды лелеют замкнутость
Песчаного кольца,
От берега до берега другого
Вся площадь озера иссечена
Белилами -лелилами,
И только
Стоит,качаясь,загнанная лодка.

На Китай-город налетают голуби,
По Китай-городу ходит полдень.
Небо - с проблеском медной проволоки,
Облако - красным плавником окуня.
Con amore вращаю на кончике языка:
Варварка, святая Варвара,
Дай нам, варварам, скорую смерть,
Варягам - Диониса свет,
Семнадцатый год под пулей,
Снегиря за пазухой с пробитой грудью.
Голубиное братство варваркает дОлу,
(Не возводит горе):
Revolutio, полнокровие, Варин-город.
Полдень. Варварка. Голубь.

Ладо Гудиашвили,
Садись в ландо,
Помчимся в "Гатарапак".
Шато Марго заката
Мне залило
Уставшие восточные глаза.
Здесь нету крыш:
Париж-не Прага,
Здесь надо жить,
А не бросаться на карниз.
Кофейной жижею сгущается пространство
Вкруг тех, кто долго говорит.
Да здравствует презумпция свободы,
Да здравствуют горгульи на плечах!
Приветствую пропавшую эпоху
В измятых шорохом листах
И на оставленных в зап'асниках полотнах.
Я чествую всех тех,кто зря кричал
И выхожу часу в десятом,
Когда люпины вечером пьяны
Не на Монмартр и не к Сен-Мишелю,
На Комсомольскую,
Где детство отгремело
На трехколёсном
По колдоёбинам асфальта.
Прошу пардон,но все-таки язык
Определяется пространством,
И если грех вокруг, то лучше вырви,промолчи.
За всю расстроенную Русь
В шинелях Гоголя по буеракам
Незамедлительно, по праву авангарда,
Отжившей памятью напьюсь.
Я у подъезда, я под уездом,
Я отъезжаю аутистом
В зацикленный простор остановившегося взгляда.
Июльский вечер прилипает
Вспотевшей лапой
К вырезу кармана,
Который вечно пуст, по требованию жанра.
С моей эпохой не сложилась,
Не спелась милая эклога,
Скрипит расхристанной рессорой
Сердечный клапан. Плакал,
Не встретившись со мною, век.
Ладо Гудиашвили,
Садись в ландо.
Умчимся в "Гатарапак".

31.05.2016 в 15:37

Свидетельство о публикации № 31052016153754-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 61, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

189. Денис Майданюк (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

мой друг, ты молчишь,
а я и не знаю, что тебе сказать.
ты смотришь в мои глаза
деревянным идолом,
каменным львом,
искусителем-змеем для Евы.
стрелка часов движется влево.
мелькают дни, годы, века.
реки меняют течение,
я становлюсь ребёнком и
снова люблю качели.
истоки сливаются с устьем.
оглядываюсь вокруг.
тебя уже нет. пусто.
ни одного крика из уст.
я ищу тебя в своих глазах.
без устали.
в стёклах окна отражается люстра.
я просыпаюсь.
так начинается. утро.

мой друг, ты читаешь
на завтрак мне сутры,
поёшь мантры,
держишь небо
над моей головою атлантом,
разогреваешь суп,
а я и не знаю, что тебе сказать.
молчу, словно труп.
ты каменным идолом,
медным львом,
искусителем-змеем для Евы
смотришь в мои глаза.
стрелка часов движется влево.
мелькают дни, годы, века.
я становлюсь деревом.
солнце лижет мне крону,
я бросаю вниз листья синхронно
и одинокую тень.
я засыпаю.
так. начинается день.
мой друг, ты пишешь мне письма.
за окном шуршат шинами
проезжающие машины мимо.
исходит испариной
раскалённый улицы лоб.
я – твой инок, ты – мой бог.
я читаю письма и
не знаю, что тебе сказать.
ты смотришь в мои глаза
пластмассовым идолом,
механическим львом,
искусителем-змеем для Евы.
стрелка часов
продолжает движение влево.
мелькают дни, годы, века.
я наливаю в стакан молока.
но тебе пора в путь,
ты оставляешь на столе
сок из корней цикут
и гасишь свечи.
за окном уже вечер.

ты включаешь люстру.
и обещаешь вернуться.
утром.

среди тысячи мнений.
держаться за воздух.
дрожать плавниками.
ты знаешь, love me
tender, please, love me.
кажется пора меняться.
меняться местами.

я останусь.
отходя
от хорея
и амфибрахия.
стану Брахмой,
ты — моей Сарасвати.
душа, тонущая в океане сансары
найдёт свою мокшу.

мы сбросим все путы,
и оставим ношу,
пройдя этот путь
до конца.
до последнего
самого круга.
вместе.

копии. повсюду копии.
по колено в болотной топи
я продолжаю идти вперёд.
не забит глиной мой рот,
не закрыт на замок.
открыты все чакры,
открыты сообщения в чате,
но все молчат.

ночь стучится Бродским
в окно соседа слева. робко.
утро приходит Иудой
и целует в лоб.
целует Смертью
по-матерински
нежно. в лоб.
убегающая жизнь
превращается
в соляной столб.

меняются образы
в оконной раме.
Учитель молчит,
нам ничего не сказали
нам ничего не
ничего нам не

31.05.2016 в 15:32

Свидетельство о публикации № 31052016153252-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 78, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

188. Александр Логунов (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Объятия живые строги,
Обетованны и страшны.
Иди. Орбиты и дороги
Завершены.

…и долго слышал окаянный
Сердцебиенье тишины.
И тлела снасть меридиана,
Слетали сны.
Сияло небо, отворяя
Семижды семьдесят высот.
И молоко текло по краю,
И капал мёд.

Над мира глубиною чёрной,
Среди печали ледяной,
Иди, кораблик обречённый,
Господь с тобой.

Подобно расписанью электричек
размерен тихий пригородный быт.
Всё знает место, от метлы до спичек,
и календарь к стене гвоздем прибит.

Часы текут, страной не беспокоясь,
радиоточка радиоточит…
В порядке всё и вся, но, будто совесть,
предательски земля гудит в ночи,

когда товарняки ползут устало;
стеклом щербатым в воздухе дрожит
грядущее — так тяжелы составы,
и прошлое смещается с орбит.

Правды найти на миру никому никогда.
Правда является в ласточкиных проводах,
Отображается белой стезёй на сетчатке.

Видишь её, продолжай и веди до конца,
Разновеликую соль отирая с лица,
И исправляй неразумной судьбы опечатки.

Но тишины жутковатой исполнится миг.
Всё, что отцы узнавали из дедовских книг,
Всё развернётся вот-вот наяву перед нами.

31.05.2016 в 15:27

Свидетельство о публикации № 31052016152725-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 55, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

187. Римма Кирпикова (Екатеринбург, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

И осыпаются штукатуркой правильные слова,
Давление в норме, обед с десертом, а сердце – едва-едва…
Увидишь – от щёк отливает кровь…
Это – любовь?

А зима заползает в лето, как в нору белая мышь,
Стоишь и ловишь мокрой ладонью лучи с серебристых крыш…
И пополняешь ряды дураков,
Ибо – любовь!..

* * *
Гони, моя душа, меня в железный город
По клавишам дорог, по переулкам дней,
И всё здесь – не судьба, а только странный повод
На самый краткий миг мелькнуть в его окне.

Туда, туда, где миг сливается с веками,
Где души наших встреч кружат в огне реклам.
Жизнь катит не рекой, а бьётся островками.
И где моя река? И где твоя рука?

И всё мне поделом, когда в разводах мая
По венам батарей уйдёт моё тепло,
Как будто никого в окне не замечая…
И всё мне поделом. И всё мне – поделом!

* * *
Жизнь полна инсинуаций,
Акций, граций, папарацци,
Сумасшедших вариаций,
Анимаций.

Вот он – срок импровизаций!
Оторваться! Подорваться!
Состояться, сдаться, сбацать,
Обломаться.

Сладко – горький дух акаций.
Только б, только б не сорваться!
Посиди, мой друг, Гораций,
Без нотаций.

31.05.2016 в 14:30

Свидетельство о публикации № 31052016143056-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 64, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

186. Григорий Оклендский (Окленд, Н.Зеландия).Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Снова осень мне стучится в двери.
В южном небе юная Луна.
Звёзды расписали акварелью
неба полусвод. Не зная сна,
Стерегут покой подлунных пастбищ,
сон людской близ океанских шор.
Вверх смотрю и беспричинно счастлив,
и веду с Луною разговор.
Ни о чём, а впрочем, и не важно.
Дотянуться до неё рукой!
И погладить, и напиться – жажду
разом утолив за день-деньской.
А она – тонка и непорочна,
и наивна, и слегка дрожит.
Дива, вознесённая над ночью,
из окошка в облаке глядит...

Я живу предчувствием - не чувством.
Я хочу, чтоб осенью ко мне
Возвратился кочаном капусты
шар земной, замотанный в кашне.
Мне другая осень часто снится.
В северной далекой стороне
Над безлюдным полем кружат птицы,
собирая крохи по земле.
Желто-красный сарафан опушки.
Ярких красок поздний хоровод.
Песня запоздалая кукушки.
Здесь никто уж больше не живёт.

Лишь художник... Может быть, напрасно?
Осень. Озимь. Заморозков медь...
Резкие мазки наносит маслом,
чтоб пейзаж навек запечатлеть.

Мы вышли в море под парусами.
Два бородатых, один – с усами.
Один – безусый, совсем салага,
Не отличает флагшток от флага!
Мы вышли в море! Нет! Море вышло
Навстречу нашим отважным лицам.
Мы не прогнулись! Не ждали манны!
Мы пили воздух, солёный, пьяный!
Скрипела мачта... Она стонала.
А море пело – девятым валом!
А яхту гнало навстречу скалам!
Семь фут под килем! Держись, Бывалый!
Дельфины – дети, пловцы лихие,
Резвились стаей в родной стихии.
Я был дельфином! Я был им братом!
Я в море сине хочу обратно!
Хочу свободы, стихии, ветра!
Хочу быть стаи надёжным мэйтом*.
Не спать ночами, творить природу!
И торить в море свою дорогу!
Подставить спину в беду попавшим,
Убрать все мины – они не наши!
А на закате русалку встретить
И подарить ей любовь и ветер,
Стихи, стихию!.. Увы, приплыли...
От качки пьяный, русалки, или...
Изящным галсом мы без помарки
Влетели в бухту – под солнцем жарко!
Сошли на берег. Команда – кремень!
И нам в отставку ещё не время!

Устав от счастья, сдаю я вахту...
Салаги тащат из моря яхту.
-----
* mate (англ.) – друг, приятель...

Ничейная жизнь на ничейной земле.
А дальше - обрыв, котлован. По росе
Ступают ничейные ноги
По топкой убитой дороге.
На этой дороге не ставят крестов,
Вдоль этой дороги не строят мостов.
И ангел над ней не летает.
Две матери горько рыдают.
У первой был сын - хулиган, дебошир.
Военную форму он гордо носил.
Снаряд разорвал её ночью
Волной огнедышащей в клочья.
Вторая растила сынка на земле.
Растила хозяином в дальнем селе.
Гордилась сноровкой и силой.
Мечтала о внуках красивых.
Её ожиданья рассыпались в прах.
Окутал село огнедышащий страх.
Кровинка родная - сынок,
За ридну сторонку полёг.

Когда ты услышишь дыханье весны,
Над обочиной встанут две скорбных сосны.
Застынут их слёзы смолою у глаз.
На ничейной земле похоронят и нас...

31.05.2016 в 14:23

Свидетельство о публикации № 31052016142312-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 55, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

185. Елена Шелкова (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Оркестры, повсюду оркестры, оркестры.
По струнам идёшь, понимаешь: труба.
И дружбе нет места, и нежности места,
Но всё же страну сочиню для тебя,

Нет тихого слова – всё чаще и чаще
От звуков и звяков гудит голова.
Здесь галстук, и тот подбирают кричащий,
А я всем назло подбираю слова

Я их подбирал, как девчонка помаду,
Которая знает, что встреча – финал.
А всё от того, что когда сам я падал,
Никто никогда меня не подбирал

И пусть одному мне кружиться трамваем,
И пусть одному возвращаться домой,
Я - неповторим.
Или неповторяем?
Я – не подбираем к тебе
и тобой.

Я – буква.
Я – слово.
Я – фраза, которой
однажды взорваться – затихнут миры.
Среди оркестрантов, играющих горе
Услышь меня
И подбери,
подбери

А клоун в буфете не весел, не весел,
И нос накладной над тарелкой повесил.
Артисты носы за ареной не носят,
Зачем же остался, остался ты с носом?

Ведь жил ты спокойно, легко, безопасно.
В огромной квартире - картине Пикассо.
Ну, мухи садились и люди глазели,
Но это не повод сбегать из музея!

И знают лишь зимние окна-балконы,
Как душно дышать сквозь слои поролона,
Как страшно в любовный колодец кидаться,
Ведь нос, он мешает тебе целоваться!

Планета не станет светлее вертеться
От шарика цвета безмозглого сердца.
Здесь столько безносых, что нюхают розы,
А станешь собой – и останешься с носом.

Но всё же, под вечер, как звёзды, мерцая,
У чудиков нежных носы зацветают.
Я грустно живу, я сказать не умею,
Но мне от носов этих красных теплее...

Цветы не умирают тихой смертью,
Рождённые в стекле большой теплицы.
Зачем ты смотришь в небо, семицветик?
Ведь над тобою лица, лица, лица…

Тепло в теплице, только не согреться.
И выбора не будет: или – или.
Зачем вас в сумасшествии селекций
Талантливые звери выводили?

Вас выводили те, кто жил без башни,
Забыть бы лишь о ком-то где-то, где-то
И вот танцуют синие ромашки
И васильки кораллового цвета.

Колдует гений, сквозь пыльцу и слёзы,
Он видит вместо лилий – чьи-то губы
Он скрещивает розы и берёзы
За то, что ей ботаники не любы!

По красному ромашковому полю
Влюблённые идут светло и мило.
Изобретателя ромашек помнят, помнят
А ты его сто лет назад забыла.

И в этом вихре злых изобретений,
Больших открытий, проигрышей, жалоб
Цветы скорей отбрасывают тени,
Чтоб хоть они от ножниц убежали…

31.05.2016 в 14:15

Свидетельство о публикации № 31052016141556-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 64, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

184. Елена Кочергина (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

В слепую рань
Ветвей огранка филигранней...
Души не рань
Мольбой безумною и странной -
Уйти за грань...

Под стук колес
Спешить вослед - туда, где нЕ был, -
Сквозь плеск берёз
Под запрокинутое небо
На дальний плёс,

Где мне не быть...
Не изменить огранки граней,
Не позабыть,
Что грань любви не филигранней,
Чем грань судьбы.

Опять над миром равнодушно
Несётся листьев круговерть.
Ах, отчего душе так душно?.. -
Из жизни в жизнь, из смерти в смерть

Ищу тебя!.. Во мгле рассветов,
Из топкой тьмы спешу на свет.
Но бездны странницы, кометы,
Твой заметают лёгкий след.

И я бреду, как раб послушный,
Через пространства и миры,
Отринув этот мир бездушный,
Меняя правила игры...

А ты душою неподвластной
Царишь на дальних берегах.
Лишь шлейф фаты твоей неясно
Застыл на месяца рогах.

Когда над этим миром грешным
Взойдет безумная луна -
Овалом света, в бездне брешью
Над океанами без дна...

Когда в безврЕменье повиснут
Часы, не ведая минут,
Когда запекшиеся мысли
Забудут: пряник или кнут...

Когда судьбе не хватит веры... -
Создатель, Ты, мой визави,
Рассеешь призраков химеры,
Потопишь горести без меры
В безбрежности своей любви...

31.05.2016 в 13:36

Свидетельство о публикации № 31052016133659-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

183. Татьяна Нгуита (Флоря) (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я   собираю   камни  -    у
                                 дороги, -
Уже  давно  пришла   - моя
                          пора,
И пусть ваш взгляд    -  предвзят  и  голос
                                 строгий,
В свой путь я вышла  -  с   самого
                                  утра...

Пусть мне  кричат:   - "Ты  -  нищая  с
                                  котомкой,
Ты  -  в   рваном  рубище,  не  в  платье -
                                   золотом!!"
Так  знайте   ж,    -  не   жалею   я   о
                                     том,
Я просто вас люблю, -   мои
                               потомки...

Я   завещаю  мир,   -   вам,
                               детвора, -
Тот  мудрый  мир    -  с   цветами
                               первоцвета,
В  котором  солнце  -  радует
                               рассветом,
В  котором   завтра  -  лучше,  чем
                               вчера!!!

Снова  теплый  декабрь, и солнце   - с
                                утра
Греет    ласково     -   серую
                               ниву,
И грачи все  галдят, -   как  в толпе -
                              детвора,
И  -   журавль   скрипит
                           сиротливо...

Из   колодца   -  давно  уж  тут  воду  не
                                пьют,-
Плачет   он,   -  позабыт,  всеми -
                             брошен,
Лишь  грачи    -  не  забыли свой  давний
                                  приют,-
Знают внуки их -   песни  о
                                прошлом...

Рассказали  им  -  деды,  и  спели -
                                   отцы,
Что село здесь  -   цветущее
                                 было,
Когда  прадеды  их  -  еще  были
                                   юнцы,-
Увезли  всех  людей  -
                           торопливо...

Здесь   -  навек   ядовита  родная
                                   земля,
Хоть  растут   тут   цветы   и
                                  коренья,
Полумертвые  травы  -    желтеют в
                                   полях,
И   рыдают  ручьи   -     от
                                забвения...

В  этом    -  старом  селении  никто  не
                                    живет,
Сиротливо  -  стоит   на
                               опушке, -
Окна  грустно   глядят,  давно  -   пуст
                                   огород,
Еле  дышат -   две   ветхих
                              избушки...

Зацепившись за ветку  крылом,  - пролетая  над сладостным
                                                      садом,
Что  у  дома  родного  цветет, -  за    селом     и    у     самой
                                                       реки,
Мое сердце  в  надежде святой  -  прошептало:" Прошу  вас, не
                                                       надо
Разрушать здесь покой и устой, -  что  давно  мне  и  всем так
                                                      близки!!

Не  будить  тишину  у   реки   -  той,  что  строиться  будет,
                                                        дорогой,
Не пылить вешний сад,  милый  дом   и   ту  нежную   трель
                                                       соловья,
Моим  - маме, отцу  ведь  уже  -   так   осталось  на  свете
                                                        немного -
Пожить жизнью спокойной своей, - твердо  зная,   что   рядом   уж -
                                                            я...

Что  уже  не  уеду  от   них   -   никогда  на   далекий   край
                                                        света,
Что  уже  не  оставлю  одних,  -   будем   снова  мы  вместе  -
                                                      всегда,
Они  долгую  жизнь  всю  свою  -   так  напрасно  мечтали   об
                                                       этом, -
Каждый день на скамье у  ворот -   дожидаясь   меня    все
                                                          года!!"

31.05.2016 в 13:29

Свидетельство о публикации № 31052016132941-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

182. Снежана Пейчева (Одесса, Украина) Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Я люблю тебя, Жизнь!
Каждый миг, новый шаг,
Каждый вдох, каждый знак
Это Свет для меня…
Радость каждого дня,
Звезды в небе ночном,
Все, что Ты даришь мне…
Голос Любви в тишине,
Вечность в слове одном,
И летний дождь за окном,
Запах зеленой травы,
Силу живой воды…
Звонкий смех
                  И соленые слезы,
Терпко-сладкий грех,
                  И зимние морозы…
Мамины руки,
                  И музыки звуки…
Любимый взгляд,
                  Улыбки друзей,
Тихий разговор
                  Среди ночных фонарей…
Волшебный закат,
                  Величие гор,
                           Бесконечность морей…
Вдаль от родного порога
Уводит меня дорога…
Яркие цветы, и все мои мечты,
Солнце на рассвете
И цветные сны…
Счастливы, как дети
Те, кто влюблены…
Я иду по Жизни любя…
Жизнь! Я люблю Тебя!

***
Рассвет… С улыбкой утренней звезды,
Портрет на фоне вечной красоты
Моей любви…
Волнует взгляд…
В газете с первой полосы
Рассказ, написанный до нас
Так много лет и дней назад…
Летать могли…
Все об одном…
Каким неведомым путем
Судьба ведет…
Твой первый ход…
Я жду, решай и делай шаг…
Или уйду…
Сам выбирай, найди свой знак,
И поворот не пропусти,
Когда пора свернуть с пути,
Зря не сворачивай с дороги,
Когда идешь вперед,
Пусть до крови растерты ноги,
Тебя судьба ведет…
А время… времени так мало
И так много…
И семя
Не прорастет
до срока,
и дерево не даст плодов…
И снова ждет,
И верит снова
В реальность снов…
Вновь
За собой меня позвала
Жизнь…
Мой голос Бога,
Что в тишине звучит во мне,
Когда я отдаюсь тебе,
Любовь…

31.05.2016 в 13:19

Свидетельство о публикации № 31052016131915-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 127, полученных рецензий — 1.

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

181. Марина Сычёва (Рыбница, Приднестровье). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Ты помнишь, суровое лето,
пыль и сибирский посёлок?
Дома грязно-серого цвета,
пожухлые саженцы ёлок,
пустырь заброшенный богом,
людьми позабытый, а в центре –
остов святой и убогий
давно недостроенной церкви.
Крыльцо, словно серое блюдо,
в бледных рисунках ступени,
и рыже-кирпичная груда
с оконными дырами. Двери
зевают, страша пустотою,
утробно смеются ветрами,
и небо вокруг неживое.
И птичья белёсая стая
непрочной приметою веры
над куполом бьется крылами.
…Я там поняла, что потери
ещё не осмыслены нами.

Слепец уверовал в прекрасный яркий свет,
в игру лучей на водной ряби зыбкой.
Неведомого солнца жгучий след
представил он и в мир понёс с улыбкой.
Он рассказал невидящим о том,
что важен свет для таинства природы,
что благость наполняет кров и дом
всех верующих в чистые восходы.
Он храм воздвиг во имя божества,
молился истово великолепной силе!
…Он даже зрячим выколол глаза,
чтобы не знали свет, а говорили.

Слово скользит осторожно по белой коже листа.
Ты меня слышишь, Боже? Я – просто одна из ста
тысяч, живущих тесно горестно тяжело
обыкновенно пресно и, почему-то, давно.
Я просто одна из многих, знающих о тебе.
Бурьяном заросшей дорогой брожу неведомо где.
Ношу в дырявом кармане бумагу и карандаш -
пока рука не устанет, записываю пейзаж.
А ты говоришь, что слово было в начале всего.
Прими ж моего живого, тёплого моего
слова, стиха скольженье. И не радей за меня.
…Только прошу, Всевышний,
прощения сыновьям.

31.05.2016 в 12:10

Свидетельство о публикации № 31052016121016-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 86, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

180. Леонид Кулаковский (Черноморск, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

В тот день ты погиб,
но столичная совесть молчала –
эфир глотку рвал,
разнося теле-радиодрянь.
Холёный изгиб
живота щекотало мочало,
и млел генерал
в дармовой снежнопенности бань.

А где-то в полях
из колосьев пшеничных и маков
сплетала венки
чёрной лентой взрывная волна;
тряслись тополя
(страх всегда и для всех одинаков),
скулили щенки…
Веселилась одна лишь война.

Свирепо рыча,
адский жребий чеканили пушки –
на смертных торгах
только жизнь выставляют на кон!
Слезилась свеча
по тебе; по другим… И в церквушке
невиданный страх
перекашивал лики икон.

Около месяца трюм забивали сардиной.
Вдвое пульнули фреона. Порвали два трала.
Сто моряков – потребителей адреналина –
сгустками нервов платили за сотню авралов.

Плюс переход перегрузчика – бездна соляры
копотью едкой осядет на лёгких планеты.
На рыбзаводе конвейер капризный и старый –
потом солёным и в денежку выльются сметы.

И как-то в кухне жестянку вдоль надписи «масса»
кто-то консервным ножом в три движенья откроет,
сплюнет на пол, прошипит: «С добавлением масла»,
вывалит в миску небрежно и съест на второе.

Перед лицом великой цели никакие жертвы не покажутся слишком большими.
Адольф Гитлер

Каждый ребёнок – художник. Трудность в том, чтобы остаться художником, выйдя из детского возраста.
Пабло Пикассо

Я уже умер, но помню ещё… Либенфельса*,
Вагнера, Вену, романсы бродячих цыган,
видео пыток из камер и зычное «Целься!..»
Помню… каким же был славным один мальчуган.

Нет, не мальчишка… Ефрейтор – связной из разведки,
тот, что в планшет запаял четвертинку холста
чтоб рисовать на досуге портреты кокетки –
сердце ещё наполняла собой красота…

Помню… солдат… почтальон… или – канцлер?.. Забылось!
Кажется, он больше всех уважал циркачей,
Но всем пророкам назло, Люциферу на милость,
самых жестоких и страшных затмил палачей.

Он или я… хладнокровно по краешек самый
болью вселенской наполнил земную юдоль?
Я уже умер, но помню напутствие мамы:
«С миром иди в этот мир. Будь смиренным, Адольф…»

Барон фон Либенфельс* – его называли «Предтечей» Третьего рейха

31.05.2016 в 11:50

Свидетельство о публикации № 31052016115054-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 59, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

179. Настя Буковская (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Мы гуляли с тобой до темна
И встречали рассветы у моря,
Но как только пришла весна
С нами
случилось
горе.

Невозможно.
Быть может была пьяна,
Но и ты меня не достоен.
Но другого желала
Душа моя.
Ну а ты
Был смертельно болен.

Ты ушёл.
Навсегда.
Только не от меня,
А к создателю.
Великому.
Большому.
В Поворот
Не туда.
Расскажи обо мне там
Душевнобольному.

Расскажи обо мне
Молнии,
Грому.
Расскажи обо мне
Глухому,
Слепому.

* * *
Давай покроем Землю целлофаном,
Давай убьем своих родных детей.
Нам нужно уничтожить то,
Что сделано не нами
Не надо говорить,
Что нужно стать добрей.

Давай открутим в комнатах все лампы,
Давай сидеть в кромешной темноте.
Давай с тобою снимем
Эти штампы
Со всех
Одичавших
И больных
людей.

Нам всем плевать, что это аморально
Плевать на ценности,
правительство,
законы.
Но как бы не было банально
В наших домах стоят
иконы.

И каждый год на Пасху ходим в церковь,
И Рождество всегда в кругу семьи,
Но все сидим
Мы развалившись в креслах
В бессмертном
Ожидании
судьи.

Да мы кричим
Давай ломать систему!
Давай крушить всё,
изменять.
Иди влюбись
В литературную богему
Ведь всем
На этот
Мир
Плевать.

* * *
ты смотришь в мои глаза
а я смотрю в твои
глубокие
одинокие

нечаянно покатилась слеза
и мучат нас обоих
дороги
далекие

мой крейсер Аврора давно уплыл
и я снова стою на обочине
через пару часов будет новый заплыв
а ты не тем озабочена

обрела ты меня
на разлуки
долгие
громкие
ложные

31.05.2016 в 11:45

Свидетельство о публикации № 31052016114515-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

178. Андрей Коврайский (Ярославль, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Мечтал получить Нобелевскую премию -
да быстро повзрослел!
Хотел стать изумительным поэтом -
а ничего путного так и не написал!
Избирался депутатом сельского муниципалитета -
а на второй срок никто не позвал!
Вознамерился быть успешным чиновником,
но даже начальником отдела не назначают!

Почему? Ответ очевиден -
для того, чтобы я нашёл свою вторую половинку!

* * *
Лежать на диване в большой комнате,
думать о чём-то приятном. О своём...
Смотреть на стеллажи, бережно хранящие библиотеку.
Слышать звук специального сигнала светофора
для незрячих за окном,
а после умолкания его - шипение моторов.
Читать сборник статей Обломиевского,
разысканный в виртуальном букинистическом магазине
и отвоёванный (не без потерь) на «Почте России».
Придумывать новые антологии верлибра и стихотворения в прозе...
Бросать взгляд то на часы (фиксирую 14.02), то на потолок,
рождающий бесчисленные экзистенциальные ощущения,
поскольку покрашен коричневой половой краской.
Пить охлаждённый традиционный квас!
Пытаться вглядываться в открытое окно -
в бело-серый холст неба сквозь волнение листвы...
И всё это в то время, когда жена и дочь
в соседней комнате нежнейше спят
на одной кровати.

Один мудрый поэт говорил:
«В стихотворении важен предмет!»
Другой утверждал,
что в позднелатинской поэзии
освоены все стихотворные формы.
А третий сформулировал
в письме к молодому коллеге
главный вопрос для тех,
кто пробует свои силы в стихосложении:
«Должен ли я писать?»

Сколько же подобных мыслей крутится в голове,
когда управляешь автомобилем!
Например, двигаясь по сельской дороге отменного качества -
от села Курба до старого шоссе, ведущего в Москву.

- Как быстро меняют цвета́ в сентябре кроны деревьев!

Ветер-гуляка опрокидывает вороха листьев
на проезжую часть.
Их «ловит» ближний свет фар моей машины,
превращая в звёзды…

31.05.2016 в 11:26

Свидетельство о публикации № 31052016112622-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 79, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

177. Борис Краев (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я солдат
Среди баррикад
Всех не начатых войн
И
Конфликтов.

Я воин
Без родин,
Без передовой,
Званий, орденов,
И
Реликтов.

Я партизан,
Викинг
Под эффектом берсерка,
Революционер
И
Я
Бесстрашен.

Я
Армия
Состоящая
Из одного
Человека,
А
Ты
Мой
Маршал.

И перед  именем  твоим
Капитулирует
Вся армия
Ирландской республики.
Имя  твое, -
Мир и  покой,-
Захватит
Все
Новостные
Рубрики.

Мой  Маршал!
Мы  маршем
Пройдем  через
Триумфальную арку.
Безоговорочно,
Без  ремарки,
Как  герои
Романов
Ремарка.

Мы
Опустошим
Победные кубки
Взойдя на трон,
Трубя об этом
Во все
Радиорубки
И
Горн.

Еретики
Будут слагать
Легенды
В твою
Честь.
Будут
Покорены
Материки,
Континенты.
Все
Шесть.

И я буду покорен
Судьбой
Нашей.
Найду ее в Карме я,
Что ты мой Маршал.
А я
Твоя армия.

* * *
Я видел как Иисус воскрес
В образе солнца, Ра.
И как утром по пляжу
Бегала
Веселая
Детвора.

И я плясал
От радостной вести.
На рассвете
Мы
Плясали
Вместе.

С тобой
Мы пили кровь Иисуса.
Взахлёб,
До дна,
И без
Закусок.

Мы были грешны
И оба атеисты.
Было решено,
Что
Мы
Утописты.

Утопились друг в друге
И в море вина.
Прощаясь,
За горизонтом
Скрывалась
Луна.

Так
началось воскресное
Утро нашей эры.
И мы наслаждались
Этим
С тобою
Без меры.

Мы были первые,
Кто поддался
Божественной силе.
Мы
Просто
Друг друга
Любили.

* * *
Магия.
Мне нужна
Магия.
Это мания.
Мне нужно
Внимание.

Мне нужен
Ветер
Попутный,
Южный
И
Маршрут
По окружной.

Твоя
Компания,
Мне нужна
Кампания
Твоего
Завоевания.
Безоружно.

Мне нужен
Ветер
Попутный,
Южный
И
Маршрут
По окружной.

Мне нужно
Звание.
Мне нужно
Знание
Ибо я
Безоружен.

Мне нужно
Обоняние.
Мне нужно
Обаяние,
Чтобы тебя
Покорить
И
Стать
Твоим
Мужем.

Как ветер
Попутный,
Южный
И
Маршрут
По окружной.

31.05.2016 в 11:21

Свидетельство о публикации № 31052016112109-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 68, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

176. Полина Потапова (Челябинск, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

обрастаю стеной из камня,
и всё тише мой бог и реже...
накидайте в лицо песка мне
с ваших призрачных побережий.

чтоб не прятал – мол, всё в порядке –
нервных вспышек за приступ лени.
столько всяких в навозной грядке
нераскрывшихся преступлений.

покопайтесь в моих подкорках,
закидайте сомнений лужи,
и покатится жизнь под горку...
впрочем, кажется, мне не «ну же!»

на урале мороз крепчает,
но медведи без шапок ходят,
а у вас - всё одно: скрип чаек
и не верит душа погоде.

не поеду я в ваши кущи
ни одетым, как есть, ни голым.
я останусь. трава же гуще
разрастается, если горлом?

я точно слышу дождь идёт по крыше
и ясно вижу морды серых крыс
ещё не волки но уже не мыши
глядят молчком и ты об этом тссс

зима клубочком спит не зная раю
отдать себя во сне боится сну
коты в полёте с крыши замирают
впечатываясь в небо и весну

чтоб стая пустолайкающих самок
наставила под каждым снимком во!
но безысходно кафкающий за'мок
в бесхозный двор впускает никого

а под ногами хлябь и мелководье
так март стои'т и мимо не течёт
круги в глазах рябят и не подводит
под монастырь звериное чутьё

и время воет волком в тайне выжив
и близится твой час
ему ли врать

и верится
что дождь сорвался с крыши
и кажется не страшно умирать

Он снаружи глядит в окно, а наскучит – кто' вы,
чтоб прикидываться бессмертными! – намекнёт.

(...поутру приходил знакомиться участковый.
и спросил ещё про соседа: буянит? пьёт?)

Заряжаясь от солнца утром и тая в небе,
он способен метать отравленные лучи.

(...ну, бывает, напьётся. ну, поломает мебель.
ну, покроет всех матом. главное – не молчит)

А ночами – бельмом
фонарного глаза светит,
смерти ближе,
бледней покойника –
страшный вид.

(...я не знаю, чего рассказывать о соседе.
если слышу я – мне спокойно. пускай шумит.)

31.05.2016 в 11:09

Свидетельство о публикации № 31052016110908-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 61, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

175. Ольга Лебединская (Днепр, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Моя Украина насупила брови.
А здесь на проспекте поют кришнаиты.
Извечные мантры свежее избитых
Призывов коричневых к мести и крови.

Моя Украина кроит вышиванку
Пока её режут на мелкие на части.
Поют кобзарята с душой наизнанку,
и жизни теряют в районах ненастья.

Моя Украина брюзжит, как Онегин.
но бдит милосердья сестрица - Татьяна,
И лечит терпеньем горячие раны,
И мантры гудит недоученный регент.

Моя Украина пищит от заката,
Но будит восход в каждом лотосе Мекку.
Взрослеет душа и мельчает зарплата.
Хиппушка-свобода бредёт к человеку...

На четырёх я лежу ветрах.
Каждый из них - это вход в зарю.
Это стихиею правит Бах!
Может, невнятно я говорю?

А вот Вивальди сказал легко
То, что не выразить никому.
Выше распахнутых облаков-
Каждая капля поёт Ему!

Как донести многомерность слов?
Моцарт умеет - без лишних фраз.
Чтобы и впредь меня так несло,
Чтобы несло тонкодуших вас!

В ЭТИХ аккордах цветущий рай.
Каждая птица сей сад хранит.
Хоть на расчёске, дружок, играй
То, что Всевышний тебе велит!!!

Улицы меняют имена.
Верить ли глазам? Меняют лица.
На кого точить ножи и злиться?
...Новых улиц полная страна.

Улицы меняют имена,
Будто это ники в интернете.
Шелестят возмездия столетий.
В ветер упирается стена.

В небо упирается вокзал.
Новых лиц улыбки и гримасы.
Я пою, как прежде, мимо кассы.
Поезд мой навеки опоздал.

Но другой уже несёт бельё.
И в стакане что-то типа чая.
Новая ли я? Не замечаю.
Старых улиц кружит вороньё.

Новых улиц ангельская рать.
В небесах – накал небесных сотен.
На земле – нахальство подворотен.
И святое право: выбирать...

31.05.2016 в 11:01

Свидетельство о публикации № 31052016110118-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 55, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

174. Людмила Шамарина (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Зазвенели звезды на небе благом,
Песня зазвучала в сумраке ночном.
И луна- хозяйка бродит в темноте
Чтобы жизнь печальной не была во тьме.

Растворилось небо звездною рекой
И покрылось блеском радуги ночной.
Наше подсознанье снова ловит сны,
Принимая новости из вечной суеты.

Небосвод заводит механизм часов
Мгновений мимолетных и пройденных частот.
Звезды тянут руки, освещая звуки
Жизни многогранной через призму лет.

Отголоски песен – мир не так уж тесен
Из слоев дремучих проникают в сущность.
Память в ожиданье – теребит сознанье
Разобраться б в сути поставленных задач

И стоишь у кромки вечной главоломки,
Спрашивая звезды: «Что же меня ждет?»
А кроссворд разгадан и ответ указан –
Ты себе хозяйка – путь свой выбирай-ка!

Небесные птицы летели степенно
И взмахами крыльев влекли за собой
Они пролетали долиной мечтаний
И судьбы людские тянули собой.

Ох как бы хотелось с небесною силой
И легкостью сердца метнуться вперед
Подняться повыше, взлететь и поверить,
Что ты окрыленный своею мечтой.

О дали морские, кручины седые,
О небо благое с желтой луною.
Я Вас понимаю, я Вас ощущаю,
Я Вас принимаю – Вам верю Душой.

Вы рядом со мною безветренным утром,
Вы рядом со мною со штормом угрюмым.
Мы вместе смеемся и вместе страдаем.
Мы связаны нитью, скрепленной сознаньем.

Со взмахами крыльев приходит надежда,
Что есть радость в жизни и небезуспешны
Ваши стремленья и Ваши желанья –
Так станьте же птицей – оставьте страданья!

Дерево тянуло руки к солнцу,
Ладоши простирая до небес.
Просило, призывая к солнцу,
Напиться чистотою у небес.

Ты можешь жить при свете лучезарном
При этом и не чувствовать тепла.
Как может быть любовь на свете,
Не зная, что такое доброта.

Ты можешь проходить по свету,
Не чувствуя усталости в ногах,
Но часто свою ношу познавая,
Идти совсем не хочешь никуда.

Обузу надо сбросить с гор высоких,
Но к этим склонам надо подойти.
Добраться до вершин дремучих
И легкость в своем сердце обрести!

31.05.2016 в 10:29

Свидетельство о публикации № 31052016102900-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 81, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

173. Дмитрий Юртаев (Минск, Беларусь). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

                               Реве та стогне Дніпр широкий,
                               Сердитий вітер завива…
                               Тарас Шевченко

Ты отзовись.
И станут не нужны
Слова и пули, пламя и бумага…
Ты отзовись.
Полвздоха и полшага
К вновь воскрешённым звукам тишины.

Ты помолись.
Дотронуться рукой
До шпилей и крестов церквей и храмов.
Ты помолись.
Как много фимиамов
Над вечно неспокойною рекой.

Остановись.
Ты так давно в пути,
Что остаётся – призрачная малость.
Остановись.
Простишь ли запоздалость
Прощенья не спешащих обрести?

Ты только будь.
Всё унесёт вода,
Все перекаты времени и судеб.
Ты только будь.

Ни грешников, ни судей.
И буду я.
Но только вот когда?

– Ты феминист?
– Нет, я не из этих. Я женщин люблю!

Строчки стихов о любви и Париже
Вместе со снимком нашёл,
Выслал всё почтой на конкурс и вижу –
Грозный ответ мне пришёл.

Пишет сударыня-администратор,
Женского пола пример,
Гневно так пишет, как будто глоссатор,
Но, не теряя манер:

«Как Вы посмели такое мне выслать,
Да и другим разослать?
Больше не шлите такие мне письма,
Я не хочу Вас и знать!

Фото бесстыдное женщины голой
Вместе с хореями тут!
Не извинитесь прилюдно и скоро –
Ваши стихи не пройдут!»

Что тут ответить, винюсь безутешно,
Если обидел – балда.
Голая женщина – это, конечно,
Не от Всевышнего, да.

Голая женщина – не от Адама,
Не из ребра рождена.
Голая женщина – это не Дама!
Дама приличья полна!

Но в оправданье хочу я заметить,
Малость с искусством знаком.
Фото прелестно, пусть даже не в цвете,
И героиня бочком.

Девушка – ню, что вполне по погоде,
Рядом стоит Citroёn,
Хоть чёрно-белое фото, но в моде,
Им вдохновился б Верлен.

Вид у машины довольно не новый,
Только сломалась, поди?
Девушка, точно, механик толковый,
Раз просто так не сидит.

В целом брюнеточка – не замухрышка,
Да и одежда то есть:
Туфли, перчатки, чулки на лодыжке.
Но тут задета ведь честь!

Ведь оскорбил снимок женщины голой
Строгий взыскательный взгляд.
Голая женщина – это же порно!
Цензор не дремлет и критики бдят.

Женщина голая – это ведь ниже
Всяких приличий и норм!
Голая женщина, в центре Парижа,
И не стесняется форм!

Голая женщина! Разве так можно,
Совести нет и стыда,
Это – кощунство, это – безбожно,
Это – позор, господа!

Можно, наверно, и это увидеть,
Тут ни кого не виню.
Женщину женщиной можно обидеть,
Если не любо ей ню,

Если нуар для неё – не искусство,
Не комильфо если стиль,
Если ей горько, если ей грустно,
Вместо любви если штиль.

Раз этот снимок задел за живое,
Раз оскорбленье нанёс,
Он – не искусство, он что-то такое,
Что не приемлют всерьёз!

Что же мне делать с таким женским снимком?
Хоть не слыву я ханжой,
Нет – голой попе, груди, голым лыткам!
Лучше хиджаб с парандждой.

Спишем в утиль обнажённую маху,
Гойя – художник-пошляк!
И Ренуара с Гогеном – на плаху,
Раз рисовали голяк!

В робы оденем Аврору с Венерой,
Чтоб не смущали народ.
«Эммануэль» вместе с «Маленькой Верой»
Смело отправим в расход.

А красотою прекрасного пола
Будем пленяться не днём –
Тёмною ночью, с задёрнутой шторой,
Под одеялом, с надетым бельём.

                                 Нет пророка в отечестве своем.
                                 Евангелие от Матфея, 13, 57.

Забродила в умах человеческих
совесть с честью,
а, может, вино.
Нет поэта в своём Отечестве,
и не видно его давно.

Да и нужен ли он –
доверенный
правды жизни и перемен?
Он в Отечестве –
преждевременный,
а скорее – ненужный всем.

Всё идёт по пути упрощенчества,
меньше думаешь –
крепче спишь.
Нет поэта в своём Отечестве,
сибариты и мыши лишь.

Век бессовестный.
Приспособленчество
нормой стало давным-давно.
Нет поэта в своём Отечестве,
а Отечеству – всё равно.

Он – отвергнутый символ жречества,
молит люд вразумить небеса.
А поэту твердит Отечество:
«если глуп,
вразумляйся сам!».

Кто ж напомнит тебе,
человечество,
Стих Матфея и Новый Завет?
Нет поэта в своём Отечестве…
И пророка, похоже, нет…

31.05.2016 в 10:01

Свидетельство о публикации № 31052016100137-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

172. Эфа (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Я много видел, милая Венди,
За бесконечную эту жизнь -
Мне повстречались слоны, медведи,
Цезарь, Вивальди и Парацельс.
Я забирался в леса глухие,
Я жил в бочке как Диоген,
Я разговаривал со стихией
И попадался к пиратам в плен.

Пил неразбавленный спирт в дежурке,
Покорял женщин и Эверест.
Зов приключений, лихой и жуткий,
Мне подарил сотни дивных мест -
Средь тамплиеров в сухой пустыне,
В Афганистане среди солдат.
Я был знаком с чудаком-мессией,
Впрочем, тот вскорости был распят.

Милая Венди, всё это в прошлом -
Сталин, Моцарт и Архимед.
Сказки врут, мне совсем не нужен
Их придуманный Неверленд,
Ни участие фей, ни карты
Эти выдумки не спасет.
Жажда жизни, чуток азарта,
Чтоб дорога вела вперед.

Но в каждой шутке лишь доля шутки,
В тех историях обо мне
Есть момент - он немного жуткий
И таится всегда в воде -
Крокодил, проглотивший время,
В его брюхе часы тик-так.
Вот единственная проблема,
Мой союзник и верный враг.

Но время, кажется, на исходе,
Мне немного осталось терпеть.
До страны, которой не будет,
Без меня придется лететь,
Только, Венди, не нужно драмы,
Будь незаплаканна и бодра.
Тебе - второй поворот направо,
А дальше прямо и до утра.

***
Я пишу о тебе стихи — не писать не могу совсем.
Ты мой самый зажатый нерв, нарушение всяких схем,
Неполадка в моем мозгу, перестройка гранитных чувств.
Без тебя я была больной, быть здоровой я не хочу.

Как избавиться, выгнать прочь образ твой, что засел внутри?
Моё сердце — кусок из мышц — выбивает неровный ритм.
Я хочу обмануть себя, заморозить, разбиться вдрызг,
Для меня каждый жест и взгляд вырывается сотней искр.

Как от лампочки Ильича, обжигающей кожу рук —
Ни отдернуть, ни убежать, ни согреться. Какой-то глюк,
Вечный призрак тепла, с тобой обретающий четкость форм
И заполнивший всё во мне, от нейронов до хромосом.

Ненавистный осколок чувств, слишком сильных и страшных тем.
Ты — смертельно синий экран в мониторах моих систем.

31.05.2016 в 09:52

Свидетельство о публикации № 31052016095220-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 72, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

171. Наталья Масленникова (Ярославль, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Но зато она знает - где-то за гранью есть другие миры.

Есть корабли, паруса и рифы, солнцем залитые города, девочка перебирает рифмы, девочка учится чуда ждать, пишет стихи на полях – и снова приоткрывает завесы тайн…

Двойка тебе, Смирнова. Сколько можно мечтать?

Физика, химия, физкультура, солнце играет в рыжей листве, пишет записки двоечник Юра Вальке Черненко из класса «Вэ», утро, каникулы, перемены, скоро сдавать экзамены…

Девочка смотрит куда-то сквозь стены задумчивыми глазами. Рифмы точнее, ровнее ритмы, образы ярче за сетью строк. Химию нужно списать у Риты. Вечером курсы, толпа в метро, лето, завтра уже экзамен, мама какая-то нервная…

Старый профессор капля за каплей цедит, как яд, слова, учит стихи препарировать скальпелем, резать и убивать, девочке жаль их, берет в ладони, как бабочек на снегу…

Как же так можно, они ведь живые, смотрит заплаканными глазами. Так, студентка Смирнова, выйдите, тихо, идет экзамен. Ну, не научитесь, ваше право, кому вы нужны такая…

А на окраине шепчутся травы. Яблони распускаются.

Знаешь, стихи – это тоже люди, в каждом – свой мир и тайна, они ведь живые и тоже любят, когда их кто-то читает, у них ведь у каждого бьется сердце, гонит ритм по венам под кожей…

Глупости, говорят. Не верится. Этого быть не может.

Осень. Ноябрь притупляет чувства, красит реальность в серый. Девочка больше не верит в чудо. Снова падает сервер. Девочка пишет тексты для сайтов, литрами кофе глушит, сказки, драконов и чудеса прячет все глубже, глубже, им ведь и правда не место здесь, в омуте новостроек, лучше молчи о своей тоске, о том, что иначе скроен, топи свою правду в болотах глаз, в немытой офисной чашке…

***
…а пока мы сидим на холодных перилах моста,
и болтаем ногами, и смотрим в текущее небо:
на кораблик сухого листа, на продрогшую сталь
перекрытий, на время апрельской агонии снега

***
Все дела и надежды сброшены со счетов.
Разноцветное небо звенит и бьется на части.
Ты истерзан волнами. Имя тебе – Никто.
И твоя Одиссея кончилась, не начавшись.

31.05.2016 в 09:45

Свидетельство о публикации № 31052016094542-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 72, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

170. Мария Попова (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
на задворках поэзии
девочкой восьмилетней в коротком платье
стою и смакую
верлибровый леденец-монпансье
будто в провинциальном дворике моего детства
среди клумб с розовыми ромашками
и деревянных низких заборчиков
сочно-зеленым летом
когда акация уже набрала силу
и мальчишки собирают ее желтые
то ли стручки то ли цветы
делают из них дуделки
и дудят в них так
что в ушах звенит
когда ничего не откладывается на завтра
потому что завтра нет
а есть только здесь и сейчас
когда вот-вот позовут домой
и этого ох как не хочется
когда вокруг влажной шуршащей зелени
сгущается серый вечер
и клонит в сон
когда курлычут голуби
и где-то рядом в сторонке в теньке
дремлет вечность
о которой я ничего не знаю

***
люди что приговорены
к жизни между сиреневым зданием ТЭЦ и
небольшими хрущобами
ютящиеся
боящиеся
несущие сумки с едой словно крест свой
вишнёвый цвет
распускается
и для них
в первую очередь
для них

31.05.2016 в 09:29

Свидетельство о публикации № 31052016092936-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 54, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

169. Анна Гончарова (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

ждали штиля, и не находили
надежных и крепких вёсел

в наших окнах не было света
ни любви, ни надежды не было

а мы ждали честных ответов
на вопросы, что задавать не следовало

мы ждали какого-то знака
и не знали, что нас удерживало

в наших окнах таилась догадка:
а вдруг нас самих никогда и не было?

***
Мы - продукты цветных революций,
Мы - итог труда безразличных врачей.
Занимаемся с судьбой проституцией,
Покупая счастье за счёт совершенно других людей.

Нужные слова теряются в шуме
машин, поездов, разговоров.
Скажи, ты, хоть кому-нибудь нужен?
Ты в этом городе, хоть кому-то дорог?

Синдром "Одиночество"- прописан каждому.
Но одинаковы мы, как копытный стук.
И страшней осознать, но очень важно, что:
Ты в этом мире, такой же, продукт.

Забудь, как имя твоё звучит.
Забудь, как кошка довольно мурчит.
Забудь, как лесная река журчит.
Забудь, как дятел по дубу стучит.
Как серые дома возводит красный кирпич.
Ты слышишь? Там кто-то кричит!
А там- кто-то отчаялся и молчит.
В сахаре соль перчит.
Крупная рыба мельчит.
Внутри у меня кит урчит.
Нитка из шва выглядывает и торчит.
Вагон метро вот-вот без меня умчит.
Мне на завтра ещё первый термодинамики закон учить.
Кривые линии в ладонь чертить.
От насморка птиц лечить.
Карандашную стружку точить.
Разбитую кружку чинить.
Что-нибудь эдакое досочинить.
Чувствовать-это вам не конспекты строчить.
Не гор'у за собой волочить.
Белое на небе кучить.
Любить-это вам не медаль
получить.
Любовь не заставь почить.
Над головой серость тучить.

Легче воздуха стань и лети,
Туда, где горят вдалеке огни.
Домом для тебя станут они,
Стань призраком. Не тяни.

31.05.2016 в 09:24

Свидетельство о публикации № 31052016092415-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

168. Sandra Tengeri ( Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Вы были основой, примером вы были
Лепили как глину женщин своих
И если б отдали вы все свои силы
Вам не хотелось иметь бы других

Но вы распылились, развеялись пеплом
Оставив на коже у каждой следы
И если бы сами вы не были ветром
И женщины ваши были б верны

Если наши глаза есть души отраженье
То женщины, всё ж, отраженье мужчин
И было одно у них только стремленье
Быть лучше для них, просто так, без причин

Заложено было это ,видимо, Богом
Но ,как не жаль, утопает в веках
И за каждым разбитым мужчиной порогом
Скрываются женщины с сердцем в тисках

****
Там сыро и серо, серо и сыро,
Дым поднимался толстой стеной,
А ты чувствуешь себя дебоширом?
Что будешь делать с такою душой?

Затянет в свой омут цвет глаз голубой,
Привяжет цепями улыбка Чешира,
Задашь ли ты снова вопрос свой немой?
Ты сможешь сбежать из этого мира?

Скрывает всю серость цвет глаз голубой,
Серость и сырость души одинокой,
Чего ты добьешься своею мольбой?
Разве ж ты слушал старца-пророка?

Привязана к сердцу тяжкая гиря,
Одиночество тщетно скрывают глаза,
Неужто душа еще в форме менгира?
Неужто всё так же бежит слеза?

***
не надо делать мне как лучше
оставьте мне как хорошо
и не гадайте на кофейной гуще
когда и что ко мне пришло

забудьте помыслы благие
прикрытые сплошным враньем
не думайте, что вы нужнее мне, чем все другие
отнюдь, вы не нужны мне со своим чутьем

мне не нужны советы ваши
и помощь ваша не нужна
и не помогут даже абордажи
в надежде уберечь от слабого звена

ни ложь, ни зависть скрыть вам не удастся
улыбкою не спрятать лицемерья вам
и даже если захотелось вам за это взяться
уверены ли вы, что я вам по зубам?

31.05.2016 в 09:20

Свидетельство о публикации № 31052016092024-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 57, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

167. Тимур Петин (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

подпирали стульями входные двери
не впускали осень
ведь нам совсем не хотелось верить
что всё это
когда-нибудь
бросим

а мы будем просто стоять под дождем
он смоет все наши песочные замки
превратит реальность в сон
извлечет света из тьмы
остатки
а мы
побежим босиком
по разноцветным лужам-радугам
не думая как всегда о последствиях
я буду играть тебе на гитаре
и петь грустные песни
старые
слова из которых тебе знакомы, конечно же
а внутри станет пусто-пусто
и побежит секундная стрелка
отсчитывать все недоспанные
все незадекларированные
пожалуйста
забери меня
переставь все мои расписания
в порядке рандомном
давай навсегда спрячемся
в этих пустых дворах, как двое бездомных
всё что давно забыто - вспомним
займём места в разных вагонах
и поедем туда, где пустые перроны
где слова не имеют формы
а все аккорды - минорны
где лишь будем вдвоём мы
пересекать самые
глубокие
водоёмы

давай
поджигай фейерверки
сегодня у нас есть повод
не пройдя ни одной проверки
с головой
в омут

***
такая тонкая грань
между харизмой и пафосом
ты можешь не верить, но если б я мог - непременно остался бы

такая тонкая грань
между абстракцией и бессмыслицей
ведь я никогда не имел привычки смотреть людям в лица

такая тонкая грань
между ретроспективой и ностальгией
а еще всегда говорил себе : никогда не лги ей

такая тонкая грань
между реальностью и снами

***
мы не разделены
ни точками
ни запятыми
ни двойными сплошными
связаны
тонкими
ниточками

хроническое недопонимание разбирает меня по кусочкам
вводит в состояние аффекта
в состояние сонное

в состояние
когда за окном лето
а у тебя осень

и ты подбираешь новые
породы для сердца :
гранит / бронза / олово

убивая своих внутренних птиц
неизбежно теряешь :
высоту / крылья / голову

31.05.2016 в 09:13

Свидетельство о публикации № 31052016091327-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 72, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

166. Татьяна Скрундзь (Липецк, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Поиски вечной тайны
Не признают возврат.
Ответ, притворяясь случайным,
Скрылся в рыжий закат.
В пене прибрежной – ракушки
Да вспыхивают голыши.
Сумеречные ловушки
Готовит в парке самшит.
Профиль скалы – суровый
Новорожденный божок.
Падает лист дубовый.
На галечный бережок.
Навстречу гуляке праздной
Выходит истории век.
- Ну, - улыбается, - здравствуй,
Маленький человек.
И я, голыши пиная,
Отвечу своей судьбе:
- Я думала, ты иная.
И все же, привет тебе.

***
Когда-нибудь меня положат в гроб,
Украсят речи небылью и былью.
Но речи смолкнут, прах развеет Бог.
И сделается прах обычной пылью.
Пройдут дожди, осыпятся снега
С размашистых кладбищенских растений.
Меня забудут. Вспомнят лишь тогда,
Когда отступят тени сожалений.
И так светло, как будто я – дитя,
Однажды упорхнувшее на волю
Из вечного трагизма бытия,
Где смерть переплелась с любовью.

31.05.2016 в 09:09

Свидетельство о публикации № 31052016090924-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 52, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

165. Виталий Михайлов (Красноармейск,Украина).Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Не разобрались в чувствах сгоряча,
Не выдержали сильного накала
Сгорает одинокая свеча,
На донышке хрустального бокала.
И стук шагов затихнувший почти,
Подобно смерти-хлопнувшая дверца
Жалеть не буду, можешь уходить
Но отчего так тяжело на сердце?

***
Нам так с тобой хотелось обновлений,
Так ждали перемен мы и чудес,
Что рухнул хрупкий мостик отношений,
Не выдержав вдруг тяжести словес.
Рассыпалась счастливая мозаика,
Которая казалась так прочна
Разрушили до основанья замок,
Что оказался просто из песка.
Расстались и конечно очень жалко,
И понимаем с грустью я и ты,
Что больше нет ни мостиков ни замков,
И ничего нет,кроме пустоты.

31.05.2016 в 08:54

Свидетельство о публикации № 31052016085424-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 56, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

164. Дмитрий Черашний (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Взять, забросить тетради, гусиные перья
на неделю. На год. Повезёт - навсегда.
И уйти налегке, оставляя за дверью
надоевших друзей и наскучивших дам,
о которых не раз в полумраке, в подвале,
увлечённо мечтал день и ночь напролёт.
И писал. Но прочтут эти строки едва ли -
не поднимется ввысь из письма самолёт.
Сотни мёртвых лежат - не одна эскадрилья
оригами из мыслей - у каждой стены.
Здесь истлеют они. Жаль. А раньше бодрили
и казался придуманным «бал Сатаны».
Как жестока судьба! Из её лабиринта
не вернуться назад - жизнь почти прожита.
Тонет плотик мечты. Сердце гулко, как рында,
бьётся, стонет в груди: как же так, как же так...
Нечем выразить мысли - изломаны перья.
В полумраке подвала застыли года.
Отступился. Ушёл, оставляя за дверью
неизвестных друзей и придуманных дам...

Как гром среди ясного неба,
как выдох реки - водопад:
с букетом фиалок, в нелепой
шинели, висящей до пят,
по гулким ступеням подъезда
до надписи «Таня плюс Влад....»,
к знакомой, а может, невесте,
безусый мальчишка-солдат
ворвался!
Проснулись соседи.
Буржуйки.
И радость в глазах.
Но тут же на щёки осела
слезой.
С хрипотцой в голосах,
закутав озябшие руки
(апрель не богат на тепло)
в платки, две старушки-подруги:
«Откуда?» - и, -
«Как ты, милок?» -
шептали и щупали форму:
«Здоров? Или ранен, поди?
Сейчас кипяточек оформим...»
«Мне Таню!»
И холод в груди,
как в детстве,
на выступе крыши,
на грани полёта и тьмы:
морозит лопатки и выше -
к вискам подступают шумы,
как гром среди ясного неба...
Не слышал - прочёл по губам:
«У Вислы, в санбате..
Нелепо...
А ты?
Ты ж без вести...
Судьба...»

Весна не проходит бесследно:
цветы на деревьях, виски
одаривает напоследок
избытком красот и тоски...

Ты не боишься уколов молвы,
но почтальона встречаешь стыдливо:
пенсию - быстрый пасьянс - словно диво
в кухне раз в месяц разложишь, увы.
Будни украшены лентами дат,
«Красной Москвою» и «Рижской сиренью».
По выходным на столе - на арене -
вазе готовишь цветочный парад.
Явно ровесница школьной весны,
солнцем играя в глубоких морщинах,
ждёт, как награду, цветы от мужчины.
Ты вместе с ней.
Перспективы ясны:
возраста кризис грозит кулаком.
Прежде любимые яркие платья
ты, не подумав, что после заплачешь,
прячешь на вешалках в шкаф далеко.
Рано! Сложи-ка альбомы в комод,
не перекладывай старые снимки.
С юным апрелем закружишь в обнимку -
и позабудется тяжесть невзгод,
зависть подруг, отрешённость зеркал.
Пусть удивляются новой причёске,
платью из ситца в цветочек неброский -
ты бесподобна! Не раз намекал...
Дом погрузился во тьму и уснул.
Тихо. Не скрипнет нигде половица.
Время, когда от раздумий не спится:
нет ни любви, ни надежд на весну...

31.05.2016 в 08:45

Свидетельство о публикации № 31052016084535-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 60, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

163. Алексей Сударенко (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Платаны в полный рост, платаны в полный рост.
Как в танце, спят монументальные аллеи.
Бежим за солнцем вслед, хотим поймать за хвост:
Неужто здесь – совсем как там, а не теплее?

На площади оркестр, на площади оркестр!
Гремит солист, перекрывая шум фонтана.
Студенты всех мастей, окончив свой семестр,
Мелькают вскользь, лопочут странно-иностранно.

И город говорит, и город говорит…
Витрины зов нас приглашает бить баклуши,
Со стен на нас кричит грудастых статуй вид,
Из-за угла – карикатурные кликуши.

Не море ловит взгляд, не море ловит взгляд,
А лишь в порту стада железных бегемотов.
В трамваях и кафе мещане норовят
Вести себя, как персонажи анекдотов.

И день, и два, и три – и день, и два, и три –
Мы бродим там, где тротуар корнями вспорот,
И впитываем все, чем пахнет изнутри
Разбитый вдрызг и в пух и прах одетый город.

***
У меня в голове беспорядок,
Прямо-таки кавардак:
Мебель расставлена кое-как,
На полках бумаги лежат навалом,
Забитый до отказа чулан
Не закрывается, и оттуда
То и дело вываливается груда
Бесполезного старья.
К тому же нельзя пройти,
Чтобы не удариться об угол,
Напоминает огородных пугал
Одежда на дверцах шкафа.
Одно неосторожное движение –
И прощай антикварный сервиз.
Когда я устал и раскис,
Мне негде собраться с мыслями.

Но я наведу в голове порядок,
Выкину залежавшийся хлам
И расставлю все по своим местам.
Любо-дорого будет глянуть.
У меня станет достаточно просторно
Для отдыха и для работы,
Кресла, нужные книги, блокноты
Будут всегда под рукой.
Под окнами можно разбить лужайку,
Чтоб иногда валяться на траве.
Не сомневаюсь, что в такой голове
Мне хорошо будет жить.

***
Выключи телевизор, вспомни, где мы и что мы.
Нам не нужны эксперты, курс, гороскоп, заем.
Сходим в парк, чтоб развеять морок тупой истомы.
Можно встретиться с кем-то или побыть вдвоем.

Мы проплывем сквозь сети чьей-то лжи и наживы,
Бросим в бюро находок список чужих потерь.
Вместе будем стараться жить, пока еще живы.
Просто нажми на кнопку. Просто открой мне дверь.

30.05.2016 в 23:59

Свидетельство о публикации № 30052016235935-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 66, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

162. Елизавета Радванская (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Если больно сделать шаг – подожди немного,
Если хочешь сделать шаг – тоже подожди.
С каждым днём – анастомоз: новая дорога,
С каждым днём – теплеет жизнь, воздух и дожди.

Если грустно и в груди сердце не на месте –
То не слушай никого, сядь и отдышись.
И неважно, как играть: нолик или крестик,
Ведь все игры на земле – тоже миражи.

Если страшно дальше жить – то попробуй выжить.
Научившись выживать, ты захочешь жить.
И, сквозь время пролетев, как с горы на лыжах,
Удивишься, сколько сил у твоей души.

***
Исчезнут дни, испепелятся мысли,
И я останусь на глубоком дне,
На дне из дней, где мысли, словно листья,
Повисли над рекой, ей имя - Днепр.

Ей имя Днепр, а как меня назвали,
Не помню, или помнить не хочу,
Мой дом - во мне, но он давно развален
Безумием бессмысленных причуд.

Исчезнут дни, мне счастье не по силам,
И я на дне, на части сердце рву,
Которое всегда с собой носила,
Как носит боль несчастную вдову.

А мысли станут листьями над речкой,
Надежду в своей боли обвинив,
Сплетя, летя, венчальные колечки,
И в воду их случайно уронив.

***
Я делю на любовь
откровенность безумного «эго»,
получается дробь:
числа целые нам ни к чему,
если хмурится бровь,
а на сердце – как детское лего –
нами выстроен дом,
на который наслали чуму.
Пересилить себя –
вот советы психологов важных.
Пережить и забыть –
говорят и друзья, и врачи.
Но могу ли, любя,
стать опять молодой и бесстрашной,
и не думать о том,
о чём боль в моём теле кричит?..
Я пытаюсь идти,
но мои спотыкаются ноги,
и я падаю вниз –
не на землю – на самое дно…
Мы в начале пути
выбирали на ощупь дороги,
пропустив поворот,
пропустив – пока было темно…
Я делю на любовь
свою жизнь – кто-то скажет, смешную, –
получается дробь:
в знаменателе гордость и грусть.
и я падаю вновь,
и я вновь этот мир именую
беспощадным и злым…
Не на жизнь, а на смерть с ним дерусь.
Мне поможет душа,
не забывшая детского «Верю!».
Мне поможет слеза,
растопившая холод ума.
И уйду, не спеша,
с поля боя, от встречи со зверем –
в теплый маленький дом…
Есть на свете такие дома!

30.05.2016 в 23:34

Свидетельство о публикации № 30052016233410-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 80, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

161. София Эрик (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Больше нет вопросов, больше нет ответов,
А в картинках скован тихий шум беды.
Слабые границы, вольные запреты,
И за яркой искрой - капелька воды.

Прошлое – забыто, будущее – тайна,
Вечное - не вечно. Строчки – крик души…
Ребус наших судеб – чей-то стих сакральный,
И течет по венам первородный шифр.

***
Мы вянем быстро, так же, как растем.
Настанет скоро главное мгновение,
Когда все мысли в пламени зажжем,
И в сердце распахнется откровение.

Погодой недовольны небеса,
Затянутые выцветшими тучами.
В моей душе вздымается гроза,
И мысли оплела лоза колючая.

Но слушай: эта песня не о том.
Пускай и грустно, я продолжу пение.
Бедняк замерзнет ночью под мостом,
Богач умрет в печали и томлении,

Вся эта грусть - лишь тлен недолгих дней,
Наполненных надеждой и отчаяньем.
Пока мы живы, сердце мне согрей,
Прочти скрижали моего молчания…

***
Я не знаю, сколько доведется мне
Плыть под белым килем или жить во тьме.
Люди топят души, словно корабли –
Их на дно морское страсти привели.
Вечный спор и зависть разрывают мир,
Людям Бог не нужен, нужен им кумир.
Древняя легенда: глупый человек
Хочет быть здоровым в сборище калек…
В целом жизнь прекрасна, ложна и проста.
Мне совсем не ясно, где в ней пустота.
Каждому – по силам – трудности даны.
И в чужой печали – нет моей вины.

30.05.2016 в 23:30

Свидетельство о публикации № 30052016233011-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 53, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

160. Наталья Филиппова (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Страх, чтоб его не видели, сжат в кулак.
Вот автоматчик скалится супротив.
Нет, не спасётся дедушка Исаак!
Нет, не увидит правнуков Суламифь!

Влево и вправо лишний не сделать шаг.
В жутком яру воробушек не криклив.
Жёлтой листвой присыпанный Исаак.
Павшей звездою рядышком — Суламифь.

Из советского уклада,
Из родного Ленинграда
Убегать в чужое стадо
Вынуждают ни за грош.
Но душа свободной птицей
Всё мечтает возвратиться:
Ленинград и за границей
Из души не уберёшь.
На пути до Ленинграда —
Океанская громада,
Бессердечная блокада —
Подпись чина и печать.
На пути до Ленинграда —
Стихотворная армада.
Но за строчки, если надо,
То готов ты отвечать.
На пути до Ленинграда
Даже друга нету рядом,
Да и сам ты знаешь смлада:
Все мосты разведены.
На пути до Ленинграда —
Только памяти лампада
И цветы чужого сада
На земле чужой страны.

II

В Венеции мосты не разводные.
Её дворы — каналы проходные.
В ней Балтика не бьёт волной в гранит,
Большой Канал с Невою несравнимый.
А Набережная Неисцелимых
Иосифа стихи в себе хранит.
Здесь ищет шпиль Адмиралтейства Бродский
И не находит, глядя по-сиротски
С мемориальной мраморной доски.
И я смотрю из корабельной кельи
На близкий и далёкий Сан-Микеле,
Как будто на святые образки.

Не боги, конечно, не боги
Горшки обжигают. Но вот
На труд, где Создатель наш строгий
В пособниках, сердце зовёт.
Познать бы все тонкости свыше.
Избегнуть ошибок бы впредь.
Дыхание слова услышать,
Любовью к нему возгореть.
А дикое пламя то стонет,
То пробует глиняный бок.
И кажется, дело простое:
Сажай себе в печку горшок!
Он обжиг сочтёт за услугу,
Пройдя испытанье огнём.
И снова гончарному кругу
Рабочий режим задаём.
И пламя божественно стонет
И глину целует в бока.
А я обжигаю ладони,
Но знаю, что это пока.

30.05.2016 в 23:28

Свидетельство о публикации № 30052016232836-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 61, полученных рецензий — 0.

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

159. Анастасия Кокоева (Ростов-на-Дону,Россия).Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Люди – живые марионетки, пальцы в золе, в голосах – экстаз.
Девочка в душную входит клетку – омуты вместо глаз.
Тихо, но твёрдо, привычным слогом – только бы голос не задрожал –
девочка вторит: себе ли, Богу? – как пробиралась дорогой скал,
долго, в снегу, растопив метели жаром надежды и рук теплом.
Девочка скажет всё, как хотели, только бы вспомнили о былом.

Искоса видятся чернокрылые, грают на старый, привычный лад,
каждый пришёл услыхать про быль её, каждый забыл, что и сам крылат, –
всяко в трактире за старой пристанью проще наслушаться небылиц!
Девочка прячет себя за мыслями, лишь бы не видеть их пьяных лиц,
клювов, когтей и, давно опавших, перьев под стульями и корон...

Девочка с каждой стеклянной фразою плачет, и тают льдинки в глазах.

Словно на стёклах узором вязевым розы цветут, позабыв январь,
словно от слов её, верно сказанных, из-под коросты растет трава,
почки на угольных ветках – туже, что-то живое течёт в крови...
Только не спрашивай, просто слушай, просто под чёрным крылом лови
тысячу лет позабытый импульс, боль, оживляющую зимой…

Девочка взгляд, словно вызов, выбросит, девочка с болью шепнёт “Не мой!”:
сотни трактиров прошла с пропойцами не за тобой, уж прости – за ним…

Мир тебе, маленькая разбойница, с верным оленем в снегах твоим!
Долго ль ещё, до какого вечера в диких дорогах, сквозь град и дождь,
будешь воронам шептать доверчиво, Кая покуда меж них найдёшь –
меж обращённых Царицей Вьюжною в чёрных, себя позабывших птиц…
Словом едва обратила дюжину, только затерян твой брат – твой принц.

Так и идет пилигримом северным, сотни чужих оживив историй,
в людях, как в чуде, надежду черпая в то, что снега обратятся морем, –
белой тропой и дорогой чёрною, сказкой забытой о милосердии.
Стужу за ней выкликают вороны, имя своей повторяя Герды.

Она не расскажет тебе ни о чём, Охотник.
Тем более – правду. Тем более, что в архивах
уже показаний хранится томов с десяток,
и все, как один, говорят о крутой расправе
над пойманным Волком, которым детей пугают
и нынче ещё в этих сёлах, чтоб крепче спали:
не с краю кровати, а глубже, как подобает,
чтоб кушали кашу и слушались лучше старших.

Кто знает, где правда? Кто будет сверять мотивы
прогулок по лесу с корзиной и прочей драмы,
кто воду мутить начнет, если всё осело
на дно человеческих мыслей, сюжетов, сказок?
Как новый назначенный следователь в глубинку,
как сыщик, копаясь в архивах погасшей мысли -
а ну-ка, по свежим глазам набросай варианты,
есть сказки без срока давности и канонов.

Вот первый вариант, к примеру: опушка леса,
наивный ребенок с корзинкой, скакалка, мячик –
прыг-скок по дорожке, и песенка наудачу
об Африке, о бегемотах, о хитрых лисах,
о всяком неведомом, – вдруг посреди тропинки:
“Ну здравствуй, мой Колобочек, какая встреча,
куда это мы торопимся так активно?
Какая прелестная девочка, просто пышка,
вот так бы и съел, ну чего ты как неродная”.

Второй, современнее некуда, из вариантов,
по сути – одна бесконечная гиперссылка:
на велике катит, ну глянь ты – лисёнок лисёнком –
колечки в ушах и плеер с хитом “Альфавилля”,
свидание с Волком – лишь только предлог раскрыться,
лишь мантра телесная для постиженья дзена,
и нет ни тропинки, ни леса, ни пса Фенрира,
а только одна Пустота и даосский Чапаев.

И вот ещё, третий, почувствуй себя гурманом,
вгрызаясь в страницы потрёпанных томиков Гессе:
забрёл из степи в лихолесье, да там и остался,
в далёких краях не оставив ни милый домик,
ни прошлую жизнь, ни козлят семерых по лавкам.
“От мамы ушла и от папы? Вот это новость,
конечно, дитя, от меня уйдешь и подавно,
я сам проворачивал, помнится, этот фокус
не раз и не два, разбросав себя по дорогам.
Повоем на эту луну, посмеемся вместе,
ты тоже, Гермина, способна ножом под сердце,
когда-нибудь после, в фигурках с другим раскладом,
а твой пирожок не буду: мучное – вредно”.

А что там в реальности, ты никому не скажешь,
наивная девочка древних людских преданий:
к чему тебе лишние обыски и вопросы,
к чему подозрения всякие и облавы,
ведь ты – лишь случайная жертва, живой свидетель,
ведь ты – лишь ребенок, невинный в своём упорстве
добраться до бабушки, пусть и с пустой корзиной,
скормив пирожки по дороге всем встречным монстрам.

...у бабушки уши большие, клыки и когти,
у бабушки по сусекам найдешь такого,
что лучше иному не лезть, что ни триллер, то Триер,
и новое тесто в кадушке уже подходит,
чтоб всем поперечным и встречным давать на откуп,
а Шарль – хоть писал, только главного и не понял,
что не было в доме чужих, ну ведь так, ей-богу.

Зачем тебе, внученька, эти большие зубы?
Зачем тебе, милая, нюх на чужих и хитрых?
Зачем пирожки в корзинке несёшь, и песни,
и ушки мохнатые прячешь под красной банданой? –
давай повтори, как учила тебя бабуля,
а ну как среди людей про себя забыла.

С волками жить – это выть по ночам, но вольно,
от жизни собачьей, дикой, больной, опасной,
она и не помнит, бывало ль наоборот...
Кричит так испуганно-искренне “Волки, волки!”,
за линию красных флажков пробирается в красном.
Они не узнают, кто-кто в Теремочке живёт.

Если выпало в Империи родиться, лучше – жить…
И. Бродский «Письма римскому другу» (Из Марциала)

Пенелопа вздыхает молча: подрал бы чёрт
Этот твой троянский синдром и былые песни…
Но года идут, в океане вода течёт,
Лишь на острове штиль и ряска болот Летейских.

И жена, заскучавшая, – кто б её осудил? –
Не сносившая в браке ни башмаков, ни платьев,
То кручинится оком, то смеётся другим,
Принимая любовь сорока запоздалых братьев.

На причале рыбачки с песней ждут женихов,
Одноглазый старик погоняет овечье стадо…
Здесь всё просто и тихо, продуманно и легко,
И уже ничего от жизни желать не надо.

И о чём, сын Лаэрта, ты можешь им сочинить?
Здесь бы самое время вдариться в мемуары,
Но от разума к сердцу уже оборвалась нить:
Распускай многостопный труд под напев кифары.

Ты уснёшь и увидишь сказки о небылом,
Есть ведь многое в свете такого, что только снится.
Что-то можно вспомнить, только забывшись сном,
Береги же, странник, тайну своей темницы.

Он смертельно устал ворочаться в кандалах,
Лучше мёрзнуть на пьедестале, чем эти цепи…
Из постели гонит, как из могилы, страх,
Лишь пелёнки савана сердце глухое скрепят.

30.05.2016 в 23:26

Свидетельство о публикации № 30052016232629-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 57, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

158. Елена Лазарева (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Забыта. Забита. Спрятана под замок
Мечта, что невольно предана: ты не смог,
Зажмурив глаза, врага отличить от брата.
Она оживает призраком — лишь во снах,
Казалось бы, сожаление — не цена,
Но каждому дезертиру — своя расплата.

А где-то вдали, как прежде, гремят бои...
Отныне ты служишь ангелом для своих.
Отныне ты служишь дьяволом для чужого.
Того, кто пленил свободой — но сделал шаг
В заветное, заповедное, и душа
Скукожилась, ощетинилась: к чёрту шоу!

И стало невмоготу ни молчать, ни петь...
Наверное, он боится тебя теперь,
И даже себя порой — по ночам — боится.
Ты понял, какая сила в твоих словах...
А дальше — куда? И можно ли наплевать
На то, что пигмалионство — сродни убийству?

Рутинное чувство долга — тоска, тоска...
Предчувствие, что закончится вдруг доска —
И чёрной дырой у ног развернётся бездна.
Спасительно одиночество, но скажи,
По силам ли новобранцу такая жизнь,
Где пламенем адским бьётся огонь небесный?

В хрустальные латы он заключён тобой.
Спасённые возвышаются над толпой,
Свою искупая избранность совершенством.
Когда, поднимаясь медленно в полный рост,
Сочувствуешь ренегату, чей путь непрост —
Мутит от натужной фальши его блаженства.

На память остался траурно-скромный цвет,
И всякий храбрец, дающий тебе совет,
Насилу уносит ноги. Пропитан солью
И солнечным светом воздух — дыши, дыши,
Умело лаская звуком нутро души —
Пока для тебя Господь не сыграет соло.

Стольный град. Вместилище всех иллюзий,
Где «хозяин жизни» — по жизни лузер,
И тебя, как шар, загоняют в лузу,
А в июле с неба — дождей десант.
Ты искал полжизни — ну с кем обняться?
Догорела вера в единство наций,
Но тебе останется восемнадцать,
Даже если стукнет за пятьдесят.

На помойку выброшен зомбоящик,
Ты устал от пьянок ненастоящих,
И какой-то бешеный звероящер
Из тепла тебя выгоняет в ночь.
В голове — обрывки забытых песен,
Мир людей в масштабах Вселенной тесен,
Ни к чему орать во всю глотку: «Здесь мы!» —
Тем, другим, наверное, всё равно.

Как летят часы на закате века...
Ты устал от их кругового бега,
Только мысль: «Остаться бы человеком!»
По привычной схеме бинтует мозг.
Омываешь веки прохладой улиц
И мечтаешь: «Только бы не проснулись...»
От густого воздуха сводит скулы,
Не имея гор, ты идёшь на мост.

Так бывает — переоценка хлама:
Что уже ни мама, ни Далай-лама
Не угасят жажды ошибок пламя,
И нирвана — хуже, чем просто смерть.
Под мостом издохнуть смешат угрозы,
Не слепит подержанных истин россыпь,
Ты раздумал вдруг становиться взрослым —
И смягчилась, дрогнув, земная твердь.

Дождь в январе беззастенчиво театрален —
Звонкую дробь выбивает, впиваясь в мозг.
Боги Земли околели в своём астрале.
Неба изгиб ненадёжен, как ветхий мост.

Город висит ускользающей голограммой.
Окна домов — будто в полночь огни болот:
Там на обед поедают чужие драмы.
Там на десерт прерывают чужой полёт.

Видишь ли, брат, по-другому уже не будет:
Сети плетёт синтетический сытый рай.
В нём я смешон — одинокий промокший путник...
Не приговор, что планета уже стара,

В моде цинизм — оттого притупились чувства.
Мысли — свежи, как больничная простыня.
Здесь ремесло почему-то зовут искусством.
Ты — не игрок, Одиссей в четырёх стенах.

Время — вода. И могло очищать когда-то.
Нынче оно равнодушно, как зимний дождь.
Память — слепа. Вытирает на ощупь даты.
Совесть — скупа. Но приходит, когда не ждёшь.

Дождь по щекам — как до крови по струнам пальцы.
Дождь по губам исступлённо — молчи, молчи!
Правда — крючок. Ты уже на него попался.
Прячься в тепло, только свет не забудь включить.

Глядя в глаза незнакомцу из зазеркалья,
Стань до конца откровенным хотя бы раз.
Главный ответ мудрецы до тебя искали.
Главный вопрос — ты себе задаёшь сейчас.

И никуда от себя самого не деться,
Слёзы — не грех, и не повод бежать в толпу.
Дождь в январе — заведённый хронометр сердца.
Остановись — чтобы после продолжить путь.

30.05.2016 в 23:22

Свидетельство о публикации № 30052016232259-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 61, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

157. Виктория Дешико (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Они говорят, нужно следовать вдаль
К глобальному миру в национализме.
Они убирают составы, суда,
Выносят вердикты на суд эгоизма.
Толкают к смирению, бунту, борьбе,
Уводят народы в тотальное гетто.
Они призывают не верить себе,
А верить тому, что напишут газеты.
Они говорят, мы им что-то должны,
Хотя отродясь мы кредитов не брали.
Возможно, они все вооружены,
Иначе, к чему бы их все так боялись.
Они говорят, в чёрно белом кино
Нет места для реплик и утренних радуг,
За каждым их словом проходит пинок,
И все, как собачки, им искренне рады.
Они сподвигают стремиться к мечте,
Площадка на виды у них смотровая,
[С которой они положили на тех,
Кого они в мир без войны призывают].
Они говорят, нужно выйти и жечь -
Участвовать в распределении судеб.
Позволено им и кормить нас и сечь,
Но кто они, господи, кто эти люди?
Без доли сомнения, наперебой,
Из синих каёмок на грушевых блюдцах,
Они говорят. И пока мы с тобой
Их слушаться будем – они не заткнутся.

Бежит, бежит, бежит, бежит, бежит по венам свет,
Растерянные стойки разгоняя до галопа.
Приходят на перроны поезда с других планет.
Ну, здравствуй, дорогой мой близкий духом Симферополь.

В тебе тончайшим кружевом сплетаются пути,
Приезжих и оседлых на кармических воротах,
Людей, всё помышляющих дорогу сократить,
И сталкивающихся лбами в тёмных поворотах.

Движение, движение, движение онлайн -
В себя вмещает город скорость тысячи вокзалов.
Бегут, бегут крымчане и туристы по делам,
Которых, между прочим, за жизнь накопилось валом.

Сомнения тут изначально лишни, господа:
Напёрсточники транспортом орудуют умело.
Везут, везут, везут, везут маршрутки в города
Ленивых, а на тур-стоянки в горы самых смелых.

Ты можешь не иметь в карманах множества рублей,
Качать в Сибири нефть, в Луганске собирать роллеты,
Но Симферополь точно знает, чем тебя развлечь,
И Симферополь знает, что ты делал прошлым летом.

Течёт, течёт, течёт по бурным магистралям жизнь,
Причудливыми знаками прокладывая тропы.
По-барски разрядившийся к сезону в витражи,
Ну, здравствуй, дорогой мой, близкий сердцу Симферополь.

Больше нет ни любви, ни стремлений к пожертвованьям.
Я живу для себя, я теперь абсолютно ничья.
И никто не посмеет нарушить душевный покой,
И никто не поставит барьер между мной и собой.

И прошла уже тысяча лет, и не вспомнит никто,
Как сгорала колдунья в любви от макушки до стоп,
Как клялась инквизитору в преданности до времён,
И как в хижину к ней постучали, и это был он.

Больше нет ни любви, ни того, чем дышала, жила.
У столба догорает разлитая в брызги смола.
Только небо запомнило боли отчаянной нить:
Он не то, что не стал на защиту - он был среди них!

Больше нет в ней любви, только мести холодный расчёт.
Ежедневные поиски жертвы ещё и ещё.
Красота и предательство в сердце отлились в одно:
Что стояло за ликами жертв, ей теперь всё равно.

Больше нет ничего, на крови отпечатан контракт.
Это высшая степень искусства немая игра:
Изымание чувств из смазливых недавних детей,
И сгорают невинные души в геенне страстей.

Ночью демоны света красавцев живых потрошат,
И за доли секунды из них вылетает душа,
И чулан колдовской превращается в кукольный склад.
Очень скоро в пространстве остались одни чучела.

Больше нет ничего. Манекены бездушны, пусты.
Их совсем не тревожат приличия, совесть и стыд.
Запускает она механизм обездушиванья,
Заполняются звенья, и каждая жертва ничья.

Бесы в них не живут,- в них сплошная царит пустота,
Ни один из них старым не сможет воистину стать,
Жизни их на земле обрываются в двадцать семь лет,
На афишах и в душах живых оставляя свой след.

Сколько их – миллионы, плюс-минус пять тысяч пятьсот?
Красивей с каждым днём манекена колдуньи лицо.
Только эхо транслирует в небо безудержный смех,
Каждый будет один, под покровами собственных стрех.

И колдунья никак не уймётся века и века,
За улыбками скрыт кровожадный звериный оскал.
Если ты молодой и красивый - судьба твоя тлен:
На тебя уже гончих направил её манекен.

30.05.2016 в 23:18

Свидетельство о публикации № 30052016231827-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 83, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

156. Анна Протасова (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
опять остановился и нашёл
потерянный жетон на дне кармана
дела теперь пожалуй что нормально
дела теперь пожалуй хорошо

как будто что имел он всё отдал
за вид на опустевшие палатки
на те скамейки в шахматном порядке
за переход проложенный туда

30.05.2016 в 23:16

Свидетельство о публикации № 30052016231627-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 54, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

155. Анна Кремениш (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Матерчатое покрывало ночи
Испещрено закатами комет.
Вселенная причудливо хохочет,
Даруя миру свой пламенный "привет".

На улице, любовно откликаясь
На клубы света от машинных фар,
Стоит, не первый век, фонарь.
Он, слабо замерцав при приближении,
Потухнет резко, оборвав всю связь
Причинно-следственных соотношений.

Застынет в нерешительности время,
Остановив свой ржавый механизм.
Погрязнет город в мраке на мгновенье,
Вдохнув поглубже лунный бриз.

Вышагивая смело среди ночи,
Прислушайся отзывчиво к мольбам.
Вселенная ведь, кажется, хохочет,
Даруя волю непрошеным слезам.

Мы больше не воюем,
Закончили сражение.
Кто прав, кто виноват – не суть.
По улицам, доспехами звеня в параде песнопейном,
Идут войска и радостную весть несут.
Народ ликует, кидает им под ноги цветы
И в общем хоре живого возбуждения,
Глава, придерживаясь строя, у черты,
Вдруг падает, не удержав бразды правления.
За сердце схватится могучею рукой
И взглядом едким прожигает небо –
Ему не нужен, ему не нужен был покой
Он жил войной, он грезил о победе.

Мне снился ржавый остров города,
Его высотки усеяны кораллами.
Здесь утопилась жизнь в просторном ворохе
Соленой глади с ее кристальной пряностью.

У ветра томного свои теперь заботы,
Он шепчет хрипло песнь о старом лете,
О солнечных лучах, что нитями в момент
Окутали распавшихся детей чужой планеты.

30.05.2016 в 23:14

Свидетельство о публикации № 30052016231442-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 59, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

154. Ирина Фингерова (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Наивность сочится из всех углов,
воздуха мало, сжи- маю-тся стены.
У смерти сегодня богатый улов,
кости ветшают под лоском и кремом.

Пиявки влетают в открытые рты
- к нёбу прилипнув жадно глотают.
В то время к столу подают торты,
и хмурые бабки глупышкам гадают:

Любит - не любит - деньги – квартиры,
в городе N покупать ли завод?
Должны ли гробы быть крaше сортиров?
Если в aду не плaтят зa вход?

Я упаковываю мусор каждый день,
а после потрошу пакеты.
Воняет ли, не знаю - нос забит.
Но, верите, мне никогда не лень,
неважно, что я ел и что на мне надето,
пускай простужен я, всего знобит…
но выхожу я на работу без печали.
Люблю я делать маленький свой вклад
Я бережно и трепетно объедки.
собираю. На руках качаю,
и покупаю им молочный шоколад,
и отираю пот с их лбов салфеткой.
Они - моя отдушина, мой мир.
Я крашу губы им, и веки крашу тоже
Я покупаю платья и красивые чулки,
по вечерам мы с ними пьем кефир.
и думается мне: « как мы похожи»!
Все в нас едино – тайны все и закутки.
И ночью, спать ложимся мы в одну кровать…
И зябко мне, но вскоре - согреваюсь
И все бы хорошо, уж близок сон,
но помутненный разум различит слова:
«Я сомневаюсь, сомневаюсь, сомневаюсь»
И все бы хорошо, уж близок сон,
но зябко мне, так зябко, мерзнет голова.
Я не засну, увы, пока вам не покаюсь:
с утра я снова буду мусор выносить.
Пока нашептывает что-то мне слова:
«Я сомневаюсь, сомневаюсь, сомневаюсь»
С утра я снова буду мусор выносить.

***
Мир тебе, о, Иерусалим!
Ты, город, застывший в вечности!
Утро уже - смывай свой грим.
Клеймо твоё - знак бесконечности.

Мир тебе, о Иерусалим, Шалом!
Каждый камень кровью омыт,
ищущих свой истинный дом,
вверясь тому, что смысл сокрыт.

Мир тебе, о Иерусалим, Христос Воскрес!
Святость страдания да воспоем!
Человечество - кровоточащий порез
на нетленном теле твоём!

Мир тебе, о Иерусалим, Салям!
Жаждущие да откройте рты.
Хватит воевать за храм,
храм - не место, а ты!

30.05.2016 в 23:13

Свидетельство о публикации № 30052016231307-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 79, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

153. Андрей Катрич (Сумы, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Для кого? Для чего? Ведь в такую погоду – лишь спать.
Но бумажные смыслы сплетаются в тонкие тропы...
Это только слова? Это значит кого-то искать,
Находя лишь себя и следы, что оставили нервные строфы...

Без пятнадцати осень.
                               Колонки прогнозов погоды…
Время кофе - длиннее, и книги - всё глубже в себя.
Снова чинишь антенны,
                                  зонты,
                                        передатчики,
                                                  водоотводы...
Ночь приходит опять, оголтелые мысли дробя.

Без пятнадцати осень.
Короткие, хрупкие правды...
Из дневных новостей - только пепел сожженных идей.
Всё растут города, прибывают и ждут адресаты.
А ты ищешь людей.
Снова ищешь людей.

Без пятнадцати осень.
                               Пласты и прожилки сомнений…
Снова смена понятий,
                              причин,
                                      искажений,
                                                  проблем.
Кто-то – тяжесть забот,
                             а кто-то – своих сочинений
Возит скопом – как счастье – бесплатно и всем!

Без пятнадцати осень,
                                 лишь сверить часы -  и в дорогу.
Верь себе ¬- указатели тоже сбивают и врут…
Осень снова подходит к столу,
                                                циферблату,
                                                                   порогу.
Без пятнадцати осень,
                                 все тот же знакомый маршрут.

***
Я вижу вновь, как в этот город,
Что поглощает, стыд и ток,
Стремится жизнь - так, чист и молод,
Дробя асфальт, растет цветок -

Бездомный мальчик, с миром споря,
На камень став ногой босой,
Рисует море на заборе,
И море дышит бирюзой.

30.05.2016 в 23:10

Свидетельство о публикации № 30052016231055-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 66, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

152. Людмила Калягина (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Счастье просто и беспородно, если выберет – то само.

Ничего никогда не поздно, если выберут – то тебя.
Кто-то щедро насыплет проса зимним встрёпанным голубям.
Это каждому, это даром. Не пугайся, не потеряй…
Серебром отливает старым под ногами прибойный край.
Безотчётной тревогой мечен, безотчётным восторгом пьян,
Отцветает багряный вечер, зачерняется по краям.
Тени резче, острей инстинкты. Тянет сыростью из лощин.
Солнце валится в паутинку, паутинка слегка трещит.
Солнце грузом чужого смысла оседает в густой пыли…

Дай-ка вёдра и коромысло: воду нынче не привезли.

Камень одним ударом не переломишь – камень, рождённый миром в его начале. Люди рубили яростно и наотмашь, Будды сжимали лотосы и молчали. Если безумью в мире дано свершиться, то и дела во славу его свершатся. Люди рубили по узкоглазым лицам, по головам, плечам, по цветам и пальцам…

Город лежит под небом семи столетий, город под пеплом выжил в эпоху мрака. Тот, кто смотрел в глаза неизбежной смерти, смотрит на мир без жалобы и без страха. Будды сидят на стёртых седых ступенях, в трещинках мелких камень шероховатый. Будды хранят Вселенную, как умеют – сотни безруких и безголовых статуй.

Здесь на часах всегда «потом» и у посуды лёгкий крен.
Мой первый внук рисует дом и море у смолёных стен.
Как хорошо, что есть у нас запас цветных карандашей!
В его мирке всегда «сейчас» - простая мудрость малышей…

Невесткин очерк пухлых губ, от сына - тёмно-чайный взгляд.
Мой мальчик ласков и неглуп, и в чём-то, кажется, талант:
Он помнит зыбкий облик сна и создаёт его портрет,
Он дарит морю имена и ветру говорит «привет»,
Он полагает цвет живым, он знает лучше и полней,
Как много алой синевы в зелёной пенистой волне…

Важнейших дел числом под сто у неуёмного внучка:
Возиться с кошкой и котом, кормить корову и бычка,
Смеясь, ловить дрожащий луч на гладко струганом бревне,
За отраженьем мягких туч следить в неверной глубине.

Пока плывёт надёжный дом с чудным названием «ковчег»,
Я с внуком говорю о том, как шли дожди, как падал снег,
Как чёрно-белая зима писала мелом на стекле,
Как люди строили дома на твёрдой ласковой земле,
Как зрели яблоки в садах, как цвёл каштан, как вился дым,
Как в ручейках текла вода с дрожащей искоркой звезды.

Я расскажу, чтоб ты узнал, наследник сгинувших веков,
Что мир теперь, смолён и мал, плывёт беспечно и легко
В румяно-яблочный рассвет, упруго слушаясь руля…

…что прежней жизни больше нет.
Нам рисовать её с нуля.

30.05.2016 в 23:08

Свидетельство о публикации № 30052016230847-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 71, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

151. Алёна Ярощук (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

А в сердце навсегда останется,
Звук каблуков, шикарная улыбка.
Ты ждёшь, что человек вернётся,
Что это просто нелепая ошибка .

Что это просто глупый сон,
А он придёт,
И ты вдохнёшь его духов игристый унисон.
И это никогда уж не пройдёт...

Ты оборачиваешься,ищешь в толпе,
Её лучистый добрый взгляд.
И до сих пор не признаёшь себе,
Что не вернуть человека уж назад...

***
Ах, море, море, что же ты наковеркало,
Что творишь ты с душами поэтов.
Они смотрят в тебя как в зеркало ,
Оставляя внутри кипу своих секретов.

Оставляют внутри тебя свою боль,
Просят волнами снести её в океан.
Ты для поэтов - алкоголь,
От тебя он становится пьян.

Море - ты муза поэтов,
О тебе миллионы стихов.
Ты безмолвно даёшь всем советов,
И слова растишь мастеров...

***
Мне бы стать тихой волной,
И шумно разбиться об скалы.
Если ты услышишь прибой,
Знай, что меня не стало.

Знай, что меня уже не вернуть,
Не склеить,не собрать по частям.
Я теперь - море. Во мне легко утонуть,
Если поддаться опасностям.

Если поддаться, то только по своей воле,
С камнем на шее, или что-то типа того.
Давай нырни, и навсегда забудешь о боли,
Я буду ждать тебя в феврале, числа надцатого.

Ты не бойся, это не страшно,
Раз, нырнул и вот.
Тебе немного будет душно,
А потом никаких забот.

30.05.2016 в 23:04

Свидетельство о публикации № 30052016230424-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

150. Лариса Любчик (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

«Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это                                                       единственное чего мне хочется по  – настоящему. Наверное, я дурак.»
                                                  Джером Д. Сэлинджер «Над пропастью во ржи»

Праведники неправильные…
Удобные… и не очень.
Те, кого слишком правили!
И править других охочие…
Отверженные, отвергающие,
Приемлющие, не принимающие.
Спасаем во ржи над пропастью,
Тех, кто не просит помощи.
Не зная, в чём  Божий промысел ...
Не в силах на миг опомнится

Он не верил в черта, он не верил в Бога.
И, когда девчонку повстречал с другим,
Он решил, что значит - разошлись дороги...
И о ней забыл он... что ж... коль не любим.

Он не верил в черта, он не верил в Бога.
И, когда друг лучший лжив был и труслив,
Он подумал: "Видно, знал о нём не много"...
И руки не подал... но его простил.

Он не верил в черта, он не верил в Бога,
Но, боясь поверить хмурому врачу,
Когда мать болела, он шептал в тревоге
Первую молитву и зажег свечу...

Продрогший день... промокший вечер...
Сплетенье веток за окном...
А фонари горят, как свечи,
Что не погашены дождем...

Асфальт мерцает огоньками:
Свет фар, реклам, витрин - у ног.
Прохожие бегут с зонтами.
И каждый зонт насквозь продрог.

Всё пуще дождь! Вот только к ночи
Затих... и вовсе перестал...
И чистым город спать лег... Очень
устал…

30.05.2016 в 22:58

Свидетельство о публикации № 30052016225852-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 57, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

149. Людмила Буйлова (Днепр, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Как всё это знакомо, – под ложечкой заныло…
За пестрой занавеской умыться поспешить:
льняное полотенце, лавандовое мыло,
и в синих незабудках фаянсовый кувшин…
Выбрыкивает память «завалинкины бредни»,
когда лешак являлся по чётным выходным.
Надену-ка бабулин батистовый передник,
шутливо препираясь со старым домовым.

Люблю свои пенаты, но выбираюсь редко
и бабушка изрядно была б огорчена,
что сломана ступенька, а хмель обвил беседку
и ломкую крушину не видно из окна.
Натопленная печка, румяные ватрушки,
под жёлтым абажуром покой и благодать, –
…устроится уютно на вышитой подушке
и в этой пасторальке счастливо засыпать.

На скатерти в стакане букетик сухоцвета.
Мне не пристало время невольно торопить,
подыскивая рифмы, грустить о бабьем лете
под вымученный скрежет колодезной цепи.
Заброшенная дача, денёк почти везучий,
что ни к кому не надо проситься на постой.
…Темнеет нынче рано. Причудливые тучи
наполнят полустанок чернильной темнотой.

Не ищи. И пускай – привереда, –
скоро я улечу в Кабо-Верде,
с островами Зелёного Мыса
я ещё не знакома пока.
Испугавшись себя до икоты,
дотяну до ближайшей субботы,
ускользая неслышно, по-лисьи,
я учусь не валять дурака.

Наши страсти всё тише и тише.
Мне удобно с поехавшей крыши
проглядеть паруса каравеллы,
а потом улыбаться хмельно.
Это лучше, чем просто наскучить.
Под бессмертное «Бесаме мучо»,
я на пляже Куэбра Канела
пью одна молодое вино…
-----
* певица Сезария Эвора,
**сухой ветер.

Неспешный аист проплывёт,
качнув крылом…
Заветный узел он несёт
в знакомый дом…
Блеснувших слов зеленый сад,
покой в душе
и не найдёшь такой расклад
у Фаберже…

Как мне смириться с этим днём,
когда вокруг,
под запотевшим фонарём
очерчен круг…
Как на последнем этаже,
задержишь вздох,
чтоб не пророс в мой душе
чертополох…
*
...Дождями напоённый сад,
калитки всхлип
и утончённый аромат
цветущих лип…

30.05.2016 в 22:53

Свидетельство о публикации № 30052016225322-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 80, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

148. Елена Бучнева (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Со всем миром -- разлад,
Как зимой -- гололёд.
Мне б хотелось -- назад...
Время тащит вперёд...

Мне ещё бы успеть,
Мне б ещё изменить...
Что замёрзло -- согреть,
Что распалось -- слепить.

Мне бы не опоздать
На свиданье тогда...
Лучше бы порыдать,
Чем молчать. Иногда.

И ещё -- не сказать
Бы, наверно, тех слов...
И тогда б -- не проспать...
А ту дверь -- на засов...

Не вписаться никак
В дней и лет хоровод.
Всё скользит, всё не в такт...
Как зимой -- гололёд.

Со всем миром разлад.
Лёд -- вода. Мысли -- бред.
Я иду -- в никуда...
Но пытаюсь -- на свет...

***
Подарите мне на день рожденья
Не цветы, духи или конфеты.
Подарите мне в подарок -- Время...
Буду благодарна вам за это.
Если не хотите в день рожденья,
К празднику другому принесите.
Хоть немного, хоть одно мгновенье,
Не забудьте, Время подарите...

...Стонет мать, руки белые к небу вздымает...
В час, когда всё вокруг полыхает-горит.
О спасении сына Его умоляет.
А не Бог, так собою сама защитит!
От войны, лихолетья, от шторма, от пули
Спрячет в погребе, будет держать под замком,
Чтобы снег не накрыл, чтобы ветры не сдули,
Прикуёт, и сама на пороге -- пластом...

...Плачет мать и с молитвою к Богу взывает...
В трудный час, когда грозы шумят за окном
Сына-воина мать на борьбу провожает
С тёмной силой за честь, за родительский дом.
И от светлого матери благословенья
Будет крепкой защита и меткой стрела.
Небо даст ему смелость, отвагу, уменье,
Бог одарит его силой льва и орла!

О,слепая любовь материнского сердца!
Ты сыночка спасаешь, погрязши в грехах...
О, святая любовь материнского сердца!
Ты рождаешь героев, живущих в веках...

30.05.2016 в 22:50

Свидетельство о публикации № 30052016225026-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 71, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

147. Ольга Брагина (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
август это же лебеда говорит старых подъездов краски античной трещин
орешника Марсова поля в котором проходит юность сдают жетоны
выживет или нет только изгородь здесь жива под которой город
август это же одуванчики говорит попаданий неточных жалость бывало горько
только в первый день нелюбви корку на бинтах перезрелых вишен
дальше не пойдешь это только здесь лебеда под каблук шиповник
август это же звезды гипсовые гнездо из которого перья и кость и корь и подкожный сурик
потеряется в улицах выйдет куда не все на земле развернет рогожу
август это же в первый раз после медь пятно стекла линий жизни тонких
август это же всё пройдет говорит и падают капли звезд на речную воду

***
я бы раздосадовался, если бы не любил всякую дань вроде тебя, чтобы слово царапало, отзывалось гангреной в каждом народе,
домашнего прозвища вроде, сколько у тебя в кармане денег, и куда потом ты ни день их,
Ходасевич безмерно нежен в письмах к жене и к пяти миллионам погибших за лето на этой войне.
когда мы хотим приласкать или оскорбить человека, красной вышивки гладь, рубленой щепы под веко,
а то изведусь и приеду, но ветрен Лубянский проезд, и в гардеробе крадут номерки мимо ярмарки мертвых невест.
успокой меня в каждом письме, что белой костной мукою земля сыта, и лишь хвалой из каждого рта,
когда правая присно "я" проштемпелеванным ластиком стерта, Ходасевич очень нежен в письмах к жене, как ранее сказано было,
он купил ей сиреневый пластилин и разверзта внутри могила,
только по госту коробок жостовского картона, Анна Ивановна Чулкова правил хорошего тона столько хотела привить черенкам жестяной лопатой, мягко лопатка ломает ребро под землею невиноватой -
расстроил, совсем расстроил, у аналоя их было трое, постановщик торжественных действ, декоратор милости к падшим,
и что-то еще, но всем всё равно, что в письмах бывает дальше.

30.05.2016 в 22:46

Свидетельство о публикации № 30052016224632-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 54, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

146. Алексей Глорин (Пенсильвания, США). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

* * *
Снова мир.
И любовь.
И согласье
"Шагающих в ногу"
Только где-то ,
Вдали ,
Из мечты
Изгоняя раба,
Каждый день,
Для живых,
Непрестанно играет
"Тревогу"
Поседевший,
Слепой,
Заклеймённый
Мальчишка-трубач

FALLS (Водопады)

для Д.Ч.

Мой тихий городок...
Не броский , не парадный
Пылинка на Земле,
На картах не найти
Зачем и для кого
Зовёшься "Водопады"?
Тут водопадов нет...
Мда..., кто-то пошутил

Здесь всем "за шестьдесят".
И даже много больше
Две тысячи домов,
А рядом - редкий лес
И кажется, порой,
Что милосердный Боже
Забыл про городок .
Сломался GPS

Полотнища висят
Обиженно-устало
У флагов тот же цвет,
На крышу ворон сел.
И только прочитав,
Что этот дом " FOR SALE "
Соседи узнают , о том,
Что вас не стало

Есть мировой судья.
Крутой закваски.
Местной
Готовый день и ночь.
Рассматривать дела
А мы его зовём,
Как прежде
Вашей Честью
Хоть честь его давно
На пенсию ушла

Есть танцевальный зал.
Торжественно-солидный
Фальшивит , как всегда,
Оркестрик горожан
Там "девушка-мечта" ,
В коляске инвалидной
Румянами горя ,
Вас пригласит на джайв

Соседи-старики ,
Звенящие суставы
В забвении лихом
Откалывают па
Всего на миг забыв,
Что завтра их не станет
Мелеют ручейки...
Грохочет "водопад"!

А после, как всегда,
На лавках "точат лясы"
В стаканы нацедив
Дешёвое вино
Покой и тишина...
Сирена амбуланса
Нет!
Это не ко мне!
Сегодня ... не за мной.

Стучит больной "мотор"
Под крестиком нательным
Еще один закат
Живу... Пока живу
Сегодня не меня
Увозят в богадельню
За то, что нету сил
Подстричь вокруг траву

Мой тихий городок,
Мы умираем вместе
Я не люблю тебя
Не получилось
Жаль...
Еще совсем чуть-чуть
И канет в неизвестность
И кислое вино,
И инвалидный джайв

* * *
Последняя мечта...
Увы , не голубая
Без боли умереть,
Услышав смерти зов

Наследники мои
Стыдливо улыбаясь
Знакомое "FOR SALE"
Поставят на газон

Пробач...

вчера повонила твоя дочка и сказала, что операция прошла благополучно и ты будешь жить

Ты помнишь лето? Каштаны? Киев? Рассвета жало в цветке сурьмы
Когда шептала : "Мы - не такие..." Но, не сказала, какие мы
"Люблю другого. Прости.. Плохая..." Слова чеканом - да по виску:
"Пробач, я тэбэ вже не кохаю. Живи, как хочешь, живи-тоскуй..."

Был миг последний слезой искупан."Живи, как знаешь" ,один,один!
Нигде не сыщем, ничем не купим. Но, тех, кто продал - не продадим...
Эх, мужики, всё живём на ощупь, портвейн глотаем, варганим щи
А может проще, намного проще? Запрячь всё в угол. И не ищи.

Запомни просто - она чужая, любовь чужая. Без лишних тем
Выходят замуж, потом рожают - чужим мужчинам твоих детей.
А мы всё помним, зачем всё помним? И прячем в щели чужой земли
"Ковбои жизни ..." загнали пони. Загнали. В пене... Так пристрели...

Тебя покинув, себя покинув, "забыть- не помнить" пообещал
Но, снится лето, рассвет и Киев, твой полу-русский "пробач, прощай"
Живу не плача и не рискуя, другой придумав любви слова

Но, где запрячу свою тоску я ?

Ведь точно знаю, что ты жива...

* * *
Она умерла через 10 дней...

30.05.2016 в 16:54

Свидетельство о публикации № 30052016165452-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 82, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

145. Елена Полищук (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
У камня я стою, решая,
По какой дороге
Мне дальше путь свой продолжать.
Как пассажир, который на перроне
Не знает сесть ему в какой состав.
По кругу может он опять проехать,
А может по спирали
Укатить в неведомую даль.
Как важно мне осознанно учиться,
Чтобы ошибки в жизни исправлять.
Как важно находить вопросы,
Чтобы на них ответ искать,
И шишки под ударами судьбы
Себе не набивать.
Каскад эмоций пережив,
Как важно ими управлять
И сотворять пространство света в мыслях,
В котором буду по спирали бесконечной
Я жизни путь осуществлять.

30.05.2016 в 16:35

Свидетельство о публикации № 30052016163524-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 76, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

144. Алина Скво (Симферополь, Крым). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Колкий шорох листвы – это песня дождливой тревоги.
На проклятье ненастья уж нечем теперь отыграться.
Смолкли скрипок небесные хоры. По топкой дороге
Безымянные нищие будни пошли побираться.

Я прощаю тебе стылый сумрак бездушного неба
В обреченности дня и постылое мертвое солнце.
Слышишь, Осень, мы вместе с твоим обезглавленным Фебом
Будем вновь на заимках до сретенья жить, как придется.

Но лозиной луча помертвелую память напружив,
Про далеких усталых снегов говорливую шалость,
Про излитие сини высот в осиянные лужи
Отомкну свою дверь, обману вековую усталость.

В поворотах ключа, в каждом – тысячи солнечных зайцев.
Открываю – бегите мои вдохновенные твари,
Исполняясь родством неизменным протуберанцев,
В фата-моргану
                          слов,
                                   снов,
                                             в миражи
                                                               Калахари.

Жадной горстью у Осени выхватив огненность тлена
И пройдя по безумью стиха до зеркального «Я»
От высоких дворцов своего добровольного плена,
Не витийствуя, в очи плесну чистотой бытия.

За взгляд, единый взгляд – полмира!
Прикосновений ждут перила,
Стекая за порог;
Разбуженный щебечет камень,
Мешаясь с жаркими следами
Под вихрем быстрых ног.

Шаги стучат, дробясь в прожилках,
Фонарных светочей обмылках,
И я до боли рад,
Что разнаряжен лампой-брошкой
В твоем полуночном окошке
Малевича квадрат.

Лечу к тебе, чтоб все законы,
Все достояния и троны
Твоим прилежным псом
Тебе вылизывали б руки,
Смолкал бы свет, и меркли б звуки,
И падал бы засов;

Что б ночь спитым бледнела чаем,
Сюжет за окнами случайный
Черкало б утрецо;
Ярило плыл бы в синей миске,
А над моим лицом (так близко!)
Твое цвело лицо.

Это не то, это совсем не то,
Что прошуршало в ларях бытия жменей гранул.
Это весны золотоносный тон
Встал вертикально и побеждающе грянул

И разорвал челюсти лютой зимы.
Люди, вздохнув, развернули аорты и плечи.
Лютни вдруг, как розаны в походной пыли,
Вспыхнули в каждом оркестре душ человечьих.

Вновь забурлит эта нетленная старь
Сосен извечных, да почвы отжимков червивых,
Да малеванных полей и лугов киноварь,
Вновь потечет медовухой в рекастых извивах.

И зазвенит вдруг комариный пых,
Выгонит сидень из нор и загонит занозу –
Жабьими пузами сытость народов лесных
Полнить и полнить до самых морозов.

Снова подняв межгалактический кнут
Над черноземья выпуклой сонною выей,
Света посланцы работают, пашут и мнут
Лоно земли исступленно, словно впервые.

Рьян и могуч жизни весенний тон,
Стяг посевной призывен, как вздыбленный фаллос.
Миг – и натужно сочный польется Ом,
Перемежая весны новорожденный галас*.

30.05.2016 в 16:09

Свидетельство о публикации № 30052016160934-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 56, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

143. Наталья Горященко (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

И тогда в тебе вдруг растает лед -
Как в бокале виски, смешается и исчезнет.
Твой бумажный голубь уходит опять в полет
И приносит в клюве лекарство от всех болезней.
И отброшенный хвост начинает опять отрастать,
И подушка в смятеньи теряет перья.
И мурашки внутри... и Господи, не оставь,
Не сейчас, когда я в тебя верю.

Заиграет май свой извечный хит.
Я иду домой, а за мною следом
Дребезжат и глотают колеса стихи -
Изобретенные мной велосипеды.

***
кому скейт кому ски
кому фуагра кому печень трески

кому крым кому срам
кому на работу вставать по утрам

кому старики инвалиды и дети
кому небывало высокий рейтинг

кому похоронка кому почет и медали
кому лагеря строил добрый сталин

кому давка в метро кому пол-москвы в руинах
кому комсомолка спортсменка кому балерина

кому пистолет золотой кому пули в спину
кому приговор за репост картинок

кому только спросить кому на прием к онкологу
кому фиеста по ком звонит колокол

кому бить челом кому помазание на царство
кому страх и ненависть величиной с государство

***
Отпусти, оставь, устарел устав, и сама пуста.
Запишись в спортзал, почитай всяких умных книжек;
Если сможешь стерпеть и выжить,
То сумеешь и кем-то стать.

30.05.2016 в 16:04

Свидетельство о публикации № 30052016160434-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 77, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

142. Ольга Грин (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

С Божьей милости любящих рук,
От Истоков и беззаветно
Нам дается точильный круг,
Для заточки души бессмертной.

В круге первом - любить других,
Искушения были и будут.
Не деля на СВОИХ и ЧУЖИХ,
Милосердием одарят люди.

Мудрый лекарь - то круг второй,
Чтоб остыла рука и стремя.
Укрощая огонь водой,
Так терпению учит Время.

Даже если пройдут века,
Умудряясь при этом ранить.
Живы мы до тех пор пока,
Нашу совесть смиряет Память.

Не понять нам и не судить
Путь разбойника или святого.
Лишь надеяться, лишь молить,
Чтоб в Начале случилось СЛОВО!

Прощание с морем

С тобой я была свободной!
С тобой я была счастливой!
Забыв про быт и город и про повышение цен.
Искала ракушки счастья до.. и  во время прилива.
Но вот и они рассыпались,  и не берет "персен".

Встречала закаты - рассветы...
Под звездами гладил кожу
Мне ласковый южный ветер, свободно вздымая грудь.
Ночные созвездия, Боже! Так близко, дотронуться можно.
Хоть утра, признаюсь больше,  ждала и любила чуть-чуть.

Уверенно и монотонно
Катит свои воды Время.
И даже ценою жизни нельзя задержать тот  бег.
И лопаются  струны сердца, что нашу играли песню.
Невыносимы минуты. Не нужен и холоден  век.

А после будет дорога
Асфальтовой ниткой горя,
Петлей суеты автострады, пугающей давкой  толпы.
Ну как от тебя оторваться? И как мне уехать, МОРЕ???
Соленой слезой горячей благословляешь ты.

Не думай, я вовсе не плачу!
Ведь болью и лечат душу.
Тоску и печаль вымывая, раствором соленой воды.
А дни нашей встречи сверкают так ярко и больше значат.
Пусть даже завтра на береге  размоет мои следы.

Эмиль Гилельс играет  IV концерт  Бетховена…

Рояль застыл в предвкушении
Человеческих рук касания.
Аматором будь он иль  гением-
На миг затаит дыхание.

Когда из молчанья    рождается
Дрожащее чудо звучания.
И дерево вдруг отзывается
Как Голос живого создания.

И только родившись - раскроется
Наполнится вздохом –  задержится.
Сознание вспорхнет – помолиться…
И тишина  разрежется.

По клавишам пальцы проносятся,
Сопутствуя звуку творимому.
А  точность и логика просятся
К чему-то необъяснимому….

Ум скомкан,  отброшен - безмолвствует.
Ему не понять откровенного.
И он по старинке упорствует,
Что чудо  совсем не  волшебное…
Как можно  из неодушевленного
Предмета, из ниоткуда,
Из красного дерева, сонного
Такие посылы звука?

Ведь  так заворожит, окутает -
Очнешься уже на звездах.
И все, с чем пришел -  перепутает
И смыслом наполнит воздух.

Шокирующее откровение,
Что вслух мы не произносим.
Хоть  в этом и вся Вселенная-
Их  только
                           восемьдесят восемь…

30.05.2016 в 15:58

Свидетельство о публикации № 30052016155817-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 77, полученных рецензий — 0.

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

141. Павел Великжанин (Волжский, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Впрягались бабы в тяжкий плуг,
И почва впитывала стоны.
Мукою, смолотой из мук,
На фронт грузились эшелоны.

А там своя была страда,
И возвращались похоронки
В артели вдовьего труда,
В деревни на глухой сторонке.

Кружили, словно воронье,
Над опустевшими домами.
Кололо жесткое жнивье
Босое сердце старой маме…

***
Давно отгремели раскатами грозы.
Холодные слезы роняя устало,
Уходят дожди бесконечным обозом,
Смывая осевшую пыль с пьедесталов.

***
Я вбиваю ноги-гвозди
В деревянную планету,
С неба звезды рву, как грозди,
И вино давлю из света.

Я хотел воды напиться
В неисчерпанном колодце,
Но прозрачная водица
Утекла уже в болотце.

Здесь торгуют, тут рыдают,
Там сидят в дешевом цирке,
И тихонько умирают,
Лица сделав по копирке.

В центре этой круговерти,
Где сердца зашлись в чечетке,
Я плыву по морю смерти
На дощатой серой лодке.

В ней полно мышиных дырок,
У весла отбита лопасть.
Я – магнитный полюс мира,
Улетающего в пропасть.

30.05.2016 в 15:51

Свидетельство о публикации № 30052016155110-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 61, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

140. Сергей Сущий (Ростов-на-Дону, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

20-00
Солнце прячется в тучу, луна собирается в гости.
Не найти часа лучше, размять занемевшие кости.
Кувыркается черная птица, комар точит лясы.
Время может продлиться, а может закончиться разом.

из второго подъезда, червовой натруженной дамы,
ты укромное место находишь себе перед самым,
её носиком острым и бюстом в подчёркнуто тесном.
И становишься воском, в опаре танцующим тестом...

21-00
Знать у города кастинг – на скрученных в кольца бульварах
все картёжные масти. Неловко сегодня быть старым
в свои сорок четыре... Опять кувыркается птица.
Всё закончится в мире, но это мгновенье продлится

ровно столько, как надо, как мы захотим, как сирени
маршируя парадом, уйдут в полуночные тени.
Что там дальше судьба? Чем займём этот вечер, соседка?
Жизнь, конечно, борьба – но анфас, в профиль – больше рулетка.

Даже если нет смысла, пойдём через парк на зелёный
до цветочного мыса и тени шлагбаумной клёна.
Поглазеем на прорву фонарных слепых насекомых –
как безумны манёвры, и как безнадёжно знакомы...

22-00
А теперь за луною, за белой взлетающей юбкой,
торопливой рысцою, за хвостиком музыки, юрко
помелькать. А потом заблудиться в аллеях и тупо
трижды сделать «кругом» у скамьи, где в двоящихся купах

юниорке вещает, измученный каждою жилкой,
первокурсник прыщавый. Он выбрит газонокосилкой
под зеро. Он дерзает взахлёб в этом воздухе грешном –
том, в котором ферзями, в два хода становятся пешки.

00-00
Так пускай под откос, прогрохочет последним трамваем
эта фабрика грёз...
«Эй, вставай, корешок. С первомаем!
Ну, сказали же, резво!..»
А ты самолётик фанерный.
Ты всё выше. «Я трезвый... – бормочешь милиционеру. –
Я  к подруге с подарком, да вот сбился курсом немного...»

Ты взлетаешь над парком всё выше. И эта дорога
в никуда, между сонмом летящих сюда и отсюда,
между бодрых и сонных планеты, восьмым её чудом.
К высоте, где нельзя нам дышать, да и нечем, но легче,
чем внизу... Вот и вся небольшая прогулка под вечер.

Смеркается. Сыплет снежок и мороз всё крепчает.
Сейчас бы в свой дом, к огоньку и горячему чаю.
А впрочем, посёлок всё ближе и машут плечами
дубки и березы. Сороки по веткам снуют.
Из леса охотники склоном покатым идут.
Собаки, добыча, густая усталость в ногах.
Из впадины неба всё пуще серебряный прах.

Они на подходе… А в море плывут два линкора.
Они далеко друг от друга, но встретятся скоро.
Что будет, не знает никто. Впрочем, семя раздора
везде и всегда. И полны ожиданием злым
со всех континентов упёртые в небо стволы.
Как хочется вставить соседушке с правой руки,
катаются по небу медленных туч желваки.

Снежок опадает на землю. Подолгу, не сразу.
Всё ближе поселок, всё ближе… А в секторе Газа
последний шахид на сегодня плывет струйкой газа
на небо к Аллаху. И выполнив данный обет,
ликует, разъятый на части, на тени и свет;
доподлинно зная, что нынче же он – имярек,
гражданство исламского рая получит навек.

Темнеет, однако. Вдали огоньки. А дорога
струится по белому склону всё также полого.
И каждый себя убеждает: «Теперь-то немного
до женщин, детей и тепла, до…» Достигнут предел.
День, год или век – и земля совершит самострел.
Предчувствуя шкурой всё это, бормочешь: «Хрен с ним.
Ведь через в какой-то там степени лет или зим

всё прахом закончится, схлопнется чёрною точкой.
Какого же ляда тянуть, если можно короче?
Экстерном отмучиться, если не вышло заочно.
Здесь! Прямо сейчас! Малый труд –
и дело с концом…» А они всё идут и идут.
Старшой поправляет тулуп на широкой груди:
«Успеть бы до ночи…»
А как же! Успеют поди.

***
Медленно семья заходит в воды.
Век двадцатый, море Чёрное, Анапа.
Папа, мама, дочка… У природы
много солнца, волн; но больше сапы,
тихой сапы – той, что поколенья
смоет губкой, пеною морскою.
Вот они исчезли по колени,
в море уходящие те трое.

Вот они по пояс. Вот поплыли.
Как, куда, зачем? В каком столетье
ждать обратно их? Всех вместе? Или
одного, двоих?.. Всё ярче светит
солнце на расплавленной дорожке.
Три плывущих к горизонту точки.
Неприметней всё и тем дороже,
пусть не отличить отца от дочки.

самому себе за память. Будет
час, когда в расплавленное солнце
погружаясь, вспомнишь: «где-то люди…»
И назад, на тех, кто остается
обернувшись, вскинешь на прощанье
руку над водой легко и длинно;
поплывёшь, усталыми плечами
разводя лазурь с аквамарином…

Полдень, белым шёлком вьётся пена.
Век двадцатый, море Чёрное, Анапа.
Из воды выходят постепенно
друг за другом – дочка, мама, папа.
Ветер, волны, солнечные пятна.
Прямо из зенита прилетела
бабочка, ушла в зенит обратно…
Сплю, не сплю? Кому, какое дело.

30.05.2016 в 15:45

Свидетельство о публикации № 30052016154512-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 73, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

139. Павел Мокрицкий (Житомир, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

I
Так украдкой
распарывают ключи
в каждом взмахе секиры
наблюдая черты их…
Что тебе человече
до этих корней,
что тебе не снести не
взваливши на плечи?
Если ты не сличил
с высоты безразличья
чёрных ду́пел разрывы,
а нотой выше – причину
боле́зных коле́ров
павших в вольерах
патриаршего парка
жухлых листьев
чьи зелёные мантры
в огневи́ще июля
даровали прохладу,
стерегли нити Парки,
приютив соловья
расточали рулады
воровали интим
от зазорного взгляда
Больше нет… больше нет
тех исходных причин,
что теперь для пещеры
белоногой печи -
- кубометры и ватты
И скамья …и скамья у плетня
стала вдруг пустоватой…
и немного немой.

II
Так постой человече, постой
Ты, уставший от ре́чей
к многоликому Богу
рассуту́ливши плечи
от истлевших в исто́пе
заповедных оков
что стараешься в ногу
зарываясь в окопы
вещих снов и неврозов
загодя рассчитав расстоянье
той же медной монетой
ввиду придорожной таверны,
суррогатного пойла
с этикеткою «кофе»
рукопожатья сети, и вне
пыльной портьеры
неподнятого горизонта
географии школьной,
которую ты видимо не учил,
Ибо словно проклятье,
человече, учти -
- эта плаха древес
в мерном взмахе секиры
обнажает расплату за
свою Непотребность
в Эфире, и ещё
нищету юных лет,
и тогда ж – домоганья прелата.
И скамья… и скамья
подле Бога без Веры
станет вдруг средь молебна,
станет вдруг пустовата…
и немного повеет Зимой

Посвящение Космической Женщине
( К выставке О.Науменко и О.Славовой )

       В огне ли, в холоде, в пыли
       средь свиты Койпера* -
       держи в уме на горизонте
       огни Де Витта* !

       Венерой в зареве двух утр
       взорви приличья,
       на стыке мук любви и пут
       эгоцентричных !

       Пади на Землю. И горою
       с одной тропинкой
       воспой наклон двоих эклиптик
       в экстате пика !

       Небесной будь,в горсти- земной,
       как Торы* – между.
       Плеяд промеж семи - восьмой
       «сестрой»*  Надежды !

      Пребудь насущною как вера.
      Обманом в пальцах -
      - как платьице Lepidoptera*
      порхая в танце !

Пребудь ареною боёв
Амуров дивных
и ранами пади от них -
- стихотворимо !

И мимо, мимо! Изойдя
бермуды яхтой,
благословенна та земля,
где кинешь якорь !

Будь той, которую как рок
упорно ждали.
Будь той , что стоя на пороге
вошла в скрижали !

Пребудь для жалких дураков
нагою в теле.
Весною вешнею, лишь мне -
- пребудь мне в Деве !

И может Рай с тобой –
- дорогой Святых Писаний?
Не растеряй своих пороков
для воскресаний
          Будь горном этих хрупких руд                         моих !
          что сталью станут,
          непобедимо огибая
          тлен пьедесталов !

*пояс Койпера – основной источник малых космических тел в Солнечной Системе ( кометы, астероиды )
*огни Де Витта – тут, образно - ориентир на засветку городов ночной Земли
*Торы –иудейское Святое Писание
* «Семь Сестёр» - народное название созвездия Плеяды, за видимое глазом скопление семи голубых звёзд
* Lepidoptera – (лат) бабочка

У Истории правда одна -даты!
Дни и года когда ты, или она
нарушаете контур окна или
дверной проём, в коем
гудят или воют от
растраты Тёмной Энергии-
- некие провода.

И в этом всегда
замешаны двое.
Столкнувшись плешами
и теребя ферзя́ми, позвякивая
Ахиллесовыми -они,
вывешивают на знамя риторику,
что и́наче жить нельзя,
и кто не с нами - не постигает
сатори!

Для Бытия же в общем хоре,
ни ты, ни пламя догорающей звезды
отдельными страницами -не заданы!
Война борясь столицами, записывает
тебя заочно, заживо в Историю!
За столиком -сидят "историки" забросив вузы.
Благодаря их "крестик-ноликам", себя
не обнаружишь беззубым в луже из-под себя же,
в "таком-то" светлом будущем, в "таком" году.

При плотной шторе
труднее высунуться из окна.
Дверь на запоре. Стена.
Не нарушая покоя, ты -
- превращаешься в профиль.
Не рискуя собою -
- округляешь дату до гробовой доски.

Где хоть ни зги - но не пудрят мозги!
И не тычут в тебя ни "правдами", ни рукою
(не важно какою и обо что).
Ход же Истории пишется на крови,
и на криках чужого счастья.
Первое я избежал.
Второе , жалко- избегло встречи со мною
(хотя бы бегло).

Пока я лежал, в гробу - мне приснилась ты...
Я разжал цветы, захотел воды, но
тут же стукнулся головою об Ничто.
По ту сторону моего сувоя
Мировое сообщество
не беспокоит ничто,
дальше своего почто-
вого ящика.
Так по что
бежал?

Чтобы не выглядеть как ворона-
- не возвращайся!
Если уже лежишь-
- не вставай!
Опосля похоро́на -
- на берегу Харона
тебе подадут воды,
за твои труды,
муравьи, и
тыды.

30.05.2016 в 14:52

Свидетельство о публикации № 30052016145210-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 58, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

138. Анна Стреминская (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Это было не то чтобы странно:
родилась здесь девочка Анна…
Отдыхала позже в Люстдорфе,
                    влюблялась, стихи писала
о лилиях и о безднах
                                 без дна и начала.
Это было не то чтобы странно:
Гумилев приезжал сюда к Анне,
говорил о любви, получал отказы,
но не сдавался сразу.
И в стихах и в страсти
                            он был настоящий профи –
он глядел на Анны египетский профиль,
зову Африки в нем постоянно внемля,
видел новые земли.
Это было не то чтобы странно:
родилась здесь другая Анна –
на Слободке-Романовке, в то же время,
                                                  в семье рабочей,
на Сретенье, снежной февральской ночью.
Было 9 сестер и братьев у Анны,
она их нянчила неустанно.
Ходила в танцкласс, училась потом на рабфаке,
полюбила парня задолго до брака.
И слыхом не слыхивала о Горенко с Гумилевым,
об их поэтическом слове – чистом и новом.
Не слышала ничего о Хлебникове и футуристах,
О том, что Виктор – тих, Маяковский – неистов.
Голодала в 30-е годы, училась в Медине,
                                             работала кондуктрисой.
Родила дочерей: Олю, затем Ларису.
На войне потеряла мужа, потом и дочку,
Поняла, что каждый выживает поодиночке…
Вторая дочь родила ей внучку однажды.
Внучка стала чуднОй поэтессой,
                            солдатом бумажным.
В честь бабушки тоже зовется Анной.
И все же: как это странно,
                     как же все это странно…

***
За одну ночь все города очистили,
больше в них не было этих обрубков
без рук и ног.
Нечего портить видом своим, воистину,
непогрешимость улиц, дворов, дорог!

На груди у многих были ордена и медали,
Но они так стучали своими тележками, что
не было сил!
Вы их страшные орды на улицах наших видали?
Милостыню у вас кто-то из них просил?

Нет, не видали – обо всем позаботилась партия
и лично товарищ Жуков – пухом ему земля!
Боже праведный и Богородица, вы воздайте им
за подвиги ратные! Пусть им шелестят тополя…

Их погрузили однажды ночью в вагоны,
кто-то бросался на рельсы, не желая переезжать.
Кто-то добрался до Соловков под песни и стоны,
кто-то расстрелян был раньше – но сколько ж руки
марать?!

Кто-то был сброшен с откоса (вокруг лесные угодия),
чтоб мог свободно пройти по городу пионер.
Спасибо тебе, мама ты наша, Родина!
Спасибо тебе, папа СССР!

30.05.2016 в 14:46

Свидетельство о публикации № 30052016144627-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 70, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

137. Ирина Юрчук (Ольденбург, Германия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Между люб- и -лю ворох километров,
Солнце взаперти, тьмы невпроворот,
Колкости звезды и насмешки ветра,
Ливни из ведра в просеках дворов...

Между люб- и -лю невпопад закаты,
Неуместен день, не проходит ночь,
И двенадцать бед группою захвата,
В аккурат на год, в месяц — по одной...

Между люб- и -лю дальние прицелы,
Ближние бои, плата по счетам
И война с собой — слава Богу, целы...
Перебьёмся вот, выдюжим, а там...

Между люб- и -лю губы-недотроги,
Взгляда пустоцвет, руки не у дел...
Вековать душе узницей в остроге,
Рыбкою на льду, птицею в узде....

Между люб- и -лю жизнь течёт, сутулясь.
То наотмашь дождь, то метель навзрыд...
Уличность пустынь и пустынность улиц,
В дебрях городов время вне игры...

Лёд и полынья, а у самой кромки
Двое упадут в ноги февралю.
Полночь. Сход лавин. Бытия обломки
Соскользнут в провал между люб- и -лю...

Их в конце концов бездна поглотит, но
Словом бредит мир, словно во хмелю.
В шёпоте веков явственно и слитно
Вопреки всему слышится ЛЮБЛЮ......

День сводится к нулю.
Простёрлась ось земная
От моего «люблю...»
До твоего «не знаю...».

Ночь робкую звезду
Раскачивает мерно
От моего «приду...»
До твоего «наверно...».

Надежда ворожит,
Отчаянью переча
От моего «скажи...»
До твоего «при встрече...».

Жар губ и влага глаз,
Озноб, мороз по коже
От моего «сейчас»
До твоего «попозже...»

Но расшаталась высь,
Переместив устои
От твоего «вернись...»
До моего «не стоит...».

Каплю солнца с ладони
Нежно слижет июль...
Ветер облако тронет —
Посидим на краю?..

Ноги с облака свесив,
Над абсурдностью всей
Пить молочные смеси
И небесный кисель.

И натешится нежность,
Нас с тобой повалив
В голубую безгрешность,
В мякоть — белый налив...

И оттают апрели
В жарких сполохах губ,
Все, что недогорели
У разлук на снегу...

30.05.2016 в 14:43

Свидетельство о публикации № 30052016144306-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 69, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

136. Павел Светский (Кишинёв, Молдова). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

В раскрасках райских комочком детства... тускнеют краски и контур – смутно...
... Лишь боя всполох... как по-соседству – всплывает ярко! и поминутно!
Тушу кошмары дымком сигары... былым отхаркнув... плюю на дюны*...
Обняв родимый овал гитары... – под корень, с кровью, души рву струны!

Мы вмиг взрослели... за мир воюя... Как нынче, помню: «... Без приговора
в условных списках «Живым» стою я... чадю махоркой в лучах трассёра*... –
Где я как тополь... а где Плющиха! Кремлём кишлак* здесь, и я в нём целью!
- Не надо б! – знаю, почем фунт лиха... и снайпер в курсе, скрипя турелью*...

Вдруг в думке замер... (Молчит базука*) – Что ж дальше жизни и кто к ней ближе?! –
он – чёрный коршун, всеядный... – сука! – на смерти нити вмиг цель нанижет! –
Война войною... и фиг бы с нею... Какого ж... ляда* мы в этом жаре? –
Застыл мишенью и... цепенею... – Лоб в эсвэдэшки* монокуляре?.. ... ...

ПК* истошно строчит... аж тошно... – прощаться с жизнью я «канителю»...
Дупло он – дятел! – сыскал роскошно... – с нагайкой «пса» мы пасём с неделю...
Он затаился... – всё как обычно! – на спусковом ждёт... обрубком нерва... –
Вертлявой пулей ему привычно сразить любого... живого... (стерва!)

Вдруг «клин» я выбил! – мозги прорвало... вскипевшей кровью предвестье смерти... –
Свинец и никель – грозой металлов... – в меня проникнет и: - Здрасьти?.. черти?..
Приплюснув смелость в кило тротила... взорвался разум, глотнув «пилюлю»:
Тюльпан*... груз 200... венки... могила?.. Пал ниц я... чубом «понюхав» пулю...

Дышу землёю... – живой?.. контужен?.. Под носом гильзы сыреют... сладко... –
сочится струйка... ... ... хлюп-хлюп по луже... – Никак в строю я... А как? – загадка...
- Нет, не дождётесь! – ловлю мыслишку... – крещён я снова загробным татем*...
- Ну... снайперюга... (подлюга!) Ли'шку... ты насолил здесь погибшим братьям!

Блокпост «проснулся»... и полыхнули... – Ядрёна вошь!!! Их!.. (сленг не для прессы)
Ракеты небо в кольцо сомкнули... И дёрнул чёрт «вдруг» все... АГС*-ы...
Земля прогнулась под «Васильками*» - привычны меры... Не в этом «дело» –
в кровавых нитях войны руками... прикончить нечисть, нащупав... тело...

... Очнулся рано... перебинтован... Берет прострелен... пунцовый? – ... странно...
Рассвет с морозцем... но жив ведь! снова... Привстал... ходячим! – ишь, всё гуманно?!
С подъёма поиск – цепями (волки!) полдня топтались в грязи подранки... –
в предзимье дальнем нашли... «иголки»: винтовку, гильзы и труп... смуглянки...

Все разом смолкли... травинок тише... – лежит «мисс мира»... красы небесной!
– Ну что ж ты... дура! – лежишь... не дышишь? – мне дурно стало в бинтах... и тесно...
Стою – тупею я... истуканом... – Всех – вместе взятых! – была б ты краше...
Каким? аллахом, каким? Кораном... тебя послали... ... ... за смертью... нашей?

Хэбэ* погибшей от рваной раны... (берета цвета) – рябил... багрово...
Чекист небритый по всем карманам... нёс ересь... шаря: - ... овца... ... ... корова...
Бинты сорвал я... – башка как вата... Вдруг рядом кто-то: - мужик, глянь, баба...
Слабо ей сунуть за всех гранату? ... (и он воткнул бы... жива была бы...)

И тут... взревел я! – многоэтажной... строкой – всем ясной! – и односложной...
Стрелять в меня ей казалось... важно... – Её... – я вздрогнул... – «бомбить» безбожно...
Все расступились... я к ней несмело... шагнул, качнувшись... – себе навстречу...
А хлопья снега... не тая... тело... её скрывали... меня калеча:

         - На миг какой-то сошёл с ума я... прикрыв от неба... в снегу ресницы...
         - ...
         - Мне часто снится... «краса немая»... и снятся (ею...) убитых... лица...
         - ...

Ну вот и пристань... – Варяг фартовый
приплыл (допустим) к своей «ассоли*»...
– Эй, где там Гордий? – хватай швартовы! –
вяжи свой узел! - поверх буссоли...

Со всей сноровкой вяжи-ка – туже! –
петлёй ли, комом! – мне всё байдуже* –
коль Грекой в рéку судьбы (досужей) лезть я не стану! – в одну и ту же...

В судьбу коль ввязан крестообразно (как в сеть) бесстрашной души плеядой* –
сойду на берег я без соблазна покончить с жизни робинзонадой...

                Сойду ль я, выйду ль... без течей в трюме – ведомый веры своей компáсом! –
                быть мне ассоли* в тоске угрюмей... –
                                духовно бравым... и седовласым...

Нептун с ним – с бренной земли пульпитом! –
с душком Гоморры в конца начале... –
мне выпал жребий стать айболитом! – Глянь, я с вакциной к ней чалю... чалю!

Жизнь мне (как море) хоть по колено! – коль я «коньками» не сбросил вёсел... –
не факт, что Хронос* – гетерогенно – сыт был плодами моих ремёсел...
Души подтексты вскрывая всяко ретивым слыл я - за жизнь! - воякой... –
пока не грянул гонг (!) сбросить «якорь» в годину лиха судьбы двоякой...

Ввергаясь юзом в несчастный случай... – где лясы точат Дефо и Крузо... –
молить спасенья чудно'! – канюча... в миры иные под рясу шлюзы...
Мне – духом нищим* (в приоритете) – не стать блаженным с грехов хворобой...
Коль с хлебом-солью меня не встретят, вернусь обратно... (- поди попробуй!)

Пока в мыс одра не ткнулось «судно... плавучих жизней» в предсмертном фьорде*,
нас узелками – не безрассудно! – в сеть мирозданья плетёт пусть... Гордий...

Ужо' пристало лежать мне лежнем... – ресурс исчерпан «боезапаса»... –
невесть каким уж не стать мне (прежним) – коль жил расхристан... и распоясан...
Блудить в пучинах с лихвой гружённым пудами соли душевной боли! –
ужо' мне вдоволь... – не клея к жёнам в любви погрязший «фантом ассоли*»...

Мне желтопузей не стать (mi scusi) – беспечно юным и «вечно пьяным»... –
не вскрыв бессмертья «сундук иллюзий» – ни Копперфильдом, ни Акопяном...
Коль трюк в аллюре* – жить... не халтуря! – необычайно неимоверен,
слепца ль, глупца ли – в судьбы дрессуре – весь фокус-покус в безмерной вере!

Встречайте знаний багаж у трапа - во имя жизни... и... Бога ради:
экзамен сдам я! - и на арапа, пройдясь - нахрапом - по водной глади...
Варягом твёрдо ступив на «сушу» в своём затворе (материковом)
обета чести я не нарушу! – ни дельцем вольным, ни дельным словом!

Коль душу в ушко судьбы я вдену, негоже тленом кичиться вчуже... –
взойдя прозревшим на авансцену, врата с которой – межзвёздной? – у'же...
По ссылкам маясь в двух разных безднах (во снах свиданки!) полвека кряду! –
ужель нам надо словес помпезных, бравад, оркестров... и буффонаду?

Сноровкой тешась своею – ловкой! – купаясь в масле – нутро прожарив! –
в миру мы живы балансировкой меж марев райских и адских зарев...

Ревé та стóгне (без перевода) як Дніпр широкий, мій Grand Cherokee...
Но... без кобыл тут и баб-с подводы! – ассолям* ж... чужды сирен* пороки!
От смены сред здесь гудят как улей ошмётки мыслей... (чи мертві бджоли?) –
мéйнстримом хлещет плавник акулий, хребет пронзая крылом... тяжёлым...

                ... А мне от страсти к «напастям» горше, как будто вмешан я в хрен со сдобой
                в пылу состряпать десертный ёршик утех совместных с моей зазнобой...
Сойдёт ведь зелье? – под карамельку! – И пусть талдычат: шальной! – мне в спину...
Упьюсь, пожалуй,  с «ассолью» в стельку... всю быль отрину... и поостыну...

Ну... вот и ступор мирской забавы! – скит да молитва... я... да иконка...
И хрип мой сиплый: – привет, красава! – как видишь, рвётся не всё, что тонко!
– Ты фамильярность прости мне чутко, коль порознь плавать мы все устали... –
подсядь-ка ближе – хоть на минутку! – открой свои мне к блаженствам дали...

Пусть в небыль канет тоска «морячки» – коль я так близко, ты ж... не далёко?
Пусть былью станет «ни дня без качки» и пусть Всевышним не дремлет Око! –
Двулик ведь Янус здесь в каждом зуде – не добр, не зол он – притих «в запасе»... –
ему никто хоть... и не подсуден, но... от греха ведь никто не спасся?

– Моей блистая ума палатой, в тиши взрастая... да в благодати! –
могла б ты сбыться... – мечтой крылатой! – родись я Агнца* не виноватей...

– Давно б мы были с тобой отпеты... ... ... – случись ты в теле мадмуазели... –
но карой Клио* для всех поэтов из моды вышли – За честь! – дуэли...
От карм не выжить в «конгломерате елея с дёгтем» мне – ой, как! – дурно,
гадая думку, что клякс кудлатей сгорел я б ярче поэзий... (в урну)

Аборигенов ничем не хуже, найдя «планету» с тобой в союзе... –
легко я сдался: – обезоружен! – и пусть нас Гордий вмиг свяжет в узел!
– Ты пташкой прыгни в меня, как в узы! – подав мне ручки... не перьевые... –
с тобой кургузы мои обузы, но... рад я «грузом» таким... – впервые!

В морей стихиях, иль в океанах бесславной жизни – стезёй* писаки... –
средь вод священных (вширь Иордана) по дну пройдётся не всяк Акакий*...
И пусть мне каждый бузит, мол, мал ты судить «о вечном» – словес пострелом! –
премудрость вряд ли утопнет в гвалты! – душой и телом... не захирелым...

                Спорь хоть на совесть, хоть не перечь я... – дела коль в шляпах... и лимфоцитах* –
                верёвки вьются из междуречья* с узлами зрений в судéб орбитах...
Весь люд с рожденья (джеймс-куки* словно) – открыть свой «остров ассолей» чтобы! –
плывёт поштучно и поголовно – до исступленья! – с пучин утробы...

В извечном дрейфе матросы, коки... пираты, жертвы... жлобы' и снобы... –
что дико – сами... себе – Хичкоки! – не жизнь, а хóррор! – снимать кино бы...
                И пусть им скопом теплей в болотце, мне звёзд стремнины милей! – бездонны! –
                ведь в кругосветке (с библейских лоций) узлом я связан с тоской... мадонны...

Мне, мыслей тяжких неся вериги в себе, как в храме любви... (иль в драме)
всего пристойней – судьбой расстриги* – родная гавань... на Валааме*...

... В каком-то роде в мир пошехонский* что не входило, то и не вышло... –
но жизни в пику – как Македонский? – найдётся «некто»... и срубит дышло... –
Вот здесь я б съездил (!) бойцу по морде! – но... суд ведь править виднее свыше... –
Каким бы ни был заумным Гордий, узлом не тешась, молись... как дышишь...

Грешно' ведь, зиждясь на сантиментах, мол, мы с «ассолью» – как мир! – едины,
исчéрпав карму в небес плацентах, «узлом» отсохнуть... от пуповины!

                Не прожигали чтоб жизнь другие, горю дотла я... ... ... и догмы рушу,
                коль вере данью (иль ностальгии)
                                                своей «ассолью» зову я... душу!

                Сноровкой тешась своею – ловкой! –
                                                купаясь в масле – нутро прожарив! –
                в миру мы живы балансировкой меж марев райских и адских зарев...

Грешнó, состряпав «судьбы улики»
в подспудном «деле об укоризне» –
казнить невинных... – столь разноликих! –
за факт врождённых дефектов жизни...

                   Свои рожденья мы здесь не крали...
Но все виновны во всём... О! Боже... –
                   не я устроил из жизни «ралли»! –
                                     как будто впились под хвост всем вожжи...

От ренессанса до примитива... – с лиц неподсудно творя гримасы... –
не я исчиркал здесь всё так – криво! – толпой уродцев «а-ля Пикáссо»...

Добро и худо в хмельной свободе – как синтез дёгтя – плевком зависло... –
Иным здесь сладко, как трутням в мёде...
Другим же (пчёлкам) от мёда кисло...

А мне собрать бы себя в охапку... – пока в сознаньи, авось, не струшу –
не меря нимбом по Сеньке шапку,
уйти б неслышно... ... ... спасти бы душу...

В ума палатах добром без худа небесполезны вкрапленья «дури»... –
И не перечьте! – правдивей буду, пока в «исподнем»... температурю...
Священной жизни блюсти присягу, из жара в прорубь моржом ныряя... –
я честь имею – уж если слягу – ведь «как огурчик» всплывал не зря я...

Сознанья нити, как хворост, ломки! Мозги, сжимаясь, хрустят тоскливо... –
когда у кромки своей поломки над бездной зреешь червивой сливой...
В «брехню о жизни» того не верьте, кто в полподошвы не так был близок
от неизбежной (геройской?) смерти, как в тигра пасти души огрызок...

Не верьте в бесов лукавых речи, с трибун «усладу» сочащих ядом! –
что «гладко стелют» (по-человечьи!) предтечей* ада в умах и... рядом...

И мне не верьте... когда я буду бездарно корчить геройств невежу –
мы все отчасти здесь «куклы вуду*»... сродни и я им... пока не «брежу»...
Быть «чушью» может всё, что треножит вне рамок знаний и завихрений –
жизнь та, что в моде и по погоде, а я в ней (шляпой) лишь набекрень ей...

Как тут не «парься» попутным грузом – о кризах, комах... и гематомах... –
телес прицепом влача нас – юзом! – душа летуча и невесома...
Мне рейсом этим – к своей «конечной» – спуск неизбежно стал крут и долог,
как только вгрызся (нечеловечно!) потерей ближних в душе «осколок»...

С тех пор, как небо сокрыли «тучи», в рай тщетно маясь втесаться... (мимо?)
мне не! зазорно прослыть дремучим, страшась, что жизни – их сутью – мнимы:
Пока есть боли, нет «слаще» доли, чем пудом соли лечить «экземы»...
Пока глаза мы (в сердцах!) мозолим, возможно, в душах есть я... и все мы...

Когда есть воля не усомниться в молитвы мощи, мы вволю ропщем:
Уходят жизни (дней вереницей) – никто не тормоз в том спринте... общем...
Нырнуть бы глубже – упившись виски – по дну Эвнои* уплыть бы... «храбро»...
... Но не пуститься в тот путь неблизкий, не истоптав здесь всей кармы* «швабры»...

Пусты упрёки в моём «пороке» петлёю скорби всё вздёрнуть... – туже! –
когда мне жутко, что одиноким не отражаюсь... я... даже в луже...

Когда внезапно – воззрений скопом – на рясах ржаво тускнеют блёстки,
в сознаньи – поздним! калейдоскопом – картинки кисти пророков хлёстки:
Безлики в камне надгробном лики владык и нищих... – как абсолюты! –
все бездыханно равновелики... кто – безызвестным, кто – пресловутым...

Ни шут, ни Цезарь, ни плут, ни гений не в курсе, сколько им зим и вёсен
с душой квитаться – от раздвоений! – за то, что мир их в миру' несносен...
Пока над жизнью «любви секира*» висит – без всякой альтернативы! –
что в лоб, что по лбу (не из Шекспира), нет мóчи сгинуть отсель строптиво...

Добра во славу! – за честь державы! – погибнуть глупо я мог давно бы,
не стёрся б жизни мой стержень (ржавый) «судьбы наждачкой» до высшей пробы...
Однако, жив я! – не пала Троя*... С руин и пепла калёней ставших
двояка участь «в миру' героев» – с живущих долей! – по воле павших...

В суровой жизни – кошмарной самой! – не патриот я матриархата...
Беспрецедентен лишь «случай» с мамой, величье коей – навеки – свято!
И в бед скопленьях, и в горя гущах, в свершеньях мирных и в ратных битвах
от зол грядущих... – и предыдущих – одно спасенье! – её молитва...

В уныний муках времён несчастных всегда смиренья могу достичь я... –
ведь не напрасно, что мне подвластны добра и худа – в себе! – различья...

Как будто явью, как рай, далёкой – «юнцом наследным» в большом и в малом –
я слышу Бога! – не дремлет Око... – со всех Заветов напутствий шквалом...
Как в чародействе, я в действе этом впадаю в детство – до жизни драмы... –
ещё до встречи с войны наветом*, жизнь подкурившим не фимиамом*...

                   В судьбы стремнине (коль здрав поныне) молю я милость! у «правосудья»...
                   Отец в обжоге горшков невинен... А мать – в инстинкте: за сына грудью... –
Обязан жизнью я им! (немного?) – вовек и присно от «бесов сглаза»
                   любви елеем* – иль Миром* Бога! –
                   в молитвах нощных аз есмь...
                   – помазан...

Того, что даром мы здесь имеем, познать бесценность – помяв «купюры»... –
лишь босоного мы смеем... (змеем!) – в грехах стирая до дырок шкуры...
И мой вдруг китель «затёрся»... споро... Но мыслю связно не с кондачка я! –
коль стал я жизни – в плечах – не впору... – таков мой фатум... – беда такая...

Собрать пора бы себя в охапку... – пока в сознаньи, авось, не струшу –
не меря нимбом по Сеньке шапку, уйти б неслышно... ... ... спасти бы душу...

Пусть там, где с боем вошла «пехота» под «марш Славянки» – многоголосо! –
встречает (в рае?) меня хоть кто-то... ответом сжатым на все расспросы...

                   Как ни прискорбно – всегда когда-то! –
                                                                         мы мрём и слёзно о том жалеем... –
                   ... ... ... не надышавшись тем ароматом, что источаем «любви елеем*»...

30.05.2016 в 14:33

Свидетельство о публикации № 30052016143325-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 68, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

135. Александр Соболев (Ростов-на-Дону,Россия).Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

И станет мир пустыней снова, и из него исчезнет слово
на миллиарды лет вперед…
Когда в пылание Сверхновой вишнёвой косточкой багровой
Земля скользнет.

Диван да ковёр, пара стульев и столик удобный,
на нём размещаются книги и то, что съедобно,
и это – купе…
А в нём – человек попивает прохладное зелье
и движется с важной и невразумительной целью,
один, аки перст.
В служебном вагоне, где он – не угодно ли? – едет,
чудесно отсутствует даже намёк на соседей,
а рядом течёт
полуденный клейстер сгущённого насыпью зноя.
Да, есть проводница по имени, кажется, Зоя,
но это не в счёт.
Он смотрит вовне из дуплянки, из люльки, из ложи…
Почтенная женщина вежливо чаю предложит,
бельё принесёт,
но путник, увы, не знаток церемонии чайной.
Он смотрит в окно, сознавая, что день не случаен,
как, видимо, всё.
В прогалах деревьев мелькает посёлочков лего,
стечением листьев и сучьев, семян и побегов
прикрыт окоём.
Проносятся мимо фестоны зелёных массивов,
где белые кости стволов остаются красивы
в посмертьи своём.

Потом проплывают пространства, где скошено жито…
И вот уж купе до возможных пределов обжито
составом вещей,
не хочется есть, и не требует отдыха тело,
и можно не думать… дистанция делает дело
и здесь, и вообще…
Итак, он летит по прямой, у момента в фаворе,
в пустом позвонке у состава, в задонском просторе.
Исчерпан компот;
теперь, не спеша, побеждённый дорожною ленью,
он цедит просвеченный солнцем мускат впечатлений:
ни дум, ни хлопот…

Но как-то не сразу, не вдруг – постепенно, неявно,
идёт наложение и замещение планов,
и наш пассажир
магнитной головкой несётся вдоль стёртого трека
и кожей читает фрагменты ушедшего века,
его миражи.
Он помнить не может,
но волей самой Мнемозины –
то сабли полоска сверкает крылом стрекозиным,
то смутная тень
от броневагонов мелькнет перед поездом встречным,
как призрак Голландца в его возвращении вечном
в сегодняшний день.

Он следует – вглубь и назад – соляными пластами,
и видит, как едут на юг новобранцев составы…
как бурый закат
глядит через щели теплушек на груз человеков,
которых ведёт за Урал, от аулов и Мекки,
судьба языка…
Червонного золота свет над подсолнечным полем;
упряжку быков и телегу с чумацкою солью;
степные огни
отряда комбайнов в короткие душные ночи;
другого отряда, что в яме амбарной хлопочет,
штыки да ремни…
По рельсам – потоки несущего жизнь антрацита –
и трактор тридцатых, рождённый ценой геноцида;
коня в поводу –
и танковых траков в горящем саду отпечаток,
и женскую руку, сломившую влажный початок
(для хроники дубль)…

И скорый – локальное время стремительно порет
навстречу четвёртому Риму. (Помпее?.. Гоморре?..)
А он – подчинён
могучему кровному чувству… и с этим не спорят…
…Он едет по ровному дну колоссального моря
древнейших времён.

ОБРЕТЕНИЕ ВОДЫ

На убывающей луне
возьми немного крупной соли
и с лунным светом в равной доле
в воде смешай. Когда на дне

исчезнут мутные кристаллы,
поставь стакан перед собой…
…Сегодня встретишься с Водой,
пока еще не рассветало.

Без заклинаний и свечей,
вне власти тусклого рассудка –
она блестит светло и чутко,
и можешь ты доверить ей
желанья тайные, глухие,
ведь вы воистину вдвоём!
С тобой – вода, твоя стихия,
прозрачный, трепетный объём.
Она поймет твою надежду,
во всём к тебе благоволя.

Не покажи себя невеждой,
и в этот час не позволяй
не только суетного слова,
а даже внутреннюю речь...
Но часть энергии живого
освободи – и дай потечь
в ночную воду из щепоти.
Да только делай все всерьёз!
Она – в твоей греховной плоти,
она – в твоем солёном поте
и в блеске благодарных слёз.
В любом глотке и в капле каждой
твоей горячечной крови
она – твоя!.. И всею жаждой
ее на помощь позови.

И если сделать всё, как надо,
то как остаться ей в долгу?..
И ты почувствуешь прохладу,
потом услышишь тихий гул,
потом заметишь неустанный
переплетающийся ток.
Тогда, не медля, из стакана
отпей единственный глоток...

Как неожиданно и странно,
что это тонкое стекло
несёт частицу океана
со всем, что в нём проистекло!

О, океан, моя родня!..
Сейчас, творя себе кумира,
я нахожусь на грани мира,
где он приветствует меня!
Где, как желанная предтеча,
голубовато-зелена,
ко мне на радостную встречу
идёт все новая волна,
в неиссякаемом порядке
всё новый зыбится карниз
и циклопическою складкой
себя обрушивает
вниз.
И мерный грохот – как крушенье
всего, что сделали со мной
слепые жертвоприношенья
несправедливости земной...

Как долго ты блуждал один,
без покровителя и друга...
Не знаю, в чём твоя заслуга,
но это время позади
с бесцветных будней чередой,
разъединённых, растворённых –
и снова оплодотворённых
великой сущностью – Водой!

Бледнеет ночь. Аэролиты
идут к земле косым дождём.
Давай немного подождём
награды, в будущем сокрытой.
Обетованная вода
теперь с тобой всегда и всюду,
и можно быть любому чуду…
не будем спрашивать, когда.

30.05.2016 в 14:03

Свидетельство о публикации № 30052016140304-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 61, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

134. Ольга Стрижкова (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

посвящается детям - бывшим
узникам концлагеря Освенцим

Чёрный сахар, красная кровь,
Памяти волны пену вздымают
И отраженьем безрадостных снов
Цепью колючей дни наплывают.
А по ночам (хоть и день здесь как ночь)
С хрипом дыханье из лёгких сочится.
Господи! Чем же Ты сможешь помочь?
Только бы - помнить…Только б - забыться…
Только бы знать, что когда-то придёт
Ужасу детства конец долгожданный,
И у дверного проёма замрёт
Старый солдат в плащ-палатке линялой.

Руку, дрожа, он приложит ко лбу,
Пот убирая, стирает картину:
Нары. Решётка. Вода на полу.
Детские взгляды, как холод на спину.
Окаменеет лицом, но ничем
Давящий крик он родить не посмеет.
Видел он много таких вот тюрем,
Но от подобного кровь леденеет.

Вот осмелев, словно чуя – не враг,
Белоголовая девочка встала
На ноги медленно, сделала шаг,
Правой рукой потянув одеяло.
Горьким упрёком её худоба –
Ручки и ножки, что палочек тоньше.
Бровки сошлись у высокого лба,
И удивление гложет всё больше.

Только в глаза заглянул ей солдат
И отвернулся, слезу утирая.
      Так не по-детски серьёзен был взгляд.
      Так с ожиданьем девчушка взирала.
      Вспомнил. И вот на ладони лежит
      То, что хранил на привал, на чаёк,
      Крошками, пылью, махоркой покрыт
      Сахара маленький черный кусочек.
      - На же, бери! – улыбнулся солдат,
      Девочка, молча, на сахар смотрела
      И подняла обжигающий взгляд,
      Сколько в нём боли лилось до предела.
      Билось отчаянно сердце её,
      Вдруг ошибалась и всё повторится?
С каменным ликом ведёт существо
В хилые руки иголками впиться.
И повторяется ужас весь вновь –
Люди в халатах. Свет испепеляет.
Капает в колбочки детская кровь,
Тельце слабеет и жизнь угасает.
Но и не раз, и не два, и не три
Водят из «детского сада» в палату.
Там, где по каплям крадут палачи
То, что от тел им измученных надо.
Девочка сахар зажала в руке,
Если не бьёт, значит, дядя – хороший,
И кулачек свой прижала к щеке,
Сахаром черным царапая кожу.
Взял её на руки старый боец,
Бережно обнял бесценную ношу:
«Верь мне, дитя. Твоим бедам конец.
Всё хорошо. Ещё сахару хочешь?»

Дни пробегут и года пролетят,
Лаской растопятся страх и забитость,
И потеплеет затравленный взгляд,
Людям даря доброту и открытость.
Выжгла война в её сердце клеймо,
Но врачевали умелые руки.
Есть и семья, и друзья у неё.
Где-то на дне замурованы звуки
                  Страшного детства жертвы войны,
                  Что исцелила людская любовь.
                  Люди без детства, дитя без вины,
                  Видели – сахар темнее, чем кров.

Однажды повстречались Рак и Лев,
На перекрестке дней и мирозданья.
От полнолуния Рак немного охмелев,
Попал под львиное, кошачье обаянье.

И завертелось не роман, нет, колесо…
Их отношения в движении находились.
Рак грезил. То пыхтел, как пылесос,
То пересказывал, какие сны приснились.

Лев был галантен, с юмором и щедр
На подаянья царского порыва.
Но Раку приносила только вред
Его уютная и теплая квартира.

Вдвоем ходили в тир. И пили чай
Под грохот открывавшихся бутылок
Шампанского и словно светлый май
Пиликал многофарсовостью скрипок.

Но Лев не котик с бантиком. Пустяк
Вбил между ними клин какой-то спьяну
Довольный Рак расслабился. И вел себя он так,
Как будто счастье у него уже в кармане.

Лев отступил и в темноте пропал,
В клешне у Рака хвост застрял. Кусочек.
(Тот крепко ведь вцепился! Так держал…)
Лев убежал, в клешне оставив кончик.

Уж Новый Год. Вот елочки зажглись,
И все спешат встречать приход январский.
То, что сейчас – так и зовется жизнь,
А прошлое теперь лишь снег декабрьский.

А Рак все созерцает волоски,
Что из хвоста царя зверей достались.
Разжать не может клешни. Затекли.
Переминает их, что чувством звались.

Ведь как им вместе не было б легко,
Членистоногому с кошачьим, не сравниться.
Пусть совпадут порывы и тепло
Души. Но все равно останется граница.

Рак кормится отходами других,
И крохами, что падают доволен.
Лев не согласен с ролею вторых,
И свитою своей обеспокоен.

Морали нет. (И басни, впрочем, нет.)
Просто пишу рифмованное сразу.
Лев ни при чем… а Раку дам совет:
Побереги клешню. И плюнь на ловеласа.

Белые  лебеди.  Сон:
А  за  роялем –  Дама.
Ртом,  не  целуя  икон,
В  шепот  вдавится  -
МАМА!
Тихо   неделя  в  год,
А  над  музеем  лапа
Ельная   отомрет,
Не  понимая  -
ПАПА!
Казнь.  Чувство  вины:
Горечь  пройти  не  может.
В  темный  провал  стены
Крикнуть  -
СЕРЕЖА!
В  рваный  проем  окна
Давящих  далей,
Горлом,  где  пустота,
Выдохнуть –
АЛЯ!..
Сердцем –  надрыв –  мозоль!
Вздрогнуть,  не  без  причины.
Имя –  морская  соль,
Только  подумать –
ИРИНА!.
Душно  и  пусто  в  дому
Без  поэтических  оргий.
Став  одинокой  всему,
Глухо  сглотнуть –
ГЕОРГИЙ!
Молча  гасить  фонарь,
Руки  убрать за   спину,
И  над  строфой,  как  встарь,
Тихо  повесить -
МАРИНА…

30.05.2016 в 13:57

Свидетельство о публикации № 30052016135721-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 77, полученных рецензий — 0.

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

133. Анна Скрипальщикова (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Вот угасает небосклон,
Темнеет призрачная даль...
Коснулась черная вуаль
Земных красот, объятых сном.

Дорожка лунная, как пух,
Златой лежит на водной глади.
К чему стремлюсь? Спасенья ль ради
Взывает к звездам слабый дух?

Там, далеко, среди светил,
Отрадно пленнику изгнанье:
О странствиях воспоминанья
Даруют чашу новых сил.

Густой туман, песчаный брег,
Маяк, мерцающий во мгле,
Как страж волшебный на Земле, -
Желаний тайных оберег.

Моей души с луной венчанье,
Но в блеске утренней зари
Ночное веянье любви
Хранит глубокое молчанье.

Вокруг святая благодать.
Уж голубеет свод небесный.
За этот славный миг чудесный
Могла бы жизнь свою отдать...

По улице, совсем-совсем одна,
Шла девочка, головку опустив.
В чем заключалась тяжкая вина
Ребенка, что рожден был не в любви?

Галаза ее, наивны и прекрасны,
Доверием искрились в темноте.
Наперекор событиям ненастным
Шла девочка к единственной мечте

О доме, о семье, такой желанной,
Где кров твой, где тебя сегодня ждут.
И ведь она пока ещё не знала,
Что значит: если любят, то поймут?

Что чувствуешь, к своей прижавшись маме,
Поведав о тревогах прежних мук?
О том, как одинокими ночами
Так хочется услышать тихий звук

Родного голоса с заветными словами:
«Дочурка, я люблю тебя всем сердцем.
А если пропасть будет под ногами,
В моей душе всегда открыта дверца.

Запомни, я люблю тебя любою:
Весёлой, грустной иль оптимистичной.
Люблю тебя красивой, непростою,
Не очень привлекательной, обычной» -

Столь нужная несчастному ребенку,
Волнующая, искренняя фраза.
Как жаль, что бескорыстная девчонка
Не слышала подобного ни разу.

Покинутая матерью с пеленок,
Стремилась разглядеть лицо под маской,
Как брошенный, истерзанный котенок,
Мечтающий о нежности и ласке...

Горящая свеча, тепло камина
И взор, что устремлен на небосвод.
В нем отраженье сказочных высот,
А позади - бескрайняя равнина.

Мрак ночи проникает в глубину,
Пленит собой туманное сознанье,
Волнуя сокровенные желанья,
Окутавшие тайной тишину.

К чему ведут нелепые мечтанья,
Зовя искать утеху для души
Среди толпы людей, в немой тиши,
Будя забытые давно переживанья?

Каков для нас неведомый финал?
Куда несут тревожные метанья
И жажда бесконечного скитанья
В надежде овладеть тем, что искал?

Зачем пытаться думать наперед,
Жить прошлым, об ошибках сожалеть,
Имея счастье, большего хотеть
И ждать, когда наступит твой черед?

Ведь жизнь - одно короткое мгновенье,
Она лишь в настоящем существует.
Прошедшее - о чем нам повествуют,
Грядущее - напрасное волненье.

30.05.2016 в 13:52

Свидетельство о публикации № 30052016135219-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 79, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

132. Сергей Мельников (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я о любви тебе скажу,
А ты – прислушайся к словам…
Я стих любовный «приложу»
К твоим раскрывшимся губам…
И тихо-тихо прошепчу
Из сердца рвущийся пассаж,
А утомившись – замолчу…
И… вновь прочертится «вираж» –
Слова исторгнутся из недр,
И вот – на пятом этаже –
Вдруг зашумит могучий кедр…
И – дух захватит в вираже…

А ты – прислушайся к словам,
Прошу тебя! Я так хочу…
И… прикоснись к моим устам!
Я в ожиданьи – помолчу…

Уже былого не вернуть,
Лишь в памяти живёт былое,
Но я велю себе: «Забудь!» –
Заслуг не вижу у «героя»...
Хочу внушить себе надежд –
Надежд на новое прозренье –
Упорно ставлю я в «падеж»
Своё благое намеренье…
…Моя судьбинушка-судьба,
Она, голубушка, такая –
Всенепрестанная борьба,
И я – борьбе той потакаю.
Ведь от неё не улизнуть,
Прикинувшись простым невеждой,
Ни сдать назад, ни повернуть,
Примерив старые одежды.
Борьба… борьба … – в ней весь кураж –
Когда горят у сердца вены,
Когда – опять крутой вираж,
И – ярче звёзды у Вселенной,
Когда ни есть, ни пить, ни спать,
Когда ничто не тушит пламень,
Когда и жизнь не жаль отдать –
Преподнести любимой даме…
…Сегодня дышится легко,
Хоть сил затрачено не мало,
И пусть далёко-далеко
Моя любовь опять сбежала –
Не жаль прошедшего ничуть,
Нет ни укоров, ни истерик,
Душе не хочется «уснуть» –
Открыть готов ещё «америк»…
Увы, былого не вернуть,
Но сердце – в благостном покое,
Ведь впереди я вижу путь,
И небо чисто голубое.
Хочу внушить себе надежд –
Найду я с Богом примиренье! –
Себя поставлю я в «падеж»
(Ведь я же – Божие творенье).

…На горячем песке оставляю следы,
Солнце шпарит, палит – пепелит моё темя,
Я упрямо иду! Свет от яркой «ЗВЕЗДЫ»
Ускоряет мой путь, подгоняет мне время!

Оставляю свой след на зыбучем песке…
Как всегда в поддавки я со смертью играю…
Вот… душа замерла на одном волоске…
Но – я жив – мне стихия любви помогает!

Да, я жив и здоров, я упрямо иду,
Мог бы вечность пройти, несмотря на усталость,
Утонуть в океане, замёрзнуть во льду –
По сравненью с любовью – малейшая малость!

Солнце жарит безбожно, оно – вышло в зенит…
Оно словно дыбится – в меня его норов…
Я – любовь добываю, и – кто запретит?
Не залезу я в тёмную, тихую нору!

…На горячем снегу долго видно следы,
Их щадит вольный ветер, не трогает время…
Я хочу «долететь» до желанной «ЗВЕЗДЫ» –
Той, что ласково светит в далёкой системе…

30.05.2016 в 13:47

Свидетельство о публикации № 30052016134733-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

131. Катерина Ивчук (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

В листьях
акаций,
как в сетке
висит,
ее золотой
апельсин.

Зачем ты
ночами
встаешь,
и будишь
бродячих
собак?

Те лаем
протяжным
пугают
потом
усталых
и пьяных
гуляк,

Которые
также
как я
в этом
дурмане
ночном
не могут
отыскать
дом.

Садись,
я мятой
душистой
тебя
напою,
Эвтерпа
худая,

Не доела,
уходишь?
Как же?
Еще.
Сядь
и послушай.

Ведь
сердце
притихнет,
и забывает
свой
ритм
рядом
с ним,

Когда ты
ступнями
коснулась
и оттолкнулась
от ее
холодного
днища.

Мама
проснулась,
подошла
со
светильником,
молила
-не тронь,

В тот
момент,
как тебя
проглотила-
голодная,
темная
Обь.

Завернула
в зеленый
подол
и понесла
за собой.

Когда
прутиком,-
я укрощала
и била
по спинкам
барашков
-теплые
волны
Днепра.

Гладила
их
по
нежной,
пушистой
холке,
и не
боялась.

Верила
сказкам,
что
смерть-
живет
даже
на
конце
иголки.

Помнишь,
как
я
ныряла
и
беспокоила
сонных,
пятнистых
Бычков,-

***
Моя траектория
почти каждый
день ясна,-
тетрадь,
кухня,
мусорка,
магазин,
парк,

Где меня
часто просят
надеть намордник
или собрать
продукты собаки
в совочек.

Каждый день
ровно в полдень
соседка силком
загоняет ребенка
домой, кричит,

Ее внук-
сорванец
и крикун,

тянет бабушкин
нерв, и
разматывает,
как клубочек.

Во сне
я иногда
сплю, словно
в коме,
влюбляюсь,
воюю,
освобождаю
с АК
воинов из АТО.

Год за годом
постигала,
что я-это
кусочек от
моей мамы,
я-это моя семья.

И спасаю-
только
собаку
от стаи
бездомных,
голодных
зверей.

Они
сбиваются
в стаю,
греются,
думают,
что сильней.

А моя
траектория
почти
каждый
день-ясна,
-тетрадь,
кухня,
мусорка,
магазин,
парк,
стая
голодных
собак.

30.05.2016 в 13:37

Свидетельство о публикации № 30052016133757-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 57, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

130. Владимир Смоляков (Краснодар, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Ты помнишь рыбу, выплывшую к нам
из зелени тугой? Из той воды холодной?
Раздутая, как старый чемодан,
беременный одеждою давно немодной?

Она была рыбее рыбьих рыб!
В ней сросся кактус, бритва и куски железа,
безумного, как головы ушиб,
как похоронный марш под звуки "Марсельезы"

Ты помнишь, как она плыла из тьмы,
огромная, и шевелила плавниками?
Как будто в этом был особый смысл —
смотреть на нас, пока мы превращались в камни

от ужаса; я знал ты за спиной
и цепенея плыл и быть старался храбрым,
когда она вздохнула подо мной
и море вздрогнуло в её замшелых жабрах.

Да, цепенел от ужаса и плыл —
я был тогда почти на сорок лет моложе,
и был другим, и по-другому жил —
и думал только о твоей прозрачной коже,

и что тебе пораниться нельзя —
ты истечёшь, ты просто растворишься в море:
— Она жива, но мир её разъят —
так врач сказал, а я его не мог оспорить.

Когда из света когерентных волн
возникнет холм, что прежде нам казался ямой,
ты понимаешь, это точно — холм!
И Гук и Бойль правы — не всё прямО, что прЯмо!

Ах, Рыба-Страх — ведь это был бычок —
интерференция до жути исказила!
А я поверил, глупый дурачок,
что защитил тебя от самой страшной силы.

... я был дикарь, ты, бросившая смог
большого города, израненная птица
уставшая от жизненных дорог...
Когда спала я целовал твои ресницы,

а утром через галечника пляж,
нёс до воды — плыви! — и ты была русалкой,
и для тебя шипел волны плюмаж,
и воздух йодом пах, и горною фиалкой...

Я сегодня о псах ни гу-гу,
псы не всем, как я понял, нравятся,
но о птицах-то, петь я могу ?
пеньем птиц, никто не подавится?

Только им, обитателям сини,
понимающим клёкот стихий,
трепет воздуха в трепете пиний —
дела нет до твоих истерий.

Сойки смех в горле ваших амбиций!
Слышишь, чаечьих криков ножи?
Так кричат ненасытные птицы,
пожирающие мою жизнь.

Что мне ваших плетей пересуды?
я знавал в череде пошлых дней,
пересохшие губы Иуды,
ненасытные стоны гвоздей.

Мне не надо ни денег ни славы —
было всё, мне по масти везло,
как на кровь, я на красное ставил,
а на чёрном мне башню снесло.

О, как ярки, весенние крики,
сумасшедших соитий птиц!
Ярче только пятна брусники,
на сугробах простынных больниц.

Среди этого гама и ора,
мне крупье повторяет: — Пора!
в чёрном смокинге — вылитый ворон,
с хирургическим хрустом пера.

Ожившие — перебирать по росту,
и радоваться — Боже — говорю! —
ломая прожитого дня коросту...
И неба пить заледенелый брют,
и облако, похожее на остров.

30.05.2016 в 13:34

Свидетельство о публикации № 30052016133410-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 54, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

129. Эдуард Попов (Харьков, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Как пьяный, только счастливый,
готов целовать прохожих,
а звёзды на небе — сливы,
сорви да на всех умножь их.

И светит блёкло-рутинно
небесно-фонарный месяц,
вниз тщится лечь паутина
зажжённых лампочек-лестниц.

И рыжей прядью захвачен,
теряю абзацев связи,
я весел, хотя все плачут —
ладонь проверь-ка по базе.

Мой путь лежит к твоим окнам:
планету волчком вскружу я,
двух змеев повергну оптом,
заснёшь — склонюсь поцелую.

И если что-нибудь срежет,
плесни-ка живой водицы,
на образ твой многонежный
чертей заставлю молиться.

Пусть осень царствует вечно —
прорвусь через все преграды:
на тройке гнать до конечной,
затем на печь пересяду.

Хоть верь, хоть — нет, на кулички —
ты только скажи об этом —
мотнусь найду черевички
какого угодно цвета.

Не вижу тебя — скучаю,
меняю слова на плаху,
за всё, что сказал молчаньем,
готов изорвать рубаху!

Я звёзд в карманах не мерил,
смотрю как заворожённый,
ладонь узнаёшь: Емеля,
в тебя, царевна, влюблённый.

***
мой пульс вытекает из твоих ресниц,
скрипом рифм прокладывая дорогу в бездну.

метель заштрихует номера страниц
в нераскрытых сборниках моих чувств не к месту.

шуршать лабиринтами линялых строк,
сохранять спокойствие и блюсти надежду.

любовь воскрешает, как электрошок:
безрассудно, яростно, вопиюще нежно.

и главное — в скобках на задворках фраз,
где мороз вскрывает напропалую вены.

отчалившим насмерть и минута — час:
шестьдесят возможностей обмануть систему.

но каждая строчка — приговор себе,
неизвестность — давит, определённость — глушит.

секунда в патроннике, затем — пробел,
самолётом в пропасть, где сортируют души.

***
под куполом солнце рыбачит,
внутри — необъятная радость.

я, кажется, понял, что значит
любить человека.

за окнами кружатся диски:
планеты и маленький космос.

«любить, и любить вопреки всем!», —
наш сказочный лозунг.

поднимутся в сердце метели,
вернутся тревожные чувства —

простые хорошие цели
без боя, за так, не сдаются.

30.05.2016 в 13:24

Свидетельство о публикации № 30052016132420-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 54, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

128. Инесса Розенфельд (Потсдам, Германия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

В честь погибшего деда Иссака меня назвали Инесса.
После войны не осталось ни фотографий, ни документов.

Имя – ваза.
Цветок помещают внутри.
Имя – гамма.
На слух повтори.
Имя – тень.
Незаметно крадётся хвостом.
Alter ego – мне твой абрис
До боли знаком.
И когда для опоры
Место ищет душа,
Очищая от сора
Свой родник не спеша,
И я чувстую телом,
Что колокол мой безъязык...
...Пишут чёрным на белом
Нехитрые жизни азы...

И во мне всё яснее
Проступают ушедших черты,
И стечением дней
Смысл истин простых
Проступает...и ноша сия тяжела.
Утешением слабым
Моя жизнь
Стать, наверно, смогла
Для погибшего деда.
Мир тебе, Исаак.
Его облик неведом.
А источник иссяк.

Только имя и вера.
Задаток, а может – залог.
Неизвестному мера,
А может – домыслить предлог.

Я – как отзвук, как эхо,
И блеклая эта печать,
Как пустая помеха...
А может, напрасна печаль?
Или имя – как путы,
А может – поводья судьбы.
До последней минуты
Неминуемо бы...

Словно сомнамбула-лунатик,
Бреду зимою в саду лунарий.
Ко мне так пристально приникли,
Что плакать нотами привыкли -
Полупрозрачных лун монокли,
Как будто бы от слёз промокли.
Мне чудится – по парам стёкла,
Очки там сложены – без счёта.
Для близоруких, дальнозорких,
В оправах новых и потёртых.
В их гладких стёклах отразиться
Могли когда-то любимых лица.
И свозь которые всё чётче
Читались строки. И междустрочье.
Лежат, как будто бы кем забыты...
Все в целости они, нет разбитых.
Разбита жизнь, а в стёклах целых
Луч больше не находит цели.
В них и луна взглянуть страшится.
Глаза закрою – и вижу лица...
Не канет память, не отпускает.
Ледышки стёкол в руке не тают.
Лунарий тоненьких, невесомых, -
Как лун бессонных.
И если скроюсь за лунным за склоном,
Его покроют лунарий сонмы.
Там может, и для моих очков
Найдётся ветка невысоко...

...на носу у вас очки, а в душе — осень...
И. Бабель

Осень похожа на разрушение храма -
опоры крепки,
но веры листва — пожелтевшие свитки — так ветхи,
и стелются, стелются по небу
опустевшие ветки,
молитвенно складывая
в отчаянии ладони...
И дышит на ладан,
сгорает в агонии ворох
бесценных повторов из Торы,
теряясь в чужих перелётных просторах...
Дожди же разят, как римляне,
или там скажем, филистимляне,
смывают золото, топчут
беззащитные листья.
А туч легионы со рваными,
как космы седые, краями,
злобой налиты
и жаждут, и жаждут пролиться.
И всё это напрасно и неотвратимо,
и гибельно, пылко и безвозвратно.
Но осени имя так сладко
и манит так властно.
И мы, сластотерпцы,
и "осень в душе",
и томление сердце...

30.05.2016 в 13:17

Свидетельство о публикации № 30052016131705-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 76, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

127. Евгения Ульянкина (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

— Ой, а это же там, где большая тюрьма?
Второй класс. Не понимаю вопроса.
Восемь — не возраст пределы кончика носа
преодолевать.

Мы на даче смотрели, как поперёк степи
проползают товарняки —
перекати-нитки,
и тайком собирали бабушкину клубнику,
пока она спит.

Без страны, без планеты — в паспорте: Ка-ра-ган-да.
Я теперь понимаю, что у меня спросили.
Думаешь, житель вселенной — а просто ссыльный.
Я хочу помнить клубнику, сестру, ковыль,
но об этом забыть — когда?

***
Дуся её звали
эту как её чёрную с рыжим
кукольный доберман
она была королевой двора
когда она из подъезда выстреливала
и давай визгливым своим орать
и давай писклявым своим орать
нас сдувало как шарики
как удавалось ей столько вдохнуть
а мы превращались в воробушков на лету
и оседали рядком
на железяке такой особенной для ковров
а когда у этой родился сын
по имени Кеша
такой же громкий но чуть поменьше
они вместе держали в страхе весь двор

сколько лет прошло
сколько жгучих казахских лет прошло
сколько склизких московских зим
я почти не боюсь собак
я сама хожу в магазин
но маленькая лошадка до смерти пони
меня всё чаще теперь называют полным
именем хотя оно велико мне
как комната когда в ней живёшь один

пусть собачий бог
приютит Евдокию и Иннокентия
и меня бы кто приютил

Мать первая начала.
Выдохнула и — вольно.
Гробовщик ворчал:
погодила бы, дескать, — холодно.
Обнимали друг друга —
смерзалась с щекой щека.

Старшую унёс дым.
Был бы бог милосерден —
дал бы им с мужем
трезвенника в соседи
или сил выйти
из горящей избы.

Вторую взяла Сибирь
каторжным едким духом,
тифом ли —
тесно жались друг к другу буквы.
Не разобрать,
не склеить из них семьи.

Третью дочь на чужом
кладбище хоронили.
Ставили крест,
но на нём — прежнее имя.
Так и не свыклись с новым,
аж нёбо жгло.

Отец на крыльце без сил,
закат, как бельмо, белёсый.
У него совсем,
совсем не осталось вопросов,
только одно:
господи, погаси.

30.05.2016 в 13:11

Свидетельство о публикации № 30052016131130-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 73, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

126. Игорь Кистанов (Черноморск, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Ты всколыхнул весь мир до дрожи
Неисполнимыми мечтами...
Своею тонкой, нежной кожей,
Своими дивными стихами!
Ты даришь людям всем надежду
И веру в чувства неземные...
Ты в модной выглядел одежде,
Как денди в годы роковые!

Терзала всю страну разруха
В войне гражданской и безумной
И заходила смерть-старуха
Проведать всех под маской гунна!
Когда одни лишь шарлатаны
Страною правили безбожно,
Теряли всю листву каштаны
В пыли канавы придорожной!

Но ты не призывал сражаться,
Хватаясь вдруг за пистолеты...
Так мало в жизни было шансов
Воспеть любовь на всей планете!
И ты воспел любовь, как праздник,
Как Солнце, вставшее над морем...
Пусть вёл себя ты, как проказник,
Когда терзало душу горе!

Ничьи стихи так не волнуют,
Ничьи стихи так не ласкают...
Они нежны, как поцелуи,
Когда огонь в крови вскипает!
И поражая каждым словом,
Они бальзам вливают в души!
Восторг и страсть шедевром снова
Вдаль манят, оставляя сушу!

Несётся бриг под парусами
В стихах печальных и весёлых.
И в лунном свете под "Весами"
Цветут сады в окрестных сёлах.
Любовь одна, как компас, служит
Всем морякам в краях далёких,
И пусть терзали Землю стужи,
Не выбирал дорог ты лёгких!

Ты всколыхнул весь мир до дрожи
Неисполнимыми мечтами...
Своею тонкой, нежной кожей,
Своими дивными стихами!
И с каждым новым поколеньем
Сверкаешь ты в ночи кометой,
Когда читают у коленей
Твои стихи под лунным светом!!!

Ты исключительно прекрасна
- Одесса, Южная Пальмира!!!
Люблю тебя я не напрасно,
Ты символ красоты и мира!!!
Твои бульвары и проспекты
Сияют в зелени платанов...
И бросив в сумку все конспекты,
Я мчался вечером к фонтанам!

Там я встречался с юной феей,
Блистающей, как Солнце в мае!
И вместе с ней мы по аллеям
Гуляли, сладко обнимаясь!
А ночью, в небе когда звёзды
Луну вели на дискотеку,
Мы возле Дюка очень поздно
Не занимались ипотекой!

Я целовал её запястья,
Касаясь несравненной кожи!
О, это сказочное счастье,
Какого в мире быть не может!
Мы вниз по лестнице спускались
К огням мерцавшим Морвокзала...
Она Богиней мне казалась,
Когда коктейли заказала!

Мы любовались Чёрным морем
В кафе "Дельфин" на самой крыше...
Она мне спела о Босфоре,
Она сказала о Париже:
"Как я мечтаю о Монмартре,
О лучшей улице на свете!"
Но я ответил: "С конца марта
На Дерибасовской, как летом!

Открыты все кафе и бары,
И музыка звучит так нежно,
Что все восторженные пары
Мечтают о любви, конечно!
Ложатся строчки на бумагу,
Рождаются стихи и песни...
Такое не подвластно магам,
- Создать шедевры чувств прелестных!"

Ты исключительно прекрасна
- Одесса, Южная Пальмира!!!
Люблю тебя я не напрасно,
Ты символ красоты и мира!!!
И здесь я встретил свою пери!!!
Так нас накрыло в миг любовью,
Что в спальне вылетели двери,
Оставив шрам мне лишь под бровью!!!

В далеких ревущих широтах
Шторм бешено давит баркас.
Не сладко приходится, что-то
На море тебе в этот раз.
Но как бы вода не вскипала,
Не билась о корпус горой,
Ты натиск девятого вала
Забудешь, вернувшись, домой.

Держись до последней минуты,
Сражайся с тайфуном, как лев!
Ты сам выбрал путь этот трудный,
Один повторяя напев:
«Как с ног бы волна не сбивала!
Не лила напрасную кровь!
Я курс проложил до причала,
Чтоб встретить любимую вновь».

Пугают людей ураганы,
Но им не подвластен твой дух!
Бывает, штормят океаны,
Тут мнений не может быть двух!
Но помни моряк, что за ночью
Всегда наступает рассвет!
А значит любимая очень
С тобой встречу ждёт тет-а-тет!

Да здравствует радость победы!
Да здравствует мир золотой!
Кто верой своею не беден,
Тот любит Христа всей душой!
И как бы судьба не терзала,
Не рвала у нас паруса;
Мы выстоим ночь у штурвала!
И вот оно, Солнце-лиса.

30.05.2016 в 13:03

Свидетельство о публикации № 30052016130340-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 60, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

125. Владимир Гладких (Иркутск, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

корабль пьян мальки под шквал срывает хлеще утл-
ых щепок кто в этой буре устоял тот будет памят-
ник и слепок матросы крепки юнга смел глаза в р-
ассоле рожа в тине кто в этой буре уцелел счита-
йте бэтменом отныне орать наверх палить аврал к-
оманда рвань да боцман точен кто в этой буре от-
блевал тот снова чист и непорочен салага за ноч-
ь поседел в недоуменье чешет бачки кто в этой б-
уре леденел теперь валяется в горячке на нас с
небес идет хорал созвездия и месяц с в е т е л

кто в эту бурю не попал тот ничего и не заметил

это ТЫ
       со своим необязательным правом говорить на родном языке
это птица-малютка на горе прощаний держит в клюве тряпичную куклу
это дед унылый у рыбной лавки провожает тебя глазами к морю
это ветер вдруг ниоткуда и ниоткуда взявшаяся мошка
белье колышется и хлопает и штора втягивается в окошко
сдуй меня со своей ладошки
       старый Таллин красивый Таллин
мальчик выманивающий кошку
ЗДЕСЬ родился – и моментален
снимок сделанный на дорожку –
а может просто большая фига
это серое балтийское небо
с ветром
       сражающегося брига
поплавок
       относит от брега
он сражается одиноко
не видит пристани из-за шквала
и в толк не возьмет
       задирая око
на волне
       что земля ПРОПАЛА

в сумерках этот берег похожий на лунный серп
и его я вижу ему нравится когда на воздухе хлопает парусина
он живет этим морем оно ему ближе
бога духа святого и даже родного сына
господи вру конечно волна набегает раз
два отступает медленно как во сне картина
набегает три и четыре искать напрас-
но слова они ветер который проходит мимо
едва коснувшись слуха – его лица – рыжей седеющей
бороды – воспаленных глаз – он оборачивается
говорит что-то
"в этом году море другое" и тогда
где-то там глубоко внутри сердце его четыре
дает слабину сбой рас-
падается как под рукою глина
а вернее сказать
так просто идет ко дну
два
как обреченная
бригантина
три
четыре

море пошумит пошумит да остынет
да только пар стоит
оставаясь на середине
простора ты паришь как кит
хорошо но грустно светло но слепо
легко но отчего-то
и тяжело на душе легло
небо калькою в море твоя забота
забыть не помнить отключиться
сосредоточиться на хорошем
на берегу где-то далеко твоя ницца
что ж и пусть она останется в прошлом
и не нужно тебе ничего один
до самого горизонта сам так хотел

в зените плыл журавлиный клин
вожак был опытен и смел

ты вышел в море без руля
без карт без звезд и без компáса
кто первым прокричит земля
клянусь останется без глаза

30.05.2016 в 12:51

Свидетельство о публикации № 30052016125153-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 60, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

124. Юлия Веприцкая (Харьков, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

"Арабики"  душистое  зерно
в  моём  фарфоре дружит  с  кардамоном.
На  пять  минут  мне  станет  всё  равно,
какие  за  окном  оксюмороны...
Я  оттеняю  лаймом тонкий  бленд
и  наслаждаюсь запахом фантазий.
Мой  карий  ланч  имеет   хеппиэнд,
и лаконичен в  самой  первой фразе:
"Арабики"  душистое  зерно....

Тлеют  угли в  зареве  рассвета
и  тепло - откушенный  ломоть,
наступила осень -  старость  лета,
увядает постепенно плоть.
Опадают  листья, ворс  ковровый
размалёван в экспрессионизм,
так  сожми  печаль  в  кулак  дубовый,
в  спячку  погружая  организм.
Верь, надейся,  жди,  что  будет  мочи!
Стисни  зубы,  мантру  прокричи,
лето  над  тобой ещё  хохочет,
разбросав  последние лучи.

Блефует тишина и  часики уныло
минуты и  часы размеренно кроят,
"крупа" шуршит  в окно - зима заноябрила
и за  стеной уснул чужой ночной рояль.

К молчанью  тяготит душевная тревога,
испуганным  котом ползёт под тёплый плед,
а я шепчу себе: "ещё  совсем немного,
ещё  совсем  чуть-чуть и к нам придёт рассвет"

Морозным  ясным днём, смахнув с плечей  усталость,
под  пенье зимних  птиц уйдём искать края,
где время не живёт, его там не  осталось,
но есть там летний миф,  в  котором  ты и  я...

30.05.2016 в 12:19

Свидетельство о публикации № 30052016121940-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 158, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

123. Галина Рыбачук (Винница, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Не будем плакать и роптать
Мы на судьбу свою втихую,
А с упоеньем будем ждать
Касаний нежных в поцелуе.

Благословенье на любовь
Нам Ангелы с крыла смахнули,
Настал тот миг и вот любовь
В душах наших вновь ликует.

Как важно в суматохе дней
Вспомнить о Вечности и Вере,
К тебе придет любовь, поверь
Ты только ей открой все двери

Не будем плакать и стенать
Мы миру будем улыбаться,
А чтоб все чувства осознать
На помощь Ангелы спешат
К нам прилететь,
что бы остаться.

Я твоя избранница, ты - мой лунный свет
Одинокий странник мой, лучше в мире нет
Я твоя наложница, ты - мой господин
Играющий со звездами в небесах витрин.

Ночь растает с утренней, светлою зарей
Небеса наполнятся чистой синевой
Закружатся весело бабочки в цветах
Буду ждать я вечера с нежностью в глазах.

Я твоя наложница, ты мой вольный птах,
Я твоя бессонница с медом на губах.

Вокзал-перрон, перрон-вокзал,
Вагоны, старенькие полки,
На поезд, снова опоздала,
Была опять не в той тусовке…

Вот у вокзала, на задворках,
Пес рыжий косточку сгрызает,
Котенок маленький под лапы
Из-за угла к нему влетает…

Пёс, увидав такого гостя,
Смиренно морду опускает,
Кошку, как своего ребенка,
Косточкой щедро угощает…

В тот миг, подумалось о людях,
Люди друг друга, убивают…
И снова поезда, вагоны
Ветер в открытое окошко...

А в нём, пёс рыжий кормит кошку,
Делится с ней последней крошкой.

30.05.2016 в 12:16

Свидетельство о публикации № 30052016121609-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 77, полученных рецензий — 0.

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

122. Николай Наумов (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Так много городов на всей планете –
От маленьких провинций до столиц.
И лишь у нас нежнее солнце светит,
И радуют улыбки встречных лиц.

Но о вкусах сложно спорить.
У прохожих тоже можете спросить…
Только море, наше море
Носит в сердце настоящий одессит!

Быть может хорошо у вас в Париже,
Нью-Йорке, Тель-Авиве и Москве.
Надеюсь, что когда-нибудь увижу…
Ну, а пока позвольте дать совет:

Если грустно, с кем-то в ссоре,
Если плохо вам и не хватает сил,
Только морем, Чёрным морем
Лечит душу настоящий одессит.

Однажды все дела свои забросьте,
Путёвочку возьмите к нам на Юг.
И приезжайте, заходите в гости –
Я песню вам весёлую спою.

People welcome! I am sorry!
Number one Ukraine Odessa and Black Sea!
Только море, наше море
Не покинет настоящий одессит!

Под музыку дождя качается трамвай...
Меня в трамвае посетила муза.
Я – просто человек, рифмующий слова,
В загадочно волшебных ритмах блюза...

Мне воздухом морским так хочется дышать!
Морской сюжет беру я за основу.
У песни же моей одесская душа,
И звуки улиц города родного...

Я – просто человек, рифмующий слова,
В чарующе весенних красках джаза...
Под музыку дождя, вам слышную едва,
Мне самому понятную не сразу,

Так хочется любить и верить, и мечтать,
О бедах и проблемах забывая!
У песни же моей мелодия проста,
Как шум колёс одесского трамвая...

Я люблю эту женщину – разную!..
С ней мечтаю, молюсь и праздную,
Отдыхаю, грущу и радуюсь,
На судьбу свою я не жалуюсь…
Если рядом идём по улицам,
Наблюдаю, как ею любуются…

Я люблю эту женщину – милую,
Наделённую страшною силою:
Очаровывать, привораживать,
Никогда ни о чём не спрашивать,
Приходить, когда ей захочется,
Чтобы скрашивать Одиночество.

Я люблю эту женщину – сонную,
Будто бабочку, невесомую,
За собой в небеса зовущую,
Песни трав и ветров поющую,
Окрыляющую надеждами,
Удивляющую одеждами.

Я люблю эту женщину – странную,
Непокорную, непостоянную,
Независимую, свободную,
И всегда, по погоде, – модную,
Исцеляющую красою сказочной,
Улыбающуюся загадочно.

Я люблю эту женщину – рыжую,
Легкомысленную, бесстыжую,
Возбуждающую и нежную,
Целомудренную и грешную…
Я люблю эту ОСЕНЬ БАГРЯНУЮ,
Дымом пахнущую и пьяную.

Мы с ней видимся в год – три месяца,
Ночью в небе глаза её светятся,
Разноцветными сыплет листьями,
Убегая тропами  лисьими.
Мне во сне она часто грезится –
Дай нам, Бог,
                      с ней ещё
                                           не раз встретиться!..

30.05.2016 в 12:11

Свидетельство о публикации № 30052016121157-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 66, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

121. Ольга Петришак (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Ты падал когда-то под воду?
Без навыков и без уменья
Куда-то поплыть. С кислородом,
Достаточным лишь на мгновенье.
Скажи мне, ты помнишь как страшно
От той темноты пред глазами?
Ни в завтрашнем, ни во вчерашнем
Не ступишь на землю ногами!

Ты чувствовал легкими спазмы?
Ты чувствовал умирание?
О, как же ничтожны соблазны
Земные в миг утопания!
О, как же ничтожны все страсти
На грани последнего воздыха.
Ни славы не жаждал, ни власти,
Ты жаждал лишь Солнца и Воздуха.

А знаешь, меня не учили
Ни плавать, ни жить, ни молиться.
Мне тело земное вручили
И я пошла жизни учиться.
И я вошла в горную реку
Страстей и соблазнов холодных, -
Эмоциональный калека,
На близость души не способный.

Я помню как легкие илом
И грязью переполняются,
Как дно становилось могилой
Для беспробудного пьяницы;
Как дно становилось жестоким
И самым последним пристанищем.
Но голос раздался глубокий:
"Дыши. Ты пока что жива еще".

Люди пишут стихи бездуховностью,
Люди пишут стихи эрудицией,
Интеллект заменил душу полностью
В состязании Дара с амбициями.

Превращают стихи в математику,
Превращают стихи в проституцию,
Называют все это романтикой.
Поэтическая коррупция...

Генераторы рифмы работают
И штампуют творенья без устали,
Вдохновляют друг друга скриншотами,
Иллюзорными ложными чувствами.

С этой фальшью знакомят читателя,
Учат как предаваться унынию,
Учат как ненавидеть Создателя,
Как скрываться от боли в насилии.

Да и я, чем я лучше штамповщиков?
Уникальностью не отмечена.
Двадцать лет похороненных мной стихов,
Как измена любимой женщине!

И по правде сказать, обличитель я
Никудышный и вовсе не праведный.
Это зависть с гордыней мучительно
Вновь меня на колени поставили.

***
Я увидел тебя игривую,
Я увидел тебя настоящую,
Нежно-трепетную и ранимую,
Впечатлительную и изящную.
Я увидел тебя со шрамами,
Я увидел тебя потерявшейся.
И со свежими гнойными ранами,
С зараженьем души начинавшимся.

К твоим травмам губы прикладывал,
К твоим травмам душою касался я,
Раны нежностью обрабатывал,
И тобою я сам исцелял себя.
А когда появлялись призраки,
Ты вдруг пряталась под покрывалами,
Узнавал издали я их признаки
И собою тебя укрывал от них.

А когда ты смелеешь, чувствую,
Как весь мир начинаешь заглатывать.
Нет, твоя глубина не искусственна,
Но в нее ты боишься заглядывать.
На резентмент снова охотишься.
Вижу раны твои не зажившие,
Ты о них совсем не заботишься.
Помолюсь за тебя я Всевышнему.

Я тебя полюбил. Игривую.
Я тебя полюбил. Настоящую.
Я люблю тебя. Слышишь? Ранимая.
Моя нежная и изящная.
Я тебя полюбил со шрамами.
Я тебя полюбил. Ну поверь же мне.
Я люблю тебя. С этими ранами.
Твои призраки будут повержены.

30.05.2016 в 12:09

Свидетельство о публикации № 30052016120918-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

120. Ольга Сквирская (Николаев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

кончились ложечки перламутра! поспели ложки с гречишным мёдом.
он терпкий такой, тягучий и цвета йода.
бывает, горчит немного, если погода
глотала таблетки, когда собирали мёд.

содрана люфой загара кожица. скатилось лето печёным «голденом»
за море, сарай, высотки. и надпись «продано»
на нашем смехе, любви и текстах. горе, но
таким уж выдался этот треклятый год.

первый трамвай (а лучше - последний) развозит тени, печаль и осень.
монетой медной – на аверсе цифра восемь –
сверкает солнце, веснушчато и курносо.
трамвай-копилка правит его в закат.

поручни-рёбра, подбросьте денежку! выйдет «орёл» – под луной нам встретиться
лавандовой ночью третьего летнего месяца.
а «решка» (там сердце, что компас, вертится) –
скрин на заставку – и целовать айпад.

А что мне от домашнего тепла?
Чудачества, сгоревшие дотла,
Безжизненная нежность, немота,
Постель – не одинока, но пуста.

А что мне от запретного тебя?
За сладкий вздох всю жизнь свою губя,
Не стану я счастливой на века.
Капризна вожделенная рука.

Куплю у моря хижину. Ворвусь
В её прохладу, синюю на вкус.
Окно открою – спит морская гладь –
И сяду жить. И сяду умирать.

Ёлка моя на куриной ноге, фингал под глазом.
Можешь расслабиться, крошка, я еду к морю.
Не фейерверк – облако чаек в полночное небо взмоет.
Там никто не окликнет и не разлюбит меня ни разу.

Морю плевать – жива, мертва ли моя улыбка.
Криво ли, ровно лепится к рёбрам сердце.
Помнишь? Анданте, скерцо, аллегро и снова скерцо –
И безымянные звёзды в воду ныряют рыбкой.

Там наверстаю. Душу продам Нептуну. Нет – Посейдону.
И никогда не покину объятия водной глади.
Ни драгоценных глаз, ни детского смеха ради.
В синее море уходит дорога к дому.

30.05.2016 в 12:04

Свидетельство о публикации № 30052016120421-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 74, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

119. Владимир Гувор (Львов, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Золотая пыль висит
Над поляной в старой роще
Между медными стволами
Золотая пыль висит

Здесь совсем неподалеку
Мой отец в земле лежит
Он ходил сюда купаться
Здесь совсем неподалеку

В этой гулкой тишине
В янтаре смолы тягучей
Прячет свет от жизни ключик
В этой гулкой тишине

Счастье есть а горя нет
Сердце хочет разорваться
Он ходил сюда купаться
Счастье есть а горя нет

***
Тяжелым иль легким шагом
Пойдешь от тех, брошенных комьев?
Старухам ведома правда прощальных сцен.
Лёд лба звенит, но трубами звук переломлен.
Играйте, пьяницы, прахом минорных тем
отринутых нервным слухом, фальшивых, страшных.
Высоких иль низких, но разом
Пронзивших мои дела.
Теперь я - первым в списке ещё не павших.
...И рыжим флагом укрыла глина, и ночь сошла...

Подчинюсь и колени склоню
    Перед силой, которая выше.
        А пока я в окне вижу крыши,
        Старый парк, что гниет на корню,
        Телевышку, базар, синагогу.
        В ней больница,
                       угодная Богу,
        Одному из волшебных химер.
        На буфете лежит чечевица.
        Например,
                  она может вариться,
        Превращаясь в дымящийся суп.
    Если специй добавить и луку,
    То, "покорный щемящему звуку",
    Прибежит рыжий братец Исав.
        Он не глуп,
                    только голоден очень
        (гонка, спешка, бессонные ночи).
        Я к кастрюльке его поманю.
    Этот нрав
              мне известен – уродство.
    Он согласен, и наше несходство
    Закрепляет скупое меню.

    Подчинюсь, и колени склоню
    Перед высшей, всё знающей силой.
    Кушай, славный мой брат,
                            лопай, милый.

30.05.2016 в 11:43

Свидетельство о публикации № 30052016114358-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 56, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

118. Эраст Волянский (Кишинёв, Молдова). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Когда на Мойке листьев много
И тень деревьев так длинна,
Что будто, кажется, дорога
Уже рекой заменена .

А от реки - рукой до Спаса,
Что на крови, а там терраса,
Ещё чугунная ограда,
Архитектурный дар Паллада.

Вот летний сад - он будет третьим.
Здесь и Михайловский дворец
И Росси павильон мы встретим.
На пристань выйдем наконец.

И снова мы на бурной Мойке.
А за рекой ещё постройки.
Но петербуржцы любят сад
И с севера - дворца фасад.

Они приходят сюда летом,
И всё же осень - вот пора,
Когда становишься поэтом
Её пресветлого двора...

Как молний ярких озарение,
В салопе, с пуделем в руках,
Бывает видишь привидение
Не вызывающее страх.

Мелькнёт и сразу растворится
На узкой тропке, меж кустов.
Да! Хорошо бы здесь родиться,
В стране каналов и мостов.

Страна! Не оговорка это.
Мечта царя. Труды холопа.
А получилось чудо света
Отдельно... взятая... Европа!

***
Когда ночами холодней,
А дни безоблачные ясны.
Когда ты чувствуешь бодрей
Себя. И все с тобой согласны.

И дышится, как будто нет,
Над головой, небесной толщи.
Не обжигает солнца свет
И мысли всё ясней и проще.

А в небе журавли летят
И грустные курлычат песни.
В чужие страны не хотят,
А надобно лететь - хоть тресни.

И всё вокруг оживлено
И быстро пролетают числа.
И новое совсем вино
В брожении - ещё не скисло.

И что - то гонит в путь искать,
Искать свою дорогу.
..............................

***
Ну и что, что телу худо,
Что душа едва жива.
Пока жив. Я буду, буду
Находить любви слова.

Возжигающие страсти
И огонь в живой крови.
Это облачное счастье
Хочешь? Музой назови.

Поднимаю к небу руки
И хватаю небеса.
Это творческие муки.
Это в небе голоса.

Сердце - дикое биенье.
Но жива, жива строка.
Родилось стихотворенье.
Но без имени пока.

30.05.2016 в 11:36

Свидетельство о публикации № 30052016113603-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 72, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

117. Наталья Каулина (Пущино, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Вот и вода застыла; без дна, без сна
Блуждает лодка в русле своих фантазий.
С высокого берега голос летит, звеня,
Мол, обойдётся без «ваших там эвтаназий».

Но что означает этого льда разлом,
Когда закончится главная из прелюдий,
И вырастает из глубины паром,
Его встречают дружно из всех орудий?

А с берега, тот, смеётся наедине,
Иных не осталось в выжженной днём пустыне,
И половодье снится ему во сне,
И снится ему - так будет всегда отныне.

***
Осталось фото. И рюкзак. И шарф.
В краю стрекозок и лесов осинных
Следы от взглядов бархатных и синих
Запомнили травинки и душа.
И ты становишься бедой с одним крылом,
Навек одной неправильной частицей
И сердцем не переставая биться
Во мне звучишь, пульсируя светло,
И утешая: «Время не болит.
Оно - кораблик, пущенный однажды,
Настанет дождь, и пароход бумажный
Причалит к храму на краю земли».

Слова, как терновые иглы,
Несут свой небесный смысл;
Мы завтра продолжим игры,
И снова слова услышим.

Но что-то подспудно давит,
Тревога нам здесь дана:
Такая ведь глубина в них,
Что нам не достать до дна,

А после не выплыть к свету,
И не досчитать до ста,
Ни зверем, ни человеком
Нам здесь никогда не стать.

30.05.2016 в 11:23

Свидетельство о публикации № 30052016112312-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 56, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

116. Сева Гуревич (Санкт-Петербург, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Человечья жизнь тебе – ремесло?
Кость игральная? Мы вместе, но врозь –
Уж как есть, и нам с тобой не свезло:
На авось-небось жить-быть повелось…

…стопка крайняя – в зачин и в помин,
Если пьём, то крайних нет ведь, ни-ни.
Только ты, Господь, меня не покинь
И ещё – чуть-чуть – ещё – не гони…

* * *
Вечер отступает, наступает ночь,
Расставляя звёзды точками точь-в-точь,
Как сапожник в стельку шилом в аккурат
Из-под кожи – в точку, точно – наугад.

Город – горячится: жжёт огнём реклам,
Некто, с виду гордый, входит в ресторан:
«Наливай, кабатчик, верных – сотню грамм,
На землю накинут ведьмовской реглан!

Нынче ночь-попутчица потчует сполна,
Только доля чёрная больно солона!..

Попридержим руку, переждём чуток –
От щедрот бедовых спробовать глоток…
Вьётся путь-дорога, водочка – слеза…
У тебя, кабатчик, сонные глаза!»

* * *
Иду по точкам невозврата,
И трупы дней несу в себе,
И, от рожденья вороватой,
Вверяю их своей судьбе.

Она, используя, теряет –
По памяти – кривляет их,
Одну кривую вытирает,
Другую – претворяет в стих.

По кочкам дней, по строчкам сточным,
Плетя возможность отвернуть,
Пытаясь быть предельно точным
И быстро-медленным, как ртуть,

Я выхожу в столичный морок,
Кругов, колец, дворов, дорог!..
Сквозь всё – к тому, кто сердцу дорог
В пространстве жизни между строк…

26.05.2016 в 23:43

Свидетельство о публикации № 26052016234325-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 69, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

115. Светлана Горностай (Кишинёв, Молдова). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Упала ночь на теплую планету,
И тишина вонзила когти вновь
Во все, что оставалось без ответа,
И мучилась в безмолвии любовь.

Рвалась душа и лезла вон из кожи,
Немой вопрос описывал круги.
Влюбленных судьбы так всегда похожи…
И, как всегда: не так, как у других.

Луч фонаря мерцал в застывших лужах
И на воде ответы рисовал.
Сжималось сердце в страхе, как от стужи:
Была ль любовь? А вдруг окончен бал?

И ночь кольцо безжалостно сжимала,
Плела интриги и лишала сна,
Слезами с недоверья дань взимала
И лампы раскаляла докрасна.

И блекли звезды, в свет окна влетая,
И запах кофе поджидал рассвет…
А где-то там, в окне, в другом квартале
Всю ночь кружился запах сигарет,

Признаньем тишина в ночи взрывалась!
И пела песни с сердцем в унисон.
И мысль в воздушном поцелуе мчалась
Сквозь темный город, погруженный в сон.

Пастель зари теснила мягко ночку,
В лучах рассвета растворялся страх,
И знак вопроса превращался в точку,
В любовь в глазах, в улыбку на устах!

Парад ангелов
(Сказка для взрослых)

Ну, вот… Явился. Прилетел. Сидит.
И смотрит гад таким недобрым взглядом.
Крыло волочит, грязен и сердит.
Мой ангел злости. Что тебе здесь надо?
Ты что не видишь, – я тебя не жду.
Что непонятно? Я тебе не рада.
Я не приемлю злобу и вражду.
Ошибся ты. Тебе сюда не надо!
Он сразу сник. Язык мне показал,
Хотел куснуть, но видно передумал.
Крыло шнурком ботинка подвязал.
Я – за метлу! Его, как ветром сдуло!

                   А мне б такого белого, в пуху,
                   Со стрелами Амура-ангелочка!
                   Чтоб ореол сердечек наверху,
                   Чтоб непременно розовые щечки!

Вонзаю взгляд в пустые небеса,
Парю в мечте, кружась с Амуром вместе
И вдруг… Летит! Бывают чудеса!
Но черный весь. Ты кто?  Твой ангел Мести!
– У вас там, что сейчас на небесах?
Не о таком я ангеле мечтала!
Где крылья белые, любовь и блеск в глазах?
Исчезни с глаз, пока не общипала!

                  А мне б такого белого, как снег,
                  Да чтоб любовью грел холодной ночкой,
                  Чтоб песни пел, чтоб лился звонкий смех…
                  И непременно розовые щечки!

Как странен мир. Создатель видно спит.
Смотрю в окно на этот ужас звездный.
Вдруг – опаньки! Очередной летит.
Сказала: «Кыш!». Махнула ручкой грозно.
– Здесь что, вокзал? Притон? Аэродром?
Ты кто такой? Ко мне какое дело?
Ты может псих? Решил что здесь дурдом?
– Я – ангел зависти. Ужель не разглядела?
Сказал и взглядом шарит по углам,
Изобразив подобие улыбки.
Чему завидовать, когда в душе бедлам?
Пинком под зад исправила ошибку!

                  А мне б такого белого, как мех
                  На королевских мантиях! И точка!
                  С отливом горностая, без огрех
                  И непременно розовые щёчки!

В конце мечты возник глухой кордон.
Погасли звезды, связь с землей пропала.
– Эй, наверху! Скажи, где Купидон?
Ну, что ты шлёшь ко мне кого попало!
Не я ль тебе молилась всякий раз?
Не отреклась, и не сплела интригу?
Возник один лишь маленький заказ –
Ты спутал всё! Где жалобная книга?
И, одержима бунтом ведьмовским,
Пишу донос. Куда, кому не знаю.
Гляжу в окно, завидую другим.
Растрепанная, мстительная, злая…

                   И вдруг… Летит! А крылья так белы!
                   Сверкает шлейф сердечек-огонёчков,
                   Но… Просвистели мимо две стрелы!
                   И побледнели розовые щёчки!

Машу ему: «Сюда! Я здесь – в окне!»
Зашелся криком ангел: «Матерь божья!
Не дай Господь, еще приснится мне!
Спросить осмелюсь: «Что это за рожа?

                    Ведь я летел к той – ясной, как роса,
                    Что радугой сияет на листочках.
                    К той, у которой русая коса
                    И непременно в волосах цветочки.»

Я спохватилась, крикнула: «Момент!»
И для начала – просто улыбнулась.
И тут же получила комплимент,
Стрелу, сердечко, к крыльям прикоснулась.
Так и живем. Какао утром пьем,
А в праздник даже водку под грибочки!
Без злобы, мести. О любви поем.
Всегда в улыбке розовые щёчки!

Мне скоро стукнет… А не скажешь!
Любуюсь! Глаз не оторвать!
Себя, любимую, я глажу,
Сама с собой ложусь я спать.

А как умна! В очках читаю!
Про секс, экстаз, оргазм, маразм.
А сколько слов я модных знаю –
Цейтнот, инцест и мезальянс!

Я – бизнес-вумен. Я такая!
Я лучше всех! Я всем назло!
А кто меня не понимает
Ну, что ж... Ему не повезло!

Подружки глупые страдают
В романах время тратят зря.
Не с теми спят! Не понимают,
Что дать совет могу им я!

Достойных нет для жизни личной.
Зануды все. Не пара мне!
Вокруг козлы и истерички.
Такой бриллиант! В таком дерьме!

Бывает слёзы лью, не скрою,
Желанья, утопив в вине.
Но лучше уж сама с собою…
Чем с этим принцем на коне!

И снова имидж с плотью в ссоре!
Вчера, как-будто под заказ,
Вдруг прочитала на заборе.
И прочитала десять раз!

Три буквы на гнилом заборе
Вскружили голову мою
Три буквы на зеленом фоне…
Что происходит – не пойму!

Кто написал? Увы, не знаю!
Кто автор этих дивных слов?
Ошибок нет, но возмущает:
Где адрес? Где же телефон?

Опять же где длина, диаметр,
Износа степень, возраст, цвет?
Насколько он сегодня занят
И завтра занят или нет?

Идея есть! И карта бита!
Проблему эту я решу:
Еще пять букв из алфавита
И свой мобильный допишу!

26.05.2016 в 23:36

Свидетельство о публикации № 26052016233639-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 152, полученных рецензий — 5.

Оценка: 5,00 (голосов: 6)

114. Валентина Шкуренко (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Сегодня вместо солнечного света
Спешит с небес на землю теплый душ,
Зонт, изгибаясь под порывом ветра,
Не очень-то и защищает от воды ))

Я ноги промочила, словно в детстве,
Коленки, плащ и сумочку, и шарф…
И опасаюсь даже не болезни,
А того, что мама будет переживать.

И на минуту снова забываю,
Что близкие живут в другом краю,
В который я обычно добираюсь
Часов восемнадцать и через четыре границы…

А дождь смывает цвет с вишневых веток,
А дождь смывает пыль с моих дорог,
Вода и свет, и день приходят с неба…
Надеюсь, что оттуда же любовь

Чему я посвящаю жизнь,
Часы в тревогах проводя?
Во что я превращаю дни?
Чему я отдаю себя?

Остановилась… В тишине
Мгновений вечности прося,
В любви стихах моя душа
Идет к мечте блаженствуя.

Не в том ли истина моя,
Что покоряюсь небесам?
…Несет течением река,
Несет сквозь призрачный туман…

Забыв о сущности вещей,
О первозданном, о святом,
Я лишена былых идей
И лишена былых оков…

Где отыскать надежды нить?
Как привязать себя к земле?
Как вспять течение повернуть
И вновь принадлежать себе?

Как быть и в жизни, и в любви?
Как не забрасывать дела?
Как в новом свете не забыть,
Какою я была одна?

Одна… Мне страшен даже миг,
Где нет ни мира, ни тепла –
Один холодный долгий крик,
В душе бездонной - пустота.

Как мне былое сохранить,
Но с легким сердцем в путь идти?
Как снова написать стихи?
Как жить в таком сомнении?

Блаженству как наперекор
Мне отыскать всей жизни цель?
Как совладать с любви теплом,
Навеки став женой твоей?..

За невозможность быть с тобой,
За безответность без обид,
Бессмысленность надежд моих,
Открытым сердцем полюбив

Я отдала тебе себя
На пару дней и навсегда,
Заполнив сердце до краев
Любовью, что не знает сна,

Любовью, что не знает бед,
Что дышит верою в тебя,
Душою, что не слышит «нет»
И не услышит никогда.

Несуществующий пейзаж,
Неназванная глубина,
В безводной пустоши мираж
Я в долгой жажде обрела,

В своей семье, своей судьбе
Ты горд, прекрасен и высок,
В наивных снах моих навек,
В реальном мире ты далек.

Ты как икона для меня,
Как образ божества с небес,
Ты – добрый страж моих легенд,
Моих несбывшихся надежд.

Все мысли тянутся к тебе,
Я улыбаюсь им – о да!
И одинокая душа
В миру и ласке навсегда.

Под куполом из миража
Не разобьется никогда
Измотанный осколок льда –
Все, что осталось от меня,

От ярких глаз и нежных слез,
От вдохновения в душе,
От золотых моих волос,
От ясности моих надежд.

Мой рыцарь, снизойди ко мне,
Уверь, что есть еще весна,
Еще любовь в моей судьбе,
Еще есть солнце в небесах.

Мой добрый муж, моя звезда,
Мираж, закрывший мир руин,
Мираж, спасающий меня,
Мой нежный друг, мой господин.

24.05.2016 в 22:36

Свидетельство о публикации № 24052016223609-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 66, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

113. Михаил Гершкович (Балта, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Зажигающиеся внезапно,
осветившие вдруг лицо,
Огни городские – словно надежда,
озарившая снова серце.
И может быть – даже завтра
сомкнется любви кольцо
И снова тихо и нежно
утвердится её бессмертье.

Радужные искринки
в глазах электрических ламп –
Как излучаемые идеи,
как вспыхивающие мысли.
Хоть разные льдинки
в ответ усмехаются нам,
Сильнее вдруг любим людей мы,
и всё нам становится близким.

Этот вишенный снег…
Лепестки, как пушинки,
В тихом кружатся танце
И садятся устало
На колени земли,
Словно сев отдохнуть.

Майских снов лепестки,
Вы крупинками солнца
Зажигаете в сердце
Пламень новой весны
И, прощаясь, летите
В убелённую вечность.

Белый цвет – как седины,
Ты приветствуешь юность…
Этот вишенный цвет,
Этот вишенный снег…

***
Не ревнуй ты меня, капитан…
Может, я и немного не моден.
Каждый стройный девичий стан
С нашей общей любовью сходен.

Ты совсем не такой, как все
Из глубинной лесной России,
Ведь любовь к безграничной красе
Обратил ты на волны морские.

Им решив посвятить всю жизнь,
Ты любовь понимаешь превратно.
В ураган зная море и в бриз,
Вдруг к нему приревнуешь напрасно.

Только берег – всегда чужой,
Не роднит, не сближает с морем:
Далеко ведь и лес большой,
И знакомые с детства зори.

Для меня же – вот здесь они:
Над причалом, над морем, домом.
Берег с морем меня роднит,
И простор моих чувств огромен—

Словно эта бескрайняя синь,
Где судьбой не дано мне плавать,
Где, я знаю, всех больше красив,
Мне залив – не залётная гавань.

Море бьётся, как в теле душа,
Бьётся с ним моё серце синхронно:
Вместе жить, говорить и дышать –
Вот извечной любви камертоны.

Ты меня, капитан, не ревнуй,
Ведь люблю, словно женщину, море.
Кораблём за меня расцелуй
Кудри волн на далёких просторах.

24.05.2016 в 00:05

Свидетельство о публикации № 24052016000522-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 58, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

112. Ирина Берёза (Винница, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Пан пропал
Пошел поближе к трассе -
Сигарет не оказалось,
Мавки у ларька плели веночки
Из травы неведомого свойства
Покурил, заговорил о джазе
В перламутровых глазах плескались
Иллюстрации к параграфам, вопросы
Из учебника восьмого класса
Анатомия кого там? Человека?
Удивленно слушал, восхищался.
Насмотрелся влажными глазами,
А в лесу такого не увидишь,
Потому что все подались в город,
Где любая кочевая нечисть
Угол на окраине снимает,
Варит ханку, гонит самогоны,
Заливает враз смолы за ворот.
В город? Ну конечно, милый, в город!
Пан пропал…
Измаялись грибные кольца ведьмины,
Исплакались осины,
Высохли малинники в распадке,
Мох на юге, север где-то рядом...
Незачем теперь копыта прятать:
Модные надеты мокасины.
Вот он весь стоит у магазина -
Фрезеровщик пятого разряда.

Лампа светит в лицо на допросе у ангела грешного,
Здесь никто не живет - пропускная система для душ,
Здесь не всякий бывал, и не дай тебе Боже, конечно,
А весь пафосный лепет, увы, откровенная чушь.
Через кафельный лёд утекает тепло в вентиляцию,
Тонкий писк монитора всё партию тянет свою,
Внутривенно вливая отчаянье и изоляцию
В этом чертовом месте, где ангелы тихо снуют.
Тот, что твой персональный - усталый и серый на деле,
С сигаретным отливом в примятых седых волосах,
Он не скажет тебе, что осталось всего две недели
За которые будет отмерена жизнь на весах.
Он не скажет тебе ничего из того, что хотелось,
Ты за ласковым тоном уловишь коварную суть,
И какая-то белка, являя ненужную смелость,
Проберется к стеклу на тебя напоследок взглянуть...

На треуголке моль оставит след,
Не думая ни доброго, ни злого,
Не зная, что хозяин много лет
Идет своей дорогой к Ватерлоо...
В дорожной сумке - войны и вино,
И женщины, чьи лица позабыты,
Обозом память тащится, и вот
Все овцы, наконец, волками сыты.
Заплачен счет пехотой и огнем,
Готовы к диалогу пушек жерла,
Но сон его тревожен даже днем,
Он в череде таких же - самый первый.
А путь неспешен, он всего один,
Вокруг безлюдно холодно и голо,
Здесь свет давным давно сошелся в клин
И обозначил точкой Ватерлоо.
И, кажется, не оборвать полет
Пера со шляпки, жарко шепчет кто-то...
Но звук трубы походной не соврет,
Трубач не ошибется ни на ноту.
Так значит, вот как выглядит финал?
Как просто можно проиграть в итоге…
Пришел бы ты сюда, когда бы знал?
Но к Ватерлоо нет другой дороги...

23.05.2016 в 23:54

Свидетельство о публикации № 23052016235401-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 85, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

111. Татьяна Пономаренко (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

А  здесь  упали  тени  на  глаза:
Бессонницы  неверное  начало.
Оделись  в  черное  все  девушки  причала,
Провозглашая  признаки  Суда.

У  нас  же  выпал  белый-белый  снег
На  город  пепельный,  замерзший  и  уставший
Привет грядущего  небесного  альянса,
Приветствуя  святой  союз  сердец.

Возлюбленный,  как  я  устала  ждать.
Бороться  с  нежностью,  улыбкой  и  свободой,
И  не  гулять  в  любое  время  года,
И  не  смотреть  как  тают  небеса.

***
Фиалки  ранняя  пора-
Благоухание  небес.
Цветок  весны,  цветок  любви,
Лиловой  тенью  дышит  лес.

Но  увядает  цвет  зари,
Другие  запахи,  мой  друг.
Лежит  ковер  простой  травы,
Пройдемся  здесь.  Трава  как  пух.

***.
Сиреневый  закат  провозглашая,
Бог  на  меня  сурово  посмотрел.
И,  в  утреннем  тумане  проверяя,
В  цветное  Он  Иосифа  одел.

Сиреневый  рассвет  освобождая,
В природе  лишь  начало  усмотрев,
Помазанный  оделся  как  на  праздник
Для  всех  печальных  и  разумных  дев.

Но  девочки  серебряные  очи
И  непослушный  локон  золотой
Мечтой  разбудят  призрачные  ночи
И  послушанием,  придуманным  тобой.

Помазанный  оделся  как  на  праздник,
В природе  лишь  начало  усмотрев.
Народ  собрал  по  две  замерзших  лепты
Для  всех  печальных  и  разумных  дев.

23.05.2016 в 23:46

Свидетельство о публикации № 23052016234601-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 68, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

110. Тамила Синеева (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Она свою седину
подкрашивала голубым
и часто спрашивала,
какое сегодня число.
Искала то кошелёк, то очки,
что где — позабыв,
вымещала на ближних
своё непонятное зло.

Но потом приходила в себя,
извинялась. Спала.
Просыпалась с улыбкой,
пила корвалол и компот.
По привычке своей многолетней
бралась за дела,
и тогда всем казалось,
что долго еще поживёт...

А она вспоминала,
в холодное глядя окно,
как девчонкой несмелой
страдала по ним, по троим...
Буратино, Пьеро, Арлекин...
Память — словно кино.
Каждый дорог ей был
и по-детски "навеки любим".

И не знала она,
как сложилась судьба у друзей.
Только сердце её
так предательски ныло порой.
...Арлекин, весельчак и красавец,
погиб на войне.
От тяжелой болезни
скончался печальный Пьеро.

А в далёкой стране,
в городке, что на синей реке,
Буратино с инсультом лежал,
с безразличьем в глазах,
и сжимал в деревянном
шершавом своём кулаке
фотографию девочки с лентой
в густых голубых волосах...

Что-то сломалось в душе,
и осколков не счесть.
Смерть и болезни
маячат за каждым углом.
Средневековье моё будоражит,
и каждая весть
кажется будто с подтекстом
и подленьким злом.

Я — инквизитор и ведьма,
судья и палач.
Я — разжигаю костер
и горю в нем сама.
Слышится мой же
по мне завывающий плач,
где-то вдали стонет филин,
а может, сова.

Утром себя поднимаю легко,
я — зола.
Вмиг разлетаюсь по комнате
пылью в лучах
солнца весеннего
и оседаю в углах,
зная, что средневековье -
мой страх...

Города с приходом ночи
закрывают глазки-окна,
отпускают сны
на волю погулять.
Все дома укрыты небом,
будто черно-синим пледом,
шар земной для них —
огромная кровать.

Меж домами сны летают,
колыбельную Вселенной
на своих играют скрипках
городам.
И на ангелов похожи
сны, а может, на прохожих,
пролетающих легко
то сям, то там.

Вот стараются присниться
сны Парижа старой Ницце,
а красотке Барселоне -
сны Афин.
Снятся Киеву каштаны,
Питеру — дворцы, фонтаны,
Самарканду снится
хитрый Насреддин.

Только утром, потихоньку,
сны куда-то исчезают.
Просыпаются, зевая,
города.
Вот спешит один прохожий.
Под рубахой сзади — крылья?
А в его футляре черном...
скрипка? Да!..

23.05.2016 в 23:38

Свидетельство о публикации № 23052016233821-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 75, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

109. Галина Сандалович (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Никогда здесь ничто не изменится
Время стынет на ветхих часах
Я люблю свои ближние мельницы
Словно старой Одессы глаза
Не хочу ни Фонтан, ни Таирова
Ни далекий, чужой Совиньон
Моим сердцем маршрут четко вымерен
Чашка кофе, балкон, старый клен
Я - четвертое поколение,
Выходящее с этих земель
Ветра чувствую дуновение
В нем цветущей акации хмель
Хоровод цветов в старых двориках
Распускается в шумный май
Кипит жизнь вовсю в низких домиках
На верандах пьют черный чай
Здесь не слышно течение времени
Хоть и есть перемена эпох
Когда храм Господня Сретения
Кинотеатром стал – вот подвох!
Неизбежно лишь возвращение
Всего ложного на круг свой
И в Христово воскресение
По Зеленой проложен путь мой
Я иду с плетеной корзинкою
И веду свою доченьку в храм
Ее челка блестит под косынкою
Свечи блеск отдают куличам
Ставлю свечки за три поколения
Что уже далеко, не со мной
Глаза смотрят вниз на спасение
Мою доченьку – ангел мой,
Ты уже поколение пятое
Топчешь ножками землю свою
Ни о чем я не буду загадывать
Я надеюсь, я верю, люблю…
Никогда здесь ничто не изменится
Время стынет на ветхих часах
Я люблю свои ближние мельницы
Словно старой Одессы глаза

Я узнаю тебя среди тысячи лиц
В первых звуках грозы, в ветках пьяной сирени
Потому что любовь не имеет границ
Потому что во всем, я ищу твои тени
В каплях майской росы и дождя в октябре
Во вращении планет бесконечной вселенной
В эдельвейсе, расцветшем на лунной горе
Мне мерещится взгляд - то пленящий, то пленный
В робком шорохе волн и безумных ветрах
Что коснуться меня то нечаянно, то нежно
Так касаешься ты, в своих теплых руках
Сохраняя огонь неразумной надежды
Я на скалы и в пропасть пойду за тобой
Если голос услышу, меня лишь зовущий
Только я не хочу становиться чужой
А иначе, зачем мне встречать день грядущий
Но сейчас ты молчишь, среди тысячи лиц
Я пытаюсь заметить твой взгляд безучастный
Ну а ты расставляешь десятки границ
К моему чуть уставшему женскому счастью
Пусть душа разорвется в пустых небесах
Пусть померкнут огни нашей бренной вселенной
Я как прежде тонуть буду в знойных глазах
Жаль, что только любовь остается нетленной

Завтра может не быть, потому что не будет вдруг неба
Завтра может не быть, потому что взорвется земля
Завтра может не быть, где и с кем и когда бы ты не был
Завтра может не быть, или в завтра не будет меня
Завтра может не быть, потому что устала планета
Потому что любовь, улетучась, оставила яд
Может ночь упадет, кроме звезд не останется света
И никто, к сожаленью, не будет во всем виноват
Завтра может не быть, потому я хочу все сегодня
Блеск огней, струи шелка, касание трепетных тел
Мест не хватит в раю, кто-то должен пойти в преисподнюю
Потому я хочу, чтоб меня ты сегодня хотел
Потому я хочу, чтоб любовь стала детской улыбкой
Чтоб родник той любви не за что, никогда, не погас!
Потому что все зыбко в том мире мучительно-зыбком
Потому я хочу все сегодня, а лучше сейчас.

23.05.2016 в 23:32

Свидетельство о публикации № 23052016233226-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 72, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

108. Мария Наприенко (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

                                             Для одних это свежескошенная трава или сено;
                                             для других – рождественская хвоя с мандаринами.
                                             Для меня – мёрзлые водоросли… привязанность к этому запаху
                                             следовало, вне всяких сомнений,
                                             приписать детству на берегах Балтики…
                                                                                     Иосиф Бродский, «Набережная неисцелимых»

Тяжкий дар - исцелять безнадёжность своей страны,
потеряв навсегда её, на расстоянье жизни
от неё находясь, лишь в Венеции видя сны,
в Петербург уносящие, делая память чистой…

О свободе ее дыханием говорить –
разве может свобода быть сказочней и прекрасней?
С её мистикой слившись, вдоль берега светом плыть –
«только плакать и петь», что Венеция - это счастье…

***
Эта улица - в сердце её католический храм -
так и просится вырваться в прошлое, чтобы не помнить
в ней меня, чтобы новые лица придать именам
и не слышать шагов, доносящихся плачем из комнат.

Эта улица к нотам привыкла, как к фазам луны
и вернёт сюда каждого, здесь говорившего с Богом.
Эта музыка выше предательства, слаще, чем сны.
Всепрощения свет благодать разольёт по дорогам.

Эта улица ждёт тебя, несколько вёсен спустя,
сколько б поисков жадно душа твоя ни проходила.
Эта улица знает, что ты перед Богом дитя,
что просить может лишь об одном Его: "Боже, помилуй!"

Здесь не строились храмы... Не пели с утра петухи...
Здесь крестились тайком, если что-то о Боге и знали...
С ненамоленных мест этих я увозила грехи...
С выпускного сбегала, своей не увидев медали...

Здесь не лили катки, но река замерзала сама,
Коммунальным мостом от разлуки укрывшись однажды,
И в кривые дороги смотрели из досок дома...
Нас любить не учили, но знали мы, как это важно.

Я бегу сюда плакать, смеяться, играть в поддавки...
Я хочу рассказать и поведаю каждому в мире,
Как морозам и ссылкам, и большевикам вопреки
Николай Чудотворец вымаливал Сердце Сибири...

23.05.2016 в 23:20

Свидетельство о публикации № 23052016232026-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 74, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

107. Наталья Крылатова (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Насобирает груши в короб.
Из трав душистых сложит стог.
В поход отправится, и вскоре –
Узнает суть земных дорог.

И со свободою повенчан
Живёт в нём путешествий дух.
В него влюблялось много женщин,
А он любил всего лишь двух.

Со мной на море поселился,
И дует с ветром в паруса.
Раздвинув звёздные кулисы,
Рассвет пускает в небеса.

Кто завершит аккорды лета,
И ноты нужные возьмёт?
С душою тонкою поэта
Для вас слова – кто подберёт?

Конечно, август – гость желанный!
Наш бард, заезжий гастролёр,
Споёт и скажет: "До свиданья!"
И лета догорит костёр.

А после Спаса, запах яблок –
Заменит осени дымок.
И от рябины спелых ягод
Сорвёт нечаянно листок.

Мы с ним прощаемся сердечно:
"До встречи, август, и пока..."
Теперь придётся возле печек
Воспоминаний греть бока.

Закатилась лета половинка,
Спряталась под ягоды в корзинку.
Забирай скорей её с собою,
Можешь вышить ниткою цветною,
Или нарисуешь акварели,
Как деньки у лета вечерели:
Виноградность заплеснув в бокалы,
И закат туда добавив алый.
Выпьешь лето с этим винным цветом,
И готова часть его портрета.
Ожидай вторую половину,
И получишь полную картину.
Станут половинки целым телом,
Но глядишь, а лето пролетело.
Так и жизнь, хвостом мелькнувши рыжим,
Надевает почему-то лыжи...
"Что ты? Что ты? Ведь, ещё же лето!"
"Верь, коль хочешь, в заблужденье это."

ПОЛЫНЬ

                      Посвящается моей маме

                                            Третий ангел вострубил,
                                            и упала с неба большая звезда,
                                            горящая подобно светильнику, и
                                            пала на третью часть рек и на
                                            источники вод.
                                            Имя сей звезде "полынь", и
                                            третья часть вод сделалась
                                            полынью, и многие из людей
                                            умерли от вод потому, что
                                            они стали горьки.

Пустые глазницы окон –
Покинутых мертвых домов...
Чернеет засохший кокон –
Каркас уцелевших основ.

И это все утопает –
В цветущих, весенних садах.
Но аист не прилетает –
В ту землю впечатался страх.

Она хранит пепелище –
Звезды, под названьем "полынь".
Там горькие воды ищут
Свою первозданную синь.

И страшно... Сжимает до боли
В груди эта горечь потерь.
И по насмешливой воле –
Дом брошен, распахнута дверь...

А люди в Чернобыль едут,
По разным причинам своим –
Одним любопытно: "Что тут?"
На Родину надо другим.

А мне бы – дойти до храма:
В нём кто-то меня крестил,
Когда была юной мама
И город – мечтами жил.

23.05.2016 в 23:10

Свидетельство о публикации № 23052016231014-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 59, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

106. Мария Кравян (Харьков Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Они Вас помнят будто бы вчера,
Как меж боев «Катюшу» запевали,
И выжить как хотелось до утра,
Про страх и боль в минуту забывали.

Как тяжело в окопе было ждать
Заветную весну и светлый крик « Победа »,
А сердце в бой рвало и побеждать,
увидеть мир, в котором еще не был…

Гвоздики алые – их парное число,
В ручонке детской трепетно зажаты.
И пусть слово война не ведомо, оно
Не просто в числах памятная дата.

Комом в горле, слезы на глазах,
А радио поёт про журавлей.
Вы навсегда остались в тех полях
И в памятниках городских аллей.

Бессмертный полк неспешным шагом
Проходит сквозь наши сердца…
Давайте помолимся, тихо помолимся
За сына, за брата, за деда, отца.

***
Вот я нага, стою перед тобой,
В руках охапка бархатистых роз.
Они меня объяли пеленой
И запахом, что ты с собой принёс.

И розы те собой мне ранят кожу,
Но сил нет бросить их и растоптать.
Любовь твоя безумна, душу гложет,
Но лишь твоя любовь мне благодать.

И хочется быть в твоей власти,
Быть безвольной твоею рабой,
Погибать и тонуть в этой страсти,
Позовешь – я пойду за тобой.

Хочу тебе я лишь принадлежать,
Всецело быть покорно, безнадёжно.
Не в силах я от этого бежать,
Да и бежать от плена слишком сложно.

***
Ты пришёл, взял бутылку вина,
Мне в бокал, сам с бутылки надпил.
И в глазах блеснула вина,
«как дела» почему-то спросил.

Я к тебе подошла в упор,
Заглянула в твои глаза.
«Как дела? – родной, что за вздор?»
А из глаз скупая слеза.

«ты прости меня, слышишь, родная?!
Я прошу тебя, я молю!
Как так получилось, не знаю,
Ведь только тебя я люблю!

Я повел себя как мальчишка,
Я повелся за её красотой.
И пусть все нелепо слишком,
Хочу я быть только с тобой!»

Я молча смотрела прямо,
мой мир превращался в руины,
всё, что хранила упрямо
разбила полигамность мужчины.

Вокруг темнота, пустота,
Твой голос лишь эхом где-то.
«Манила её красота…» -
Тут гордость моя задета.

И даже не в этом дело,
А как же любовь, семья?
Внутри всё пылало, кипело –
Ну разве он не свинья?

Вот так, в грязной обуви, душу
Мне ещё никто не топтал…
Я молчанье свое нарушила,
не затевая скандал:

«На столе давно ужин стынет,
Ешь садись, обсудим потом,
Когда гнев меня покинет…»
И его залила я вином.

Развернулась и молча вышла,
В спальне долго смотрела в окно.
В груди сердце стучит еле слышно –
Его стук заглушило вино.

Что мне делать и как жить дальше?
Простить мне его или нет?
Ничего ведь не будет как раньше.
А вдруг повторится сюжет?

Тишину нарушили двери.
Ты вошёл, ничего не спросил.
«Дорогой, но мы же не звери,
Как же ты не любя полюбил?

Значит, что-то всё же горело,
к той, что своей красотой
нагло, а может смело,
повела тебя за собой.

Не знаю, как дальше жить,
Смогу ли тебе поверить,
смогу ли я вновь полюбить.
И боль внутри не измерить.

Я уйду, не знаю на сколько,
Пока память всю боль не сотрёт.
Я тебя не корю нисколько…»
Тот, кто любит меня поймет.

Я ушла, не взяв деньги и вещи,
Только в вечность свой первый билет.
Не сумев залатать в сердце трещин,
Не найдя в этом мире ответ.

23.05.2016 в 23:01

Свидетельство о публикации № 23052016230103-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 67, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

105. Юрий Прокопенко (Винница, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Разбросав себя по свету,
Море – в страже берегов.
Если хочешь, брось монету,
И сюда вернёшься вновь.
Вспомнишь нежность на закате.
Я в сомбреро так смешон,
Ты объелась сладкой ваты.
В ночь купались голышом…
Море нежно обнимало,
Нас качало в пеленах.
Дня и ночи было мало:
Время – как песок в руках.
Не грусти в ночи, вздыхая,
Счастье было… И пускай!
Я сказал тебе: родная,
Ты меня назвала: май.
Вот и маюсь я по свету –
У судьбы нет берегов.
Снова брошу я монету
В море, счастье и в любовь!

Увидел сердце, вспаханное болью,
Предательств раны, отношений пепел,
Малюсенькие дверцы, надпись кровью:
«Входи, коль ты душою светел».
Замешкался, стою и сомневаюсь,
Быть может, я в порыве страсти
Потом на паперти любви раскаюсь,
Дарить надежду не имея власти.
Но что творит твоя прекрасная душа,
Во мне, как будто эхом отзываясь?
Она пролилась тихо, не спеша,
Являя простоты бездонной кладезь.
Вне дома, на руках моих уснула,
И два цветка ей в косы вплетены.
Ты для меня – отважная Урсула,
Которая страдала без вины.
Черны глаза твоей глубокой ночи,
Спокойно спи, вкушая сладкий сон,
Пусть он судьбу тебе пророчит,
В которой будет счастья полон дом.
Ах, это чувство, принесённое тобой!
К нему лечу и не хочу остановиться,
И будь, что будет, Бог со мной,
Пусть даже суждено разбиться….

Ты уезжаешь – я уже скучаю,
Стою на перекрёстке всех ветров
И чувствам сердце открываю,
Но к диалогу почему-то не готов.
Кому нужны вопросы и ответы,
Когда эмоции трепещут и поют?
Они и хвост сгорающей кометы
Способны превратить в салют.
Пусть будущность бесформенна, туманна,
И там, в тумане, неизвестность ждёт,
С тобой хочу быть честным, без обмана,
Но правда ведь – не сахар и не мёд.
Конечно, я не белый лист бумаги,
Но место есть вписать слова любви.
Я по ночам взываю: «Боже благий,
Во мне ненужное, пожалуйста, сотри!»
Поэтому не мешкай, возвращайся,
Я жду на перекрёстке всех ветров,
И день за днём, как прежде, в ритме вальса
Стихи танцуют в вихре нежных слов.

23.05.2016 в 22:54

Свидетельство о публикации № 23052016225434-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 68, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

104. Елизавета Храмова (Троицк, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Неизбежного ада
                              окончание –
дня,
Тишина – лишь отрада
                                        искушения
для:

В её пухлой утробе,
Осязаем, но тих,
Жадно, в лёгком ознобе,
Зарождается стих.

***
Да, виновна!
                     Твой взгляд приемлю
Как позор,
                      как удар хлыста.
Что ты смотришь
                               на нашу Землю
С высоты
                     своего креста?

***
Нет одиночества, пока есть небо,
Пока ко мне благоволит земля.
Без устали меняю быль на небыль,
И в каждом шорохе, и в каждом всплеске – я.

Всё – одиночество, пока есть небо,
Пока ко мне благоволит земля.
И сколько ни меняю быль на небыль,
Я – в каждом шорохе, и в каждом всплеске – я.

23.05.2016 в 22:48

Свидетельство о публикации № 23052016224816-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

103. Татьяна Березняк (Кировоград, Украина). Конкурсные работа (Литературные конкурсы)

А я в тебя влюбилась в феврале.
Семнадцатое – дата давней встречи...
Идёт к концу февраль – весны предтеча.
Иду смотреть его парад-алле.

Я ночь люблю: огней калейдоскоп.
Вплелись в него и Сириус, и Вега.
Сверкает всё – ни дать ни взять Лас-Вегас!
Над рестораном фейерверка сноп...

О, радуга – охотник и фазан,
Сегодня у тебя полнейший кворум!
На перекрёстке трио светофора.
Зелёный – как бальзам больным глазам.

И в зеркалах витрины ли, ручья,
Спешащего родиться из сугроба,
Пейзажем ночи я любуюсь в оба...
Пир зрения – заслугою врача?..

Ты, рыжий кот, мой верный визави,
Кому ещё доверю я признанье,
Как близко слышу я весны дыханье
И тихий вздох несломленной любви…

Как хрупко прикасанье снега
К рукам, деревьям и домам…
О, снег – и альфа, и омега
Поры по имени Зима!..

Она, сойдя на степь и город,
Взбивает так перины, чтоб
Покрылись снежным пухом горы
Карпат, Урала и Родоп.

В Родопах дом… В честь снегопада
Зажжён камин, трещит огонь.
Ты вышел... и упасть я рада
Снежинкой на твою ладонь.

В ярких маках полей и обочин –
За окошком автобуса май.
Принимай аромат моих строчек
И меня, Коктебель, принимай!

И, бросаясь в объятья, тебе я
Крикну: "Здравствуй, отрада моя!".
Надо мной - небеса Коктебеля
И стрела твоя, Сюрю-Кая.

Вновь объята восторга пожаром,
Вспомню я нашей дружбы пролог:
Ковыли на Кучук - Енишаре
Стайкой стрепетов – из-под ног!..

Не сдержать и дугою залива
Чёрноморских сирен дефиле…
Пребываю по-детски счастливой,
Возвращая обратный билет!

23.05.2016 в 22:39

Свидетельство о публикации № 23052016223918-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 72, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

102. Елена Скоборева (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

На Дерибасовской играет саксофон
мелодии давно забытых снов,
теней безликих череда, без слов,
всплывает в памяти моей размытый фон.

И плавно звуки отражаются в душе,
задев те струны, что казалось, спят
и, растворяясь в воздухе, летят
вслед за мечтой, что не догнать уже.

И будет вечер стильный примерять фасон
в тени аллей до утренней зари,
и в горсаду зажгутся фонари.
На Дерибасовской играет саксофон.

Ты запомнишься мне надолго
духом сказочным, как из детства
без печали и горя бедствий,
где все счастливы, да и только.

Узких улочек серпантины,
рассыпаясь брусчаткой водят
между храмами в такт мелодий,
огибая крамниц витрины.

И гирлянды цветов каскадом
ниспадают с балконов пышно,
громкой речи почти не слышно,
пахнет кофе и шоколадом.

Черепичные крыши, шпили
с флюгерами и постаменты.
Бронза, мрамор… Аплодисменты
гармоничности разных стилей!

Теплота и уют кавьярни,
свежей выпечки запах тонкий,
дождь монетный по трубам звонкий,
в бочках пенное из броварни…

Напоследок глоток эспрессо
с терпким привкусом лёгкой грусти,
что увозит и не отпустит
поезд фирменный « Львов – Одесса»

Я вышью весну ярко-розовым тоном
на светлом пространстве небесного шёлка,
где сакуры ветка набухшим бутоном
слегка наклонилась изящно и тонко.

Как первой любви хрупкой и быстротечной
красиво и быстро теряют цветенье,
плакучие вишни несут в бесконечность
надежду на новую жизнь и спасенье.

23.05.2016 в 22:28

Свидетельство о публикации № 23052016222845-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

101. Мария Кучумова (Уфа, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Слова кончаются внезапно – как сахар, как чай:
Сиди теперь, молчи до лучших времён,
По коробу скреби да словарь изучай,
Засматривай до дыр оконный проём.
Ты думаешь – слова, а кончаешься ты:
Неназванного нет, бессловесного нет.
Давай же, перечитывай пустые листы,
Ощупывай, как деньги, да смотри на просвет.
И после – через тридевять бескрылых тишин,
Когда уже покажется: словарь пересох.
Из сахара и чая вдруг поднимется жизнь –
И приземлится строчкой на смятый листок.

***
Подошвы твоих сапог мудрее тебя самого:
Глазами они идут по скалам, пескам, камням.
Вот это – открытый взор, когда не пугает пыль,
Когда не боишься ран, а просто: идёшь, глядишь.

А ты-то уверен сам, что высмотрел каждый шаг,
Что землю познал на вкус, как кухни далёких стран,
Что не закрывал глаза, что в этот короткий миг
Никто от тебя змеёй текучей не уползал?

А ты-то уверен сам, что сможешь теперь поднять
Отжившие сапоги, отправить в иной поход?
Кто топит в воде, кто жжёт – тот сам слишком много жил,
Ты рядом ложись, мой друг, авось, и черёд придёт.

23.05.2016 в 22:23

Свидетельство о публикации № 23052016222323-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

100. Елена Тихомирова (Санкт-Петербург,Россия).Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Закурю,помолчу-ушедшего не воротишь,
как не выбелить складок на чёрном шёлке.
Почему сейчас, сквозь тернии и пороги,
продираюсь к небу тропою колкой ?
Кто учил меня ложь потайных таро
принимать бескровно и с облегчением ?
Мой аркан номерной - это шут/зеро,
он зовёт меня к приключениям,
вверх и вниз, на запад и на восток,
не беря с собой лишнего - только злобу.
Прорастает сквозь мир золотой цветок
и указывает дорогу
задыхавшимся в адской петле ночей,
что свечой на ветру сгорают.
Знаешь, небо, на пламени тех свечей
жгут костры – становятся ближе к раю,
и молчат, да слышат свои шаги,
в каждой капле зовущей крови.
Нет молитвы проще, чем "Помоги",
потому так легко, с любовью,
брошу сердце тому, кто не протянул
мне руки, когда я просила.
Он уже давно проиграл войну,
потому, что любил вполсилы.

Лазарет

Сны не сбываются - просто приносят дрожь,
берег иной укрывая слоистой пеной.
Дай только время,когда-нибудь утечёшь
кровью дурной из прокушенной смертью вены…

Доктор дежурный назначит двойной укол,
чтобы отшибло желание выть и память,
и пожурит за то, что заблёван пол
липкими сгустками боли - её стихами.

Только сиделка - вера, в глухой ночи,
тихо поправит колкое одеяло
и посидит поблизости, помолчит,
чтобы бедняге немного спокойней стало.

... как перестанет сниться словесный тир,
злоба, бессилье, грубости и запреты -
выпишут снова в зовущий, безумный мир
новую душу из старого лазарета.

Перейду ли покорно за острую грань,
не поранив души о далёкое "я"?
Когда рвётся ночами упругая ткань
перешитого мной бытия,
или горло сжимает железной рукой
рыцарь прошлого, что был надёжен и скуп,
а в крови закипает солёный прибой,
неожиданной нежностью губ
не притянешь несущего свет мотылька -
он боится потерянных душ.
Если terra incognita ты отыскал
среди тысяч разрозненных суш,
отправляйся в конкисту,
ведь жизнь горяча,
принеси ветер странствий с собой ...
Только ангел-насмешник
вздохнёт у плеча-
он, конечно, увидел,
как тонет печаль
и во тьме
рассветает
любовь.

23.05.2016 в 22:20

Свидетельство о публикации № 23052016222004-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 60, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

99. Марина Матвеева (Николаев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Ты однажды проснёшься счастливым!..
Ты услышишь Звучание ветра...
И за окнами старая слива
Удивит тебя музыкой веток,
Царской щедростью урожая,
Пеньем птиц, затерявшихся в лете,
И открытыми окнами Рая,
Заглянувшего в Дом на рассвете...
Ты, конечно, не сразу поверишь,
Что пришло золотое Время,
Будешь думать, что это тебе, лишь
Просто чудятся райские трели...
Будешь вглядываться в прохожих,
В их глаза и родные лица,
Находя среди них похожих
На тебя... Как узор на спицах
Вдруг Единая ткань событий
Развернёт полотно столетий:
Среди праздников, бурь и открытий,
Мы живём на одной планете...
Мы – Единое Мирозданье,
Многогранное в проявленьях...
В твоём Сердце – Любви звучанье,
Раскрывающей суть Творенья:
Солнца Свет заливает просторы,
В Океане бушуют волны,
Лес, цветы, облака и горы –
Все нектаром вселенским полны!
И, сливаясь в Одном Потоке
С дивной музыкой Благодати,
Ты поймёшь, что поёшь о Боге!
...И раскроешь Ему объятья!

Время похоже на реку:
Течёт, не переставая.
Школе моей – полвека.
Полвека в ней дети играют.
Играют на скрипках и домрах,
Баянах и барабанах.
Тут столько учительниц добрых,
И все – старожилы. Нет старых!
Роялю – почётное место.
А сколько историй он знает:
Под пальцами чуткий, как тесто,
Резвится, поёт и рыдает,
И все наши детские чувства,
Однажды услышав, запомнит,
И душу высоким искусством,
Как тихой молитвой, наполнит.
Сегодня здесь стены всё те же,
И так же доносятся звуки.
А мы вспоминаем всё реже
Учителя добрые руки.
Нас жизнь разбросала по странам,
По временам и эпохам.
Что-то нам кажется странным,
В чём-то со зрением плохо.
Или вдруг стал осторожным
Тот, кто был прежде весёлым.
Только забыть невозможно
Тебя, музыкальная школа.
Ты столько талантов открыла!
В тебе – вдохновенья струя!
Так пусть же растёт твоя сила,
И множится слава твоя!

17.05.2016 в 23:56

Свидетельство о публикации № 17052016235612-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 123, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

98. Ирина Ашомко (Нижний Новгород, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Ты слышишь музыку? Я тоже её не слышу. Нет её.
© Александр ФРИДМАН

Весна идёт. Светлеют рожи. Простите, я не вижу лиц.
Вам музыка слышна? Мне тоже её не слышно. Жизнь как блиц,
где на обдумыванье хода мне шансов не даёт слуга...
закона. Он "слуга народа"... лишь на бумаге. И врага -
в позиции раба - валяет сей подчинённый из "господ".
Одних - на нары отправляет. Других - в психушку. И народ
бурлит, как брага. Едкий запах. До граждан нам как до Луны.
Погост для многих ближе. Папок - конторских - дух страшней войны.

Вам музыка слышна? Мне тоже её не слышно пару лет.
Весна идёт. Мороз по коже. Страх колет сердце как стилет.
И вроде всё как раньше: небо и взрывы почек на ветвях...
И опьянеть от счастья мне бы: свободно песни трелит птах...
Ему - крылатому - неведом мир подлости звериных стай.
Здесь балом правят гномы, ведьмы и зазеркалья календарь.
Я - сумасшедшею Алисой - вхожу к слуге в дворец-нору.
Он от избытка власти злится и ждёт, когда же я умру.

Но чудакам закон не писан. А я - одна из чудаков.
Я - сумасшедшая Алиса. Я верю в силу добрых слов,
в любовь, семью и человечность... Всё это нынче не в чести.
Выводят Каи слово "вечность" в АПОЖе... Господи, прости...
Иду с открытыми глазами. Зачем мне это - не пойму.
А номер "ПРАВДА" - вечно занят. Иль посажён на трон-тюрьму...
Вам музыка слышна? Мне тоже её не слышно. Только бред.
Молюсь: "Откликнись, милый Боже! Дай сердцу помощь и ответ...

Позволь тот крест, что Ты мне выдал, достойно к цели донести...
Голгофа-жизнь не съест, не выдаст свинья от ближнего... Прости!"
Полётом над гнездом змеиным проходят дни который год...
И откровения - лавиной - сметают сон. Ночь - чёрный кот -
мигает звездоглазьем бездны, мурлычет ветром за окном.
Однажды, верю, я воскресну. И зазеркальности дурдом
уйдёт в историю седую. И, наконец, придёт весна...
Любовь, я по тебе тоскую! Лишь ты для жизни мне нужна!

Когда человек человеку – Брут, иконой кровит земля

                       За мной пришли. Спасибо за вниманье. Сейчас, должно быть, будут убивать! ( Роберт Льюис Стивенсон)
                       Мороз под шагами хрустит, как соль. (Асадов)
                       Ланцелот. Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая? (Евгений Шварц. Дракон (пьеса))

Мороз под шагами хрустит, как соль.
Вспорол небеса рассвет.
И огненной лавой струится боль,
ведь истины больше нет.
Распята на тысячи мелких правд
на дне океана лжи.
У смутных времён подловатый нрав.
Не люди, а миражи.

Игру кривосудия – без пощад –
продажный йадус ведёт.
И снова спешит в Гефсиманский сад
Иуда Искариот.
Бумага – покорнейшая из слуг –
издревле и до сих пор.
Растаял надежды последней круг.
И вынесен приговор.

Имбирной полынью горчат слова,
ломая судьбы хребет.
Безвинная катится голова
на плаху безумных лет.
Пришли беспощадные времена.
Последнее снимет власть.
Стоит на коленях давно страна,
а вера в полон сдалась.

Театр сумасшествия и мошны.
Абсурда кромешный ад.
Всё явственней запах и вкус войны.
И время течёт назад.
Туда, где Освенцима печи жгут…
И в пепле людском поля…

Когда человек человеку – Брут,
иконой кровит земля.

Помолюсь о тебе, горький город. Пойми… и прости!

                             Здравствуй, город мой, будь же ты проклят,
                             храни тебя Бог!
                             Антон Стрижак

Здравствуй, город мой, проклятый «слугами», Богом храним!
Чертовщиною образов Босха изранен твой нимб.
И ночлежки Бугровской не стало – ушла с молотка.
А бездомных и нищих – всё больше. Такая тоска!

Миллионы твои утекают давно за бугор.
Солнце зимнее ласково гладит ледовый ковёр,
что расстелен морозом февральским по Волге – Оке.
Бродит память по улочкам грязным (в беды колпаке).

Горький город! Всё глубже твоё театральное дно.
Всё страшнее и круче обрыв между явью и сном.
Возвращаться в реал мне мучительней день ото дня.
Век минувший повсюду сквозит, кандалами звеня.

Привидением – Фамусов. Чацкие – в жёлтых домах.
Здесь судьбу человека упорно сшивают в тома.
С плеч долой, подписав, направляют в судебный архив.
Скалозубов – всё больше… Заволжские дали тихи.

Центр Поволжья, России карман… Это в прошлом твоём.
– Судьи кто? – шепчет странником ветер. Молчит окоём.
Нищета окружает дворцы, что вросли в берега.
Белой рясой ложатся на землю родную снега.

Прогуляюсь под вечер, пытаясь тревогу унять.
Может, вера вернётся в сердечную келью опять?
А надежда: и жить не живёт, и не сдохнет никак…
На распутье дорог я рассыплю бессоннице мак.

Помолюсь о тебе, горький город. И Волжский откос
покачает печально нагими ветвями берёз.
Крест, что выдан мне этой землёй, я смогу донести…
– Ты откликнись мне…

17.05.2016 в 23:15

Свидетельство о публикации № 17052016231537-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 69, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

97. Артур Суханов (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Ко мне вчера Господь с Небес спустился,
Крещённый полу мусульманин – я перекрестился,
И хоть икон божественные лики с ним не схожи,
Его узнал я сразу всё же!
(Наверное, вот так когда-то, мать родную признавали,
Когда впервые мы к груди её припали…)
Описывать, каков Бог – смысла нет –
Он весь Любовь! Добро! и Свет!
Мелькнуло вдруг: «Вот час последний мой»
Он успокоил: – Я не за тобой.
Твой день ухода, сын мой, не настал…
(О, Боже, сыном Он меня назвал!
Я – Бога сын!.. А, впрочем, как и все,
Живущие на матушке-Земле…)
Во мне, от слов Его, огонь божественный горит,
Огонь Любви, огонь Добра, что не испепелит.
И чувствую, как пламя то мне тело, душу очищает,
Неверие, бессилие, уныние в огне божественном сгорает!
Меня Он зрит насквозь, не отвожу я взгляда,
И так легко, что не юлить, не лгать не надо!
С Ним говорил на «ты», как с равным,
И начал я вопросом главным,
О смысле жизни, смысле бытия,
Какая в мире этом роль, какая цель моя?
На все вопросы, что Он отвечал,
Я был уверен, сам ответы знал!
И если помыслы, желания твои чисты,
То и ответы ясны и просты!..
– Ищи в себе ответы, чистою душой,
Весь смысл жизни – в жизни лишь самой!
(Смысл жизни – в жизни! Это ж очевидно,
Глядя через стекло – стекла не видно,
Так часто с истиной случается порой,
Искали сложного, а оказалась та простой.
Смысл жизни в жизни, что дала нам мать,
А мы должны жизнь детям своим дать,
У тех свои родятся дети…
Жизнь – главный смысл на этом свете!!!
Как мало надо, чтобы жизнь зачать,
Как много надо этой жизни дать!
Какими мудрыми должны мы быть,
Что бы уметь в гармонии с природой жить!..)
– Господь! – воскликнул я – а зло откуда?
Неужто Ты его плодишь повсюду?
Невежество и злобу в людях насаждаешь,
Пороками, болезнями – Ты нас караешь?
– Вы дети все Мои, Я зла вам не желаю!
И, как могу, Я всем вам помогаю,
Всех вас люблю, вы все равны передо Мной,
Всё зло от ненасытности и алчности людской!
А чтобы оправдать свои порочные деяния,
Придумали вы чёрта в оправдание,
Мол, он, как будто, где-то там сидит,
И вашими руками зло творит.
Лишь алчность, страх и ложь, да мыслей грязь,
Творят убийц, ублюдков, мерзость, мразь!
Не будете вы не беды, не горя знать,
Когда научитесь Мои заветы соблюдать!!!..

Промолвив это, в Небесах Он скрылся,
Так же внезапно, как и появился.
Кому сказать? Поверит кто-нибудь?
Про встречу нашу, да про жизни суть?
Про то, что мир себя лишь исцелит,
Когда в себе зло и пороки истребит.
Про душу, что не умирает?
Я рассказал – пусть каждый сам решает…
Но знайте, что настанет час,
Когда придёт БОГ к каждому из вас!..

У синего моря у самого,
Принцесса-Одесса – мама моя,
Город-невеста, роскошная дама,
Единственный в мире город-мама!

Припев:
Мама моя, мама моя,
Светлая, нежная, славная.
Любовь моей жизни главная,
Самая, самая, самая!

У тёплого моря у самого,
Пальмира Южная – мама моя.
Город-мечта, поэзия, песня,
Многоголоса, многолика, чудесна!
Припев:

У нежного моря у самого,
Парит город-чайка – мама моя.
Город-герой, просторный и людный,
Город-легенда с историей чудной!
Припев:

У ласкового моря у самого,
Одесса-жемчужина – мама моя.
Умыта волнами, причёсана ветрами,
С каштанами-кудрями, акации цветами.
Припев:

***
Пьянчуге Бог желание исполнил.
Ему Он рюмку водкою наполнил.
И сколько б раз пьянчуга к ней не прикладался,
Сосуд тот снова водкой наполнялся.
– Ну, как? – Спросил Господь. – Доволен? Пьян?
– Чему довольным быть? Наполни мне стакан!..

17.05.2016 в 23:11

Свидетельство о публикации № 17052016231151-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 88, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

96. Лора Важинская (Краснодар, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

«Не ищи Луну в реке»,
А причину бед вовне,
Не удержишь в кулаке –
Ни любовь, ни воду…

Как песок текут года,
жизнь уходит в никуда
И неважно с кем, когда
Я ходила броду…

Сердце мечется в груди –
Не спеши, не торопи,
Постарайся и найди
Для души отраду…

Не моли и не проси,
У меня достанет сил
Улететь на крыльях в синь,
Где всегда мне рады…

Чтоб мечтать и чтобы жить,
Нет мне повода тужить,
Чтобы радостно любить,
Ничего не надо…

Я когда пришла сюда,
Всё с собою принесла,
Только вот одна беда –
В голове – торнадо…

Помнишь, бабочка летела,
Крылышки – светлы,
А потом бедняжки тело
У огня нашли…

Ты смеялся надо мною,
Нежно утешал,
А я плакала над молью,
Всё-таки – душа…

Мы ещё купались в море,
Плыли за буйки,
Вечно ты со мною спорил,
Что буйки – близки…

Нынче – мудр, седой и важный,
Да и я – не та,
Жалко, что наивность наша
Вся на нет сошла…

Не угнаться нам за ветром,
Не запеть скворцом,
Разве, что кукушка летом
Сядет на крыльцо…

Нет, не надо кукованья,
Не пророчь года,
У меня одно желанье -
Впрочем - ерунда…

Хмурое небо, мысли без смысла,
Столик, кафе – я одна.
Каплей слезы из тучи провисла
В зареве мглистом Луна.
Сердце на части, выпало счастье,
Но не судьба удержать.
Строки причастий, даже отчасти
Скорби не вместит тетрадь.
Дрожь не унять - не вином и не чаем,
Солоно в чашке от слёз,
Лист перевёрнут, стала чужая-
Вышел такой вот курьёз…

17.05.2016 в 23:09

Свидетельство о публикации № 17052016230926-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 86, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

95. Татьяна Партина (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Сентябрь налетел на город несносным отроком
И тут же, как пыль с комода, лето стряхнул
С фасадов домов пушистым лиловым облаком;
А завтра загар прогонит с девчачьих скул.

Хозяйки несут домой баклажаны с перцами,
А лучше б купили мяса своим мужьям.
Но – время икры из синих… Терзает сердце мне
Сюжет консервации с перцами по краям.

А на Итальянской ветер играет форточкой.
Пикирует вниз замазка, как Мессершмидт.
И белый Фиат с маленькой круглой мордочкой
Под старым платаном, как под навесом, спит.

***
Начинается время чаёв.
Ты готовишь имбирный чай,
Пересаживаешь молочай…
Смотришь – счастье идёт, ничьё.
Ты берёшь его под локоток.
– Можно вас пригласить к себе?
Вам, при вашей-то худобе,
Так полезно попить чаёк.
Чай с пироженкой заварной
Свежевыпеченной как раз…
Видно, плохо кормили вас
Этим летом, да и весной.
Ну а я-то живу одна.
Был один тут жилец, да сплыл.
В жизни важен надёжный тыл…
Может, Счастье, бокал вина?..
В сковородке шипит омлет.
Мы смеёмся, едим кизилл…
Все, кто счастье не накормил,
Пусть не брешут, что счастья нет.

***
Опадают зеленые листья.
И деревья, уставшие от тепла,
Вопрошают: «Где ж ты, осень, с улыбкой лисьей,
И прочее бла-бла-бла?»
Не всех радует затянувшееся лето.
Кошки волнуются: «А будет ли март?»,
Но обрастают шерстью, а это примета
Зимы, не надо синоптиков и метеокарт.
Осенние ливни застряли где-то в районе Chinы,
Или небо вовсе лишилось слёзных желез.
Может, самой поплакать по-бабьи, навзрыд, без причины,
Разочарования без?..
Но пусть пробивается солнце сквозь пыльную толщу
Уставшей листвы, ласкает её, подсвечивает потайные места!
Что может сравниться с этой жизнеутверждающей мощью?..
Вечная молодость. До самой смерти. Недосягаемая высота.

17.05.2016 в 23:07

Свидетельство о публикации № 17052016230713-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 73, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

94. Татьяна Кузнецова (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Два стремени чуть звякнут, прикоснувшись
друг к дружке. Проезжай-ка ты вперед!
Моей гнедой породистые уши
легко волненье выдадут ее.
Твой вороной привычно и проворно
покажет путь по узенькой тропе,
Мы вслед с кобылой двинемся покорно,
к чему нам быть сейчас эмансипэ?
Я лягу, как обычно, ей на шею,
чтоб ветки не хлестали по щекам.
Я женщинам, ты знаешь, больше верю,
чем молодым и смелым дуракам.
Конец июля. Лист уставший вянет.
Ты это наблюдал так мало раз!
А я теперь за темными очками
пытаюсь спрятать клинопись у глаз.
И я тебя, конечно, пропускаю –
я все-таки надежду стерегу,
что, может, ты найдешь дорогу к раю
в том самом шалаше на берегу,
и может, по утрам твой голос низкий,
и солнца луч, сквозь ветки, невзначай...
Ты вновь ко мне подъехал слишком близко.
Не надо. Скоро осень. Проезжай.

***
Как дела?
Никак.
Не проходит.
А ты думал -
всё так легко?
Я как нищенка
в переходе
под названием
"Мир и Ко".
Я как яблоко
из-под снега,
как кусок
фольги пищевой,
как надежда
лошадки пегой
стать серьезной
и деловой,
как буденовка
из бумаги
с чердака
с тех, былых, времён,
как апостроф
в английской саге
про нежнейшее
из имён.

И была порастрачена медь,
и остались карманы легки.
Не посмела в глаза посмотреть,
не посмела коснуться руки.
Местный бомж привечает меня,
я сюда как домой прихожу.
Я была здесь четвертого дня,
я вчера прожила эту жуть.
Столько раз было всё решено,
столько раз были карты не в масть!
Расставание в сутки длиной
размололо в молекулы страсть.
Перекошенный черный вокзал
открывает в разлуку врата.
Помолчим. Ты давно всё сказал.
До свиданья, Москва, до свида...

17.05.2016 в 23:05

Свидетельство о публикации № 17052016230529-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 65, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

93. Сергей Тюмкин (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Доподлинно известно лишь одно:
Всё завтрашнее прошлым обратится.
Так за спиной уйдёт на дно
Воображений вереница.

Всплывут воспоминанья чередой
В первопричинной акватории,
И покачнут туман седой
Цветастые истории.

Транзитом будущего в прошлое –
Шлюз настоящего, двуликий Янус.
Коктейли шлюза – пойло пошлое,
Смесь яви. В оной и останусь.

Шлюз – суд зашкафный, чей вердикт –
Пожизненное злоключение.
Вступают по суду в конфликт
Реалии и мироощущение.

Пусть не успеть взять верхней ноты «до»,
Но, может быть, достигну ноты «соль».
Быть может, там и ждёт меня Ассоль
С тех самых пор и пор сих до.

На «соль» взбежит возможно Фрези Грант.
Ждать буду, как Изольду ждал Тристан.
В груди скрепит души и сердца нотный стан, –
Скрипичный ключ – замысловатый бант.

Тристан, Изольда… Помните ту сагу?
Пусть белый парус чёрным назовут.
Есть алый парус! Есть Ассоль!
Есть бак и ют.
На бак – мечты. На ют – ни шагу.

Стремглав взлетайте к верхней «до» по гребням волн
Под алым парусом или бегом стремглав.
Грин знал: не существует на мечту управ.
Верьте в мечту, хоть мир иллюзий полн.

Ну кто сказал, что высь на верхней «до»?
Подъём: бемоль-диез есть и на «соль».
Есть соль от волн на Фрези и Ассоль
С тех самых пор и пор сих до.

Мир за шкафом возле стенки,
На шкале самооценки.
Я – во всём, и всё во мне.
Мысь – на древе. Мышь – в плюще.
Ёмко, всеобъемлюще.

Пламень – плеск и блеск в глазах.
Холод – на спине.
Отыскав на стенке щёлку
И на брови бросив чёлку,
Горделиво, ого-го!
Я взлечу на Лысу гору,
Залихватски, Пану впору
Цок-цок-цок!
Копытцем Степ –
Мережковского.

Устав лепестком левкоя,
Я прильну к Оле Лукойе.
Дед, что мишка плюшевый,
Мягок, тёпл – Изыди дурь!
В глазах дедушки – лазурь,
Глубины Иешуа Нади Рушевой.

Хмель холма. Художник. Птица.
Впиться, соизмерив, слиться,
Выпустил на волю коль,
Андерсена свет и боль,
Сказки Ганса-Христиана –
Трепет, тест, триллериана.
Вот солдатик, балерина –
Сказ о стойкости, былина,
Нежелающих пощад
Олова, бумаги чад.
Чад пожарищ, чудо жрёт.
Душит, душит тролль.

Я манежна, книжна, нежна,
Мордою скольжу мятежно
По шкале стены.

17.05.2016 в 23:02

Свидетельство о публикации № 17052016230242-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

92. Юлия Малыгина (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

* * *
Баба сидит на горе,
держит ногой ключи,
что норовят соскочить,
что норовят сгореть.

Справа от лева – ключ,
третий уже дотлел;
стоптанный по золе
полдень поджар, колюч.

Сломленный солнца луч
щёку ей золотит,
золото в пыль летит –
там дотлевает ключ.

* * *
Ты уверена? Что же, давай, доходи
до московских берёз, закрывающих небо
от падших. Крылья скинуты в «был-чемодан» –

он корыстью лихой на Казанском разбит
и хватает за лапы бредущих на запад
собак. Шерсть скрипит на зубах. Раз. Два. Б-бах!

Забираешь в разломы чужих сыновей –
если имя твоё назовут, то признаешь
своими детьми. Вознесёшь и воздашь.

Но герои молчат. «Тоже люди» и
«боже спаси» над толпой, распластавшись,
летят. Отзываются колокола.

Возвращается голос в толпу – через шум
не узнать: то пророк или дразнится эхо
гремящих времён. Что за век на дворе?

Слово «ночь» перестало быть ночью, а крик
не слыхать, если криком его на червлёных
страницах не поименуют. Итог?

Тридцать лет и три года сидел на печи
тот, кто спину крестил уходящему солнцу
мечом. А теперь он устал и зовёт

* * *
Сколько силы в руках, разбивающих камни?
Перестук заполняет пространство окрест,
словно солнце погаснет за миг тишины.

Отзываются камни ледященным гулом,
зашивает кровящие раны заря
и седой костоправ выправляет хребет.

Это – вечная схватка, броски – по скрижалям;
и взлетают наверх отражения рук,
и титаны опять пропадают вдали,
что есть мочи бредут...

14.05.2016 в 13:59

Свидетельство о публикации № 14052016135922-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 67, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

91. Павел Полозов (Щебекино, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Но дело было: ждали телеграмм
От губернатора,
Командующий войсками
От адъютанта лично капитану.

Состав пришёл, 400 солдат
Расквартированных по срочному приказу.
Боеприпасы,
Сухпаёк и кот –
Огромный рыжий кот,
Бог знает, как здесь оказавшийся.

А перед этим тысячи рабочих
Пришли на площадь,
Чтобы бастовать.
Вернее, чтобы требовать;
Вернее,
Не знали сами толком почему,
Чего хотели,
И зачем всё это,
Но собирались здесь по одному,
А кто-то – с семьями,
И среди прочих
Толпа росла.
И выросла, и стала
Кричать и требовать.

Не долетели птицы-телеграммы.
Приказ был действовать
И попросту стрелять,
Остановить любой доступной целью.

А к вечеру взорвался телеграф.
Взрыв прогремел
И послужил сигналом.
Толпа сорвалась с места,
Побежала.

***
Ты будешь скучать. Возможно, ты будешь скучать.
Пить чай. Возможно, ты будешь заваривать чай.
Возможно, ты будешь пить чай, обжигая гортань,
Сжимать в голове все глаголы к глаголу «скучаю».
Возможно, к глаголам «люблю» и «любили».
Возможно, ты будешь заваривать чай, обжигая чаинки,
Смотреть, как кричат, утопая в горячей воде.
Ловить в пузырьках «помогите», «спасите».
Возможно, ты просто заплачешь, сжимая гортань,
Сжимая в гортани глаголы «люблю» и «любила».
Посмотришь в окно. Прижмёшься к прохладе стекла.
Возможно, ты будешь пить чай, проклиная чаинки.
Возможно, ты будешь пить чай, ожидая тепла,
Но дождь за окном, а в душе – как в промокших ботинках,
Стараешься тише ступать, но идёшь.
Возможно, и дождь за окном – кипяток,
Ты – чаинка.
Кричишь: «помогите», «спасите» в глаголе «люблю».

Смотри механизм:
Мы спали всегда двенадцатистопным хореем.
Словарь – на губах, мы писали стихи.
Царапины, стоны – я их вспоминаю словами.
Глотаю вино.
И морщусь.
Противно внутри.
Тепло и противно. Тошнит, как при качке,
Дождя не хватает,
Свободы и силы ветров.
Тебя вспоминаю.
Точней, забываю.
Точней, напиваюсь.
При качке
Качается лодка
И стонет
Глаголом «люблю».

***
«Боже праведный, дай мне в руки любви», -
Шепчет стихотворение лейтенант, -
«Утром как обгорелый погибну танк».
У танков водится бог и душа внутри.
Танк танку – брат, а это уже – семья.
Вся по скамьям, а над скамьёй икона,
Икона стонет, им отвечая: война,
А у войны исподволь свои законы.
Плавится и ломается человек,
Смерть устаёт, как устают металлы,
Пишут молитвы, хлеба прося и снег
Белый и нежный, как сарафан и саван,
Ангел как будто, и белый, как правда, снег,
Белый, как сажа, сажа – душа у танка.
Пишет стихи и молится человек,
Тот, что останется навсегда
лейтенантом.

14.05.2016 в 13:47

Свидетельство о публикации № 14052016134741-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 84, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

90. Павел Златов (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Дом сеном пах. Огонь горел в печи
и выпало родится ей в ночи,
как сыну спустя время. Ветер дул.
Никто той ночью в доме не уснул.

И Анна долго плакала (судьба
при Ироде родить) еще слаба
после мучений. Иоаким молчал.
Огонь без позволенья затухал.

Окраина. В ней всё на свой манер,
вдобавок деспотичная , пример
в ней установлен подлости - префект -
и нет спасенья. Человек - объект

для умерщвленья. Жизнь течет струей
багровой чаще, чем любой другой;
по счастью, есть песок, что всё вберёт,
тем более, какой-то там народ.

Шел день за днем, и кесарь приезжал,
чтоб наградить того, кто заливал
восстанья сукровицей или нет...
Ей видеть не пришлось. Обет - предмет

скорей, души, чем плоти, да и плоть
себя вполне способна побороть...
Иосиф не лукавил, говоря
об этом ей спустя у алтаря.

Ей было любопытно наблюдать
как за ребенком упадает мать
до скорого изгнанья, до хулы
и ясли, ей казалось, все малы,

чтоб уместить младенца. По ночам
звезда лучом пронизывала храм
и пряжу, над которою она
смиренно изощрялась у окна.

Звезда светила. Где-то вдалеке
пастух бродил в овчинном кожухе
и в дудку дул о дне, что наступал
для всех и вся. Вола никто не звал,

но он пришел и ткнулся носом в дверь
так, словно за окном уже метель
и стало жутко холодно ему
без света и тепла в своем хлеву.

Спустя Иосиф вспомнит эти дни:
как полагал, что в доме с ней они
наедине - покуда Гавриил,
явившись в дом, его не вразумил.

Он вспомнит всё, когда увидит свет
младенец. Безмятежный Назарет,
вола дыханье, небо со звездой
и чей-то взгляд бессменный над собой.

Она, казалось, чувствует: вот-вот,
еще немного, чудо произойдет.
Пустыня. Бегство. Слышит голоса
волхвов дары несущих, за глаза

тихонько плачет. Впрочем, ничего
не жаждет отвернуть от своего
грядущего, крадущегося в дом,
где так тепло пока что им вдвоем.

Alba del secolo*
                                                   А. А.

Спустя много лет ты вспомнишь начало века,
начавшегося с конфликта в чужой стране,
названье которой безразлично для человека
услышавшего впервые....  Тебе вполне
достаточно было знать в то время азы. Цветочки
будили восторг цветеньем по весне, медуницы взлет
с пестика в жаркий день рассматривался лишь с точки
зрения перспективы на сладкий мед.
Ты застала немало крахов сильных мира сего, открытий
чего-то, что выговорить не тщилась на тот момент,
а, тем паче, принять участье, варьируя ход событий,
ночью считала звезды, днем  - облака. Предмет
страсти твоей менялся чаще цен на бензин и масло,
я так и не стал им даже спустя пару десятков лет.
Ты любила смотреть в окно, когда на дворе ненастно,
выводила мизинцем что-то на стекле, искажавшем свет
фонаря, что горел так ярко, и засыпала с книгой
о вечном или напротив - о модных тогда грехах
и упырях, не помню...  Но лучше фигой
довольствоваться, чем текстом с таким содержаньем. Так,
мозг не страдал безумьем, ты не пивала брома,
не бросала в лицо тирады о своей нелюбви ко лжи,
с которой не понаслышке была хорошо знакома
еще до моей, и память не пряталась в миражи
от реальности, что спустя много лет предстанет
сплошным миражем пред нами или чем-то ему под стать,
не оставив взамен себя, помимо воспоминаний,
ничего, что способно время перенаправить вспять,
находясь под вселенским гнетом и нашим с тобой. Сейчас
это предельно ясно: век не сулил возврата
к origini**, и зря метался крылатый тогда Пегас
над устьем иной эпохи, но не нашел собрата.
Ты вспомнишь себя другую, встречи Бог знает с кем,
споры, переживанья, беседы о наболевшем,
имена, города, вокзалы покуда не станешь тем,
чем раньше тебя я стану, но проживу не меньше.
Дело, поверь, не в сроке отпущенным нам Самим,
не в соблюдении правил для продолженья жизни
ради старенья, чтобы в итоге сказать "как дым"
в пустом разговоре с таким же ближним.
Ты вспомнишь участье в гонке за красотой своей,
в боях за ее признанье, попытки расставить точки
над i в незнакомой речи, отсутствие новостей
в эфире (кроме печальных), бездарные рифмы, строчки,
хриплый голос от табачного изобилья воспроизводивший их,
словно кто-то чиркает отсыревшей спичкой
по душе, способной влюбляться за краткий миг
и прощать, что ты называла дурной привычкой.

*Начало века (итал.)
**Истоки (итал.)

Переведи меня через все границы, если такие есть,
зачеркнув географию как науку в длинном списке отягощенном
несовершенством жизни, что протекает здесь
вопреки всем законам о пространстве и времени помещенном
в клетку. Так помещают соленья - на первый взгляд
без гнильцы по краям - в тесный чан и выйти
наружу до того, как тебя съедят -
невозможно... Так было тогда на Крите,
где ты, ошалев от страсти, проявляла прыть:
не так страшен черт!.. Впрочем, теперь бы Минос
не требовал приношений, а только нить
как средство после сверженья на самовывоз.
Знаешь, я поминаю это, когда уже царства нет
и с Дионисом мне, разумеется, не сравнится,
и лабиринт - не более, чем объект
с названьем загадочным, очутится
в котором полезно подчас. Тебе
хотелось теперь бы меня оставить
в нём рядом с чудищем гнить - вполне,
но ничего невозможно уже не исправить.
Как изгнанный остракизмом, я есть субъект
мнения большинства, а, значит, охаян в оном...
И смело могу воскликнуть: двух мнений нет!
А мнение многих не есть законом!
Нам встретится больше не суждено. Прости.
На Скиросе буря и море, как сто циклопов.
Подвиг отложен, да и куда грести
не спросишь ни Федру, ни Антиопу.

14.05.2016 в 13:24

Свидетельство о публикации № 14052016132449-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

89. Нина Голованова (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

А звёзды в августе такие ясные,
В алмазных схемах тёмный небосвод.
Созвездия – фигуры разные,
Но не меняются из года в год,

И манят красотой, бесчувственным порядком,
Являя нам проекции миров,
Где срасти неживых объектов вряд ли
Возможно описать посредством слов.

Словарь их жизни краток до предела
Рождение, движение и смерть,
Любви нет у космического тела,
А есть лишь тяготенья круговерть.

Дана одна им страсть к перемещению,
Не замечая время на лету.
Как люди обживают помещения,
Так звёзды заполняют пустоту.

Площади Красные
Площади разные:

Площадь столичная-
Просто отличная.
Яркой игрушкой-
Блаженный Василий.
Рядом когда-то
Там главы сносили.
Жили в кремлёвских
Покоях цари
И пировали
Порой до зари.

Площадь Залесская-
В общем без блеска.
Древний собор
В Переславле как столп.
Жителей прятал
От варварских толп.
Памятник Невскому
В центре стоит
В шлеме, с мечом,
Славный воинский вид.

Всё в них различно
Но общий отец
Дал в стары годы
Им жизнь и венец.
Юрий, князь множества
Русских земель
Долгой рукой
Их качал колыбель.

Чада росли
В неспокойном миру:
В страхе Залесский,
Столичный в жиру.
Как у людей
Всё решает судьба,
Так же растут
И живут города.

Посиделки,
Пляшут девки
В одиночестве,
Нарожают себе деток
И без отчества.

Где ж Вы парни
Молодые,
И богатые
Не слюнтяи, удалые,
Неженатые,

Чтоб лелеяли,
Любили
Только их одних,
Водку горькую не пили
До чертей лихих.

Пляшут девки,
Курят девки,
В одиночестве,
А как хочется, чтоб детки
Были с отчеством.

14.05.2016 в 13:17

Свидетельство о публикации № 14052016131733-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 75, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

88. Олеся Мифтахова (Кременчуг, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Здороваться с залом, гладить диван
И тапками старыми шаркать.
И, кажется, в кухне - легкий туман
У ба пригорела зажарка...

Вот жёлтый приёмник, будильник большой,
Сервант, телевизор и кресло...
Всё-всё, обо что согревалась душой
Хотя бы секундно воскресло.

С орешины мАлый надергал листов...
Ой, ма, почему ты так плачешь?

Вон, видишь,
ласточки свили гнездо,
и ба говорила
к удаче.

***
Пятничным вечером пью кипяток одна,
Старый фонарь заглядывает в окно.
Голая площадь издалека видна
И синего неба застиранное сукно.

Мне бы звонить друзьям и кричать «люблю!»
Звездам упавшим загадывать свой секрет…
Вовремя вышло всё зарубить на корню -
Где взять плоды, если растет пустоцвет?

Каждую пятницу - осень или весна,
Лето-зима, но я через тысячи вёрст
Тебе и себе желаю спокойного сна.
Но Оле-Лукойе ко взрослым, видимо, чёрств.

***
В этом городе с приходом тепла обожают Есенина,
Тут девчонки заплетают ромашки вместо принятых нынче бантов.
В этом городе, немножко весенняя,
Что ни женщина, то Шаганэ. Шаганэ с охапкой цветов.

Здесь у каждого мальчика вьются кудри светлые на ветру
И встречный мужчина готов поведать, какой раньше был хулиган!
Здесь черемуха белая нежится поутру
И роняет свой цвет в теплый густой туман.

И даже гаишник, откашлявшись, декламирует мелодично и песенно:
«Дай Джим мне на лапу счастья» и, краснея, поправляется тут же.
В этом городе весной обожают Есенина…
Этот город внутри меня. Где-то в сердце спрятан поглубже.

14.05.2016 в 13:06

Свидетельство о публикации № 14052016130621-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 121, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

87. Надежда Штанько (Константиновка, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Отлюбила давно, отплакала,
Отболела душа о нем.
Вместо боли под сердцем вакуум,
Не сравнимый с былым огнем.
Не больна разочарованьями,
Не доступна хмельным страстям,
Не знакома с хандрой отчаянья,
Не прислушиваюсь к вестям.
Не присматриваюсь к прохожим я,
В силуэтах чужих мужчин
Не надеюсь узреть похожего,
Не тоскую я без причин.
Я свободна и независима.
Не о встречах моя печаль.
Амазонкам кричу «брависсимо!»,
И прошедшего мне не жаль.
Ожиданием и надеждою
Не страдаю уже давно.
Я себя запретила – прежнюю.
Настоящую – тоже. Но
И оставшись сама с собою,
Я признать того не смогу,
От чего с такой острой болью
Об отсутствие боли лгу…

Я не люблю, когда юнец с ухмылкой
Поет твое – неверно, как в бреду.
Фальшивя ноты, клацая мобилкой,
Переговариваясь на ходу.
Когда чужой твои корявит строки,
Я это непременно уловлю,
Кто ищет в них изъяны и пороки,
Того я никогда не полюблю.
Но я люблю твой взгляд – предельно честный,
И голос сипловатый с хрипотцой,
И я твоей заслушиваюсь песней,
Что развенчала многих подлецов.
Люблю твоей гитары чистой звуки,
По вечерам они всегда со мной.
Еще – твои уверенные руки,
Что так дружны с гитарною струной.
Я помню свято числа все и даты,
Когда ты на концерты приезжал,
Мой сын сейчас в том возрасте крылатом,
В котором ты крыла свои сломал.
Я и ему твою раскрыла душу,
Которая в мелодиях живет,
Которую услышишь, если слушать,
Которая возвысит и зажжет.
Твои герои, песни - как солдаты,
Они поднимут многих из могил -
Былых борцов, проверенных собратьев,
Времен, которых ты не пережил.
Поклонники твои из той эпохи –
Моей эпохи – все, кем ты любим,
Звезду открыв там, где витают боги,
Назвали гордо именем твоим.
«Среди миров в мерцании светил»
Твоей звезды я повторяю имя.
И потому, что ты нас так любил,
Здесь, на Земле, оно неповторимо.
В любом далеком, близком ли пути,
И в небе темном, и поутру рано
Она издалека всегда видна нам.
Но не сравниться и не подойти…

***
Сказал Журавль: «Прощай! Причиной – осень».
А мне прощаться с ним так было жаль.
Метнулась в небеса тонкоголосо
В его «прощай» звенящая печаль…
Сказал журавль: «Дождись. Наступят весны.
Я возвращусь, а ты меня дождись.
И ничего, что вновь закрыли звезды
Густые облака и льют дожди» …
Конечно, я дождусь. Вернулся б он.
Нелегок путь к далеким берегам.
Его прекрасный лик, что напоен
Тоской полей, дождям я не отдам
Размыть в душе. Я вовсе не зову
Ушедших дней тепло и благодать.
Теперь я ожиданием живу
И не устану возвращенья ждать.
Прощай, Журавль, прощай! До новых весен.
Я подожду, а ты ко мне вернись.
Расстаться было жаль. Причиной – осень.
Слезой струится дождь на мой карниз…

14.05.2016 в 12:58

Свидетельство о публикации № 14052016125801-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 97, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

86. Юлия Переплётчик (Черноморск, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Сырое туманное утро - предвестник воспоминаний.
Последние капли кофе. Гудит за окном машина.
И хочется думать, думать: а кем мы с тобой не стали?
Мне хочется познакомить мою дочь и твоего сына.
Сырое туманное утро откроет прежние дали,
Вздохнет полусонным морем, потянется мягкой кошкой,
И хочется верить, верить, стремиться не понарошку
К тому, что тогда манило, к тому, что теперь маячит.
Мне кажется, наши дети сумеют поймать удачу.
Мне кажется, завтра утром умытое солнце встанет.

На ум придут страницы сонника.
Дорога. Плавный поворот.
Луга. И душный запах донника
Горячим маревом плывет.

На самом деле не бывает
Таких прозрачно-ясных дней,
Но только небо все синей,
И в нем мои обиды тают.

Стучат каштаны под ногами,
Ребячьи голоса слышны,
И слабый, четкий шум волны –
От моря где-то за домами.

14.05.2016 в 12:50

Свидетельство о публикации № 14052016125020-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 70, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

85. Илья Криштул (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Осень не время для грусти,
Загремела симфония крыш!
Эта музыка небо опустит
На Вену, Москву и Париж.

Осень не время печалей,
Все печали уносят ветра…
Мне сказку вчера рассказали,
А она улетела с утра.

Но я видел, как жёлтые краски
Упали на Бутовский лес…
Там остался корабль из сказки,
Замер над ним Южный Крест.

Что мне делать, корабль, с тобою?
Южный Крест не из наших широт…
Может, сказка вернётся весною
И с собою вас заберёт?

За меня ей замолвите слово,
Я ночью в трюм проберусь,
Потрогаю пальцами волны,
А осень придёт – возвращусь.

Возвращусь под упавшее небо,
В Москву возвращусь и в Париж…
Даже в Вену, в которой я не был,
Возвращусь под симфонию крыш…

***
…Хотел пройти по жизни берегом,
Чтоб капли не грязнили брюк…
Мечтал открыть свою Америку,
Открыть, но не испачкать рук.

Хотел пройти по жизни радугой…
Сладка, беспечна, весела,
Текла бы жизнь моя, как патока,
И я бы в ней не видел зла…

Хотел пройти по жизни рощею,
Тропою тихой меж берёз…
Всегда пути искал попроще я,
Пути, далёкие от гроз…

Хотел пройти по жизни радугой,
Хотел пройти по жизни берегом…
Хотел весь мир собой обрадовать,
Хотел, что б мир в меня уверовал…

И вот стою, тем миром брошенный,
Перед началом всех начал…
Хотел пройти по жизни рощею,
Да по дороге заплутал.

Не открывал свою Америку,
Хороших не писал стихов…
Хотел пройти по жизни берегом,
Но нет у жизни берегов…

***
Мимо проходят люди,
мимо проходит счастье,
нелюди тоже мимо –
не надоест им шастать.

Мимо проходит небо,
мимо проходит море,
тучи проходят с солнцем,
между собою споря.

Мимо проходит баба,
с ведром до краёв полным,
мимо проходит катер,
пуская по речке волны.

Мимо проходят вёсны,
мимо проходят зимы,
мимо проходят дети,
жёны проходят мимо…

Жизнь моя мимо цели,
жизнь прошла мимо смысла…
Что остаётся делать?
Скрыться. Исчезнуть. Смыться.

14.05.2016 в 12:46

Свидетельство о публикации № 14052016124638-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

84. Павел Жидков (Комсомольск, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Очертания стен новостроек.
Неприкрытые сути вещей.
Мы с тобой по дороге бок о бок.
Ты была и осталась ничьей.

Каждый третий познает разлуку.
Каждый пятый умрет без любви.
Ты мне дашь на прощание руку.
Мы статистика этой Земли.

Не пытайся искать утешений.
Наша жизнь не была напоказ.
Но сейчас мы с тобою лишь тени.
Коих множество было до нас.

***
На берегу, среди камней,
Когда вода зеркалит небо,
Ты меришь даль седых морей,
Разлуки дальние пределы.

И колокольчик – звон волны
Поёт о том, чего не будет.
Мы посреди обломков судеб…
Потеряны друг в друге мы…

***
НастеНастеНасте…СТЕНА!
(По Вознесенскому, блин!)
Всё конкретно, всё кончено,
А ну Её на…
Клином клин…

Не депрессия, не психоз,
Так слегка…
НастеНастеНасте… СТЕНА, но
Типа – пришел без стука
И без звонка
И ушел – в окно!

КАК ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ?!
Возьмём словарь соответствующий…
Метаболь? Депривация? Гештальд,
Надо всеми главенствующий?
Глупость…

Сколько нужно перебрать,
Чтоб отыскать нужную
Мысль, - пытаясь понять
(Уход от высокого)
Какую-то бабу контуженную…

НастеНастеНасте… СТЕНА.
И клином клин…
НастеНастеНасте… СТЕНА.
Почти что ИСТИНА.

14.05.2016 в 12:43

Свидетельство о публикации № 14052016124331-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 58, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

83. Ульяна Попрухина (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

сидела тонкая она
плечами в шали
над ней кружилась тишина
вот-вот  ужалит
хотелось яблок и вина
но больше яблок
жужжала в уши  тишина
а я бы я бы
смогла на этот раз шагнуть
за  край понтона
или закуски взять к вину
да-да  антоновок
он приходил внушал вину
острее жала
и сокрушался что вино
подорожало

Она записалась в зал
и качает пресc,
подход при мысли о нем -
по тридцать.
У нее появился азарт
и живой интерес:
когда на животе проявятся кубики.
И вообще она могла бы стать автором постоянной рубрики
"Как лечить расставания вискарем
и не спиться" -
раз! -
и даже вести мастер-класс , -
два! /по тридцать/
Она научилась молиться -
шепчет: "Пожалуйста, пусть у него случилась любовь,
а не больница!" -
три! /по тридцать/

А еще она, пожалуй, боится,
что он вернется - все повторится, -
четыре!
пять! -
дыхание перехватывает, сводит поясницу,
и опять, -
шесть!..

"Господи, если Ты есть,
дай нам силы все это вынести!", -
и она увеличивает нагрузку до пятидесяти.

Для кого-то важно, чтобы ровно стояли слоники на комоде
из слоновой кости, бррр...
У других толстые журналы о моде
затерты до дыр,
и самое главное - влезть в платье
размера XXXS.
Некоторые не выносят детского плача
и любят, так сказать, "сам процесс".
Есть еще те , кто прочитал всего Достоевского,
вслух цитируют Ницше.
А мне интересно,
что же снится
сопящему толстячку, который всю ночь кричал,
слоников уронил,
а еще порвал "Карамазовых" и модный журнал,
познавая мир.

14.05.2016 в 12:39

Свидетельство о публикации № 14052016123950-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 71, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

82. Любовь Колесник (Тверь, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я буду снова. Как-нибудь потом.
Я буду. Завтра или послезавтра,
родившись снегом, деревом, котом,
весенним ветром, заревом, базальтом -
я буду, но ни слова не скажу,
не напишу, и буквы все забуду.
Я семечко, летящее в межу,
смиренно покорившееся чуду.
Я то, что не записано в тетрадь,
не издано, не проклято, не стерто.
(Не существует - незачем стирать).
Я тонкая трепещущая хорда,
протянутая с неба до земли -
я и была такой, но кто б заметил...
Смотрите, в расцветающей дали
я снова есть.
Я облако.
Я ветер.

***
Радищев матерился точно так,
как я, увязнув в расписные хляби.
- Опять застряла! Погоняй, дурак!
У трав по берегам дорог оттенок жабий,
их трогаешь, и на ладонях грязь
от тысяч здесь проехавших, прошедших.
- Ну, мертвая! Резвее понеслась!
Кто бродит тут? Слепец и сумасшедший
меж Питером блуждает и Москвой.
Шаверма, шаурма... Бордюр, поребрик...
Радищев спит, кивая головой -
он так войдет в нечитанный учебник.
Все тот же мост, и там опять ремонт,
как в тысяча семьсот бог весь каком-то,
и бригадир пьянчуга, идиот,
мерзавец, вор; и тянется раскопка.
Здесь экскаватор водит крепостной,
и барин наземь харкает из "прадо".
Радищев, милый, выпейте со мной,
не откажите, нам обоим надо!
Похмелье. Тошно. Значит, я живу.
Я, значит, еду. - Н-но, пошла, подруга!
Беспечный путь из Питера в Москву,
Дорога от Москвы до Петербурга.

08.05.2016 в 23:48

Свидетельство о публикации № 08052016234857-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 159, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

81. Вика Бражник (Ростов-на-Дону, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Не стой на пути этого ветра –
Он просто сбивает с ног,
Пролетев тысячи километров
С запада на восток
И чайка лениво ложится по курсу,
Распластывая крыло
Но у меня еще есть ресурсы
Мне, что говорить, повезло
И волны на волнолом бросаясь,
Становятся пылью морской
А я – отшельник, бродяга, скиталец
Иду, наконец, домой
Там, за изгибом последнего мыса,
Уходит в небо маяк
И чертит впотьмах свои биссектрисы
И ветер терзает флаг
Я шел вдоль моря, терпя усталость
И голод тысячу дней
Но метка вдоль козырька осталась:
«Простой искатель камней»

***
Между царственным небом с тиарою сказочных звезд
И крестьянкой–землёй, босоногой, румяной, беспутной
Я зависла в пространстве застенчивых русских берёз
Над Россией моей несуразной, исконной, лоскутной
Колокольный, из каждой Души раздающийся звон,
Наполняет меня до краёв неземной благодатью
Я касаюсь святых, заповедных, порывистых крон
То, неловко, крылом, то подолом зелёного платья
Птицы рядом со мной то поют, то напротив, молчат
Нам, крылатым созданьям, в полёте откроется тайна
Над Землёй моей звезды, мерцая волшебно, висят
Я и есть этот мир – испокон, навсегда, изначально

***
Я больше надоедливого быта
Я выше каждодневной суеты
Склонившись над плитой или корытом
Я с миром Истин навожу мосты
Творю стихи, черновики мараю
Ловлю слова, как бабочек, в сачок
Бывает, от людских обид страдаю
Ах, пострадать – тут я не новичок
Но это недостойно и нелепо
Ведь жизнь – такой предельно краткий миг
Счастливой может быть Душа поэта,
Когда он Сердцем Истину постиг
Оно в зарубках, бьётся от восторга,
Что Солнце всходит и растёт трава
Да, видит Бог, я долго, очень долго
Не знала, для чего, зачем жила
Поднявшись в небо, созерцая Землю
Июльских звёзд я наберу в подол
Биенью Космоса я бесконечно внемлю
И для меня Час Истины пришёл

08.05.2016 в 23:46

Свидетельство о публикации № 08052016234633-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 65, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

80. Елена Ворожейкина (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Только из веры Тебе, слышишь, Боже?
Ильей Муромцем на печи лежа,
парализованным лет эдак до тридцати,
можно еще путь с грехом пополам пройти.

А если со всей силой былинной,
не усеченной Промыслом, неполовинной,
если со всей дури (не с горя, а от избытка)
броситься: в омут, со скал,
на оживленную трассу –
какой уж тут «пополам»!
В точку конечную – сразу:
слышен рев, близок оскал,
комната 101 пуста –
сам выбираешь пытку.
И темнота…

Страшный суд – не крючья, не угли
и не студеная полынья,
на Страшном суде не скажешь: «Это не я!
Не мог, не хотел, не понимал –
пребывал во тьме и неведении,
не выбирал…»

Боже, дай веры быть верной
и не забыть то, что «Ты сказал».

***
Спугнули разноцветных птиц.
Я видела: огромными крылами
они взмахнули. Покружив над нами,
взметнули ввысь…
Ты видел? Оглянись!

Упрямый угол, линия проста,
неповторимость крошечных узоров.
И мы за птицами вдали исчезнем скоро,
рисуя образ с общего листа.

Зеленый, желтый, красный, голубой…
Ты видел? Закружились птицы-краски.
В ладошках детства прятались. Прекрасны,
как образ, растревоженный тобой.

Чу, осторожней! Жди и притаись.
Ты видел? Наши птицы взмыли ввысь.
Сдувая пыль с ладоней, плеч и лиц,
мы разбудили стаю ярких птиц.

***
Вниз по лестнице
(не забыть бы дорогу обратно),
в темный колодец, в ров –
до последних глубин.
Двое. Но каждый – один.
Вяжем узлы из коричневых снов
и слов невнятных.

Вниз по лестнице.
Далеко нам до Якова.
Мы – так же скоро,
но не в ту сторону, кажется.
Будем бороться?
Все и без нас завяжется,
будет узлов и разрывов поровну.

Лестница, Яков, борьба, бедро…
В колодце темно –
не видно, где зло, где добро.
Снова борьба и, как признание, –
чистосердечный смех.

Двое. Но каждый – один,
узлов и разрывов – на всех.

08.05.2016 в 23:44

Свидетельство о публикации № 08052016234437-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 86, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

79. Евленья Виноградова (Великий Устюг,Россия).Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Панама и море!
Коралловый веер!
В едином напоре
обласканный берег!
В блаженстве искристом, -
в лучах перламутра, -
как жест бескорыстья,
вручалось мне утро!
О, море в порывах,
жара,.. - не перечь им.
Страдал, что в нарывах,
загар на предплечьях!
Под голос на срыве,
под туш амазонке,
в лодыжки сырые
ракушечник звонкий,
медуз и рапанов
метало, как бисер,
то грузно роптало
на старенький глиссер;
ворчало в миноре
задумчивым валом.
Качало,.. дичало...
и вдруг уставало
безжалостной львицей
обхаживать дюны.
И жалось мириться
котёночком юным.
...И жа-лось ми-рить-ся
кооо-тёёё-ноооч-кооом ююю-ныыым...

***
куда ни ткнусь ни лодки ни весла
одно крыло от велика “Десна”
да дом забитый с мёртвым коромыслом
колодец с колесом …Сансары? нет... не зна...
и нету смысла
взгляд отводить с обугленной стены
на пыльный самовар без крана но с трубою
когда и кем из-за какой вины...
и было ли
с тобою?
две мухи звонко просятся на свет
в слепом оконце завиток от хмеля
разрухи сон... на печке ты Емеля
но щуки под рукой в помине нет
и ты шагаешь по хребту забора
поваленного ветром и дождём
сквозь зверобой аж до грибного дора
тут скот пасли осинник увлажнён
отсюда прелый дух и тропка в гору
скорбя ведут на пятницкий погост
где ель застыла вместо колокольни
где от могил заметны только колья
да в человечий окаянный рост
трава такая что в своих объятьях
готова удержать и уронить
но нить от солнца золотая нить
на чистом платье

05.05.2016 в 18:46

Свидетельство о публикации № 05052016184647-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 134, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

78. Олег Бабинов (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

На Тауэрский мост вхожу, поджавши хвост.
Так лезут на чердак, где бабушкина рухлядь
над бездною висит, как Тауэрский мост -
куда её качнёшь, туда она и рухнет.

Как будто два ферзя на шахматной доске,
с подливой ила съев окрестные фигуры,
осталися одне на тонком волоске -
две бабы, две сестры, две королевы-дуры.

Сгущённый океан, ужатый под корсет -
начало всех калькутт, вирджиний и дерзаний!
Я потерял билет на дарвинов ковчег,
я вымер, как скелет музейный динозаврий!

Найдётся ль тот чердак (практически - чертог),
где сложены слова в старинном, твёрдом виде,
где скажешь "oh my God!" - и возникает Бог?
Почтенный консультант в седом шотландском твиде

с подкладкой из любви (потёртый крепдешин),
с улыбкой на губах, уже шепнувших "sorry",
уходит по реке прочь от вершин, вершин
туда, где горизонт, где горизонт и море.

Не жалей ни меня, ни прочих нас -
мы родом из века каменного,
но, Господи, слава Тебе, что спас
рядового Рахманинова!

Мы пошьём войну на любой заказ -
хоть тотальную, хоть приталенную,
хоть со стразами, хоть без всяких страз,
необъявленную, отравленную.

Санитар, санитар, не тяни, бросай -
не того потащил ты раненого.
Не спасай меня, но во мне спасай
рядового Рахманинова.

Мне подарили на челне
дубинку и мешок
и право сделать на руне
единственный стежок.

К себе подтягивая нить,
откусывая связь,
хочу судьбу переменить,
себя посторонясь.

Хочу зашить овраг небес,
заштопать их носок -
но почему-то в тёмный лес
опять ведёт стежок.

"Какой ты швец!" - смеются чтец
и на дуде игрец,
которым голоса протез
ковал глухой кузнец.

Струится из дыры в носке
кудрявый господин
и пишет ветром на песке:
"Ты - царь Живиодин!"

Легка бикфордова кишка.
Пинкфлойдова стена
в стране дубинки и мешка
не так чтоб и сплошна.

Мой утлый челн среди стремнин
найдёт к руну струю.
Я - бедный царь Живиодин,
и я немножко шью.

05.05.2016 в 18:39

Свидетельство о публикации № 05052016183946-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 80, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

77. Константин Мамчур (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Какие мудрые стихи,
Любви глубокое познанье,
Как будто сладкие духи
Коснулись моего сознанья.

Я благодарен, я постиг,
В твоих стихах большую мудрость,
И пусть бесценный этот миг,
Уносит вспыльчивую юность.

Учитель, гений и поэт,
А я твоим стихам поклонник.
Пускай струится этот свет
В моё окно на подоконник,

Пускай разбудит, вдохновит
Ночной звезды стихов сиянье.
Прими мой труд, мой внешний вид,
Моё сердечное признанье.

***
Ах, ветер, вечерний ветер
Тихий шепот на устах
Я себе вон ту приметил,
Что взошла на небесах.

Поднялась и засияла,
Нежностью, лаская глаз
И единственною стала
В этот жаркий, летний час.

Я влюблен в нее, ей Богу,
Я иду, иду за ней
И куда ведет дорога,
Свет ее прямых огней?

***
По холмам и по тропинкам
Вслед за солнцем, за мечтой.
С неба падают снежинки,
Время тянется луной.
Жизнь награда, жизнь прогулка!
С горечью забытых дней.
Жизнь длиннее переулка,
Только движется быстрей

05.05.2016 в 18:37

Свидетельство о публикации № 05052016183722-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 81, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

76. Елизавета Ковач (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я люблю свою жизнь, потому что она меня любит,
И, когда я сдаюсь, она духом упасть не дает,
Потому что на тех, кто меня непременно осудит,
Есть такой же процент, кто меня непременно поймет.

Я люблю свою жизнь, потому что всегда ждут родные,
И в холодной ночи для меня их окна горят,
Потому что друзья мне простят неудачи любые,
Сквозь пространство и время безмолвно со мной говорят.

Я люблю свою жизнь, потому что живу я в Одессе,
Гордой, вздорной, свободной и до боли сердечной родной,
Много слов не скажу, потому что воспета ты в песнях,
Есть в душе уголок, и ты знаешь, что он только твой.

Я люблю свою жизнь, потому что есть утренний кофе,
Море, ветер, весна, свет далекой, но нужной звезды,
Потому что есть много путей, и один лишь к Голгофе,
Запах книг, шоколад, треск костра и живые цветы.

Я люблю свою жизнь, потому что живу я стихами,
Раньше детскими – в стол, а сейчас повзрослевшими – в мир,
Люблю разную жизнь с перепадами и виражами,
В ней есть счастье и боль, и паденье, и будет Памир.

Персиком в небе крутится солнышко,
Сладкий нектар разливается в лучики,
Лето мы выпьем до самого донышка,
Чтоб на чуть-чуть, но стать самыми лучшими.

Море омоет священными водами,
Всем нам поможет от скверны очиститься,
Мысли, погрязшие цифрами-кодами
Скоро уйдут, есть лишь небо лучистое.

Ветер развеет косу заплетенную,
Буду я легкая, капельку грешная,
Здравствуй свобода, родная, соленая,
Наперекор всем прогнозам воскресшая.

Теплая ночь шалью ляжет на плечи,
Звезды как будто бы стали поближе,
Вновь догорают бесстыдные свечи,
Город умаялся, став неподвижным.

Лето, пронзительное до отчаянья,
Голое, жаркое, с неба сошедшее,
Пеной рожденное, снова кончается,
Непостижимо себя превзошедшее.

Жара стояла, сотканная югом,
Когда и ночь не принесет прохлады,
Пропахло все землей, зеленым лугом,
Потрогать ватный воздух можно было,
Желтели яблоки и листья винограда,
В закате дом желтел, что так любила.

А в сундучке так много украшений,
Завернутых в обертку шоколада,
И столько было сказки, сновидений,
В рассудке не осталось траекторий,
Но этот мир был безнадежно сладок,
Здесь вспоминались тысячи историй,

Смешных и страшных, философски-глупых,
Записанных всегда в конце тетрадок,
Найдя спасенье от уроков нудных,
Карандашом простым, так, между прочим,
Мой стиль тогда восторжен был, но краток,
Поменьше слов, побольше многоточий…

Последний сон на девичьей кровати,
Мой первый сон без плюшевых игрушек,
И сил не зареветь, опять не хватит.
Под платье окон проникает солнце,
Со мной поспав на розовой подушке,
Но больше мне на щеку не вернется,

Жара стояла, как бы все исправить,
Казалось, что все было несерьезно,
Помочь запомнить призывала память:
От взрослой жизни не спасешься бегством,
У мамы на щеках застыли слезы:
Я уезжала и прощалась с детством.

05.05.2016 в 18:35

Свидетельство о публикации № 05052016183525-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 75, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

75. Владимир Гуцаки (Черноморск, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Холодный ветер, ночь, мосты,
Нева окованная сталью;
Мимо дворцов без суеты
Проходите вы под вуалью.

Мех вашей шляпы в серебре.
Фонарь поскрипывает жёстко.
Матрос с наганом в кобуре…
И снег метёт белой извёсткой.

Патруль идёт по адресам,
И в небо целится винтовка.
К двенадцати уже часам
Вам не успеть, и так неловко.

Вот выстрел бухнул второпях
В том месте, где фонарь, – аптека.
И вы являетесь в дверях,
Из прошлого проникнув века.

Там незнакомку узнаю,
Шагающую одиноко,
А здесь я вам вино налью
За будущее и за Блока.

Не поверните только вспять,
Не смейте даже оглянуться
В тот век, где Блоку вы опять
Посмеете не улыбнуться.

Но вы из комнаты моей,
Как будто в прошлое стремитесь –
Вы здесь ещё, возле дверей,
Но таете, или – двоитесь.

Мне кажется вам не успеть
Из старой выбраться эпохи
И я в бреду кричу: "Не сметь
Расстреливать любовь и вздохи!»

Снеги в слезах на окне замерзают.
Длинные пальцы холодной руки
Перебирают и кисти терзают
Шторы и – двух пистолетов курки.

Синего бархата крупные волны
Льются из сумерек на потолке,
И в тишине оглушительно полной
Слышно свеча как горит в уголке.

Мысли и чувства слились воедино.
Честь – это, словно терновый венец –
Вытерпит с пыткой судьбы поединок.
Даже – бесславный, как-будто конец.

Сердце не камень. И гений поэта -
Также раним, как виолончель –
Звуки мелодии рвуться.При этом
В сердце всегда появляется щель.

Пусть все вельможи и сам император
Травлей пытаясь поэта убить,
Не понимают, как и прокуратор,
В мире любовь им не победить.

Он повернулся, перо взял и почерк,
Столь неразборчивый, наискосок,
Метеоритом вонзился в листочок,
Боль отдавая ему, и – в висок.

Ну а потом, взяв шинель и перчатки,
Левой рукою цилиндр схватив,
Шёл до кареты в снегу по брусчатке,
В путь на Голгофу его превратив.

А на бюро, на листке с каплей воска,
Словно сгоревшая в небе звезда,
Просеребрилося чернью без лоска:
«Я Вас люблю, Натали, навсегда!»

Месяц над чернью удила развесил.
К Чёрной реке его путь недалёк.
Пушкин к барьеру шагнул пьян и весел,
Как на огонь полетел мотылёк.

Живу в Украине, а с неба Высоцкий –
Мой тёзка с улыбкой глядит на меня.
Полковник поэтов, где я только сотский,
Крылатого мне снаряжает коня.

Чтоб я по следам его жизни и славы
Сумел доскакать до прекрасной земли,
Где колокол медный ( хрустальной октавы)
Звенит, чтобы песни его берегли.

Он жил, нервы рвал и у струн, и у сердца,
И Землю толкал от себя, – на себя;
Но парус порвался не выдержав скерцо
Напора мелодий, слова серебря.

Он на вертикали, чтоб друга проверить,
Не падал, вбивая в ледник альпеншток,
А хрипло дышал, и грыз райские двери,
И Бога, и смертных повергнув тем в шок.

И все эдельвейсы срывал там у чёрта,
И нежно цветы на равнинах дарил
Любимым рукою - гитарой истёртой,
И голосом хриплым всех благодарил.

А Сталина он, распиная на теле
Иголками к левой груди над соском,
По чёрному в баньке выпаривал в хмеле,
Чтоб чистой душой насладиться; с кваском.

Он быть и не быть разыграл, сатанея.
С гитарой по жизни – в театре, в кино.
Но даже сейчас сожалею о дне я,
Когда он наркотик смешал и вино.

– Володя, – кричу в неразрывной печали
И пью все стаканы: с вином, с коньяком –
Ты в небо ушёл, ну а я на причале
Морей твоих песен живу босяком.

– Володя, – кричу в неуёмной печали,
И бью все бокалы: с вином, с коньяком –
Ты в небо ушёл, ну а я на причале
Морей твоих песен брожу босиком!..

05.05.2016 в 18:31

Свидетельство о публикации № 05052016183148-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 64, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

74. Инесса Доленник (Кривой Рог, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Мой папа был и есть красивый мужчина:
Высокий, статный, вальяжный, громкоголосый…
И даже если небрит он, его щетина
Не портит – наоборот, добавляет лоска.
Мой папа – представь! – блондин с голубыми глазами,
Ходит гоголем, знает себе цену…
Обеспечить семью – важно, а дальше – сами.
И знали мы сами, когда чей выход на сцену.
Но вот беда широко открыла ворота:
Любимая мама ушла в высокое небо…
И я поняла многое. И про то, что
Мой папа на самом деле таким не был.
…Смотрел глазами испуганного ребёнка,
Моргал, не понимая, кто он и где…
И откуда только взялась у меня сноровка
Исполнить обряды все в похоронный день?..
Та боль не растворилась в слезах обильных,
Но показала наглядно в виде примера,
Насколько на её – хрупких – и его – сильных –
Распределялась тяжесть неравномерно.
С тех пор и изменились мои суждения,
Ведь папа под мантией спину держал прямо
Не потому, что был королём от рождения,
А потому, что его очень любила моя мама.

***
Отныне навеки – вместе.
И больше врозь – никогда.
Нас счастье месит, как тесто,
И топит нам печь беда.
А мы на лопатку сами –
Была не была – прыг-скок
Иванами-дурачками…
Авось – да и выйдет толк…
Безумству не пойте песен,
Когда с четырёх сторон
Вздымается повсеместный,
Голодный, как пёс, огонь…
Но руки сомкнутся цепью,
И ты, пока не ослеп,
И я, пока не ослепла, –
Глядим, как печётся хлеб.
И пусть никаких гарантий,
Что выйдем живыми, нет,
Горит огонь благодатный,
Причастный печётся хлеб…

***
Строим и строим… Стена стоит нерушимо.
Сперва земли не увидели, после – гор.
Проходят мимо вёсны, лета и зимы,
А мы, как луна и солнце, не видим друг друга в упор.
И этих камешек – тонны уже и тонны.
Все – из-за пазухи: больше их негде взять.
И вырастает стена прочнее бетонной,
Хотя её ничьи не видят глаза.
Невмоготу давно этот труд совместный.
Всё чаще в виски стучит вопрос: почему?..
Подпёрли родимые камешки поднебесье,
А там не отыщешь места для ссор и смут.
Так, может, хватит? Ну эту стену, баста!
Нанять самосвал, пусть даже деньги взаймы…
Ведь человек обязан стремиться к счастью,
А не к несчастью, как это делаем мы.
И под завалами похоронить обиды,
И никогда туда не носить венков…
О, Господи, как же хочется снова видеть,
Видеть друг друга – без стен и без дураков…

25.04.2016 в 22:38

Свидетельство о публикации № 25042016223842-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 82, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

73. Александра Меньщикова (Курган, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
По полю, где стоял стеною колос,
Гуляет свежий ветер по стерне.
И журавля зовущий слышен голос
Откуда-то издалека, извне.
И постепенно, тенью исчезая,
Крадётся к полю сонный полумрак.
И пробежится, искоркой мелькая,
По полю зверь и скроется в овраг.
Сольётся воедино с полем небо.
Кромешная наступит темнота.
И будет день, и огласится небо
Курлыканьем прощального звонка.

***
Декабрь. Поздний вечер.
Вкруг леса синева.
Тулупчик греет плечи.
Снежок вьёт в рукава.
Широкая равнина
Предстала предо мной.
Пленящая картина
И сумрак предночной.
И скрип полозьев санных,
Копытный стук и храп.
И диск луны туманной,
Что влился в полумрак.

25.04.2016 в 22:36

Свидетельство о публикации № 25042016223604-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 77, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

72. Татьяна Филатова (Самара, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Невидимке снится сон.
Это значит, что Невидимка спит.
Во сне он совсем маленький, а море прозрачное и и теплое.
Невидимка закатывается заливистым смехом...
И переворачивается на правый бок.

Невидимка пролил молоко на ноги.
- Вот говорят,-"каша на молоке".
А если я на молоке...
Значит я каша?

У Невидимки появилась подружка.
Маленькая девочка, которая все время что-нибудь хочет.
Невидимка бежит к ней, спотыкается, падает.
- Кажется, я влюбился.
Еще одна ссадина.

Невидимка чувствует печаль.
- Наверное, просто день грустный...
Печаль подмигивает Невидимке
и достает из кармана мятное печенье.
Они, обнявшись, встречают лето.

Невидимка идет по мостику через реку.
Мостик качается.
"Как весело, -думает Невидимка,-мостик чувствует мои шаги.."
"Странно, -думает мостик,- меня шатает, а никого.."
"Наверное, предчувствие".

***
Рождая маленьких ангелочков.
Женщина становится ангелом.
На ее спине вырастают крылья.
Никто их не видит, но они есть.

И за ней неизменно следует Бог.
Он расправляет ей плечи.
Всякий раз, когда становится трудно.
Ведь растить ангелов – не самая простая в жизни задача.

***
Лето...
Ночью
Через край сбываются желания.
Давай поиграем на раздевание,
На расстоянии
Взрыва ядерных боеголовок.
Урок был достоин и ловок,
Любовь быстра
И привет
Нам шлет и Неаполя.
Запахи
Пряные,
Поздние завтраки
Напоминают о том,
Закат переходит в рассвет,
Пятница в понедельник...
Целую тебя, бездельник.
Запечатываю с поцелуем конверт.
И мужчина, глядящий мне вслед
Делается ярче в моем сознании.
Целую Тебя.
До свидания,
До свидания...
Не покупаю обратный билет.

25.04.2016 в 22:34

Свидетельство о публикации № 25042016223425-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 57, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

71. Аглая Соловьёва (Киров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Эти девочки рождены, чтобы красить губы,
Эти девочки сделаны из хрусталя.
Есть Джульетты, Офелии и Гекубы.
В списках этих девочек где-то я.
Я моложе школьниц и старше Рима,
Я питаюсь буквами и людьми.
Я три дня ничего уж не ела, милый,
Так что ты, пожалуйста, проходи.
Почитай мне вслух или спой мне песню,
Или лампочку в комнате поменяй;
Ничего не видела интересней…
Если вдруг усну – не буди меня.
Заходи с утра, захвати мне почту –
Я всё жду подсказки какой-нибудь.
Если я не проснусь ни к утру, ни к ночи…
Значит, я, и правда, устала очень.

***
В комнате не было шкафа и не было стула
На окнах не было штор.
Дивана не было, и я уснула,
Там, где мог быть ковер.

Не было чашек и не было вилок и ложек,
В комнате, где я спала
И у стола не было ножек
Не было даже стола

Меня впитали в себя обои,
Ты стал заключенным стен,
Таким героям, как мы с тобою,
Надо сразу сдаваться в плен.

Есть человек, который не придёт.
Я для него стою на этой сцене.
Но слово пустоту не обесценит,
В честь пустоты я открываю рот.

Густые гласные взрывают грудь.
Мой сад не ждал такого урожая.
Слова живут вперёд, меня опережая,
Указывая мне, куда свернуть.

Мой голос в лицах, в улицах твоих.
Над головами вьётся, но не может
На светофоре обогнать прохожих
Ни тех, ни этих - никого из них.

И вот есть вечер с нового листа.
Есть ноты и закономерность нот.
И есть один, который не придёт,
Но все займёт свободные места.

25.04.2016 в 22:32

Свидетельство о публикации № 25042016223216-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 60, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

70. Павел Черников (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

подойду, запалю, постучу
я к окну, да свечу, по плечу
не пугаясь чужого лица
досмотрю свою жизнь до конца

снова осень с зимою вокруг
укрывают друзей и подруг
кружат в танце отсюда туда
города, голоса, поезда

стелет мягко постели туман
а по чуть различимым следам
через трещины кто-то бредёт
ищет в зеркале выход и вход

всё стирается, даже билет
было в памяти, было и нет
города, голоса, телеса
и лица не признать до конца

то ли дождь, то ли вьюга-метель
по карнизу, и хлопает дверь
на полотнище снега-воды
расплываются чьи-то следы

сквозь череду имён и мест
неведомых ворот
среди бушующих небес
плывёт унылый плот
три рыбы словно бурлаки
три птицы - в вышину
вниз по течению реки
в неведому страну

а на плоту - и дом, и крест
и вышитый ковёр
а вдоль реки - бушует лес
за занавеской штор
нет остановок на пути
мельканье странных лиц
не перебраться, не сойти
волна купает пирс

и сквозь туман проходит борт
сквозь судоргу тревог
и невесёлый смотрит чёрт
и грустный смотрит Бог
и бесконечная стезя
без смерти, без конца
с тобою встретиться нельзя
не разглядеть лица

а как пали во снег, полетели вниз
конь грустит у речки, одиноко стало
на далёком небе - узенький карниз
не пройти далече, полная подстава

станем обниматься, горько на губах
долгие прощанья, к сроку не успеть
машет всадник саблей - отгоняет страх
и не обещай мне долететь, допеть

на коне - романтик, на траве - тела
витязи - гусары, уши рвёт разрыв
стало чёрным платье - рота полегла
правые не правы: не спасёт надрыв

выше, только выше, крыльями взмахни!
голубое небо, кристально светло...
с ниши ржавой крыши некуда идти
тот, кто, вроде, не был, не пройдёт стекло

25.04.2016 в 22:27

Свидетельство о публикации № 25042016222741-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 57, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

69. Михаил Милый (Константиновка, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Как легко обмануть…
Как легко запугать…
Как легко навязать…
Обещать светлый путь,
А потом зачеркнуть,
Но назад не вернуть.
Как легко, просто жуть…

Я вернусь, когда остынет море,
Потускнеет солнце от дождя,
Лето проиграет битву в споре
И услышу крики журавля.
Затоскует сердце вновь по дому,
Как моряк о море на песке.
Не поможет мне и бочка рому,
Ничего, как пойманной треске.
И тогда, свои расправив крылья,
Словно птица, в тёплые края
Полечу быстрее эскадрильи.
Ты дождись, пожалуйста, меня.

***
Как ночью тихо. Шелест трав.
Луна целуется с волною.
Огни - свернувшийся удав,
На судне светят над водою.

Чернеет каменный пилон,
Заснуло море, потрудившись.
Фонарь, как стройный Аполлон,
Сияет, словно бы влюбившись.

И в этой нежной тишине,
Воображенье возбуждая,
Я вижу - ты идешь ко мне,
Моя любовь, моя родная.

25.04.2016 в 22:25

Свидетельство о публикации № 25042016222545-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 61, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

68. Левенталь (Cанкт-Петербург, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Время повествовательно - и в этом его подвох:
Трудно, начав ab ovo, предугадать итог.
Кому-то небес безбрежность - опасная пустота,
И к стае его принадлежность определяют цвета.
Почитая жизнь сытую лакомой, а сплочённость - сильней, чем сталь,
Порождаешь главную заповедь: не отставать от стай.
Но родись ты вороном белым или же чёрным голубем -
Станешь вечным ушельцем себе, станешь стае своей изгоем.
Одиночеством мучась и голодом, продолжая небо грести,
Чёрный в стае - почти не голубь, а белый - не ворон почти.
Отстоять от клювов когорты изначальное право быть -
В этом точка отсчёта свободы, первая завязь судьбы.
И лети в бесконечность, ничтожный: раз тебе оборвали нить,
Можно выбрать свою возможность по-иному небо кроить.
Можно, мифы свои верстая, их выкрошив из бытия,
Жить, обрастая стаями выкрашенных под тебя.
А можно, тело пластая в небесах, где случаен друг,
Не торить траекторий стаям, возлюбить одинокий дух.
И покинув и левых, и правых, учась в пустоте не упасть,
Ты забираешь право самому выбирать свою масть.
И, возможно, встретится кто-то на бездушных семи ветрах,
Кто оценит вектор полёта, а не цвет твоего пера,
И подарит с улыбкой доброю и намёком на тайный смысл
Цвета облачной пены ворона и голубя цвета тьмы.

У постели больного дышится редко -
У больных ни имён, ни лиц:
Черепная коробка, грудная клетка
И броня остальных границ.
Ты сумеешь сломить болезнь обладанья
Своей уникальной судьбой,
Дистрофию стяжанья и жар желанья -
Ты выздоровеешь собой.
Я однажды тебе расскажу о крае,
Где всё, что вокруг, - то мы.
А то, что люди считают раем -
Проект небесной тюрьмы.
Там надежду украсили статусом "бывшей",
И обратной дороги нет.
Неизвестно когда, но ты пробудишься
И почувствуешь тёплый свет -
Где легко терять ценой обретенья
Свободы от вер и зон,
И несущий свет не имеет тени,
Где легко догнать горизонт.
На больничной постели проходят годы,
Но это начало пути.
Знаешь, я оплатила ценой свободы
Право тебе светить.

Когда метельно и мятежно
С небес обрушится зима,
Мир превратится в неизбежность,
Сводящую тебя с ума
Неукротимым поворотом
Неповоротливой судьбы,
Где время медлит со щедротой
Раздать медали и гербы.
Когда мятежно и метельно
Заснежен твой ориентир,
Спасает, словно крест нательный,
Непросто обретённый мир
И начинаешь жить отныне
Совсем иной природой чувств,
Где, словно у воды в пустыне,
У мига животворный вкус.
Снега ложатся прихотливо,
Мир до потери заметя,
А ты, ты веришь в справедливость
И гармоничность бытия.

25.04.2016 в 22:23

Свидетельство о публикации № 25042016222341-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 57, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

67. Анна Самсонова (Дмитров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Задорно-играючи тикали,
В детской с кукушкой часы.
Им доверяли и время сверяли.
Ребенок с секундой дружил.

С мятежным надрывом,
Всё те же … бежали,
С кукушкой влюбленной, часы...
Их проверяли, они отставали.
Ребенок про них забыл.

Склонившись к закату,
Нехотя,
Всё те же плелись часы,
Их уверяли, они лишь молчали...
Кукушка не прилетит.

***
Интересная есть штука-
Нетерпенье сердца моего.
Только близится разлука-
Ритм сбивается его!
Я не знаю,
Я страдаю,
Мне его не воспитать,
Хорошо, что ритм смиряет
Терпеливая душа!

***
Девчонка-веточка,
Девчонка-стебелек,
Звеняще-хрупкая,
Ранимая без края.
Вбежала в жизнь,
Чтобы поймать глоток,
Вспорхнула ввысь,
Птиц стаи обгоняя…
Девчонка-веточка,
Влюбилась невпопад.
Девчонка струсила-
Катился водопад.
Девчонка-стебелек
Закрыла дверь.
Сгоревший мотылек
Она теперь!
Девчонка-веточка,
Девчонка-стебелек,
Разбила душу, ты,
А камню невдомек.

18.04.2016 в 22:09

Свидетельство о публикации № 18042016220911-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 86, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

66. Сергей Балиев (Ирбит, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

отыскать молодые следы на усталой земле
тяжелее, чем Трою-удачу отрыть дилетанту.
проще в рюмке опять утопить все мечты и таланты.
проще душу заблудшую вновь поместить в лазарет.
сон тяжёл и недолог, желанья - легки и просты.
сплетены в полумраке святые и грешные мысли.
холодеет мотив, надрывая сердечную мышцу.
леденеют слова золотые сосульками в стынь.
одиночества тень на стене загрунтована наспех.
слой за слоем поверх - бесконечный а ля натюрморт.
а за окнами вновь горизонты распахнуты настежь
и таятся дороги, грозя и сумой, и тюрьмой.
затеряешься в джунглях, саргассах, ущербных кварталах,
проводив все напасти вчерашние смачным плевком.
на похмельные сопли - "зачем?" и "чего не хватало?"-
сам себя успокоишь:"кому в этой жизни легко?"...

разглядеть в прошлогодней траве долгожданный росток,
в неслучайную встречу поверить на выдохе лета -
словно новую жизнь обрести в первом вздохе рассвета,
заселив и освоив безлюдный, казалось, простор.
обернётся твой идол, покажется горькое сладким.
и ухмылка сойдёт за улыбку, а яд - за елей.
заплутают года, превращаясь в морщины и складки
на усталой, истоптанной, но неоткрытой земле.
выбирать и шагать, сомневаясь. прочувствовать эхо
аритмией в груди - и осколками прошлых побед.
журавли улетают, синицы забились под стрехи.
и фальшивым приамовым кладом сияет рассвет.
преломляются копья и хлебы, вскипает досада
в безуспешной попытке сорвать многослойный покров,
сквозь круги на воде угадать купола Китеж-града
в глубине допотопных озёр, в толще звёздных миров...

одиночества тень на стене загрунтована белым.
на заре гаснут звёзды, как будто сгорев на костре.
поднимается солнце и катится яблоком спелым
по следам молодым. и домучен последний катрен.
в голове прояснится, захлопнется крышка "lenovo".
убаюкает совесть (надолго?) израненный зверь.
отзвеневшее лето скользнёт в приоткрытую дверь
и умоет росой, и подаст полотенце льняное...

...та сторожка на отшибе, от селения в сторонке,
мне запомнится ошибкой или прихотью небес?
не случайно я расшибся, оступившись ненароком,
не случайно дотащился до порога через лес...

знаменье иль наважденье?..здесь, в таёжной глухомани,
я, охотясь на тайменя, сам попался на крючок.
кто мне послан во спасенье? взгляд дремучий и туманный.
я во власти чаровницы, я под стражу заключён.
здесь по стенам - разнотравье, здесь в котле томится зелье,
где коренья и приправы умоляют - пригуби!
отхлебнёшь - и мир подлунный вдруг закружит каруселью,
и стреножит все желанья, словно метя погубить.
истекая чёрной кровью, обессилев от метаний -
то в ознобе, то в пожаре, то на углях, то в золе -
вдруг очнёшься, как споткнёшься, на столе блины в сметане,
и воркует чаровница голубицей на заре.
в голове - я только пепел...или нарождён из пепла?
ощущаю крыльев трепет, ощущаю кровоток.
не подбитый сонный стрепет - феникс вырвался из пекла,
взмыл, рванулся против ветра и от устья на исток.
глупо хлопают ресницы - снова мир нерукотворный
протянулся за границы и в зенит, и в горизонт.
человек я или птица? мне вольготно и просторно,
и душа полна желаний, и в движеньях есть резон.
эта женщина - ведунья иль обавница для князя -
статуэткой на крылечке провожает - охрани!
перемешаны столетья, кони ржут у коновязи,
и оттягивает плечи тяжесть кольчатой брони.
кто зовёт, какое утро расстилается дорогой?
кто трубит в созывает на охоту иль в поход?
повернусь в седле и вижу - всё в тумане за порогом.
развернусь навстречу солнцу и коня - в посыл, вперёд!..

...шаг за шагом отступают и сомнения, и хвори.
возвратилось осознанье - или пройдена черта?
пропадает доезжачий, меркнут тени гончей своры.
улыбаюсь как младенец, и слеза моя чиста...

упаду переспелым яблоком,
покачусь по зелёным травам.
надо мною дрозды и зяблики
славословить начнут исправно.
зашумят-подпоют кустарники
и всплакнёт на дорогу ива.
встрепенутся шипы татарника,
опереньем тряхнёт крапива.
зазвенят родники-источники
и болотная ухнет жижа.
червоточинки, червоточинки
поторопят - быстрей и ниже...

кто там ласковый, кто там бережный
ждёт в грядущем - забудет в прошлом?
и сорвавшись с крутого берега,
поплыву говорливым плёсом.
под туманами, вместе с зорями,
неосознанно и попутно,
между бликами и узорами,
вслед за солнцем на жар полудня.
в бесконечной реке - потерею,
позабывший о том, кем создан,
по течению, по течению
всё быстрее, всё ближе к звёздам...

только вечером, поздним вечером,
лишь накроет меня закатом,
вдруг припомню родную веточку,
ту, с которой упал когда-то...

17.04.2016 в 16:54

Свидетельство о публикации № 17042016165433-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 64, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

65. Михаил Кульков (Санкт-Петербург, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Шторкою дождя задёрнул ветер синеву,
Чудо-юдо – чёрный город погружён в Неву.
Гребни стали белым мелом, а гранит – гранат,
Как от гнева, побелела пенная волна.
Пей же, камень непослушный, краснотою губ
Юго-западный ослушник воет - Сологуб
Каламбурит - Где же кружка, невская вода?
Лишь полуденная пушка канонадой в даль…
Бьётся, бьётся звук о волны, с ветром - о дома,
Шпаги кончик оголённый - в неба закрома,
В тучах пишущим собором (шпилем, как пером):
«Чудо-юдо – чёрный город плавал топором...»
И стихии пьяный норов, и стихи творцов…
Дамба грудой луидоров, золотом венцов.
Как награбленное злато сложено на дне –
Для защиты Ленинграда.
(Пётр "на коне").

Мощнейший шторм на Балтике бушует, кровавыми слезами сентября
Янтарь выносит - тысячи чешуек таинственной неуловимой рыбы,
Что прячется в бездонности пучины и обрывает часто якоря
В заваренном ветрами капучино. Такие агрессивные порывы
Навеивают ей осенний сумрак и холод, поражающий моря.
Я слышу трётся… трётся днище судна… о спину рыбы – рыбы Янтаря.

Десятки лет потрачены впустую в попытке раздобыть морской трофей.
Берёт измором, думает спасую и брошу наконец… Не перетрётся,
Звенит струной натянутая леска. Ты не сорвёшься, выкормыш морей!
Но вновь фортуна отвернулась резко: затишье шторма, на закате солнце
Янтарным глазом заглянуло в воду… Пусть грянет буря – буря поскорей!
Я вырезаю в ясную погоду портрет Хемингуэя в янтаре...

Как вам живётся Фридрих Иероним?
После российской службы какие мысли?
Горькою правдой сказки легко раним
Перед стаканом пунша у полной миски.
Дым из пенковой трубки прошёл в мундштук;
Кашель понятен: лучший табак – ядрёный.
Ядра летают – сверхскоростной маршрут
Первого класса для одного барона.
Нечего зубоскалить! На турок – зуб:
Палец потерян – это привет Очаков;
Пальцы не смотрят, если в бою везут
Кони, разрезанные войной случайно.
«Для исправленья крайних насущных нужд», -
Пишет в Россию письма в надежде, слёзно…
Но, как известно, тех, кто прошёл войну,
Помним мы свято, но…
вспоминаем поздно.

17.04.2016 в 16:51

Свидетельство о публикации № 17042016165106-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 52, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

64. Владимир Лебедев (Дмитров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Не нравится мне тон, твоих последних слов.
Я не готов ещё судьбу с тобою строить.
Не от тебя детей, хочу крестить в Покров.
На сердце грязь и смрад. В душе хамсины ноют.

Когда ж я с нею был, я был совсем иным!
Я мог ночей не спать, я пьяный был луною.
Бродил без толку я, желанием маним,
И думал, что весь мир и люди все со мною!

Но, кончено! Я здесь. И мне одна беда,
Меня уже тошнит работой монотонной.
Ты, предо мной нага. Но мыслями я с ней,

Не в радость мне игра загадочных теней,
И не тебя хочу я мнить своей мадонной.
Могу быть я с любой, но с ней я навсегда!

Моросит и бьет, и косит,
Завывает, зазывает.
Две недели черти носят,
Где? Ни я, никто не знает!

Шаг вперед, попытка к бегству,
Шаг назад - разрыв трахеи.
Благодарны будут детству,
Ортодоксы, ну - евреи.

Вот билет, вот два билета,
Три вот есть, есть и четыре.
Мы просрали это лето,
Нас помоями залили.

На мысочках, по поносу,
Люди бегают устало.
Две недели черти носят,
Где? Не знаю - все достало!

Ведьмы две, а я никчемный!
Ведьмы две - колдуют складно.
Давит мне второй ошейник,
Разорвать их оба надо!

Но, больная дева - дура,
Проститутка из рассказа.
Щеки толстые надула,
И не слезет с унитаза.

Где же я? Никто не знает.
Две недели меня носит,
Завывает, зазывает,
Моросит и бьет, и косит!

Я, двенадцатым пальцем на средней ноге,
На доске,
На песке,
На одиннадцать пялец.

Кто там пялится - я не пьяница,
За четыре
Последние пятницы,
Ни от капли мой нос не румянился!

Я, в Румынии прятался - острословился,
С провожатой
Троллейбуса.

Где колбасами теплится,
Придорожная петлица, девственница.
Сушит яд на соске.

Я на средней ноге,
На доске,
На песке,
На одиннадцать пялец...

17.04.2016 в 16:46

Свидетельство о публикации № 17042016164606-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

63. Ольга Мотылева (Дмитров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

зима открыла зубастый рот,
а в нем осколков вчерашний холод -
я утоляю промозглый голод,
который солнце не заберет.

сырым провалам гнилых шкафов
пенять нет смысла на перемены.
и плесень белым марает стены
под мерный шепот моих шагов:

- мы будем вместе идти вперед...
мы будем вместе, как "ты и я"...
навстречу камнем летит земля. -
и каждый день так, из года в год.
в печальном супе из требухи
не видно утки и трюфелей.
и нежность стала собаки злей,
и перестали читать стихи.

в укромном месте я прячу сор,
фасад стерилен и стекла мыты.
зима открыла зубастый рот,
и улыбнулась: все шито-крыто.

до темноты в глазах кричать, до онемения,
чтоб вырвать с мясом вспышки-откровения

из головы, из памяти - все, с самого начала.
или поймать за руку, чтобы не кончались,

не листопадили, не уходили в полночь,
не оставляли с чувством "что же я за сволочь",

не плакали навзрыд и зеркала не били,
не ранили на выбор - "или-или".

чтоб впиться в ночь, не слыша боли стука.
я открываю рот...

снег падает на землю, как обычно, тихо.
ты, как обычно, наблюдаешь молча.
окно, как в солнце, все в фонарных бликах,
кровать уснула в одеяльной толще.

сознание услужливо строчит сюжеты,
сгоняя быстрый сон к утру поближе.
снег падает, ты смотришь, не мигая,
и голова склоняется все ниже.

о чем-то напевает голос мягкий,
баюкает... и вдруг кричит отчаянно!
ты вздрагиваешь, как обычно, тихо.
ночь шепчет, извиняясь: "я нечаянно"...

17.04.2016 в 16:41

Свидетельство о публикации № 17042016164124-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 60, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

62. Виктория Галкова (Санкт-Петербург,Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

И если смотришь – глаза синие –
Море в них или день дождливый,
И он читает Перес-Реверте,
Он настоящий и справедливый…

Другая девочка – чудно-прозрачная,
Лет двадцати, кудряшки-блонды,
Глаза вишневые, читает Пратчетта,
Однажды все бросит, уедет в Лондон…

Надменно-спокойный, улыбка строгая,
Кольцо трагично на левом пальце,
Глаза – светоносность и «Дар» Набокова,
Он ошибется, но не признается…

…Я научилась угадывать судьбы
По цвету глаз и прочитанным книгам,
Тебе не умею сказать, что будет –
Ты не читаешь, глаза безлики….

Я затаилась. Я боюсь нарушить
Хранимое архангелами счастье –
Апрельские сиреневые лужи
И невесомость твоего участья.
Мой мир вздыхает солнечно и кстати,
Меняет цвет, становится огромным.
Я понимаю, многое утратив,
Я поминаю. Я стараюсь помнить.

* * *
Ты у меня отважная – горе, что море вброд,
Счастье твое бумажное, в клеточку самолет,
Замков песочных башенки не разобьет волна,
Ты до того отважная,
что до сих пор одна.

Солнце по кругу бегает, как заводной «сапсан»,
Скоро засыплет снегами, и попадут в капкан
Белой зимы бессовестной
Все, кто хотел спастись.
Будут слагаться повести.
Будут дела вестись.

Ты, безусловно, выстоишь,
Маленький мой герой,
Снова по небу чистому
Белой лететь стрелой.

Солнце однажды спустится ниже
И станет греть.
Все у тебя получится,
Только бы все успеть.

Выстрадано спасение. Светлая полоса –
После зимы весеннее счастье на полчаса.

17.04.2016 в 16:37

Свидетельство о публикации № 17042016163720-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 64, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

61. Вероника Наумова (Дмитров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Убежать:в руках ромашки
Словно звёзды в небесах
И кружится словно пташка
От него в пяти шагах.

В облаках парят снежинки
И в лесу уже метель:
Нет в часах моих пружинки-
Я не чувствую недель.

Даже лужи под ногами
Замурлычат от дремоты,
Я несмелыми шагами
Проберусь в твои частоты.

***
Помешалась ложкой,
Заболела кошкой,
Обнимаю плед-
Это зимний бред
Мне стучит в окошко.

Десять чашек чаю.
Я души не чаю
В зимнем никотине-
Прокачусь на льдине.
Я тебя встречаю,

***
Просыпаюсь утром,
Вижу облака.
Мне немного жутко
То, что я одна.
Радость интроверта-
Пить на кухне чай
И не ждать привета
Не кричать: - "Встречай!"
Ты совсем не нужен,
Хотя нет, шучу
Если станет скучно,
Обращусь к врачу:
-Доктора поверьте
Я совсем одна,
Но я интровертик,
А грусть - моя вина.
И все-таки, поверьте!
Мне не с кем выпить чай,
И не кому на свете
Мне прокричать: - "Встречай!"

17.04.2016 в 16:33

Свидетельство о публикации № 17042016163339-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

60. Владимир Никулин (Дмитров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Острой тенью над избою накренился лес,
В ней под детской колыбелью расстелились мхи,
И в пелёнки, из-под пола, папоротник влез.
До утра угомонились псы и петухи.

А малютка в тонких листьях ежится, не спит,
Только слышит, как над крышей зреют голоса –
То сквозь мать его и бабку проросли грибы –
Две кручины над избою жмутся к небесам.

Вот те русская глубинка – травник да завет,
Ты – ларец сказаний чудных, брошенный в лесах,
На заре проснётся нянька, а малютки нет –
Он ушёл по лунной тропке, к мамке, в небеса.

Я вошел в город тёмного времени, чувствуя это
Моя вера стоит на распутье, не зная пути,
В каждой крайности суток надеюсь увидеть рассвет я.
Но рассвет где-то едет в метро и его не найти.

Этот город такой осторожный, как выстрел в подъезде,
Его тайны, намеки, подарки цинично просты,
И пока мой рассвет под землёй озабоченно ездит,
«В этом городе нету любви» - нет любви без беды.

Липкий запах условной еды, как пощечина в душу,
Эх, закрыть бы глаза и представить сияющий рай,
Только чей-нибудь голос всё это нещадно разрушит,
Не могу я мечтать без тебя, мой рассвет, приезжай!

17.04.2016 в 16:30

Свидетельство о публикации № 17042016163043-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 74, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

59. Анастасия Глухова (Дмитров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Не избежать музыкального плена.
Капают нежно хрустальные звуки.
Я ощущаю в себе перемены.
В танце чудном изгибаются руки.

Легкость и грация и свобода.
Бархатный взгляд. Вьются локонов сети.
Всё, чем меня одарила природа
Вдруг пробудили фантазии эти.

Может все сон, но сердечное соло
Я угадаю из ритма любого.
Пусть не звучит ни единого слова,
Музыке этой я верить готова.

***
Искушение. Искушение.
То твоё в мою жизнь вторжение.

Искушение. Искушение.
Только взгляд – не прикосновение.

Искушение – прегрешение.
Разрешение – разрушение.

Предвкушение и смятение.
Перевалочный пункт – сомнение
Перед действием и решением.
Устою ли пред искушением?

***
Я пью из старой склянки
Незаржавевший чай.
Подруга на изнанку
И требует плеча.

Заветренное небо
Грозит залить очаг.
А мне бы птицей… Мне бы…
Но не решусь никак.

17.04.2016 в 16:28

Свидетельство о публикации № 17042016162819-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 60, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

58. Юлия Дозорец (Долгопрудный, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Бреду несмело, лишь чье-то тело
Лежит, как страж.
Живое? Вроде. В сугробе белом
Храпит алкаш.

Вставай, замерзнешь, ведь минус тридцать
Иль двадцать пять.
Да поднимайся, тебе не снится...
Твою же мать!

Нет-нет не надо мне про заботы
И про кресты,
Про то, какие мы патриоты:
И я, и ты...

Очнись, не думай, что я лекарство
от тяжких дум.
Я пустота, да. Я просто маска,
я белый шум.

Назавтра снова пойдешь три буквы
Произносить.
И так по кругу, лицо что брюква,
На шее сыпь.

Побрел, качаясь, к седьмому дому
Вошел в подъезд...
Таким немыслимо-невесомым
Сугроб стал без...

Через неделю, возможно будет
Плюс три - плюс пять
И снег, что память хранит о людях,
Начнет линять.

Ну, а пока что следы отважны
И так видны,
Как очертанья границ бумажных
Больной страны.

Из ненависти и непонимания
Построю дом, придумаю название
И буду жить в нем долго и несчастливо,
В бойницы глаз поглядывать опасливо.
Никто не сможет душу препарировать,
Нумеровать находки, регистрировать,
Научно-популярно их описывать…
Я стану мифом, рыжеватой крысою.

Что будет дальше? Годы неизвестности.
Я изучу все тайные окрестности,
Меня не тронут войны, революции.
Эпоха крыс – вершина эволюции.
Лицо сотрется, имя позабудется
И ни одно желание не сбудется.
Смахну хвостом расчеты и погрешности
И ускользну сквозь щелку в неизбежности.

***
Они не бывают белыми,
крыльев у них не бывает,
Они не живут на небе,
а ходят промеж домов,
Смотрят на нас из книжек,
снегом в ладонях тают, –
В мире все слишком просто,
аж до потери снов.

Ангелы белокрылы
только в стихах поэтов,
Хоть тяжело поверить
в тех, кто живет в стихах
Или в дремучих сказках,
в их небольших сюжетах,
В одах, былинах, сагах,
в пьесах и пенье птах.

Ангелы ходят строем,
пишут статьи в газеты,
Чинят часы и шубы,
кофе горячий пьют…
Только однажды утром,
скажем, в начале лета,
Ангелы, улыбаясь,
тихо нас пе-ре-бьют.

17.04.2016 в 16:24

Свидетельство о публикации № 17042016162458-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 79, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

57. Анастасия Домашева (Яхрома, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Отпусти мои сны.
Но оставь
Ту мечту, что играет в глазах.
Разговоры важны?
А печаль?
Неизменна она в небесах.

Подари мне огонь.
Я ждала,
Что зажжется под вихрем свеча.
И откроется вновь
Тишина.
И безумья слова замолчат.

- Обрываются облики тех, кто пытался пробраться в мой храм,
Застывают, согнувшись в последнем поклоне.
И звенящая магия волн будет сказана только камням,
Что уже никому ее тайн не откроют. –

Приходи, посмотреть на загадку из древних легенд,
Что манит за собой ускользающим танцем.
За цепочкой огней, оставляющих в море свой след
Для тебя – без надежды и цели скитальца.

Наполнены тяжестью пальцы,
Под музыку тает мечта.
Остатками пьяного танца
Качаясь, кружит высота.

Бесцветное пачкают краски,
Цепляют и сводят с ума.
Художник находит подсказки,
Дотронувшись взглядом до дна.

Ты прячешь молчанием пламя,
Играешь цветами сквозь тьму,
Выводишь картины сквозь память,
И смотришь на черную мглу.

По кругу запущены чувства,
И мысль остается одна,
В которой осколки несутся,
Пытаясь дотронуться дна

17.04.2016 в 16:22

Свидетельство о публикации № 17042016162229-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 64, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

56. Александр Попов (Дмитров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Ты ушла, прихватив хорошее настроение
И оставив незаконченным разговор, как насмешку,
А я, как дурак, напишу очередное стихотворение
О любви и повешу на стену с матершиной вперемешку.
Выключу свет и прилягу, как обычно, на кровать,
Широко раскинув руки и закинув голову.
Больно молчать, но особенно и нечего сказать,
Когда ночь паяет тоску к сердцу прохладным оловом.
Пойду сварю самый чёрный кофе в треснувшей турке
И буду курить на балконе крепкие, как сталь, сигареты.
Таким как я, зацикленным и диким, место в дурке.
Укольчики. Трёхразовое питание. Всевозможные запреты,
Особенно на посетителей - может и помогло бы,
Хотя навряд ли. Ну и пофиг, зато покой и тишина.
Сегодня даже в журнале, кстати, в гороскопе Глобы
Мне было обещано очередное расстройство сна.
Принесите лимончиков, что-то у меня больно морда довольная...
Может вместо табака какой-нибудь наркотический мох?
Хотя навряд ли. Плохо, что  глупость не причиняет физической боли.
Корчился бы себе и корчился, пока не сдох.
Нет, остаётся терпеть и никому никогда не показывать мук,
Словно бы их и нет, как если бы я был весел и радостен.
Как если бы волшебник из мультика или просто друг
Подарил бы пивка и пятьсот эскимо или сладостей.
Я с тобой один на один, тоска. Лицом к лицу мы.
Вокруг столько многообразия, жизни, лета!
Вон, смотри, бегут на работу в банк толстосумы,
А вон там, у магазина пьяный укрылся от солнца газетой.
Смотри, тоска, ты тоже видишь радость
Или это у меня от кофе сдали сосуды?
Только мне ничего этого уже не надо,
Я ничего из этого не хочу и не буду.
Ты победила, родная, бери меня и души,
Ломай пальцы и бей по голове железным фланцем.
Покуда в этом доме, кроме меня, ни души
Всё может случиться всё может статься.
Может завтра поехать к подруге на дачу?
Хотя навряд ли. Меня уже месяц, как ждёт Москва.
Почему-то захотелось спать. Глоба снова напартачил.
Ну что ж, пойду, спокойной ночи, тоска.

В каждом зеркале ты.
В каждом выдохе боль.
В каждой мысли мечта
химерная,
что когда-нибудь ты
испытаешь любовь
неземную... ко мне... наверное.
Я же чувствую фальшь
между
реплик и строк,
между "солнышек", "пусек",
"зайчиков"...
Мне любовь обжигает
напалмом нутро,
а тебе только греет
пальчики.
Ничего-ничего,
потерплю-потерплю.
Я с рождения верный,
влюбчивый.
Что за мысли про крышу, про
мост и петлю?
Мне о нас поразмыслить
лучше бы...
Только я подустал,
ведь игра в
C'est la vie -
не дебют на ковре в
"монополию".
Я блюю от такой
невзаимной любви,
но люблю!!! вот, скажи мне,
не болен я?
Может мне добровольно в
лечебницу лечь
или выпить вина
для радости...
Но уже не поможет
фужер "Божоле".
Нужно что-нибудь крепче
градусом.
На балконе как раз
есть пузырь "Журавлей" -
Ах, сейчас я его
с огурчиком!
Почитаю на кухне сатиру
Рабле,
посмеюсь над вокалом
Гурченко.
Посмотрю по ТВ,
как ванилью Том Круз
расписал кучевое
облако.
Одиночество даже
не так уж и
в груз,
если с пивом оно
и воблами,
если я подшофе
не рифмую слова,
не считаю от скуки
молнии,
если ты покидаешь на время
овал
головы,
что тобой заполнена.
Но наутро ты снова
ворвёшься в мой мозг
и стану тугим,
занудливым...
До апатий доводит меня
токсикоз
вот такой вот любви
и трудно мне
осознать, что в
моём
невесёлом быту
всё циклично и
всё обыденно...
И, поэтому, общую нашу
мечту,
эх, навряд ли когда-то
увидим мы.

Щёлкнув, погаснет день,
Тьма войдёт в оборот.
Звуки укроет тень,
Тень на один пролёт
Лестницы в облака.
Известно тебе одной
Чем, а главное, как
Справиться с Тишиной.

Ярко блестит луна.
Звёзды танцуют твист.
У неба не видно дна.
Я и моя Тишина
Просят тебя: «Вернись…»

В окна проник Свет.
Спутать нельзя ни с кем.
Ярче тебя – нет
Солнца в моей Тоске.
Жаркий огонь в руках.
Холод ночи за спиной.
Ты любишь и знаешь как
Справиться с Тишиной.

Прочь ускользнула вновь,
Ловкая, словно рысь,
В логове пряча улов.
Я и моя любовь
Просят тебя: «Вернись…»

Комьями валит снег.
Воздух, как воск, густой.
Ветер нашел ночлег
В домике за мостом.
Нервы, как на колках,
Тянутся вверх струной.
Забыла ты, чем и как
Справиться с Тишиной.

Холод дорог пустых.
Небо упало вниз.
Промёрзлые кости ив.
Напрасно глядят, застыв,
И просят меня: «Проснись…»

Щёлкнув, зажжется день,
Тьма растворится в нём.
Останется только тень,
Тень под моим окном.
Сердце не бьётся в висках.
Ливень такой ледяной.
Ничем уже и никак
Не справиться с Тишиной.

17.04.2016 в 16:19

Свидетельство о публикации № 17042016161942-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 59, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

55. Константин Семенов (Дмитров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Старый город
               Мороз
                   Маросейка
Крыши
         Декабрь
                     Вдыхают
Луна
         В ожидании
                            Снега
Глянцем
               Искрит
                          Здания
Мороз
         Маросейка
                         Воздух
Пропитан
              Эфиром
                         Столетий
Впивается
                В мозг
                          Костный
Старо-
           Московский
                               Ветер
Мороз
          Маросейка
                            Стены
Застыли
         В обшарпанном
                              Хрипе
Запутались
                Звезды
                      В антеннах
Но толкько
                Туман
                          Их видел
Полночь
            Куранты
                         Выбьют
Полночь
            Придет
                      Со снегом
И словно
          В сиреневой
                            Дымке
Сонный город
                 Мороз
                      Маросейка

Помню: январь
Свежий ветер
Из
Мяты
Прохожие лица
Из-
Мяты
Под натисками
Циклона
Он тисками
Цепляет
Щеки
Городового

Я - дома
О-
Четырех-
Уголился
От
Ветра
Гнусавого
Голоса
Подхожу
К раме
Внару-
жу
Кричу
"Окаянный!"
Январь
Совсем
Не прохладный
Он лютый
Как будто
Рваный взгляд
Из окопа
Как будто
Летящая
Бомба

Поэма на одну страницу и протяженностью в тысячи лет

I
Мы – звездная пыль, что осела
На гиганстском каменном шаре,
Призраки древней звёздной системы,
В нас – миры, галактики, дали...

Ночю, уставившись в небо
На мириады источников света,
Мы ищем ответы...
Да, мы ищем ответы!
Был ли я там, где я
Еще не был?
(Был ли я? Я еще не был?)

II
Когда-нибудь внуки, их дети,
Покроют графеном ракеты,
И вылетят к новой планете,
Чтоб встретить иные рассветы.

Но...
Ночью, уставившись в небо,
(С той самой далекой планеты)
На мириады источников света,
Мы станем чуть ближе к ответам:
Я там где я не был.
Где я еще не был?

III
Циолковский был прав: Homo
Уже не совсем Sapiens.
Homo Cosmicus более ново
Homo Cosmicus более правильно.

Что есть ночь? Что есть небо?
Я – хранитель фотонов света
Я – мера вещей,
Универсум ответа,
Я был
Я есть
И Я не был.

17.04.2016 в 16:14

Свидетельство о публикации № 17042016161456-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 56, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

54. Татьяна Логинова (Яхрома, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

- Адам, как прекрасен рай –
Таинственный и простой…
- Да, Ева, прекрасен рай.
Его разделю с тобой.

- Зачем так заманчив грех
Под тонкою кожурой?
- Да, Ева, заманчив грех.
Его разделю с тобой.

- Ах, как обжигает смерть,
Нещадно сечёт косой…
- Да, Ева, ужасна смерть.
Её разделю с тобой…

- Ты слышал? Говорят, она вернулась.
Она опять по переулкам бродит
И вспарывает животы прохожим
Своими золотистыми ногтями,
Рисует на губах татуировки,
Сердца в своей бездонной сумке прячет,
Опутывает жилами запястья,
А трупы душ бросает прямо в реку.
- Она красива? – Хороша, нет слова!
Чиста, как в пыль оброненная вишня,
Но каждый атом в ней насквозь порочен.
- Я не встречал её. – Да ты счастливец!
Я на сегодня ей назначил встречу.
Она придёт в своём душистом платье,
И я вплету её в узор безверья…
Похорони меня под старой липой.

- Ты для меня случаен, неуместен,
И вместе с тем так нужен и отчаян…
- Так нужен? Для чего?
- Для новой песни.
Для новой строчки и для кружки чая.
Я для тебя песчинка на дороге.
Прошёл подошвой тяжкой – не заметил.
Я для тебя одна из очень многих.
Ты приручил, но – нет, ты не в ответе.
«Пишу тебе в последний раз, должно быть» -
Так говорят о самых дальних-близких.
Влюблённость – смесь из жара и озноба,
Из страха рисковать – и жажды риска…
Благодарю тебя, что ты не понял
Ни взгляда, ни улыбки, ни ладони.

17.04.2016 в 16:10

Свидетельство о публикации № 17042016161019-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 71, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

53. Витя Гроб (Тирасполь, Приднестровье). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Ко мне всё возвращается с неустойкой
Тонким лезвием входит в бок
Сознанье теряется среди новостроек
Маленький моторчик заглох
И в груди стало тише
В голове теперь не тараканы, а мыши
Шуршат по разным концам площади
Что называется черепной коробкой
Всегда оставаться сволочью
Это истинный талант,
так не замечают насколько ты робкий.
С каждым разом похмелье лишь тяжелее
А скурвиться в 21 величайшее достижение.
всей твоей жизни...
Никто не становится умнее
Мы катимся вниз по пути деградации
вплоть до забвения.
От этих американских горок срываются крыши.
И Просто до жути обидно,
что лучшие становятся бывшими.

В тире мира мы все под прицелом.
На нас каждый день меняются цены.
Мы все продаемся, все за или против.
Мы заблудились не в том повороте.
Мы ищем свободу, забыв, что искали.
Мы кадры в хреновом видео ряде.
Ищем истоки какой-то морали,
А к нам подбираются сзади.
Глухим ударом приветствует город,
Готовит плевок тебе в душу.
Здесь каждая свора
Заставит дослушать
Историю о том как ты должен жить.
Здесь не выход бухать или чаще курить,
Абстрагироваться от новостей,
Все равно, вирус Эбола, что забирает людей
сам о себе напомнит.
Ты до сих пор не понял, что с тобой происходит
И хоть как-то пытаешься себе объяснить
Для чего ты должен жить.
Ты истеришь с причиной и без,
На развес
продаешь общение с людьми
Внутри фольги,
бутылки, сигаретной пачки.
У тебя с сотню таких заначек.
Люди для тебя, как книги -
Прочел и на выкид.
В магнитофоне песня играет, поется в той песне:
"Ты должен быть сильным" - Для слабых здесь просто не места
Рассвет кулаки набивает
Выпуском свежей газеты.
Рассудок заставляет
Не забывать об этом.
И всё что происходит принимать на свой счет.
Это законы жизни, ты должен брать в оборот,
Чтобы не попасться в ту же ловушку.
Ты уже на мушке.
Ты под прицелом и так играешь свою роль.
Ты целую жизнь играешь в себя собой.
Как клоун живешь, чтобы хоть для кого-то добавить сатиры
В вечном прицеле
этого мира.

17.04.2016 в 16:07

Свидетельство о публикации № 17042016160709-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 61, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

52. Павел Сушко (Дмитров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Казацкой присяги* напился восток,
С нее казаков и мутит.
Свобода – свободно взведенный курок,
Что дальше, пусть Бог рассудит.
От Омска и до Китайского края
Вся Русь, как кровавая каша.
Свобода – руби, смерть за смерть не считая,
Ведь правое дело наше.
О матери, съевшей чадо свое,
Назавтра никто не вспомнит.
Свобода над полем кружит вороньем
И деды внуков хоронят.
Казацкой присяги разлился туман,
Глаза казакам застилая.
Свобода – словно похмельный дурман.
И знамя.

*«казацкая присяга» - (в шутку по казачьи) Прокисшее или кислое молоко.

За рекою Миус малый Сталинград,
За рекою вгрызлись в землю трое
Рано повзрослевших молодых ребят,
За рекою Миус шла разведка боем.
Не было другого выхода прорваться –
Фронт вокруг окопа, пулемет один,
За рекою Миус был приказ держаться
Роте против армии. «Что же, поглядим!
Высота ведь наша, веселей ребята,
Остановим танки и пойдем вперед!»
За рекою Миус в полный рост, как надо,
Встал в атаку, с песней, доблестный морфлот.
В лентах бескозырок разгулялся ветер,
Рота не считала танковых атак.
Высоту отдали только на рассвете –
Там штабные знают, что пошло не так.
Фронт прорвали позже, через год примерно.
После сорок пятого в честь боев тех мест
Был поставлен памятник – якорь в восемь метров.
Говорят, что издали он похож на крест.

17.04.2016 в 16:04

Свидетельство о публикации № 17042016160412-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 78, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

51. Юрий Копейкин (Бендеры, Приднестровье). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Я решил отказаться от родины,
В привычном её понимании.
Я скажу вам без капли иронии:
"Флагом гордиться - нелепая мания!"
Мне не хочется быть патриотом,
На своих и чужих разделяя.
И стране я не буду оплотом.
И борьбу за нее презираю.

Кто-то вновь начинает войну.
Самолюбие чье-то задето.
Как так можно: любить страну?
И при том, ненавидеть планету.

***
Мест таких на Земле есть тысячи.
Мест таких, где земля ничья.
Образ времени трещиной высечен,
Но зачем здесь я?
Взгляд убитый пустой белизной
Потолка или неба над нами.
От рожденья вопрос: "Кто такой?",
Не разгадан никем веками.
Нам не выберут рай или ад.
Нам останется мерзлая вечность.
Этой жизни я не был рад,
Эту жизнь мне дала беспечность.
Моё место подобно тысячам,
Где прекрасен и крик воронья.
Я назвал бы его чистилищем,
Но зачем в нем я?

17.04.2016 в 15:53

Свидетельство о публикации № 17042016155303-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 68, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

50. Артем Буксов (Дмитров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Пористый – ветер, с орехом – сюрприз,
Есть и с изюмом – это каприз.
Есть с алкоголем: ликер – от тоски,
С водкой – осколки от жизни – тиски.

Сразу растает – молочный на вкус,
А раскрошится – змеиный укус.
Вкусов у сердца девицы не счесть,
Надо попробовать все, что в нем есть.

***
Как измерить расстоянье между нами?
В милях, километрах – невозможно.
Даже в футах мы пытались, и словами,
Не смогли, все оказалось сложно.

Мы живем в квартале друг от друга,
Разделяет нас на части перекресток.
И теперь на сердце моем вьюга
Полюблю другую. Это же так просто!

Не замечу встретив. Отвернусь специально.
Но всегда я буду помнить имя.
“Ромовая баба”, я нечаянно
Променял тебя на булочку с повидлом.

По узкой тропинке - на холм,
Бегу что есть силы сквозь лес.
Коряги, кусты, бурелом,
Репей прицепился, как бес.

Боюсь я тебя потерять.
Глаза поднимаю я ввысь.
Ты шепчешь: «Меня не догнать»
И скрылась из виду. Вдруг свист…

Меж лап пролетает стрела,
Капкан поцарапал бедро,
А смерть - их родная сестра -
Идет по пятам. Все равно…

Бегу. Уже близко. Я здесь,
Твержу сам себе: Вот и холм,
И ты со мной рядом. Весь лес
Вдруг стих. Мы остались вдвоем.

И в этой спокойной ночи
Шум ветра на время умолк.
Споем нашу песню любви,
Луна и твой преданный волк.

17.04.2016 в 15:47

Свидетельство о публикации № 17042016154726-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 57, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

49. Злата Волчарская (Екатеринбург, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Вот стоит на вершине, облако головой поправ,
мыслящий тростник, царь, взорив вежды в вечер,
костный столп некрушимый, и не лев, но прав.
Из кустов опасливо, гля, тварь — завтрак человечий,

с-под воды — гад чешуёй играет, из ветвей — примат,
высоко над всеми — Гор раскинул гордо в перьях плечи,
из-за облака — тот, кто Единый, и отец, и мать,
а с изнанки — искуситель, окаянный, грех и нечисть.

Все картиной замерли, на него обративши взор,
тоже глядя, смотрит себя вовнутрь округлая Мария:
— Ты, мой царь, кровь, гений... уж скоро, скоро акушёр
пригласит тебя прошествовать в мои врата златые.

***
Ты меня не слышишь и летишь, скользишь
по ступенькам болящего немочью храма,
по бокам иконы, руки, ноги, стражи. Стриж
отчеркнул, как помер, по кругу прохода раму —

свет в туннеле больше, шире, больнее, раз!
Толк, туда-обратно, опять туда натужно,
нервы, стоны, окрики, задверье разноглаз-
ное чудо чудное требует: нужно, тужно,

лезь, человече, ломись, откуда легко залез,
криком утверди наличие «тебя-мы-долго-ждали».
Хрясь! Провозгласись беззубым гласом — есмь
я Омега и Альфа отчасти части Конца одного Начала!

Сожми покрывало ночи в кулачонке грозней грозы,
изойди и выйди, выгони метлой поганого из-под подола!
Принесу мирру мира на ладонях в твою надёжную зыбь,
качаю Надежду, Веру ли Любовь — господиню дома.

*Дажьбог — солнечное божество, замыкает зиму и отмыкает весну,
покровитель свадеб, предок русских людей от князя до земледельца.

Молчится ли в груди, пиши, как слышится,
по памяти сегоднее храня,
заблудшая двурожистая ижица
спасёт от истончения меня.

Свободно ли славянину глаголится
во славие перуновых побед?
Утаивает круглая глаголица,
наслаивает разное на свет.

На свете перемены происходятся,
сменяются на тронах божества,
земля добром по людям хороводится,
от аз до яти катятся слова,

мешаются попоны и погоны, и
меняются местами имена,
жрецы на колокольне космогонии
старательно играют в сотона.

Но магия клокочет и везувствует,
и слово твердо поднимает Род,
и новые, зелёные, безусые
на лето повернут солнцеворот.

Поэтому ли видится в лучении
короткого грибовного дождя
родителя единого явление*,
идущего по памяти, дождя?

в беспределах предельной неволи
не по-женски неделятся доли

Мает, ломает, пряжей по белому стелет, летит
Макошь сама, и с пятницы в пятницу долго иттить.
Стерво по нерву, некуда девице деться, когда
стерпит – не стерпит, в доме родительском вышла вода,

вышла и — взамуж, взяли – не взяли, жених у ворот —
телохозяин. Звонкая птаха — нахлебницы рот.
Змейные губы, коршуном глазу бросается бровь,
колтов скорлупы, блях ожерелье — сукровна свекровь.

Стерпится-слюби... цацкаться нечем, работа — терпи,
горькие губы, долгие пятницы, жалит крапи-
валяны ноги, с хлева до печки, колодца — к станку,
шёлковый летник, полики-плечья да тёмен закут.

Плачь, молодая,
плач над уделом — тебе поделом,
месяц бодает
сумерек пятна на дне пожилом,
кони играют,
избы сгорают в народной канве —

17.04.2016 в 15:39

Свидетельство о публикации № 17042016153938-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 70, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

48. Максименко Олег (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Завтра пути продолженья не будет. Вытекла влага живительных буден.
Жизни ненужной затерянный бубен. Стонет песок.

Здесь и останемся битой посудой. Сдохшим в пути охромевшим верблюдом.
Стертым из памяти бейтом пребудем. Стынет висок.

В бархате вышнего звездами судеб вышита карта краев, где мы будем.
Я отдаюсь беспристрастности судей. Долг мой высок.

Пусть наши души всевышний осудит. Пятые сутки воды нет в сосуде.
Кровью верблюжею выжили люди. В горле комок.

Мертвою грудой останки верблюдов. Мой караванщик молил, как о чуде.
Меч милосердия вынес на блюде. Красный песок.

Серым песком засыпаются кудри. Пышные гурии. Яства на блюде.
Рай правоверного скоро разбудит. Истины срок.

Плен миражей обещает не путать. Дервишем совесть спасается в мути,
Корчится в муках. Ведь кто я по сути? Плоти кусок.

Как было знать, что молитва погубит? Вот и мое скоро горло разрубит
Верный клинок. Избавлением будет кобры бросок.

Отраженье луны чуть колышет в стакане
Недопитый до дна терпкий крымский кагор.
Пьяный бриз притащил как овцу на аркане
Запах туи, полыни, лаванды. Как вор
Отрешенно-смущенно, мохнатою лапой
Незаметно добавил аптечный шалфей.
Их разбавил мелиссой и росною мятой,
В мед фиалок ночных окунул до бровей.
Битый час ты толкуешь про мелкие склоки
И про горечь забытых, прощенных обид.
А я вижу скуластость татарских пророков,
Конной лавы в степи слышу топот копыт.
В тишине, где инжир наливается соком,
Ты талдычишь опять, что без денег - беда.
А я вижу в оскале ордынцев наскоки,
Чья безумная похоть брала города.
Ты в обиде ушла - ах, прости, - эта лунность,
И в цикадной истоме ворчащий прибой…
Виноват лишь кагор и, пожалуй, безлюдность.
А, точнее, бездушье. Мы чужие с тобой.
Отраженье луны допиваю в стакане.
В нем осадок грехов - ибо грешен я есть.
Ятаганом кривым со щербинкой изъяна
Режет абрис луны кипарисная жесть…

Волчий тотем на сюрпризы богат.
Волк - мой двойник, позывной для связи.
В прошлой войне выгрызал шариат
Мой альтер эго, в горах раскрасив

В красное камень эпох. Видит Бог -
Клетку для Волка в груди из ребер,
Нервов, бессонниц и совести крох
Создал за мирные годы вроде.

Мёрзну в снегу как последний мудак.
Снайпер прижал - пристрелялся, сука!
Только меня он не срежет вот так,
Мой сослуживец и брат по мукам.

Метко стреляет поверх головы
В стенку кирпичную снайпер – профи.
Скользким ужом выползаю. Увы!
В оспинах пуль вижу волчий профиль.

Я его фишку – стрелять в левый глаз –
Видел вчера в пацанах убитых.
Духи. Засада. И я его спас.
Значит, намёк - мол, теперь мы квиты.

Знаешь, шутник он - мой названный брат,
Подпись "Медведь" - след на старых фото
Родом с Афгана - полжизни назад.
Здесь же мы - звери на разных тропах.

Волк говорит мне - останемся жить -
Профиль наш выбит в кирпичной кладке.
Нынче мне снился небес крепдешин
Плюс две гранаты в сухом остатке.

Я - пережиток ненужных потерь.
Действуй, коль мало в молитвах толка.
Я выбиваю в душе своей дверь
И выпускаю Волка.

17.04.2016 в 15:28

Свидетельство о публикации № 17042016152846-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 66, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

47. Наташа Денисова (Краснодар, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

бывало, лет в десять стоишь на висячем мостике,
внизу бежит псекупс, так шумит, что закладывает уши,
и ты не знаешь, что будет лучше —
остаться здесь и слушать,

или уехать к чужой воде...
но только навсегда, обязательно навсегда.

все эти книги о том, что каждый из нас солдат
невидимой войны без ружей и автоматов,
о том, что только лишь сердце свято,
и оно выведет тебя из любой тьмы...

у меня есть белое платье, белое от зимы,
есть какая-то далекая спрятанная тишина,
и молчание мое как неопалимая купина
бережет меня от бога этого мира.
и если спросишь — во что я теперь верю?

я отвечу — "мы играли вам на свирели,
и вы не плясали, мы пели вам плачевные песни,
и вы не плакали..."

бесконечность для тех,
кто стал отсчитывать дни без...

или тех, кто забыл, что был светел,
кто не выдержал и покинул.

говорят, что мы — отголоски зимы
сумасшедшего семнадцатого года.

никому не верь.
помнишь, как у ахматовой:
"нас покориться никто не заставит"?
неужели ты не понимаешь,
что мы последние у заставы,
что за нами что-то, для чего не найти слов?

мы как деревья, расцветающие во дворах,
этих крохотных дворах панельных девятиэтажек.

все всегда начинается с реки. любой мир, любая любовь.
существовавшие до наверняка возразят —
слышишь ветер, прорывающийся сквозь ветви ив?

быть может, то, что я написала —
это только голос реки,
все во мне — это голос реки?

быть может, над степью живет бог,
над небом живет бог,
и облако — белый его рукав,
и осень цветом как у него глаза,
и сам он рос у земной реки.
поэтому души наши так похожи на светлячков,
июльских светлячков, летящих над водами.

и по настроению ходит бог с неводом,
но настроения часто нет.

и если ты говоришь,
если ты все еще говоришь со мной —
знай, это я мысли твои краду,
это я превращаю их в речной шум,
в запах.

земные воины истлевают в земных латах,
солнце расширяется, производит больше света...

только чтоб исчезнуть нужно мало храбрости,
во мне нет этого.

12.04.2016 в 23:39

Свидетельство о публикации № 12042016233958-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 58, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

46. Наталья Панишева (Киров, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Так поднимешь лицо, пальцы нервные сцепишь замком...
На потом — стопка тонких тетрадок, исписанных крупно.
За окном — школьный двор, пересыпанный снежною крупкой
И мальчишеский треп пересыпан лихим матерком.
В горле ком.
И отложишь проверку тетрадей на завтра.
Комковатая снежная каша поспеет на завтрак,
А покуда — крупа и горячий прислаженный чай,
А покуда — немое кино за двойным переплетом
И следишь за сюжетом, как будто бы задал вам кто-то
На вопросы о главных героях потом отвечать.

А реке остается полмесяца течь. В школе топится печь
И синеют за белыми рамами сумерки хмуро,
И течет над дворами родная постылая русская речь,
И всё прочее — литература.

***
В каждом имени, в каждом слове и в каждом жесте
Скрыта бездна подтекстов, чертова прорва смыслов.
Ветер дует, покуда не лопнут щеки, гуляет над нашим мысом,
Громыхает кровельной жестью.

Ты сегодня сказала, поставив красную чашку на край сушилки,
Что неплохо бы все, что открыли — закрыть обратно,
Школьный глобус укутать снегоподобной ватой
И убрать подальше, и не повторять ошибок.

Вместе с птицами движутся к линии горизонта
Имена, как финальные титры фильма: Гудзон, Марко Поло, Беринг...
Волны катятся к мысу, волны терзают берег,
Чайки вторят далеким звукам туманных гонгов.

12.04.2016 в 23:38

Свидетельство о публикации № 12042016233819-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 79, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

45. Сергей Филиппов (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Под пылью прожитых столетий
Судьбы и времени портрет-
Фонтанный дом, живой свидетель
И очевидец прошлых лет.

Как каждый истинный художник,
Встающий с кистью к полотну,
Ты тоже “вечности заложник”,
И Ты у “времени в плену”.

Но он, во времени рождаясь,
В нем проживая каждый час,
С ним полностью отождествляясь,
Опередит его не раз.

***
Когда износится одежда,
Когда закончится еда,
Когда последняя надежда
Тебя оставит, и тогда
Не стоит, в злобе и обиде,
Считать и на душу брать грех,
Что Бог не все на свете видит
И думает не обо всех.

***
Все до мелочи знакомо
И обыденно весьма,
Сонных улочек истома,
Деревянные дома.

Те же запахи и краски,
Что и двадцать лет назад,
Жизнь без каждодневной встряски,
Устоявшийся уклад.

Так все вышло, так сложилось,
Тот же круг из тех же лиц,
Их природная сонливость
Непривычна для столиц.

Это свойство всех провинций,
Их всеобщего родства,
Где размеренность-как принцип
И как форма существа.

12.04.2016 в 23:36

Свидетельство о публикации № 12042016233604-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 59, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

44. Владислава Касиян (Тула, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

С последними каплями лета и боль уплывает,
Осенней прохладой повеяло в форточку мне,
И, кажется, скоро душа снова радость познает,
А сердце опять запылает в игривом огне.

Листок оторвался от ветки и лёг на балконе.
На нём прочитала я нужные сердцу слова.
Что осень страдать больше мне ни за что не позволит,
Ведь самое время вступить теперь счастью в права!

Закатом багряным укутает с нежностью небо,
Ветвями златыми деревья прикроют от бед.
Накормит земля меня свежим и тёплым хлебом,
А солнце подарит свой сокровенный свет.

Ко мне на ладонь сядет яркая милая птица,
В клюве своём она принесёт любовь,
И если вдруг даже все это мне просто снится-
Я буду верить, что завтра приснится вновь.

Помнишь вечер чудесный на море? Тогда был май.
Накануне я трепетно небо и звезды молила,
Чтоб спустился для нас на землю волшебный рай,
Помнишь светом каким побережье тогда залило?

Ветер песни нам пел, колдовал над душевной скрипкой,
А медузы красивые хлопали вместе с нами.
Мы гуляли с тобой в тот вечер по млечной нитке
И на разных галактиках в прятки с тобой играли.

Мы признанья писали друг другу звезды сияньем,
На луне мы катались как на самых чуднЫх качелях,
Исполнялись в ту ночь те заветные наши мечтанья,
О которых подумать едва мы с тобой успели.

Нежным гребнем ласкали нас волны вечернего моря,
Солнце радостно стало счастливую ночь освещать.
Не поверит никто в эту нашу с тобой историю.
Рай остался для нас. Только нам это нужно знать.

Как много нам женщинам надо...
Любви бесконечной и счастья,
Родного теплого взгляда,
И в бедах наших участья.

Нужны нам вниманье с заботой,
Улыбки родных людей,
И чтоб укрывал нас кто-то,
На ночь и от дождей.

Нужны нам общенье и ласка,
По телу чтоб шли мурашки:
Нам нужно немного сказки,
А в вазу букет ромашек.

Нужна нам спина мужчины,
За ней чтобы - все нипочём,
Мы не хотим быть сильными,
Рядом с мужским плечом.

Завтрак нам нужен утром,
Редко пускай, но в постель,
В посудине перламутровой,
С запахом карамели.

Летом нам море нужно,
Подальше от суеты,
Вдохнуть чтобы воздух южный,
Явью чтоб стали мечты..

Мамами стать нам надо,
В детях найти спасенье,
Чтоб в головах порядок..
В душах, чтоб вдохновенье.

Как много нам женщинам нужно...
Здоровья, красот и света,
Крепкой семьи и дружной,
С которой встречать рассветы...

В которой душе свободно,
В которой царит уют,
С которой мы где угодно,
Найдем для себя приют.

12.04.2016 в 23:34

Свидетельство о публикации № 12042016233420-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 56, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

43. Александр Мардань (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

"Потерялась собака, по имени "Саша".
Кто найдет, пусть накормит, согреет.
Для нее лучший завтрак - овсяная каша,
А от мяса с картошкой - болеет.

Она любит гулять, но в сухую погоду,
Если можно, то без поводка.
По утрам часто пьет охлажденную воду
До последнего в чашке глотка.

Очень редко рычит, на соседей не лает,
А скулит, когда возле нее - никого,
Когда хочется выть - вспоминает,
Что бывает и хуже того.

У нее нет болезней серьезных собачьих,
Благодарность и ревность - не в счет.
Только лгать ей не нужно, иначе
Она снова куда-то уйдет.

"Потерялась собака по имени "Саша".
Кто найдет, пусть накормит, согреет..."
Подпись смыло дождем, только "Искренне Ваша"
На листочке тетрадном синеет.

Постарели мамы, повзрослели дети,
Просыпаться стали сами на рассвете,
Стали кушать меньше, кто-то бросил пить.
В зеркале загадка: сколько еще жить?

Все юней солдаты, все верней жена,
И все чаще снится бывшая страна.
Что-то позабылось, что-то не дает -
Память или совесть, кто их разберет.

Хоть себя не знаем, но себе верны,
Ведь живем, «не чуя под собой страны»,
Сорок пять не возраст, сорок пять порог,
За которым мудрость и, надеюсь, Бог.

Летать хотим, а высоты боимся.
“Фауст” Гете

Когда меня поднимет лифт
Над суетой воды, что в море,
Над равенством поющих в хоре,
Над жадностью погрязших в споре
Я захочу спуститься вниз.

Когда меня поднимет лифт
Туда откуда видно всех,
Где простота есть тяжкий грех
И нужен каждый день успех,
Я захочу спуститься вниз.

Когда меня поднимет лифт
Над ложью малой и большой,
Над правдой ровной и кривой,
Над славящей меня молвой,
Я захочу спуститься вниз.

Я захочу спуститься вниз
К тем, кто не врёт, когда поёт,
Кто слов чужих не украдет,
И тишину трубы поймет,
Что больше к бою не зовет.

Я захочу спуститься к тем,
Кто не знаток запретных тем,
Кто не возьмёт высоких нот,
В чьей жизни всё наоборот
Вещают руки, внемлет рот.

Они немы, чтобы не врать.
Они слепы, чтобы страдать
От темноты, но без брехни,
Что ярче всех горят огни,
Которые зажгли они.

Я захочу спуститься вниз,
Но не спущусь... Не торопись,
Скажу себе я, оглянись,
Тебе всегда хотелось ввысь,
Твой лифт ушёл, теперь держись.

Дыши ровней, не оступись,
Захочешь сесть, не промахнись.
Забудь про детский свой каприз
И не смотри так часто вниз,
В подвалах тоже много крыс

Держись за крышу, за карниз,
Если не хочешь рухнуть вниз.
Вниз не спускаются, летят.
Спуститься можно только в ад,
А ты же хочешь в райский сад.

Тут до него рукой достать,
Осталось только не предать
Оставшихся внизу друзей,
Когда-то правильных идей,
И верящих тебе людей.

Всех тех, кому успел подать
Всё то, что не сумел продать,
Осталось только не предать...
Остаться бы самим собой
И Бог с ней, с этой высотой.

12.04.2016 в 23:30

Свидетельство о публикации № 12042016233046-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

42. Татьяна Потапович (Бобруйск, Беларусь). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

"...вечер опять собрался на пруд подстерегать лебедей."
"Принцесса-лебедь" чешская народная сказка

Скоротечен век у людей, не гневи небеса, мечтатель!
Сильно руки дрожат, злодей, не удержишь стальную цепь.
Слабым кажется мотылёк? Похититель сполна заплатит!
Слишком, ворлок, твой взгляд далёк, в мираже разглядел вертеп?

Страхи силу пьют по глотку, неразумный, поверь свободной
От иллюзий. Не дай цветку задохнуться, верни назад.
На чужбине дни тяжелы, но не сдамся тебе в угоду.
Остужу грешных дум наплыв, растоплю опасений ад.

Современные города, своей мощью тебя пугают?
Время – сказочная среда, путешествия сквозь века…
Выживать – это наш удел, не бывает земного рая!
Не томи, есть всему предел! В звуках счастья душа легка…

В яркой вспышке судьбы каприз… Разве мало вокруг смазливых?
Вечность – сладкий, желанный приз без налёта чужих идей.
Восхищайся но… не насилуй разум временем торопливым.
Вспоминай в танце слов красивых нежность маленьких лебедей.

***
Раскрыта книга сумасшедших дней,
Оркестр завёл осеннюю рапсодию…
Аккордом страстным удержать сложней
Штрихи вчерашней трепетной мелодии.

Потерян ключик в мир тепла и грёз,
Шуршит ковёр из листьев, ветром сотканный.
Поток от пролитых природой слёз
Смывает краски тихой грусти нотками…

Солнце освещает купола церквей,
Сувенирным шлейфом будоражит Прага.
С призраком в обнимку я спущусь с ветвей,
Шелестя мечтами. Бесконечна сага
Фантиков блестящих в круговерти дней.
Размышляю в парках, вкус смакуя мира...
Карлов мост-свидетель бесовских теней,
Перемен и судеб вдохновляет. Лирой
Страстных изысканий, штормовых пучин
Зазвучало сердце, не боясь надрыва...
Смешиваю чувства в решете причин
В двух шагах от счастья, в десяти от взрыва
Лёгких, невесомых, позабытых па.
Фред и Джинджер кружат, освежая память.
Пьяный дом танцует, не боясь упасть,
Восхищая музу... Но пытаясь ранить
Нежные, незрелые надежды, вновь
Незаметно в полдень в прах истлеет время...
Пражская весна как и сама любовь
Расцветает бурно, завершая бремя
Сладких грёз. В волненьях наступает час
Белоснежных платьев и костюмов строгих.
Свадеб вереница увлекает, мчась
По брущатке улиц... Вдаль бегут дороги.
Пиво "Старопрамен", пабы, парков тень -
Колоритный почерк дней почти безумных...
С бархатным сияньем догорает день,
Не утихнет город перекрёстков шумных!

12.04.2016 в 23:28

Свидетельство о публикации № 12042016232806-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 71, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

41. Елена Котик (Житомир, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Каштаны свечи раскрывают,
Струится по стволу весна,
Чудак под деревом копает,
А на уме его блесна,
Рыбалка, щука, лодка-донка,
В селе застолье во дворе,
И черноглазая девчонка
Поёт притихшей детворе:
«Ой, летели гуси вечером,
Ой, намисто разбросали,
Ой, ходили гуси чередом,
Ой, с милёнком мы гуляли»…
Поёт Душа, да и страдает,
Весною ж радость и печаль -
Никто судьбы своей не знает:
Какую ждать ещё печать…
А жизнь идёт своим потоком,
Нет края ей и нет конца,
И выполняем ненароком
Программу вечную Творца.

***
Штормило море. В бухте ж был покой,
Но ветер гнал волну, тревожил парус.
Ходили тучи грозно над горой,
Краями за уступ её хватаясь.
Спешили ловко ялики домой,
Вдали оставив то, что было мило,
Хранить в глубинах Духа лишь покой
Учусь у моря. Как бы ни штормило…

12.04.2016 в 23:26

Свидетельство о публикации № 12042016232606-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

40. Андрей Ёлкин (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я шёл по пустыне горячей,
Неся на ладонях мечту,
А солнце кричало: «Удачи!»,
С ухмылкой набрав высоту.

Я шёл и не слышал насмешек,
Так просто, смеялся и пел.
Мой близкий вдруг стал пересмешник,
Пустил в спину коварных стрел.

Удача, песок как сквозь пальцы,
Всевышний, где ты?! Я не пойму!
В мгновение превратился в скитальца,
Как будто растворился в дыму.

Я шёл, нет, уже я шатался,
В пустыне без воды и тени,
Пока перед небом не сдался,
Над солнцем, выше этой жарни.

Лежал я, помирал я под зноем,
А тучи затянули весь свод.
Пролилось небо, будто при Ное —
Ожил я в море, как мореход,
Ожил я, как Синдбад-мореход.

С тех пор зной и штормы не страшны,
Отдал все мечты небесам
И знаю: ничего не опасно!
Теперь ведь доплыву я не сам!

В тот час, когда солнце зайдёт за небосвод,
Я оглянусь и посмотрю на прожитый день.
Каким был ты. Нет, каким был я, любви насчёт?!
Иль отдавал, терпел, прощал? Иль набекрень?!

А может, смелым был герой, чтоб защитить?
Или помочь спешил друзьям и недрузьям?!
Так был ли ты как Робин Гуд или бандит,
Дон как Кихот — отважным был, всех тарарам?!

А в море шторм и жизнь быстра — сто семь узлов!
И буйный рвёт нам паруса — в штурвал ухватись!
Девятый страх, вал очередной переборов,
И всё же путь был порой косым, и не ахти!

Окину взглядом по воде: обломки снов
Наших друзей, наших подруг мечты, мечты.
С фарватера сбивались мы, других сшибав,
Жаль! Много сломанных надежд, мосты, мосты.

Так что же ждём мы здесь с тобой на полосе,
Почто стоим, зачем поём всё о любви?!
Найдём ли суть, правду и мечту простых бесед?!
Всё! Заявление кладу на чистовик.

Пойду по миру, соберу букет весны
И подарю тебе его я на заре.
Билет давно в твоей руке на закладных,
Он небом выписан тебе на алтаре.

Письмо надежды, письмо любви
Пишу небрежно. Солнце, явись!
За небосводом новый рубеж,
Он — скорый поезд Магадан—Париж!

Приложим сердце, и это риск,
Чуть не по плану — надежды вдрызг,
А солнце светит над головой.
На небе Бог: «Не бойся, Я с тобой!»

Застряло в почте письмо судьбы.
Уж силы нету для борьбы.
Казалось, будто небо молчит.
«Всё под контролем!» — небо говорит.

Причалы сердца, причал мечты.
Качали баллы, кричал капитан.
Маяк сигналил, гребли винты.
«Всё! Цель достигли», — вещал капеллан.

12.04.2016 в 23:22

Свидетельство о публикации № 12042016232246-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 72, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

39. Андрей Чайкин (Ярцево, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

ты родишь мне двух разнополых мальчиков
чтобы я не рожал
этот стих
для нытья полов
на полу валяется
никто его не-
кто из лихих 90-х
становится мной сегодняшним
консервирующим грехи
на зиму
чтобы было что поесть
в великий пост
гибдд врезается
женатый холо-
стяк;
развратный холо-
дец;
душевный холо-
кост-
и
холостой супруг
надевает на безымянный палец
спасательный круг…
......................................................
а мальчики играют в поло
один - в водное
другой - в конное,
они по-другому не могут,
они разнополые...

Разбивая камни о
гол
только в свои вор
о та
сторона всегда выглядит
луч
солнца золото-
го-
рб лунноокого вер
блюда каждый день выходят из среднестатистического люда

[лирическое отупление:
никто не хочет признавать, что он среднестатистический,
но, увы, и пишущий это, и читающий – всего лишь среднестати

Какого цвета сердце светофора?
Красна чья рожа? Или
Ал кого лик?
И рамножаться б мне делением иль спора-
Ми, если б в тот день я бога не постиг...
Не принял постриг бы, не принял бы обет –
И мне теперь вообще не размножаться.
О, Боже, как же это хорошо!
ездишь на ауди А5
жизнь распечатываешь на А4
зубы цвета А3
стоишь как пешка на А2
всегдА 1

На то и стихи, чтоб ни бельмесу не понимать.
Татьяна Толстая. «Кысь»

Я устареваю. Я уже не в моде.
Скоро буду удобрением в огороде.
На наколках наклейки с изображением других наколок.
Из стены растут метры книжных полок -
Рудименты ушедшей эпохи бумажных книг.
А ниже искрит розетка. Видимо, по фазе сдвиг.
Но я, напрягаясь, сопротивляюсь силе тока.
Вроде как двигаюсь под звуки русского рока.
Раскручиваю розетку – ставлю на чёт.
Под/лежащее вода не течёт.
Сказуемое назад не вернешь
Об/стоятельство лицом бейся
До/полнение наливай
Ай-я-ай-яй
а я
_не стреляю в безоружных
_больше одного раза
_вокруг меня циклопы
_как спрятаться от сглаза?
____и совершить побег
_________из рифмованной груды
______________строчек и их детей.
____умный человек
_________поэтом не будет.
______________посвящается ей.

03.04.2016 в 23:41

Свидетельство о публикации № 03042016234153-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 65, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

38. Надежда Демченко (Мариуполь, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Мама! Слышишь? Я сквозь тишину
Попрошу у тебя лишь совета,
Отправляюсь на жизни войну
И когда возвращается лето.

У тебя, той что нету родней,
У тебя, ведь нет в мире дороже,
В суете моих будничных дней
Рядом ты, как и я с тобой тоже.

Да, я рядом и сердцем всегда,
Я молюсь о тебе, дорогая!
Мама милая! Ты мне нужна,
Потому что моя ты родная!

Мне с тобою слова не нужны,
Мы сейчас далеки, но так близко…
Эти сладкие встречи важны.
Я не знаю, как это все вышло.

Мне с тобою совсем все не так,
Жизнь моя – совершенно другая.
Только раз эту сладость познав,
Поняла, что совсем пропадаю…

Мне с тобою как в сказочном сне.
Безупречный, уверенный, честный
И уверенность эта в тебе
И ты с нею такой интересный.

Мне с тобою слова не нужны,
Ведь глаза все за нас рассказали,
Мы с тобой половинки луны,
Что коснулись друг друга едва ли…

Стоп сомненья! Ошибок здесь нет!
В сладкой дреме тебя обнимая,
Я хочу, чтоб продлился сей век,
Где счастливой себя ощущаю.

Пусть зажжется на небе звезда
Нашу радость собой освещая,
Милый мой! Без тебя мне нельзя!
Милый мой, без тебя я чужая!

Я не я, если ты далеко,
Ночью темной мне вовсе не спиться,
Приходи, как когда-то давно,
Чтоб в друг друге навек раствориться.

Чтобы с новою силой пылать,
Укрепляя любви нашей узы,
Чтобы вместе о чем-то мечтать,
Ведь с тобою мы просто лишь люди.

03.04.2016 в 23:38

Свидетельство о публикации № 03042016233804-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 80, полученных рецензий — 1.

Голосов еще нет

37. Денис Пашевин (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Методично выгрузит пассажиров,
жаль, что поезда из железа,
я бы хотел видеть, как поезд с людьми
становится полным. Нет, даже жирным.
Он стирал бы нижние мягкие внутренности о колею
И думал (да, если поезд может быть толстым, то может и душу иметь, и думать трезво)
"Да чего ж вам не сидится на месте, как же я вас не люблю"

А потом, после плановой липосакции,
стоя в аппендиксе железнодорожных путей
аритмично будет дышать
табачным дымом из тамбуров,
и развлекаться чтением новых надписей,
что пополняют пустоты
межвагонных неподконтрольных площадей

И так год за годом - туда-сюда,
С пьяным проводником, горячим чаем
Ощущая
в районе вагона третьего или четвёртого
желанье скорого рая, греша на отсутствие рук и аритмичный вдох
обьясняя этим вдохом то, что устал видеть восход.
Хотя рая у поездов нет. Вместо рая у них
вагоноремонтный завод

***
Слоновой кости благородная желтизна
Утреннему туману в промзонах подобна
Мне кажется ветер подует и разглядишь
Что же там прячется внутриутробно

Каждый день на вещах оставляет следы
каллиграфическим спазмом, узором вещим
и по этим путям не чуя узды, скачет время
к самой последней вешке

Этот путь простотой своей убивал
философ был прав, и не стать нам сильнее
так и будем висеть кастаньетами глав
у богини Кали на мускулистой шее

Трасса замкнута в круг но силы трать
скорость с нуля, скачок-и двести
чтобы никто не успел у тебя отобрать
под землею уютное койко-место

В оправдание скажешь, а если вдруг,
демиург начинающий, бог-любитель
заведет диалог: «А зачем ты спешил?»
И в ответ: «Лучший круг - мой. И значит я - победитель»

***
входы и выходы
ты - я, но я не ты
день начинается
корабль отправляется-
он будет плыть
туда, где живет зима,
туда, где мертвы слова
его путь будет прям, пока
в каютах боцманы каются

Мысли движутся смело вверх
там очерчены мелом мы,
но курам на смех мы живем до сих пор.
а борта распадаются,
вода поднимается,
вода нам доходит до плеч,
а мы все глядим и глядим в темную даль,
себя нам не жаль,
и вдруг вдалеке, увидев маяк
как верный знак
конца путешествия
туда будем вместе плыть,
принимая тот призрачный свет
за тоску утешения
существования брошенных мест

03.04.2016 в 23:33

Свидетельство о публикации № 03042016233320-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 85, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

36. Валерий Ременюк (Выборг, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Растопыривает зонтик, если брызнули осадки,
И легко отодвигает надвигающийся фронт,
И тогда-то проявляет потаенные повадки,
И бубнит над головою распоясавшийся зонт:
Где он был и что он видел, как дела и настроенье -
Подвывает помаленьку, непогодою гоним.
Отличается, однако, небывалым самомненьем -
Он в ответе за здоровье тех, кто пользуется им!

Или вот еще картина: наш художник у камина
И просвечивает красным сухощавая ладонь.
Для него во всех аптеках нет полезней витамина,
Чем мерцающие угли да пылающий огонь.
Он беседует с камином и с поленьями толкует
О сегодняшней печали и бессмысленном былом,
И огонь на то вздыхает, и на вазочке бликует,
И напитывает вечер ароматом и теплом.

А приталенная ваза из китайского фарфора,
Нестареющий ребенок, озорная травести,
Замечательный напарник для большого разговора -
Словно ракушка, бормочет, если к уху поднести.
И беседует художник среди бликов, среди пятен
С образцами интерьера в оглушающей тиши.
Он, конечно, не лунатик, не напился и не спятил.
Просто, умерли родные.
Не осталось
Ни души.

Ну, что ж, отправляйся! Смотри, как положено, в оба,
Пусть даже попутчики и хороши, и галантны -
На этой земле накопилась гигантская злоба,
Хотя проживают на ней далеко не гиганты.

Все больше уходят сверстники -
Пейзаж и убог, и нищ.
И смерть вышивает крестиком
По серой канве кладбищ.

Поэты! А вы не верьте ей!
Творите, гореть спеша!
Тогда настает бессмертие,
Когда отлетит душа.

Пишите, гоня сомнения,
Стремитесь себя раздать.
Ведь титул и статус гения -
Посмертная благодать.

И если тепло и тесненько
Сожмет и тебя земля,
Судьба нарисует крестиком
Бессмертия вензеля.

03.04.2016 в 23:31

Свидетельство о публикации № 03042016233117-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 70, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

35. Дарья Лебедева (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Кающаяся Мария Магдалина

бомба живет как бабочка-однодневка
куколкой падает из живота самолета
быстрый короткий полет огонь агония
крылья пестрянки яростно пламенеют
быстрая смелая жизнь
и яркая смерть

03.04.2016 в 23:28

Свидетельство о публикации № 03042016232817-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 57, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

34. Алиса Куликова (Симферополь, Крым). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Согрет лучами твоего привета,
Довольно! Хватит в прозе зимовать,
Мне тоже надо что-то срифмовать,
Уж, коль поэт приветствует поэта.
Благодарю тебя за утешенье!
Бесценен друг, когда в дыму беды
Спешит снести глоток живой воды
В стихах-ладонях в эпицентр крушенья!
Крушенья, неудачи ждут возмездий,
Теперь я сел на своего коня,
Загадки русских слов влекут меня,
Как свет твоих галактик и созвездий.
Тот, кто однажды прогорел дотла,
До персонажа скучного сюжета,
Но увидал в ночи полоску света,
Того судьба не выбьет из седла.
А не добьюсь ни счастья, ни успеха,
Да будут в утешенье вещих снов
В стихах твоих щепотка добрых слов,
Горсть юмора и две охапки смеха.

Томясь предвосхищением стиха,
Упругие органные меха
И днём, и ночью
Гнали воздух в трубы.
Смычки касались плеч,
Мундштук врезался в губы,
Прислушиваясь, в сладостном мученье,
Пленясь игрой полутонов,
Я пропевала буквы сотен слов,
Со смыслом смысл,
Значенье со значеньем сводила я,
Несло перо в руке
Строку к строке,
Когда ж все это вместе,
Соприкоснувшись вдруг,
Слагалось в песню,
Летела я за дирижерский пульт,
И оркестранты расставляли ноты,
И прислонялись тут к твоим плечам
Мои виолончели и фаготы.

01.04.2016 в 09:18

Свидетельство о публикации № 01042016091843-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 79, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

33. Евгения Корн (Санкт-Петербург, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

В ней боль моя, надежда и бессилье…
И абсолюта власть, и откровений грех.
Судьбы напасти и ее насилье,
Бессмертие Любви, паденья и успех.

Что Мир так груб порой и бессердечен,
В иллюзиях погряз. И в чем Души вина,
Что жизни миг сияньем скоротечен?
…"Бог сохраняет все: особенно слова…"

Нектар Любви

Торжественно, из кубка бытия
Нектар Любви, большущими глотками
Пью, прикасаясь жаркими губами
К сияющему блеску хрусталя.

Волшебное явление – Любовь,
Не передать и не сказать словами!
Нектар Любви прочувствуете сами,
Как манит он и вновь волнует кровь!

И озорное чувство, и восторг!
Душа объята – радостной волною,
Необъяснимой и такой живою…
Нектар Любви - чарующий глоток!

И пьет Любовь - из кубка бытия,
Плененная мечтой Душа моя…

«Волшебной силой дышит Слово,
Из сердца чистого родясь».
Благословенно иль сурово
Поднимет ввысь, иль втопчет в грязь…
Святой Молитвой лечит Душу,
Прощая прегрешенья нам.
Его неверьем, как кликушу,
Мешали с грязью пополам.
На битву Слово поднимает,
Оно возводит Божий храм,
Оно поэтов вдохновляет,
Давая силу их стихам!
Пронзив года и расстоянья,
Назло стараниям безумств.
Чем меньше фальши и тщеславья,
Тем ярче выраженье чувств.
Но, ритму подчиняюсь снова
И откровений не стыдясь,
«Волшебной силой дышит Слово,
Из сердца чистого родясь».

Строка из произведения - Волшебной силой дышит слово,
Из сердца чистого родясь
И. Эйхендорфа.

01.04.2016 в 09:16

Свидетельство о публикации № 01042016091611-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 66, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

32. Дарья Ильгова (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Он нёс тебя, крутя земную твердь,
До дальней точки нового отсчёта,
Показывал овраги и высоты.
Сиди теперь и разбирайся, кто ты,
Чтобы не стыдно было умереть.

Мы думали, у юности в плену,
Когда вперёд неистово бежали,
Что будет прощена любая шалость,
Что хватит сил, и времени, и жара
На эту жизнь и на ещё одну.

***
Пока лихи выделывать кульбиты,
Смеясь над солью жизненной игры.
Но ты же знаешь, много будем биты
За щедрые небесные дары.

За то, что жизнь опять дает отсрочку,
Бурлит, не отправляет на покой.
Ты сознаёшь, что ты лишь Божья точка?
Лишь Божья завитушка над строкой?

Не оттого ли вечная тревога,
Извилистые, сложные пути,
Что есть надежда, пусть её немного,
Когда-нибудь до слова дорасти.

***
О, нет, не даже мыслящий тростник,
А медленно поющая былинка,
Растущая на немощи суглинка
И от земли впитавшая язык.

29.03.2016 в 23:57

Свидетельство о публикации № 29032016235735-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 67, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

31. Лина Кири (Рустави, Грузия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

мы не пахнем любовью и совсем никуда не спешим
приручаем себя отучаем привычки и шрамы
и мне кажется нам улыбаются даже капканы
а болота сулят через них доползти до вершин
пусть из всех вариантов тепла нам знакома ладонь
и щека в мимолётном касании лёгкой интриги
в этом сервисе не предусмотрено "жалобной" книги
и призывов купить непременно по стаду слонов
я не жду кораблей на границе небес и морей
твоя куртка на мне парусится и штурман надёжен
что ж побыть твоим буем пожалуй не так уж и сложно
и причал относительно плота всё ж будет прочней
когда нету вокруг ни единой пропащей души
улыбаться в пространство честнее мурашек по коже
это море стирает с судьбы всех случайных прохожих
это солнце октябрьское ласковей мартовской кошки
мы не пахнем любовью и совсем никуда не спешим

Меня не станет здесь, ты сразу не заметишь...
Прибой, песок...
И кошки будут сниться на рассвете,
И кофе - впрок.
Но счётчик скачет по... он просто не успеет.
Следы и соль.
Всё бесталанней, резче и глупее
Мастеровой.
Размокнут планы и собьются чайки в пепел,
В туман и... Чёрт!..
Как может в этой темноте быть светел
Тот чёрный кот...

Я не клянчу уже – напросилась и сыто, и пьяно. Не мечусь меж краёв, не сжигаю ни рек, ни мостов. Я, пожалуй, сейчас подыграла бы на фортепьяно хору слабых и тщетных, низвергнутых с сердца, богов. Это – больше, чем счастье: то, что делит сейчас горизонты. Это - больше, чем жизнь и десятки прожитых смертей. Это - больше мечты, это – больше краплёной колоды, что в любимых руках – из тузов всевозможных мастей. Я уже не скучаю - это больше, чем одиночество. Это – больше спокойствия...и, может быть, больше любви. Я иду по воде – не святая и не пророчица, - мне на дно ни к чему, но и к берегу – не по пути.
Я не клянчу уже, - это больше, чем сыто и пьяно. Это - больше дилеммы между рекой и мостом.
...Я, пожалуй, сменю концертное фортепиано на рояль, на котором можно играть из кустов.

29.03.2016 в 23:53

Свидетельство о публикации № 29032016235335-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 58, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

30. Борис Вольфсон (Ростов-на-Дону, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Наш мир когда-то был рождён
по слову или же из слова.
Слова истёрлись как основа
почти распавшихся времён.

И вот, забыв про светофор,
везёт в безмолвие изгнанья
слова и знаки препинанья
сомнамбулический шофёр.

Он кто угодно, но не трус,
скорее — несколько рассеян,
но твёрдо помнит, что на север
доставить должен этот груз.

Бросая взгляд поверх голов,
в край пауз, вздохов, междометий
он, как рыбак с тяжёлой сетью,
угрюмо тащит свой улов.

Дорогой снежною пыля,
он, всё ещё владея речью,
теряет сущность человечью
близ абсолютного нуля.

Под ним замёрзший материк,
и Бог над ним не безобиден,
и мир безлюден и безвиден,
поскольку снова безъязык.

След шин дробится, как пунктир
в конце измятого листочка.
И лишь любовь горит, как точка,
с которой вновь начнётся мир.

***
Узкий лист препарирует каплю, смотри:
он разрезал её пополам, будто скальпель,
обнаружив, что капля содержит внутри
пару точно таких же уменьшенных капель.

Их короткая роль до предела проста:
превратившись в две линзы у острого края,
эти капли, сползая по стенкам листа,
в свой черёд препарируют их, преломляя.

Он их вставит торжественно в свой микроскоп,
винт подкрутит, с огнём неофита во взоре
изучая бесчисленных рыбок-амёб
и морские сраженья галер-инфузорий.

Он открыл этот мир, отодвинул засов
и спешит разобраться во всём понемногу.
Остальное потом разъяснит Пикассо,
сам идущий порой за советом к Ван Гогу.

Их поэт примирит, говоря: нацеди
молодого вина ― чтоб до самого края ―
и сквозь призму стакана беспечно следи,
как две капли скользят, на краю замирая.

Влажный след повторяет листа кривизну ―
знак вопроса, незнания нашего знак ли ―
с точкой там, где сливаются снова в одну
отразившие небо бездонные капли.

***
Мы говорим: «По логике вещей».
Но где же тот профессор кислых щей,
который нам покажет эти вещи —
да так, чтобы иные знатоки,
вкусив с утра лекарство от тоски,
не восклицали: «Он опять клевещет!»?

А с логикой у нас совсем беда:
мы плохо различаем «нет» и «да»,
не признаём «быть может» и «как будто»,
и суеверье верою зовём,
и третий нужен нам, когда вдвоём —
побыть вдвоём нам выпала минута.

Но — «терциум нон датур*» — не дано
нам третьего дождаться: он давно
с двумя другими осушает тару, —
один — Отец, другой — бесплотный Дух,
а наш — Сынок — моложе этих двух,
но тоже не дурак хлебнуть нектару.

Проснёмся на рассвете: голова
ещё бастует, но слова, слова
всплывают в ней и, резкость обретая,
с души похмельной сбрасывают гнёт.
А Третий нашу точку зачеркнёт:
«Не бойтесь, — скажет, — это запятая».
___________
* Tertium non datur (лат.) — принцип классической формальной логики, утверждающий, что всякое суждение или истинно, или ложно, третьего не дано (закон исключённого третьего).

29.03.2016 в 23:45

Свидетельство о публикации № 29032016234525-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 80, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

29. Маргарита Бахарева (Дубаи, ОАЭ). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Черной розой распустилось небо в городе куражном.
Лепестки - изгибы бездны мягкой, бархатной и влажной,
улеглись на крышах зданий авангардных грузных улиц,
и на узких переулках, где гуляет лишь безумец.

Пахнет скорою грозою. Клерк идёт домой без пары.
Эй, девчонки! Гули-гули… нет девчонок - аватары.
В душу точно не влюбиться и в глаза смотреть не модно -
пятки, кошелёк, страница в одноклассниках. Свободно

место свято не бывает. Ночь сегодня что-то рано.
Полицейская машина ждёт гостей у ресторана.
Чуть левее на скамейке бомж в украденных ботинках.
сон досматривает старый о брюнетках и блондинках.

Тяжко дышит старый город, он давно на арбидоле.
Жёлтый, жёлтый снова жёлтый - нервный тик на светофоре.
Эх, к кому б с утра прижаться, да и жить потом в обнимку.
Поменял бы свой iPAD я на простую валентинку.

после тебя был долгий март со снежной кашей под ногами,
солёный дождь, сырой плацкарт моей весны. За облаками
не видно было синевы, и небо было светло серым,
роняло серые цветы к озябшим чувствам неумелым.

Плотнее воздух стал вокруг, душа, как будто, стала больше,
вдыхая боль сердечных мук. День прибывал. Тем было горше
осознование пустоты, что простиралась между нами,
точнее, был отдельно ты и где-то я в своём тумане-

в тумане лиц, витрин, домов, рекламы средств борьбы со стрессом
рецептом правильных долгов, что поспевали за прогрессом.
Менялись деньги у людей, названия знакомых улиц.
Жизнь становилась всё взрослей для бывших «умников и умниц».

Я поменяла цвет волос и стала стриженой брюнеткой -
костюм, помада, нервный босс. А сердце канцелярской скрепкой
надёжно крепится ко мне и только мне теперь послушно,
лишь очень рано по весне скребётся к небу простодушно.

                                        Расскажите – моей кошке.
                                         Мне не надо ничего.
                                                           Эденнил Франк

Заходила в гости кошка по перилам на балконе,
сокрушалась, что хозяйка её вновь ушла в себя:
сыплет в водку кофе крошки, смотрит на свои ладони
и морзянкой набивает нехорошие слова.

Кошка в том не виновата, виноват один филолог
в кардигане крупной вязки и берете набекрень.
Он принёс букет ромашек, вскользь упомянул Бальзака,
угощался, восторгался тортом и конечно ею,
ею– милой, серой кошкой.

Серым становился день. Солнце гасло за окошком
и закрыло тихо дверь.

Не спала в часах кукушка. Бодрый гость, открыв вино,
рассуждал о бутафорстве в нашей жизни и кино,
про банальность и цикличность войн и мировых проблем
и касался ещё многих кошке непонятных тем.

А хозяйка соглашалась, жить нельзя без перемен,
восхищая силу мысли прелестью своих колен.

Ночь легла на подоконник, звёзды с неба унесла.
Чай, остывший как покойник, ждал уборки со стола.

Ну а кошка всё вздыхала, что её пора кормить.
Перемены переменой, а посуду надо мыть.
В двух словах, исчез филолог, поминай теперь за зря.
Пыль свисает с книжных полок и законов бытия.

Я выслушивала кошку, вешала сушить бельё,
при себе решив оставить нынче мнение своё.

29.03.2016 в 23:41

Свидетельство о публикации № 29032016234102-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 82, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

28. Елена Антипычева (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Облаченные в черное угли костра -
Лишь последствия зла и Гоморры,
После пира ночного дотлели с утра,
Уходя, озираясь, как воры.

Улетай в поднебесье птенец из гнезда,
Здесь твой дом, не распавшийся с резким
Загудевшим(так плачут, гремят поезда)
Нерасслышанным нелюдем треском,

Хоть и близок к тому был, но все-таки спас
Он тебя от горячего смога.
Улетай и зажмуривай яблоки глаз
Там, где лентой проляжет дорога.

Спеленают белесые хлопья твой пух,
Обметенный пылинками пепла,
От которых тот скурвился, сбился, пожух,
Недозрел, а душа-не окрепла.

Тот ли шар голубой, опоясанный в дым
Чем-то серым, что с дали высокой
Представлявшийся мертвым скорей, чем седым,
На болоте колышет осокой?

На тропе от ружья заревел бурый зверь,
Бросив взгляд потухавший в растений
Силуэты. И понял он только теперь
Сущность божьих двуногих творений.

Когда на убыль день сходил за горизонт
Походкой медленной и прятался под темный,
Раскрытый полночью над бренным миром зонт
От звездопада, что роняет блеск свой скромный,

Бессонный ангел в нимбе матовом летел
Над кривизною крыш за дальние пределы,
В необозримый край, всех избранных удел,
Чьи помыслы, как он, в чистосердечье белы.

Проклятье сумерек он крыльями рассек,
И двинулся вперед, в экстаз и похоть ночи,
Где с нежным существом невидимо прилег
И отпечатком губ незримо опорочил.

О, Богородице! Молю
Во имя Сына Иисуса
Дай мощь тому, кого люблю
С отвагой выступить в бою
И не сбежать дорогой труса.

О, Богородице! Укрой
Своими тканями святыми
Его ненастною порой,
Ворота в теплый дом открой,
Во сне напомни мое имя.

О, Богородице! Веди
Его шаги в такое место,
В котором счастье впереди,
Где, притянув меня к груди,
Прошепчет он: «Моя невеста».

О, Богородице! Сияй
Со стен иконой в пышном храме,
В венчальный час благословляй
И лепестками рассыпай
Цветы под нашими ногами.

29.03.2016 в 23:26

Свидетельство о публикации № 29032016232612-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 98, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

27. Александр-А-Тарасенкo (Денпасар,Индонезия).Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я хотел бы сцепиться, как в детстве, с подушкой,
спрятать страх свой под купол пластмассовых звёзд,
чтобы дед Валико переспорил кукушку
и хромой Тариэл чтоб до речки довёз.

Я желал бы проснуться от пыльного света,
что сочится меж рёбер амбарной стены.
И смеясь, как подсолнух, вдруг грохнуться с веток
перекошенной, старой и хмурой сосны.

И, наверно, когда-нибудь в будущем прошлом
не отдёрнет мечту бюрократка-судьба,
а пока я держу за грудки невозможность
и улыбка улиткой ползёт по губам.

Прошепчу проснись

Словно вылит из воска её силуэт
изумрудно мерцает под отблески ламп,
и свой взгляд отвести от неё силы нет.
Я застыл как она, как во времени штамп.

Мне неловко от мыслей, что лезут наверх.
Обнажают её до бесстыдных ресниц,
я губами коснусь её трепетных век.
И, как раб, павши ниц,
прошепчу ей: "Проснись".

Просто улыбкой одной меньше стало

Всё разбирают на части, позорно
тянут канат на себя и подальше.
Лягут костьми что бы правду зашорить.
Срежут углы, чтоб не ранило фальшью.

В мире бескрайнем всегда кто-то крайний.
Маленький, чистый и жалкий ягнёнок
на скотобойне, где "фото на майке"
стало иконой для душ раскалённых.

Тень создаётся над светлой равниной.
Надо чтоб были враги где-то рядом.
Так будет легче ножом половинить.
Голову с плеч - это кредо обряда.

Голову с плеч и не важно какую.
Цель отвлеченье от встречных вопросов.
Красным глаза злому стаду пакуют
и словно корм новостишку подбросят.

Вот вам палач да с точёным кинжалом,
с сердцем немым и тупой головою.
Вот вам и жертва, которой не жалко.
И горизонты, что шоу откроет.

И за шумихой, и шоковой встряской
стало неважно, что мать не прижмётся
к тёплой щеке и на платьице хлястик
уж не подтянет. Смешные намётки

детских каракуль не будут маячить
полностью пол и ковёр застилая.
Там только гарь, пепелище и ящик
с фото, что помнит где отблески рая.

Всем наплевать, что не спрыгнет с коленей
та егоза с голубыми глазами.
Некому в откуп подсунуть оленя,
может пластмассовый, розовый замок.

Больше нельзя пошутить над сестрицей,
важно поумничать в маске нахала.
Боль их лишь повод для древней столицы.
Просто улыбкой одной меньше стало.

29.03.2016 в 23:23

Свидетельство о публикации № 29032016232308-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 68, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

26. Сергей Грей (Сергиев Посад, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

выворачивать руки. вколачивать боль в башку.
кто то смог бы, наверное, взять ее на испуг -
мою глупую мысль, что на дне невиновных нет...
в КПЗ арестованных мыслей о тишине.

за колючкою лжи и за ненавистью к словам
я не верю в попытку жить - я ее сломал
и не знаю пока о количестве глупых дней
в КПЗ арестованных мыслей о тишине.

так, пытаясь найти в этой камере капли лжи,
я пытался себя обмануть про "желание жить".
но для тех, кто уже давно погружен на дно...
я ищу иногда себе камеру, где темно.

и потом уж в том месте, где самая темнота
поискать в ней по глупому угольного кота.
в эту камеру черный от Шредингера сбежал.
то ли есть, то ли нет. словно дружба иных держав.

не люблю интриг. не люблю раская...
я уже не Кай но еще не Каин.
но в моих объятьях одна такая
за мои безбашенные года...

я бывал поддат или в доску трезвый.
я бывал местами излишне резок.
но на сердце я излечить порезы
от тебя не смог бы уж никогда.

так бывает. как наступить на мину.
и бывает - кажется, выстрел мимо.
только эта боль не бывает мнимой
и не извлекается. нет, мадам.

это как ребро, что забрали. бог с ним.
пререкания часто выходят боком.
только нервы - под током они, под током.
от ребра, что когда то отдал Адам.

эта блажь фатальна (i love you, baby)
я любил тебя и тобою бредил...
этот бред шекспира, его трагедий -
бьет без промаха в голову. наповал.

ты, наверно, тоже тому не рада
(да, очки не от солнца, очки от Pradа).
мир жесток, и наши на это вз6ляды -
пусть у мира кружится голова.

мир жесток и горек. и мы не сахар.
что еще нам скажет закатный запад?
я еще тебя притяну на завтрак,
до того, как время придет вставать...

26.03.2016 в 01:26

Свидетельство о публикации № 26032016012620-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 64, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

25. Елена Журавская (Южный, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

И слышим голос внутренний: "Поверь,
Открыта к Всевышнему вам дверь,
В молитве время проводите,
И душу этим вы спасите!"

***
Так все на свете изменилось,
В комок проблемы слились,
Ограничение в жизни куда то испарились,
И люди все раскрепостились.

Запреты повсеместно сняты,
Христос и Церковь - Святы,
Забыты старые и ненужные заветы,
Отброшены партийные, цензурные обеты.

Чтоб было легче жить,
Стараются духовность серьезно воскресить,
Религию и государство помирить,
И диктатуру позабыть.

***
Если жизнь тебя обманет,
Со спины врасплох застанет,
В горле комом вдруг предстанет,
Как ножом по сердцу ранит.

И не сможешь вновь дышать,
Оставаясь на спине лежать,
Тело корчится от боли,
Для рывка нет воли.

Значит что ли помирать?
И от жизни отступать,
Нет! Разорвать стараться цепи,
Ведь беды все песни спеты.

Поднимай ты гордо флаг,
И повержен будет враг.

26.03.2016 в 01:13

Свидетельство о публикации № 26032016011321-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 64, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

24. Ольга Ковальчук (Гусятин, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Шагами меряет Зима
Последние свои страницы,
В дыханье – вздох, и до темна,
Еще безоблачно струится,-

Пучок оборванных лучей,
Сквозь паутину лент мороза,
И соскребает со дверей,
Пустынный ветер эти слезы.

Ночная мгла распахнет высь,
А до звезды – не больше метра,
И накрахмаленных ресниц
Клочок, как будто бы одетый,

В гуашь танцующих теней,-
Рисует звезд стальные цепи,
И раздвигает сто ночей,
Созвездья лунная карета.

В упряжке – конь, или мечта,
За горизонты – южный ветер,
Он северным не так уж рад,
И сил где взять холодных этих.

И ускользает пелена,
Из букв несложеных вокзала,
И чемоданов зазвенят
Ключи от радости финала.

Зима посыпет мелкий снег,-
Воздушных парусов награду,
И на прощанье скользкий след
Шагам оставит боль и радость.

И неизмеренно душа
Почувствует не то ль отраду,
Не то ли чувство, что Зима,-
Страничка белая романа.

И в расстоянье – есть клубок,
Что жизнь мою соизмеряет,
И у Весны – есть свой денек, -
Перроны стоптанных вокзалов.

Чистейший снег – мне на ладонь,
Вздыхает небо утром сонным,
А звезды думали всерьез,
Что ночь покажется бездонной.

И в серпантине - нет дорог,
Не видно лучика рассвета,
И Кто-то, может, одинок,
Прядет года, кидая жребий,-

А вдруг же выпадет иной,
И у судьбы возьмет надежду,
И бронзы ряд, иль золотой,
Напоит жизнь любовью грешной.

И в паутине этих дней,
Скамейкой прожитых желаний,
Присядет солнце, из цепей
Сорвавши груз очарований.

А, может, близкая душа,
Нашла под утро эти реки,
Среди которых, может, я,
В твое присутствие поверю.

И будут зимы далеки,
И нас не будет больше порознь,
И у других свои шаги
Пусть забирает вечный холод.

Уходит Лето навсегда
Из нашей жизни наших судеб,
И прячет зов издалека
Меж нас летающих мелодий.

Одна страница… И душа
Забудет истинное счастье,
И за легендою волна
Вернется парусом бумажным.

И от тебя… и до меня…
Напрасных лет былая утварь,
Не разгорится с огонька,
В осеннем зное сказки чудо.

А за окошком – лишь дождей,
Сезон усталых и ненужных,
Угрюмый сон двоих теней,
Прохожий ищет в давних лужах.

Не заискрится больше снег,
Ложась не то ль на подоконник,
Не то ль на плечи мне - тебе,
И не вчера, и не сегодня.

И между пропастью шагов,
Случайно позабывших странствий,
Не прогремит уже судьбой
Забывший маятник бумажный.

Комками Лето – до тебя,
Лишь жалкий ряд столбцов одетых,
В ничей, ободранный наряд,
Моих стихов, сонет куплеты.

И в мире сказки нет твоей,
Да и не будет, знаю, больше,
Скидает солнце из ветвей
Листву, похожую на Осень.

Не улыбнется тихий взгляд,
Твоей судьбы на эти ноты,
И суматохою рябят
Листочки на земле свободно.

Простить не может эта жизнь,
А у тебя – на это право,
Но в расставанье – нету лжи,
Как в ненависти – нет управы.

Дождя минуты тороплю,
Но Осень только начинает
Причаливаться ко двору
Слегка желтеющей вуалью.

Что будет с нами? Ах, пора
Случайных перемен в природе,
Как сумасшедшая волна
Скидает в небо брызги моря.

Обмокший день, и пеленой,
Навеки закупивший Осень,
Раздет не до конца еще,
И вызов мне еще не бросил.

Но вот бороться нету сил,
Унылые слова кладутся в рамки,
Мелодии последний взрыв,
Любовь воротит наизнанку.

И нет в записке больше нот,
Случайно ставшие сонетом,
Зачем такой круговорот
Лепить опять с того, что нету?

… Уходит Лето… Глубина
Выискивает эту Осень,
Багряно – терпкая волна,
Шум моря издали приносит.

И нет разлук… И нету встреч…
А только лишь дожди лениво,
Как будто бы хотят сберечь,
То, что и не было, и было…

В лучи истерзанные рвется
Ожогов солнца этот день,
Движеньем утра прикоснется,
К томленной грани зыбко тень.

И все, как прежде, но не сладок
Кофейно-пряный аромат
Сгубило Лето все наряды,
Уже в осенней вспышке дня.

Дремучих веток в поднебесье
Картины пишут нехотя,
Предвестники – цветы полесьев,
Пушистой кистью янтаря.

А музыка берет начало,
Из дальних стран забытых дум,
Прощальным танцем обветшала,
Хмельная ночь раскрытых душ.

В переизбытке плещет утро,
Не громок звон, затерян в такт,
Переплетает кромкой будто,
С ритмичной жизнью нервный знак.

Прохлада просит пробужденья,
Уже в проснувшейся дали,
На нить, как бусы, навожденье,
Нанизывает дни свои.

И в чашке вдруг остынет кофе,
От аромата знойных дрем,
Дожди считать устанет косо
Полей обугленных ковер.

И в мятном чае будут длиться
Осенних отпусков слова,
Как сладок Крымский берег в лицах,
Морского счастья на губах.

Последние минуты ищет
Еще в душе моей тепло,
Хрустально очень, неподвижно,
В лучах разбитое стекло.

И многогранно сеет утро
Сквозь решето твои года,
Инжир поспел, еще как будто,
В ладонях ждешь меня едва.

Я лицезрею это время,
Спустя секунды и века,
Родное море, брызги, ели,
И плодоносные ветра,-

Несут куда-то эту Осень,
В мечтах рассыпав акварель,
И в бирюзовом подневолье
Уже не вольны стих и цель.

Аквамарин, рассвет и воздух,
Подножье гор и пустота,
И рук небес немая вдоволь
Не остановит этот храм,-

Что заиграл на солнце светом,
И бархатный сезон продлил,
Смолистый запах пряча где-то
От одиночества любви.

Терпенье звук приостановит,
Шиповник плод в лучи возьмет,
Багрово-сизовым узором,
Соткавши день, Октябрь из злот,-

Так распрекрасно будет чистым,
В небесной дальней пелене,
Пусть лазурится и ложится
Седьмая рифма при Луне.

На эту Осень между нами,
В строфах минуя поезда,
И догоняя все октавы,
Симфонии и Ноября.

Я в падеже зову двенадцать,
Ударов сердца и минут,
Каким далеким не казался б
Душистым притяженьем Юг.

И отыщу морскую гавань,
Где говорили лишь ветра,
Где оставляли в сердце раны,
И горы битого стекла.

Осколки подберу, и море
Все вместе сложит, а потом…
Пусть счастье осыпает вдоволь
Хмельным нетронутым ручьем.

И напоит собою души,
И стук Любви возьмет опять,
Себе на помощь,- то, что нужно
Лишь для двоих сердец желать.

26.03.2016 в 01:04

Свидетельство о публикации № 26032016010435-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 86, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

23. Виталий Гарматюк (Беляевка, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Он был таким как «Ты» и «Я»,
Обычным человеком,
Он проповедовал добро,
По краям всего света.

Он путешествовал с мечтой,
И ей он предан был
И божьи заповеди он,
Как мог, в себе хранил.

Его мечта была чиста,
Прозрачна и живая,
Как в роднике лесном вода,
Прекрасная такая.

Он вел беседы по часам,
С барханами в пустыне,
Он чутко шепот их внимал,
Кочуя вместе сними.

Душа была его полна
Загадками вселенной,
Он знал, все тайны бытия,
Он знал, все тайны тлена.

Он был обманутый людьми,
Ловил презрения в след,
Смысл слов его не поняли,
Приняв за чистый бред.

Хотел он истины открыть,
Для бедных и богатых,
Но решено было казнить
Его, тогда Пилатом.

Он безмятежен был всегда,
Он божий агнец, как и мы,
Покой при нем был и тогда,
Когда с креста его сняли.

Но дух его, доселе здесь,
На нашем мире, неизменно,
Мы говорим: Христос воскрес!
Воскрес воистину – блаженный!

Ветер веет прохладой.
Птицей день пролетел,
Сложив крылья свои
С лучом солнца сгорел.

Синь небес стала мутной,
Отражаясь в пруду.
Вечер ночь приближает
Зажигая звезду.

Ни собачьего лая,
Только шорох листвы,
В окна хат навивает
Людям, сладкие сны.

Мы с тобою встречались
Под золотом листьев,
И любовь нас с тобой
По дороге вела,
Освещая ее светом чистым.

Мы ступали по ней
и не знали еще,
куда вьюга осенняя звала,
среди тысяч судеб,
среди тысяч огней,
время тайну свою открывала.

Пролетал день за днем
Не заметно для нас,
Не смотря в календарь и часы
Мы забыли про все…
Для нас времени нет,
Просто мы свое счастье нашли.

26.03.2016 в 00:50

Свидетельство о публикации № 26032016005009-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 103, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

22. Илья Лируж (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

"Им дам Я в доме Моем в стенах Моих память
и имя..., которые не изгладятся."
Книга Пророка Исайи, гл.56,5

В Зале Имен Яд Ва-шема увековечено более
3 миллионов имен из 6 миллионов
погибших в Катастрофе. Но более 2,5 миллионов
доныне остаются неизвестными.

Среди навязчивых примет
У века главная примета.
Увы, конечно же, анкета -
От них в России спасу нет.

На каждый шаг найдется лист -
В анкетах множество вопросов...
И кто из нас настолько розов,
Отменно бел, кристально чист!

В анкете - каждый в полный рост.
Едва ль не с самого рожденья
Живем в ее сопровожденье
И с ней уходим на погост.

Я заполнял ее не раз.
Чеканя буквы в пятом пункте,
Я точно знал: ответом будет
Всенепременнейше - отказ.

Нас от сумы и от тюрьмы
Спасает на Руси везенье.
Лишь ненависть и омерзенье
К анкетам ощущаем мы.

И вот - в ладонях у меня
Лежит анкета Яд Ва-шема:
Не требованье, но - прошенье
К тому, кто знает имена.

К тому, кто знает имена,
Погибших в годы Холокоста.
Да не покроются коростой
В архивах ваши письмена...

Анкета - поколеньям весть.
И только в памяти - спасенье.
И пятый пункт в его значенье,
Известном нам - не нужен здесь.

И бесконечна череда
Тех, кого ждет еще некролог...
На шесть миллионов - мартиролог
Нам не заполнить никогда!

Не оттого, что много их,
Но оттого, что у погибших,
С тех лет - ни дальних нет, ни ближних,
Кто мог бы вспомнить малых сих.

Тогда - в один и тот же час
Они - и все их окруженье
Пришли к печам на всесожженье
И в вечность канули для нас.

Они истаяли в дыму.
И с этим сладковатым дымом
Все, что их связывало с миром,
Втянуло в черную дыру

Забвения...
Не бьем челом
О них,
Не шлем запросных писем.
Записаны лишь в Книге Чисел
Они - расползшимся числом.

О, как Лицо хотел бы я,
Хоть чье-то, различить в том дыме,
И - пусть, единственное, - имя
Спасти для Книги Бытия..

Человек рисует ангелов,
Эти ангелы – не мы…
Крылья ангелов расправлены,
Речи ангелов – немЫ,

Руки ангелов воздетые
Слишком лОмки и легкИ,
Их тела – лучами светлыми –
Исчезающе тонкИ.

Видно, – ангелы нам посланы
Что-то важное сказать…
Но не взрослые, не взрослые
Этих ангелов глаза.

И, кто слышит, к тем – пророческий
Детский лепет травести.
И так хочется, так хочется
Этих ангелов спасти…

Это – маслом ли, пастелью –
Но под световым пучком
Девочка с виолончелью,
Юный ангел со смычком…

Это – маслом ли, пастелью –
Что за дело… это жизнь…
Это – детские качели
От земли взлетают ввысь,

Где и музыка, и слово,
И стремительный мазок,
Всё – надежда, всё – основа,
Всё – для творчества манок…

И качает мне качели
Юный ангел, как во сне…
И поют виолончели
Мне Элегию Массне…

24.03.2016 в 01:02

Свидетельство о публикации № 24032016010250-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 67, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

21. Анатолий Байбаров (Миасс, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Мне сегодня так грустно,
В моём сердце тревога,
В городке захолустном,
Без тебя одиноко.

Я тоскую без писем,
Ты теперь мне не пишешь,
Мы все истину ищем,
И друг друга не слышим.

Мы все в небе витаем,
Обижая друг друга,
Одного мы не знаем,
Что идём мы по кругу.

Мы страдаем от боли,
О любви забывая,
Мы живём как в неволе,
И о счастье мечтаем.

Наше счастье так близко,
Стоит только обняться,
Только музыка диско,
Не дает целоваться.

Кружит холод душевный,
За окошком метели,
Где ж ты разум волшебный,
Что б мы души согрели.

Что б ты верила в «сказку»,
Ты ведь мною любима,
Чтоб ждала мою ласку,
Не была так ранима.

Боже дай тебе веру,
В мою честную волю,
Дай терпения в меру,
И счастливую долю.

Мы как будто чужие,
И все время в разлуке,
Мы с тобой ведь родные,
Я тяну к тебе руки.

В этом мире все просто,
Если любишь и веришь,
Будет наш этот остров,
Если мне ты поверишь.

Я тяну к тебе руки,
Я хочу быть с тобою,
Не хочу быть в разлуке,
С моей милой мечтою.

Не гаснет пламя моего костра,
Вино любви мне будоражит кровь.
А, седина, она от мудрости дана,
Какая осенью красивая любовь.

Над нами золото листвы и купола,
И звёздами украшен небосклон,
Я знаю, ты меня искала и звала,
А мимо шёл военный эшелон.

Шумит листва, гудит вокзал,
Листает книгу ветер чародей,
И я тебе тихонечко шептал,
Меня ты милая немного пожалей.

К тебе я долго шёл из далека,
Тебя любил и знал давным-давно,
Нас разделяла жизни бурная река,
А мозг туманило житейское вино.

Шли годы, серебрилась седина,
Сменились краски, осень подошла,
И вдруг меня ты громко позвала,
Ко мне любовь моя осенняя пришла!

Я для тебя родная всё отдам,
Всё, что за годы в сердце накопил,
И мы пойдём к тем дальним берегам,
Которые судья судьбы нам присудил.

Я для тебя построю дом на берегу,
И рано утром для тебя буду вставать,
Я сладкий сон твой по утрам постерегу,
И чашку кофе принесу тебе в кровать.

Я для тебя сорву осенние цветы,
И для тебя окно открою по утрам,
Знай, моя милая, нужна мне только ты,
Все краски осени ложу к твоим ногам.

Какая осенью красивая любовь,
В моей душе так много места для тебя,
К тебе от страсти закипает моя кровь,
Сейчас живу я для тебя, одну любя.

Я устаю от глупости застоя,
Я устаю, когда на тормозах,
Я устаю, когда иду без боя,
Когда я вижу слезы на глазах.

Я устаю стоять и ждать погоды,
И мудрых мыслей от кого-то ждать,
Бессмысленно в любое время года,
Мне мельницы чужие побеждать.

Я устаю в туман, протягивая руки,
Слепым котёнком двигаться вперед,
Я устаю, когда не слышу звуки,
Те, что мне посылает небосвод.

Я устаю без ясности понятий,
Без точности законов устаю,
Не понимаю праздности занятий,
Я устаю, когда я песен не пою.

Мне тяжело, когда не выполняют,
Простых, но часто важных слов,
Когда на мелочь совесть разменяют,
Таких я в клочья разорвать готов.

Когда подолгу думают, не вынося решений,
Я устаю их хитрость,  понимая,   ожидать,
Я устаю от глупости,  назойливости  мнений,
Тех  «мудрецов» кто  мне их хочет  навязать.

Я устаю любя быть не любимым,
И быть ненужным сильно устаю,
Я устаю быть попусту ранимым,
Когда не знаю где и для чего стою.

Я устаю от лжи, от тупости и чванства,
От стадных мыслей я умереть готов,
Я устаю от женского жеманства,
И через силу произнесённых слов.

Я устаю, но я ведь многожильный,
И ты я думаю, всегда меня поймешь,
Я устаю, но я ведь очень сильный,
И свеж и бодр когда ко мне придёшь.

Я жду, но бойся, однажды я устану,
Ждать поезд тот, который не придёт,
Знай, милая я поддался изъяну,
И многожильный когда, ни будь, умрёт.

На каменной плите напишешь,
О том, что жил, немного уставал…,
Но и оттуда голос мой услышишь,
Тебя одну я бесконечно ждал.

24.03.2016 в 00:59

Свидетельство о публикации № 24032016005909-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 66, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

20. Ирина Егорова (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Взмыть небосвод спешит
Чёрною кошкою,
Небо запорошит
Звёздною крошкою.
Ночь насквозь до зари
Взмылена от погонь,
Скачет душа внутри –
Чистой воды огонь.

Я уж в седле-луне,
Ноженьки в стремени.
Ох, до чего же мне
Тесно во времени!
Сыворотка времён
Снова створожится.
Стынет в окне моём
Глупая рожица.

Мысли бегом бегут, но не намеренно…
Что недолюблено, что недоверено?
Что ж я с самой собой нынче рассорена?
Что недоплакано, что недоспорено?

Млечный испить ручей
Очень уж хочется
Пальцы его лучей
Нежно щекочутся.
Печка во мне горит…
Чуешь мою ладонь? –
Ломится изнутри –
Чистой воды огонь.

А на часах уж пять…
Небо качается.
В жёлоб судьбы опять
Всё не вмещается.
Душенька, не беги!
Душенька, охолонь…
Сердце побереги! –
Чистой воды огонь!

Что недоиграно, что недосмеяно?
Что недосказано, и недосеяно?
Что недособрано, недоосознано?
Что недоотдано, и недосоздано?

Что недопрожито, что недолечено?
Что недоспрошено, недоотвечено?
Что же успеть никак не получается?
Как не рассыпаться? Как не отчаяться?

* * *
Я, как зародыш, чую руки.
На стыке столь различных сред
Я искажённо слышу звуки,
Я преломлённым вижу свет.

И жадно поглощаю кальций –
Расту, наверное, и вот:
Меня тревожат истин пальцы
Через судьбы тугой живот.

А годы – что ж, могу гордиться,
Ведь я нова, а не стара.
Родиться, видимо, родиться…
Родиться, видимо, пора!

Сквозь эту тонкую мембрану –
Ведь чаша изнутри полна –
Прорвусь я поздно или рано,
И с глаз исчезнет пелена.

Испив неведенья и риска,
Внезапный вздох на всём скаку…
И низ разверзнется – так низко…
А высь окажется – вверху!

Упруго замершее тело
Струной натянуто – и вдруг
Чечётки выстрел – и взлетела
Змеящаяся пара рук.

Тягуче источает звуки
Весь искажённый мукой рот,
И кастаньеты множат стуки,
Гитара воет – не поёт.

Вот – заголённое колено.
Вот – мановение руки –
И юбок пламенная пена,
Дрожа, взвивает языки.

Гитары женских тел под платьем
Звенят. Летит оборок шквал.
Под током музыкант – в объятьях
Гитару истязать устал.

Танцоров выправка оленья.
Ритм от ладоней и подков
Горит – до белого каленья,
До испарения оков.

То дробь строчит очередями,
То замирает, то спешит…
Но вот – победный стон над нами.
И – извержение души!

23.03.2016 в 01:10

Свидетельство о публикации № 23032016011022-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 57, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

19. Лев Альтмарк (Беер-Шева, Израиль). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
В балканской забытой церквушке,
Разбитой последней войной,
Я пение тихое слушал,
Струящееся надо мной.

Откуда оно раздаётся,
Блуждая в потухших огнях?
Лишь лучик испуганный солнца
Дрожит на старинных камнях.

Суровые лики на фресках
Печально глядят с высоты
И словно жестоко и веско
Твердят: «Что здесь делаешь ты?

Неужто ты звуки расслышал
Небесных таинственных сфер?
Ты жив, ты не с нами, ты… дышишь…
А может быть, ты Агасфер?!

Грехи искупая живущих,
Явился просить у камней
Прощения?.. Больше не слушай!
Нет смысла в молитве твоей…»

Спускаюсь по узкой тропинке.
Грохочет в ушах тишина.
И отзвуки пения в спину
Подталкивают меня…

***
Уплыть легко, вернуться трудно.
Всегда приятней видеть даль
И пароходов белых трубы,
Сквозь дым травящие печаль.
А там, где небо влилось в воду
Воображаемой чертой
Раскинут карточной колодой
Мир неизвестный и простой.
В нём нет пока двойного смысла,
Нет ни обмана, ни стыда.
Лишь ночью звёздочка зависнет,
Как было раньше и всегда.
Ах, этот зыбкий мир мечтаний,
Лишённый будничных забот!
Кораблик мой на миг пристанет
И поскорее уплывёт.
Гляжу, как звёздочка скользнула
Ко мне по лёгкому лучу,
Чтоб снова с грустью я подумал,
Что возвращаться не хочу…
И снова море, снова дали.
Теперь не нужен мне компас.
И только слёзы – знак печали –
Порой закапают из глаз…

23.03.2016 в 00:37

Свидетельство о публикации № 23032016003732-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 65, полученных рецензий — 0.

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

18. Андрей Сердюк (Бердянск, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Лишь мне от раздумия некуда деться,
Иду без зонта, в никуда, наугад.
А в памяти дни, из вчерашнего детства,
Любовью и дружбой со мной говорят.

***
Хочется верить, что я тебе дорог.
Хочется знать, что ещё не забыт.
Льдом серебрится асфальт на дорогах,
Ветер по лужам недавним скользит.

Свежестью дышит зима отовсюду
И не согреться, закрывшись рукой.
Хочется верить, что я ещё буду…
Хочется знать, что, конечно, с тобой.

Крепким морозом избитые щёки,
Как от ожогов, красны до морщин.
Знаешь: кто верит, те не одиноки;
Веришь: кто знает судьбу, тот один.

***
Облака на небе
Заревом парят.
На весеннем снеге
Плавится закат.

Не даёт согреться
Пение ветров.
Обжигает сердце
Холод свежих слов.

И душа, волчицей,
Чует божий дом…
Или жизнь стучится
Новью, под ребром.

20.03.2016 в 13:13

Свидетельство о публикации № 20032016131355-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

17. Анжелика Гарина (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Ни цвета, ни звука,
Бездарны шаги…
Серость и скука.
Вся ночь впереди.
К ней прислониться,
К нулю подойти,
За себя извиниться –
Что пришлось донести
Мир на полголоса,
На полвзмаха крыло.
Разные полосы,
Тут не всем повезло.
Хочу не таиться –
Волю слезам.
В другой век родиться,
По мудрым следам.

Бледно-тонкие черты
Акварельного портрета,
Как прекрасен, светел ты …
Может, виделись мы где-то?
Нереальность грусти глаз
Красоту легко венчает.
Подскажи мне, сколько раз
Имя нежно называет
Сон родной, неповторимый,
Кто, руки едва касаясь,
Шепчет ласково "любимый ",
С первым словом признаваясь?
Удивляешь неизменно:
Грусть и радость. Это ты.
Твоё небо совершенно –
От него ли взял мечты?

Ну, вот и всё… Простая крыша.
Простой пейзаж передо мной.
По жизни я уродом вышел,
По жизни только сам с собой.
И сам пришёл под это небо
(Мне безразличен здешний вид),
Для вас всегда я был и не был,
Казённым стану ˝Суицид˝.
Не ждать классической записки:
Кому мне сердце разбивать?
Писать трагически, что близким
Не стоит плохо вспоминать?
Ах, было бы, кому оставить
Последний вздох – и навсегда!
Я б не желал себя избавить
От страшных мыслей никогда!

20.03.2016 в 13:12

Свидетельство о публикации № 20032016131237-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 72, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

16. Алена Аленова (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Лицом к лицу-
лица не увидать.
Ты так знаком
и не знаком
мне, незнакомец.
Гляжу,поднялся и пошел.
Пошлепал по шоссе.
По улицам прошел,
с утра подмигивая фарами игриво.
Нас озадачил,одарил.
Вышагивал-хотел любви пугливо:-
в "пикантном" стиле иль красивом.
Волшебник-парень без ключей,
к нам приходящий-новый день!

В полночь путник устал.
Пусть.Знай-
все в этой
жизни временно!
За ночью прийдет рассвет.
Свет!Временем проверено.
Назад не смотри-рискни!
Избери путь,согласно времени.
Дни свои не считай!
Забирай!Лучшее
из человеческого племени.
Выбери жизнь!
Иди,гордо неся голову!
Твердо скажи:
"Я снова в пути;
так,как в себя верую!!!"

В доме светло и мирно.
Белая скатерть , стол.
- Я уже , мама ,не школьник,
к тебе пришел на поклон.
Налей ,как и прежде , чаю,
сядь рядом ,не суетись.
Поведай мне свои боли,
щекою ко мне прижмись.
Как долго я к тебе ехал,
как долго я к тебе шел;
Как вкусно ты пахнешь домом,
Так просто ,уютно в нем.
Ты весело что-то расскажешь,
откинув седую косу,
и в детство билет подаришь…
- Дай я тебя обниму…,
Спасибо ,что дома не грустно,
за наш обед на столе,
за свет ,тобою зажженный,
что ты подарила мне!

20.03.2016 в 13:10

Свидетельство о публикации № 20032016131051-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 132, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

15. Антон Васецкий (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Встанет, как ресторан,
прогоревший на зимних дисконтах,
надломившийся башенный кран
на краю горизонта,
мост у речки у чертовой
с выряженным одиночкой,
нацепившим все чёрное
летом, включая сорочку.

***
Детей становилось меньше. Игрушек — больше.
Пока не стемнело, я поиграл во все.
Потом мы смотрели кино, снятое в Польше,
о бравых танкистах и их беззаботном псе.

***
Снег десантируется
с облаков поутру
хлопьями, слипшимися
и густыми, как пена,
ветви и крыши
укутывая постепенно,
двор покрывая, скамейку,
крыльцо, конуру.

20.03.2016 в 01:19

Свидетельство о публикации № 20032016011901-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 69, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

14. Анастасия Новацкая (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Победа! Ветераны со слезами,
Вспоминают те года,
Война у них перед глазами,
Прошла жестокая война,

С Победой, всех! Мы чтим их стоя,
За их отвагу в час войны,
Парад, солдаты ходят строем,
Уже закончены бои,

Пусть помнит каждый, что Победа,
Взята немалою ценой,
Что не прошло всё так бесследно,
И кто-то не пришёл домой,

Победа - праздник со слезами,
Ура! Закончились бои,
Не передать всех чувств словами,
Всех с окончанием войны!

Сегодня каждый со слезами,
В весенний и хороший день,
Где всё уложено цветами,
Когда вокруг цветёт сирень...

Не обижайся, к чёрту все обиды!
Пусть раньше получалось обижать,
Давай не будем мы прощать для вида,
А просто искренне, всё от души прощать,

Не обижайся, пусть и была причина,
И действительно пусть было и за что,
Но ведь друг друга мы всегда учили,
Что злоба, злость, не стоят ничего,

Ты же знаешь, жизнь так скоротечна,
Чтоб обижать кого-то и винить,
И чтобы обижаться бесконечно,
И этот груз потом всю жизнь носить,

Не обижайся, злишься ты напрасно,
Когда любовь - обиды все пусты,
Легко простить - когда на сердце счастье,
Ну, а у счастья - истины просты,

Не обижайся, к чёрту все обиды!
Пусть была и мгла и сущий мрак,
Давай не будем мы прощать для вида,
А просто больше никогда не делать так...

Я смеюсь, сквозь слёзы я смеюсь,
И не важно, что сейчас мне больно,
Я боюсь, сквозь смелость, я боюсь,
Но не жалуюсь, я правда, всем довольна,

Я вернусь, и пусть сейчас ушла,
Пройдёт обида, я смогу вернуться,
Что потеряла, я не всё нашла,
Но кто нужен, с тем не разминуться,

Я прощу, не сразу, но прощу,
Как только все обиды охладеют,
Я найду, ответы все найду,
И мешать никто мне не посмеет,

Я виню, порой судьбу виню,
Что в чём-то мне не оказала милость,
Но Господа всегда благодарю,
Что бы ни было, и чтобы не случилось,

Я молюсь, я небесам молюсь,
За себя, за мир, за всех родных,
Я борюсь, сквозь страх свой, я борюсь,
Отгоняя подлых, злых, чужих,

Я терплю, сквозь боли я терплю,
Веря, что плохое испарится,
Я всё жду, с надеждой, с верой, жду,
Когда сотрутся навсегда границы,

Я сдаюсь, порою я сдаюсь,
Но прослезившись, вновь победу вижу,
Я горжусь, собою я горжусь,
Хоть порой себя я ненавижу,

Я люблю, я до конца люблю,
Когда обиды даже атакуют,
Я живу, я всей душой живу,
Живу, когда другие существуют...

20.03.2016 в 01:17

Свидетельство о публикации № 20032016011726-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 63, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

13. Андрей Гущин (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я вышел в одичалый сад.
Инжир и заросли малины.
В яру могильники торчат
С узорной вязью под патиной.

Неосязаемый ярем
Судьба над весью распростёрла.
Кого-то сморщила, затёрла,
Кого изгладила совсем.

Через тропинку - детский сад.
Людская гордость или глупость.
Над морем огоньки горят,
Взбираясь на небесный купол.

Здесь ни души. Моя ни в счёт.
Воспоминание чужое
Едва под ложечкой сосёт,
Звенит и не даёт покоя.

Так комариный тонок писк.
Тонка тоска, неуловима.
Итаке преданный Улисс.

Расплата! За любовь расплата
И за отсутствие любви;
За все, что жизнью чревато
На лоне девственном земли.

Поклонишься в больные ножки
Обильной матери своей
И скажешь: "Жили понарошку,
Твоих не наблюдая дней".

Она осыплет померанцы
Одним из тысяч ветерков,
И заберёт своё убранство -
И был таким и был таков.

***
Ночью вылился дождь,
Город в сизом тумане.
Вместе с паром встаёшь
Этой осенью ранней.

Новый зачался день.
Пременилась природа.
Покривился, поблёк
Синий глаз небосвода.

Но осталась с тобой
Неразменной монетой,
Непожухлой листвой,
Нескончаемым летом,

Как подсумок худой
И последняя малость -
Сила речи родной
И к земле своей жалость.

Не жалеешь – не бьёшь,
А не бьёшь – так не любишь,
Ночью вылился дождь,
Но любви не остудишь.

20.03.2016 в 01:14

Свидетельство о публикации № 20032016011451-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 87, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

12. Michelle Paffer (Херсон, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Мы идём по морскому песку босиком,
Нам ноги целуют нежные волны.
Наш мир – завершённый, возвышенный, полный.
Под нами весь мир ложится песком.
И не важно, что ждёт нас потом.

А море встречает нас шумом прибоя
И нежная осень целует нам лица.
Мы тихие воды, мы сильные птицы.
И нам ничего не страшно с тобою.
Нам всё это только снится.

Мы строим у моря песчаные замки.
Здесь древние боги столетьями дремлют.
Нам чайки кричат о далёких землях,
О подводных мирах, где играют в салки
На дне морские русалки.

Мы идём по морскому песку босиком,
Нам ноги целуют нежные волны.
Наш мир – завершённый, возвышенный, полный.
Под нами весь мир ложится песком.
И мы растворимся в нём.
И мы растворимся в нём.

Люби
меня,
как
Радху
Кришна!
Вселенная
услышь
нас!

Мы вспыхнули, как свет, мгновенно!
Мы были рождены с рождением Вселенной.
С рождением времён.
Мы были светом и огнём.

Мы были созданы в начале всех начал,
Когда Великий Бог меня тебе вручал.
Ты – мой причал.
Моя обитель. Колыбель.
Ты – мой ночлег. Моя постель.
Мой дальний свет, мой дальний путь.
Дай, Бог мой, на руках твоих уснуть.
Ты – смысл мой. В тебе вся суть.

Ведь рождены мы на заре времён –
Наш путь любовью озарён.
С тобой по Млечному Пути
Мы бесконечно рождены идти.

Люби
меня,
как
Рама
Ситу!
Мы –
Души,
что
обнажены,
открыты.

Мы – души из божественных лучей,
В нас внеземной течёт ручей –
Сердца полны божественной любви
И сладостных речей.
Нас создали в сиянии из звёзд,
И Млечный Путь – наш вечный мост,
Чтоб мы найти могли друг друга в этой тьме.
Я о тебе молюсь. Ты – обо мне.

В нас лотоса расцвёл цветок.
В нас свет – божественный поток –
Хитросплетенье вер.
В нас музыка небесных сфер.
Мы – изначальны, беспричинны, совершенны.
Мы есть рождение Вселенной.

И пока ты спишь,
Я смотрю на тебя украдкой.
Моё сердце тебе открыто.
Мы – как Рама и Сита,
Мы – как Кришна и Радха.

Мои волосы пахнут морем,
Солёным спутаны ветром.
Я полюбила Пьетро
Из рыбацкой деревни у моря.

Я полюбила Пьетро
Любовью дикого ветра.
Русалочьими слезами
Окропила поверхность волн.
На дальний высокий холм
В надежде смотрю я часами,
Вдруг выйдет оттуда Пьетро,
Чтобы выйти под парусами.

Волны катятся, брызжут пеной.
Мои песни зовут во мрак.
Кареглазый и юный рыбак
Покорил моё сердце сирены.

Моя песня печальна, как плач,
И зовёт его в тёмную даль.
В моём сердце томится печаль.
«Милый Пьетро, я – твоя палач».

И когда небо станет темнеть,
Когда лодку поглотит шторм,
Руками ласкающих волн
Пьетро настигнет смерть.

Мои волосы пахнут ветром.
Я полюбила Пьетро
Из далёкой деревни у моря,
Из далёкой рыбацкой деревни.
И по нашим обычаям древним
Утащу его в синее море.

20.03.2016 в 01:13

Свидетельство о публикации № 20032016011319-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 65, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

11. Карина Санлайф (Жёлтые Воды, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Места, что стали мне родными,
Не воспеваются в стихах.
И воды, что рекой бурлили,
Уж не текут в сих берегах.

Казацкой славы град шахтёрский
Раскинулся среди степей.
И вам расскажет каждый школьник
О битве на земле моей.

Богдан Хмельницкий вёл в атаку
Войска отважных казаков,
И битва эта была жаркой
У Жёлтой речки берегов.

Прошли века, здесь город вырос,
Прославил он шахтёрский труд.
Да только воды речки быстрой
Теперь лишь под землёй текут.

Здесь тихо, зелено, уютно,
Но очень жаль, из года в год
Жизнь постепенно замирает.
Нет перспектив у Жёлтых Вод…*
______
* Битва Богдана Хмельницкого при Жёлтых Водах (Днепропетровская обл.) описана в школьных учебниках по Истории Украины.

На свадебном переполохе
Среди веселья и цветов,
Случайной стала наша встреча,
С тобой знакомимся мы вновь.

Мы друг о друге знали с детства,
Но разошлись наши пути.
Ты стала просто безупречной,
Как ангел, только во плоти.

Один твой взгляд, и моё сердце
Уже усиленно стучит.
А мысль настойчиво диктует:
«Твой шанс, смотри не упусти!»

Пусть мои доводы звучали
Смешно и глупо – всё равно.
Но целый вечер быть с тобою
Мне всё же было суждено!

Харизматичная брюнетка –
Заворожила, увлекла.
Сиянием глаз своих лучистых
Безудержный огонь зажгла.

Ах, леди, разум мой похищен.
Я сам себя не узнавал.
Краснел, терялся, волновался,
Логично мыслить перестал.

Меня пленила твоя нежность,
Общительность и доброта.
Задорный смех и энергичность,
Души порыв и теплота.

Так жаль, что только в этот вечер
Мы были вместе, и затем
Нам предстояло расставание,
Я верю, что не насовсем.

А сердца пылкое томление
Растопит грусть моей души.
Искать с тобой я буду встречи.
Где и когда? Только скажи!
____
* Этот сюжет основан на совершенно реальной истории, а стихотворение было написано мной по просьбе друга героя с учетом всех его пожеланий.

День Пасхи – светлый день, день Жизни и Любви!
Бог сотворил Любовь,
чтобы весна продлилась вечно…
Чтоб каждый день наполнен светом был,
А небеса сияли синевой.
Он так хотел подарок сделать Миру,
Прекраснейший, из тех,
что только мог…
Чтоб теплотой и радостью
мы все могли наполнить
Каждый миг, в котором мы живём….
Он сотворил Любовь,
чтобы осуществить
Все наши сокровенные мечты
И Жизнь продлить,
и яркой её сделать, насыщенной…
Чтобы Душа парила до небес...
Чтоб Разум мог мечтать,
идеи воплощать …
А сердце оставалось молодым,
Наполненным надеждой.
Но более всего,
Бог нас благословил
Своим чудесным даром,
Чтоб каждый мог творить
И делать Мир прекрасным.
Найди свой способ
подарить другому счастье…
Пусть станет он путём,
Который нам позволит
Узнать тебя,
Любовью одарить
И с благодарностью принять
Божественный подарок...

19.03.2016 в 23:46

Свидетельство о публикации № 19032016234620-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 60, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

10. Олег Озарянин (Житомир, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Темна была пещера, глубока.
Ступени, вход – листвой от глаз сокрыты.
Из пола вырастали сталагмиты,
И сталактиты висли с потолка.

Она таилась средь прибрежных скал.
Высокий свод, зловещим звукам вторя,
Подхватывал тревожный рокот моря,
И ветра вой опасность предвещал.

Всей шайкой мы вошли в подземный дом –
Он ждал, крестом на карте обозначен,
Нас, джентльменов ветреной удачи,
К сокровищам спешащих напролом...

Когда мы одолели треть пути,
Вдруг пол под нами, словно льдина треснул,
И все пираты провалились в бездну,
Лишь я один сумел себя спасти….

Где это место? Промолчу о том.
Я хитрецов видал куда почище...
Но ты настойчив! Что ж, давай рискнём.
Коль хочешь деньги превратить в деньжищи –
Трёхмачтовый корабль приобретём,
Отправимся туда и клад отыщем:
Он здесь, на старой карте, под крестом.

***
Требую! Прошу тебя. Молю...
Прекрати! Не мучай. Пощади...
Вот уж вечность по календарю,
Как расстались. Нет! не приходи,
Не преследуй призраком ночей,
Не тревожь души моей больной,
Не топи в бездонности очей
Зыбкий мой полуночный покой.
Я и так не в силах превозмочь
Боль, и из последних сил держусь.
Как проклятье, принимаю ночь
И уже при свете спать ложусь.
Горькое безумие моё!
Я тобою за грехи наказан:
Чёрных мыслей злое вороньё
Еженощно выносить обязан.
Из глубин кромешной темноты,
За чертой сознанья, в бездне где-то
Так не–вы–но–си–мо смотришь ты.
И опять распят я до рассвета.
Прижимаю медный крест к груди,
Но на шее чувствую петлю.
Прекрати! Не мучай. Пощади...
Требую! Прошу тебя. Молю...

***
Увы, земных не хватит измерений
(их только три), ни чувств (их только пять),
чтоб описать ту ночь; тот куст сирени,
не устававший звёздочки ронять...
Уже к распевкам приступали птицы,
уже рассвет кровавил небосклон –
а я всё целовал твои ресницы,
их стрелами смертельно поражён.
Ты улыбалась – мягко, беззаботно,
увлечена фантазиями сна,
от всех печалей-горестей свободна:
не признаёт их юности весна.
Твоим дыханьем, запахом сирени
И вкусом тела – мёда с молоком –
я упивался всласть. Ласкал колени,
от близости пьянея... а потом –
в который раз! – пленённый, прикасался
губами к божествам твоих ресниц.
Коснувшись их, над миром подымался,
не ведая ни страха, ни границ.
Таких глубин любви и наслаждений
в ту ночь с тобой посмели мы познать,
что описать – не хватит измерений
(их только три), ни чувств (их только пять)...

19.03.2016 в 18:55

Свидетельство о публикации № 19032016185543-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 66, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

9. Алексей Борычев (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Февраль – это облако северных дней.
Бегут розоватые кони
По снегу, по небу, и нет их смелей
В слепой безрассудной погоне.

Куда их несёт?.. Полыхают огни
За ними – огни голубые.
Из облака сыплются снежные дни,
Как будто цветы золотые.

Как ярок их блеск и оттенки тонки!
Какие в них томные звуки!
Из них и сплетает бессмертье венки
На голову русой разлуки.

В неброской печали сияют леса,
Как блики свечей на иконе.
Блестит ожидания марта слеза
На белой февральской ладони…

А кони бегут, всё бегут и бегут –
К полудням, к рассветам, к закатам,
И слышно на льдистом февральском снегу
Копыт неземное стаккато.

Распахнуты окна. Апрельский трубач,
Сыграй нам берёзовый вечер,
Пока не ворвался полночный палач,
Печалью мой мир изувечив.

Пока не забился в агонии звук,
Сражённый ночной тишиною.
Сыграй, мой свидетель скорбей и разлук,
Ну что-нибудь звонко лесное.

Сыграй, как смеётся, лепечет ручей,
Как солнечный день угасает,
Как время поёт у весны на плече
Оранжевыми голосами.

Сыграй рыжеватый апрельский снежок
И ржавое солнце заката,
Чтоб стало небесно, чтоб стало свежо,
Как было, как было когда-то. –

Когда лиловатые тени скрестив,
Две тёплые тихие тени,
Просторы играли такой же мотив,
Далёкий, забытый, весенний!

Я слышу – играешь!.. Играй, дорогой!
Спеши, потому что осталось
До ночи холодной, до ночи густой
Такая ничтожная малость!

Время небесное – пыль на обочине.
Время земное – звезда в небесах.
Матрица прошлого тьмой обесточена,
Темью, растущей в полночных лесах.

Где ты, свирельная музыка севера!
Где ты, плакучая, ну, отзовись!..
Солнечной пылью печали рассеяны.
Влагой тоски омывается высь.

Но вырастает прозрачное, светлое
В сырости, в северной тёмной тиши,
И задевает хрустальными ветками
Лёгкую тень опустевшей души. –

Вмиг наполняются тонкими звонами
Кочки болотные, чахлый лесок…
Полночь напевная! Темень зелёная!
Слышите, льётся бессмертия сок.

Где-то в трясинах кипящими струями
Он протекает туда, где всегда
Будут сердца обжигать поцелуями
Вечного тихого счастья года.

19.03.2016 в 18:53

Свидетельство о публикации № 19032016185354-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 65, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

8. Иван Белецкий (Санкт-Петербург, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Явно пахнуло фермой. Тянутся огоньки.
Тогда было лето. Улица вдоль реки.
"Все началось с собаки, сначала пришла она,
после - хозяин, вроде пришел за ней,
но не за ней". "Отец-то уже в те дни
видел, что будет и отпускал при мне
что-то в твой адрес. И оказался прав".
"Ты же ходил на работу. Август, была жара,
травы гнили ночами, а днем сгорали,
пыль за машиной сворачивалась спиралью".
"Да, ходил на работу. И сейчас бы ходил.
Папа - другое дело. Не сказать, что ему
было дело до чувств или дело до дел
наших с тобой. Было дело до мух
на винограднике, дело до сумасбродства,
чести, как он ее понимал, а он понимал ее просто".

***
Кубанская дикая ночь, вся в известке и сундуках.
Но ничего не спит, так как мешает страх.
Валятся облака, смотрит вниз козодой.
Мается эскадрон, скинутый на постой.
Дом монотонно лежит, темен, скошен, горбат.
Брошенные в полях, умирая, не спят.
С бритвой наискосок, спрятавшись у окна:
"Я помнил о страхе всё, но, видать, не всё знал".
Страх приходит один и берет под крыло
Черной гравюрной земли, где белеет село.

***
вечер дрожит как царевич как ножичек
няньки зовут садится солнце
тесная шея тесная кожа
нож выпадая перевернется
змейка таращится лес бежит
свита двигает головой
был наследник жив
и нет его
колокол думает бьет в уме
дерево дергается на холме
а над ребенком восходит лубок
с волком с медведем-укусит-за-бок
с вымышленным ангелом за плечом
с небом с ничем

19.03.2016 в 18:51

Свидетельство о публикации № 19032016185131-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 69, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

7. Татьяна Коржова (п.Троицкий, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Мой вечер - просто замечательный.
Всё хорошо, и, может быть,
Я закажу себе зайчатину,
Санджовезе - её запить...
Я буду радоваться вечеру,
Хорошей музыке, вину,
И вдруг тебе, ещё не встреченной,
В глаза нечаянно взгляну...

А я тебя узнаю сразу же...
Застынет мир вокруг, звеня
Одной единственною фразою -
Узнай меня...
Узнай меня!

Свежий запах мокрой травы…
Запах, полный жизни и силы.
Будет всё, как не раз уже было –
Шум дождя, и шепот листвы…
Будет ветер рвать облака,
Будет лето – от края до края,
И, туманом себя укрывая,
Будет степь – белей молока.
Будет всё, как день ото дня,
Но однажды, в предутреннем свете,
Вдруг окажется – в ласковом лете
Будут все – не будет меня.

Когда бывает ветрено на улице,
И падает последняя листва -
Прохожие от холода сутулятся,
И глубже прячут руки в рукава,
И каждый, своей жизнью озабоченный,
Спешит вернуться в тихий, теплый дом,
И мокрые собаки у обочины
Взъерошены, с опущенным хвостом...
И всё дождем замыто и зализано,
Два градуса на стенде у метро -
И все уже измучены капризами
Осенними, и холодом ветров,
Дождь падает прозрачными полосками...

19.03.2016 в 18:46

Свидетельство о публикации № 19032016184602-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 61, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

6. Станислав Домбровский (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Мама не читай мои стихи
Ну чего ты обо мне не знаешь?
Любишь это значит не страдаешь
Позаботься о своей любви

Скоро девять месяцев в пути
Я свою вынашиваю душу
Муки вырываются наружу
Взбунтовались демоны мои

Кто то в сердце приказал: Пиши
Если можешь, то других не слушай
Нету Бога у людей снаружи
А бывает так, что нет внутри

Мама только день один, не дни
Ты со мною чистым оживаешь
Я тебя люблю, ты это знаешь
Только не читай мои стихи

***
Ей много лет, она теперь никто
Лишь женщина без имени и денег
Погрязнувшая в бездне настроений
Бредущих с ней в поношенном пальто
Её бесцветных, бесполезных лет
В плену идей и целей эфемерных
Воюющая с сворой лицемерных
Жильцов души. Внутри полнейший бред
Фланируя в прозрачном полусне
Сама с собой в принципиальном диалоге
Не глядя отродясь себе под ноги
Совсем не жалость вызвала во мне
Не уловить и не связать в одно
Обрывки фраз ей на язык пришедших
У примы стаи местных сумасшедших
Иного восприятия окно
На ранее изысканных чертах
Уж третья давно остыла свежесть
Как отыграли острота и нежность
В самой себе затерянных глазах
Они настигли наконец смирясь
Жизнь от которой прочие сбежали
То разглядев чего и не искали
С безлюдностью быть больше не боясь
Ей много лет. Она всегда никто
Как женщина без имени и денег
Что умудрилась в бездне настроений
Себя прочесть сквозь цены и авто

***
Нам всего то, по лет - десять тысяч
Минус - плюс абсолютная вечность
Мне твой образ поглубже не высечь
Чем морщины бороздок млечного
Знаешь, ты сотворила землю
Море, небо и даже время
Я тогда уже был твоим первым
Познающим сквозь душу - тело
Помнишь как я варил тебе кофе
И ты капельку расплескала
Эту нефть маргинала Грофа
Вся Блаватская словом слизала
В каждом целостном человеке
Шестикрылые Врубели чуда
В каждом душевном калеке
Мастерская поэта Иуды
Но нам лет то - по миллиону
Так чего убоимся, пустоты
Это страхи еще из животного
Воплощения человека простого
Боги, боженьки, господы, духи
Поросято - коты полорогие
Помнишь как ты меня учила
Не охотиться за двуногими?
Нам всего то, по лет - десять тысяч
Минус - плюс абсолютная вечность
Мне твой образ поглубже не высечь
Чем морщины бороздок млечного

19.03.2016 в 18:42

Свидетельство о публикации № 19032016184232-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 330, полученных рецензий — 1.

Голосов еще нет

5. Анна Носова (Рыбница, Приднестровье). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

Я бы хотела успеть простить
Непрощённое,
Успеть залепить раны
Молоком сгущённым,
Прижать маму к груди
С чистой душою
И любить её любовью детской
Большою.
Я бы хотела уверовать в смысл
И наличие Бога,
Отковырять душу
От пыли и смога,
Трудиться, открыться, раздеться -
Обнаружить «кто ты»,
Смиренно пройти все жизненные
Повороты.
Я бы хотела любить всецело -
С самоотдачей,
Любить откровенно и чисто,
Не требуя сдачи,
Идти наугад без опаски
(То криво, то прямо)
По душевной плоскости,
Минуя ямы.
Не побояться упасть
На сломанные подмостки,
Ведь
Кому-то вельветовый плед,
А кому-то розги,
Ведь
Всё предначертано.
За всё есть своя пеня.
Я бы хотела успеть простить.
И чтобы меня…

Эти высокие чувства высасывают из меня все соки:
Мои вены становятся тоньше и худей.
Мнимое спокойствие требует большой сноровки.
Я не пью твою кровь – мне приходится питаться своей.

Происходит что-то такое, над чем я не властна.
И весна рубит яркостью до помрачения…
Хочешь, милый, масло? Будет тебе масло.
Хочешь сладкого? Купим тебе печенье.

Это лишь часть большего, о котором ты не имеешь понятия:
И хотя мои лучшие части давно за бесценок проданы,
В соединении нашего опьяняющего объятия
Я разделяю на двоих все свои органы.

Чувство боли от этого – почти нескончаемо.
Дыханием резким взорваны альвеолы.
Если б ты понял сразу – вызвал бы мне врача,
Но я не лезу на стены, я тихо ползу по полу.

Мне страшно, но я научусь быть готовой,
К экстренному курсу регенерации органов -
После потери любимых, выживают даже чёрные вдовы,
Даже самки богомолов, отгрызающие самцам головы…

Я опасаюсь сойти с ума, если сбежишь из плена…
Но непредсказуемость вносит свои поправки.
И я разрешаю тебе любить весь мир, всю вселенную.
Быть собой, быть не со мной, курить травку и даже глотать марки…

Эти высокие чувства, кажется, слишком высОки,
А всё, что высОко - то зыбко и обречено на провал.
Но вдруг, именно тебе уготовлены мои соки,
Что бы ты их допил, чтоб до конца дожал…?

У меня в ладошке
Птичка -
Глажу ей горлышко.
Милая истеричка:
Дёргает ножками,
Не даёт пёрышко.
Сопротивляется, тянет голову…
Да всё равно ж вырву все!
А твоё тельце голое
Вперемешку с крошками
Растопчу в росе.

Что ты думала, будем счастливы?
Думала, стану соколом?
Не по нам, думала, звонит колокол?
Будешь распятая на кресте…

Ах, милая, девочка, моя пернатая!
Да если б я мог не быть тебе катом…
Я бы молча смотрел на тебя поющую,
Одним касаньем доводил до оргазма…
А потом в небесную гущу
Отпускал (после третьего раза)…

Вытру грязь и от слёз личико
(Всё отмоется силой белого порошка)

Хорошо, что у меня была птичка.
Хорошо, что у неё было пёрышка.

19.03.2016 в 14:49

Свидетельство о публикации № 19032016144928-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 78, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

4. Алия Габитова (Казань, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
если приедет сестра из республики коми
ничего-ничего не изменится в доме
лишь появится фото в фотоальбоме
смеющихся лиц на фоне тайги
где пропадают без вести малые дети
где одиночество страшнее смерти
где в поисках выхода нарезают круги
не изменятся мысли слова и жесты
мы с нею из разного теста
у нас с нею разный состав
я давид она голиаф
она любит холодный джаз
я же горячий буги
эти битвы идут про нас
но условности крутят руки
если приедет сестра я ее встречу с порога
я лишь от нее узнаю как бывает в тайге одиноко
и мне некому верить кроме
сестры из республики коми

***
вот я превращаюсь в море
воинственное ледяное
и в бурю и в дни покоя
в себе преломляю свет

вот я превращаюсь в скалы
в прибрежные серые скалы
и вижу плывут камчадалы
с камчатки на новый свет

вот я превращаюсь в аляску
в китовую дивную сказку
но я не желаю лаской
путников всех встречать

и я превращаюсь в битву
в жестокую хищную битву
и где не поможет молитва
там будут рубить с плеча

вот я погружаюсь в сиянье
полярных ночей излиянье
и если поверить преданьям
это душ нерожденных смех

он беззвучьем сокрыт от слуха
и в застывший зеркальный юкон
как индейские стрелы из лука
он бросает волшебный свой свет

19.03.2016 в 14:41

Свидетельство о публикации № 19032016144140-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 57, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

3. Дмитрий Близнюк (Харьков, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

***
Крошки в постели —
инсталляция громадного скворечника,
но все грачи улетели,
и я изучаю твои складчатые веки,
будто серебристо-металлические закаты над городом
пост-ядерного одиночества.
Ты опять не смыла на ночь косметику:
принцесса в белье из лягушачьей кожи,
ты так любишь овсяное печенье —
ребенок в тебе, как в батискафе,
становится на цыпочки
и вглядывается в мир за стеклом,
а там темным-темно,
изредка мелькают грозные тени.
Ночь. Густой свет торшера
цвета гречневого меда на вязком изломе,
твои маленькие ладони — рукопожатие птички,
но прощаясь, ты всегда обвиваешься вокруг шеи,
нащупываешь родинку
и смотришь на замершие отражения
в зеркале прихожей — как мы смотримся —
фотогенично ли?
идиотично ли? —
как и все самодостаточные любовники.
Тишина после тебя — кильватерная пена,
и вот появляются взбаламученные кувшинки
с подводными венами, перерезанными винтом.
На кушетке в приемной парапсихолога
я прокручиваю в голове твой голос,
словно обруч с голубой лентой.
А за окном крадется хромающей рысью осень
и пахнет тлеющими листьями. Лучинки из детства.
И мне все равно, куда тебе нужно деться:
я вижу, как загорается свет
в твоей параллельной жизни,
неприятные мысли, и я присыпаю их тальком —
сопревшие попки младенцев...
-
Стягиваю тугие джинсы с твоих бедер,
точно плотную кожу с рептилии,
вдруг останавливаюсь. Десятки воспоминаний
наслоились друг на друга, став твердыми,
будто жемчужины. Так рождается дежавю.
Так из десятков моих стихотворений
однажды выйдешь ты —
испачканная голубым сиянием, как джемом,
смеющаяся лебедь
с хулиганским засосом на изящной шее…

***
Грачи орали в микрофон,
и весенняя капель зеркально морщилась в лужах, и ворона
с лицом голодного ребенка
жаловалась на жизнь кустам остролиста
и дворнику Ефиму.
А я искал любимую
в прозрачном лесу девушек,
и каждая девушка вертелась каруселью,
и щебетала на птичьем: "я здесь! я здесь!…"
но лопалась застекленная ложь многоэтажек,
акварельный весенний обман расплескался.
Не солнце светило, а лягушонок
колыхался в запотевшей колбе со спиртом.
Золотистые блямбы играли в хлопки,
береза стояла с пустым кулечком в руке,
как сумасшедшая пловчиха
(или Венера Милоская, упакованная в полиэтилен).
Она невпопад смеялась грачами,
но смех не взлетал высоко,
отражался от мокрых деревьев и стен, от света и луж,
как ангельский голос в соборе.
И праправнучки снежинок с грацией ртути
текли по дорогам – по своим журчащим делам.
Хромированная Венеция,
заросший в блестящих трубках и раструбах Харлей.
Не обращая внимания на хрупкий храм Февраля,
я не мог прийти в себя. Последний снег лежал на затылке,
как обедненный – нет – как нищий уран.
Весна – день открытых дверей,
перерезанных вен и рек трамвайными проводами.
Нашествие фальшивых алмазов, ре-диезов.
Румяная печать снегирей разломана.
Вот так в феврале береза надела мамино платье,
и подол ветвей волочился по мокрой земле.

19.03.2016 в 14:39

Свидетельство о публикации № 19032016143907-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 62, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

2. Евгений Кузьмин (Иерусалим, Израиль). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

О небе в прошлом говорили
Пиит, философ, богослов.
Оно же вторило сивилле
И отправляло в путь волхвов.
Но пошлость выси покорила:
В нелепый век наш космонавт,
Проникнув в космос как бацилла,
В Селене видит лишь ландшафт.

Без тени свет неразличим,
Един, безвиден, монотонен.
Так нет и гор, где нет долин.
А человек к обману склонен.
И забиваясь в угол свой,
Так хочется соврать о счастье.
Предел-покой, и за чертой
Укрыться грезя от ненастья.
Так будят духов роковых,
Несущих горе, морок, стужу,
В объятья демонов немых
Влекут людей из сна наружу
Блуждать над пропастью во лжи
И жить обрывками иллюзий,
Возможно где-то у межи
Фрагменты правды средь аллюзий.

Хрустально небо и черна земля,
Меж ними мрак,
А мысль скользит и вьется в пустоте,

И лестницей, и башней ввысь стремя.
В тени атак
Пути раскрылись в жуткой наготе.

И сам себя заботливо кляня,
Я к Бахусу являюсь за советом,
А он со мною делится секретом,
Что тайны вовсе нет,
А пустота - ответ.

19.03.2016 в 14:36

Свидетельство о публикации № 19032016143613-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 113, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

1. Юлия Долгановских (Екатеринбург, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

О, Пастырь мой, совет дай, научи —
огниво, воздух, сено, кирпичи,
котёл готов для жертвенного брашна,
но... брошу нож — скачи, овца, скачи
по снам моим — и россыпью барашков
расцвечен будет чёрный небосвод.

Ты спишь — гнездовье мыслей в тишине,
прядут ушами тени на стене —
покорно ждут рассвета (ветра ль? смерти?)
Вертеп готов — в него приходит ветер,
роняет в землю первую звезду.
И — если я ключами попаду —
овчарня выпустит тебя на волю —
скачи, овца, скачи! Белеет поле —
укрытия не будет до весны.
Вернись, овца, твоё спасенье — сны.

Сочту мои стада — тогда уйду,
во сне увидев первую звезду.
Котлы вскипят для поминальных брашен —
огниво, ветер... ты отбросишь нож —
посмотришь в небо. Может быть, найдёшь
бегущих вдаль несчитанных барашков.

От "Чёрного квадрата" до Софокла,
от первой обезьяны до меня

лежит листок бумаги — тонкой, блёклой —
которой удалось бежать огня.

Мой цвет шутя соскабливают дети,
мои поэзы злое время ест —
так в эволюционной эстафете
выигрывает Homo palimpsest.

*Палимпсест (греч. — palipmpseston — вновь соскобленный) — древняя рукопись на пергаменте, написанная по смытому или соскоблённому тексту.

Реки, река, пока я слышу,
пока я слушаю тебя.
Твой берег, разнотравьем вышит,
колышет лёгких жеребят.

Нальются силою копыта,
придёт высокая вода —
дорогою подземной, скрытой
уйдёт, казалось, навсегда.

Молчит река — мелеют строки,
тускнеют гривы жеребцов,
но гераклитовы потоки
сквозь соломоново кольцо

смягчают берег, что колышет
новорождённых жеребят.
Реки, река, пока я слышу,
пока я слушаю тебя.

19.03.2016 в 14:32

Свидетельство о публикации № 19032016143209-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 85, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

Положение о конкурсах фестиваля «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016» (Литературные конкурсы)

ШЕСТОЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ АРТ-ФЕСТИВАЛЬ
«ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016»

Шестой Международный арт-фестиваль «Провинция у моря – 2016» пройдёт с 25 августа по 4 сентября на разных площадках сразу в двух городах – Одессе и Черноморске (Ильичёвске).

Организаторы: Южнорусский Союз Писателей, арт-проект «Территория I», арт-объединение «Поющая гавань», арт-объединение «Фермата», ЛИТО имени В. Домрина, литературный портал «Графоманам.Нет».

Основная интернет-площадка фестиваля – официальный сайт «Провинции у моря» province.do.am Оргкомитет фестиваля размещает на сайте Положение о фестивале, Положение о поэтических конкурсах, программу, состав жюри, конкурсные работы и список финалистов. Вторая площадка фестиваля расположена на литературном портале «Графоманам.Нет».

Сергей Главацкий – председатель Южнорусского Союза Писателей;
Ирина Василенко – руководитель арт-проекта «Территория I»;
Светлана Полинина – руководитель арт-объединения «Поющая гавань»;
Леонид Кулаковский – председатель ЛИТО им. В. Домрина;
Ирина Гавлицкая – президент «Союза студентов г. Ильичёвска»;
Людмила Шарга – руководитель творческой гостиной «Diligans»;
Сергей Кравчук – музыкант;
Александр Семыкин – представитель арт-проекта «Территория I»;
Лиана Фатеева – журналист, главный редактор «Черноморск-Info»;
Мария Чугунова – фотохудожник;
представители арт-объединения «Фермата» Ирина Журенко, Дарья Островская, Сергей Дьяченко, Николай Журенко, Алина Логвинова, Лика Петриченко, Ольга Томашунос, Марина Южакова, Павел Сальников, а также Ольга Ксенофонтова, Юлия Петри, Арина Утробина.

ПОЛОЖЕНИЕ О ПОЭТИЧЕСКИХ КОНКУРСАХ
ШЕСТОГО МЕЖДУНАРОДНОГО АРТ-ФЕСТИВАЛЯ
«ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016»

15 марта – 31 мая
(финал – 3-4 сентября 2016 года, г. Черноморск)

В рамках Шестого Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» по традиции проводится 4 поэтических конкурса:

1. Предварительный поэтический конкурс (15 марта – 31 мая 2016 г.)
2. Основной поэтический конкурс (3 сентября 2016 г.)
3. Анонимный конкурс одного стихотворения (3 сентября 2016 г.)
4. Поэтри-слэм (4 сентября 2016 г.)

ПОЭТИЧЕСКИЙ КОНКУРС
«БОГ СОХРАНЯЕТ ВСЁ; ОСОБЕННО – СЛОВА…» (И. Бродский)

Конкурс проводится дистанционно. Для участия в нём необходимо прислать 3 конкурсных стихотворения на адрес оргкомитета фестиваля: vi.artfest@gmail.com. Подразумевается, что, подавая конкурсную заявку, каждый автор соглашается на приезд в г. Черноморск для участия в основном поэтическом конкурсе.

Приём конкурсных произведений: с 15 марта по 31 мая 2016 года (включительно).

Координаторы конкурса:
Сергей Главацкий
Ирина Василенко
Александр Семыкин
Леонид Кулаковский

– Работы принимаются на русском языке;
– Тематика представляемых на конкурс стихотворений – свободная;
– Количество стихотворений в конкурсной подборке – 3;
– Конкурсные работы не должны нарушать авторские права, содержать ненормативную лексику, разжигать межнациональную рознь. Не принимаются на конкурс произведения, нарушающие этические нормы по отношению к кому-либо из авторов, переход на личности и т. д.;
– Автор гарантирует, что произведения, присланные на конкурс, не побеждали в других литературных конкурсах.

Заявка оформляется в виде приложения к письму (файл Microsoft Word) и высылается на почту оргкомитета vi.artfest@gmail.com.
В заявке последовательно должны содержаться:

– Фамилия и имя участника (либо литературный псевдоним);
– Город и страна проживания;
– Три конкурсных стихотворения.
В теме письма обязательно необходимо указать: «Провинция у моря – 2016» и фамилию участника.

Подведение итогов конкурса и награждение победителей:

Жюри фестиваля оценивает работы по 10-бальной системе и определяет победителей – I, II и III места. Оценка работ происходит анонимно.

Кроме того, финалисты конкурса – 45 человек – получают право принять участие в основном поэтическом конкурсе фестиваля, который будет проходить на фестивальных площадках г. Черноморска 3-4 сентября 2016 года.

Объявление списка финалистов конкурса: 1 июля 2016 года.
Объявление победителей конкурса: 15 июля 2016 года.
Награждение победителей состоится 3-4 сентября в г. Черноморске.

Для авторов, зарегистрированных на портале «Графоманам.Нет», по итогам конкурса учреждается отдельный дополнительный приз и на их счёт зачисляется 5 тысяч графобаллов.

Станислав Айдинян (Москва) – художественный критик, поэт, прозаик, журналист. С 1984 по 1993 гг. – литературный секретарь А.И. Цветаевой, сестры М.И. Цветаевой. Главный редактор литературно-художественного журнала «Южное Сияние». Судья Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2013-2015). Член Союза российских писателей, Южнорусского Союза Писателей, Союза писателей-переводчиков.

Ольга Андреева (Ростов-на-Дону) – поэт. Лауреат международного конкурса «45 калибр» (2013, 2015). Дипломант Тютчевского конкурса 2013 года. Финалист Прокошинской премии в 2014 году. Победитель арт-фестиваля «Провинция у моря» (2015) по версии ЮРСП. Член Союза российских писателей, Южнорусского Союза Писателей и Союза писателей XXI века.

Дмитрий Артис (Санкт-Петербург) – поэт. Лауреат национальной литературной премии «Поэт года» (2011). Лауреат журнала «Зинзивер» (2013). Лауреат Международного поэтического конкурса «Лёт лебединый» имени Петра Вегина (2014). Лауреат Международного поэтического интернет-марафона «Сокровенные свирели “45-й параллели”» (2014). Гран-при IV Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2014). Судья Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2015). Член Южнорусского Союза Писателей и Союза писателей Санкт-Петербурга.

Евгения Баранова (Ялта) – поэт, прозаик. Лауреат Международного поэтического конкурса «Серебряный стрелец» (2008). Лауреат международного литературного конкурса «Согласование времен» (2010). Лауреат Международного конкурса короткой прозы «Стословие» (2010). Судья Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2013-2015) и Международного поэтического конкурса «45-й калибр» (2013, 2014). Член Южнорусского Союза Писателей и Союза писателей Москвы.

Владимир Гутковский (Киев) – поэт, прозаик, переводчик, критик. Ответственный секретарь жюри премии имени Николая Ушакова для русскоязычных поэтов Национального союза писателей Украины. Член жюри ряда литературных премий и конкурсов. Член Национального союза писателей. Судья Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2015).

Ольга Ильницкая (Москва) – поэт, прозаик, журналист, критик. Член PEN International, Союз писателей Москвы, Южнорусского Союза Писателей, Национального союза журналистов Украины. Судья Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2014, 2015).

Валерий Кожушнян (Днестровск) – прозаик, поэт, журналист. Печатается с 1972 года. Лауреат литературной премии им. В.И. Даля. Награждён медалью им. А.П.Чехова (2011). Главный редактор журнала «Литературное Приднестровье». Председатель Союза писателей Приднестровья.

Анна Маркина (Климовск) – поэт. Финалист Илья-премии (2008), призёр Чемпионата Балтии по русской поэзии (2014, 2015), лауреат конкурса им. Бродского (2014), победитель премии «Северная Земля» (2014), обладатель гран-при Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2015). Член Южнорусского Союза Писателей.

Александр Петрушкин (Кыштым) – поэт, прозаик, драматург, критик. C 2009 года – куратор евразийского журнального портала «Мегалит», главный редактор литературного журнала «Новая реальность». Лауреат литературной премии «ЛитератуРРентген» (2007). Лауреат литературных премий журналов «Дети Ра» (2008), «Зинзивер» (2010). Член Южнорусского Союза Писателей. Судья Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2014, 2015).

Елена Росовская (Одесса) – поэт. Победитель IV Международного литературного фестиваля «Шорох» (Симферополь, 2014). Победитель IV Международного арт-фестиваля «Провинция у моря – 2014». Судья Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2015). Член Южнорусского Союза Писателей.

Олеся Рудягина (Кишинёв) – поэт. Главный редактор литературного журнала «Русское поле». Организатор фестиваля поэзии «Пушкинская горка» (Кишинёв). Председатель Ассоциации русских писателей Молдовы.

Александр Семыкин (Черноморск) – поэт. Победитель III Международного фестиваля литературы и культуры «Славянские традиции – 2011». Лауреат премии им. К. Паустовского (2013). Член Южнорусского Союза Писателей. Судья Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2014, 2015).

Евгений Степанов (Москва) – поэт, прозаик, литературный критик, издатель, культуролог. Президент Союза писателей ХХI века. Член Президиума МГО СП России, Союза писателей Москвы, Пен-Клуба, Правления Союза литераторов России. Генеральный директор Холдинга «Вест-Консалтинг». Издатель-главный редактор журналов «Дети Ра», «Футурум АРТ», «Зинзивер» (Санкт-Петербург), газет «Литературные известия» и «Поэтоград», Интернет-издания «Персона ПЛЮС» и др.

В конкурсе принимают участие 45 авторов, вышедших в финал по итогам предварительного поэтического конкурса. Для участия в конкурсе необходимо личное присутствие автора на фестивале 3-4 сентября!

Регламент: автор читает со сцены одно из конкурсных стихотворений.

Награды: жюри определяет обладателя Гран-При фестиваля, а также победителей, занявших I, II и III места. Также по итогам данного конкурса вручается Приз зрительских симпатий автору, набравшему наибольшее количество голосов в результате зрительского голосования.

Жюри основного конкурса будет оглашено дополнительно.

3 сентября, помимо основного конкурса, на фестивале проводится дополнительный «Конкурс одного стихотворения», в котором может принять участие любой автор, приехавший на фестиваль. Для участия в конкурсе непосредственно на фестивале необходимо в первый день конкурсной программы передать в оргкомитет фестиваля одно стихотворение без указания авторства, предварительно распечатанное на листе формата А4.

Проводится в день официального закрытия фестиваля – 4 сентября. Участниками могут быть все желающие. Победители определяются путём зрительского голосования.

Дополнительные призы и награды для финалистов могут быть учреждены любыми заинтересованными в этом лицами или организациями.

Произведения победителей конкурса и финалистов будут опубликованы в поэтическом сборнике «Провинция у моря – 2016», который будет презентован в рамках фестиваля. Издание данного сборника является некоммерческим и не подразумевает выплату гонораров. Каждому автору будет подарен авторский экземпляр.

Информационные партнёры арт-фестиваля:
Евразийский журнальный портал «Мегалит» (http://promegalit.ru),
Южнорусский Союз Писателей (http://ursp.org),
Литературно-информационный портал «Пиши-Читай» (http://write-read.ru),
Поэтический альманах «45-я параллель» (http://45parallel.net),
Объединение Русских ЛИТераторов Америки «ОРЛИТа» (http://orlita.org),
Информационный портал «Одесский обозреватель» (http://www.odessapost.com),
Городской информационный портал «Черноморск-Info»,
Газета «Вечерняя Одесса» (http://vo.od.ua),
Газета «Вечерний Черноморск»,
Первый одесский онлайн-портал (http://o1.ua),
Телекомпания «ИТ-3» (http://it3.com.ua),
Газета «Черноморский маяк»,
Интернет-портал «Графоманам.Нет» (http://grafomanam.net),
Интернет-портал «MyFest» (http://myfest.ru),
Интернет-журнал «Эрфольг» (http://www.erfolg.ru),
Информационный портал «Таймер» (http://timer.od.ua),
Интернет-проект «Видеомост» (http://videomost.org),
Литературная гостиная «Diligans» (http://diligans.ucoz.ru),
Информационный портал «Русские в Молдавии» (http://russian.md),
паблики в ВК:
«Провинция у моря» (https://vk.com/provintsiya_u_morya_2016),
«Южнорусский Союз Писателей» (http://vk.com/club8398374),
«Ильичёвск Online» (http://vk.com/public104191200),
«Арт-проект “Территория I”» (http://vk.com/club29739501),
«Арт-объединение “Фермата”» (http://vk.com/fermata_illich),
«Литературное объединение имени В. Домрина» (http://vk.com/club61380226).

Город Черноморск – небольшой курортный город, расположенный рядом с Одессой на берегу Чёрного моря. Чтобы попасть в Черноморск, вам необходимо у Железнодорожного вокзала г. Одессы сесть в маршрутное такси № 25 или № 60. Стоимость проезда – 14 грн. (0,5 у.е.), время в пути – 40 минут. Интервал движения маршруток – каждые 5-10 минут. Проезд и проживание участников фестиваля производится за счёт участников.

Оргкомитет Шестого Международного арт-фестиваля «Провинция у моря – 2016»

Официальные страницы фестиваля:

16.03.2016 в 01:26

Свидетельство о публикации № 16032016012619-00020922 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 396, полученных рецензий — 1.

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

Информация о членах жюри арт-фестиваля «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016»

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: АЛЕКСАНДР СЕМЫКИН (Литературные конкурсы)

Поэт. Родился 12 декабря 1973 года в Одессе. Живёт в г. Черноморск (Одесская область).

Лауреат Третьего международного фестиваля литературы и культуры «Славянские Традиции – 2011» (1-е место в номинации «Поэзия, свободная тематика; 3-е место в конкурсе на приз зрительских симпатий в этой же номинации; 1-е место в Поэтри-Слэм; лауреат международной литературной премии «Славянские традиции»). Лауреат муниципальной литературной премии им. К. Паустовского (Одесса, 2013, 1-е место в номинации «поэзия»). Член жюри IV Международного арт-фестиваля «Провинция у моря – 2014».

Стихотворения публиковались в журналах «Дети Ра» (Москва), «Южное Сияние» (Одесса), «Дерибасовская – Ришельвская» (Одесса), «День и Ночь» (Красноярск), «Дон» (Ростов-на-Дону), в интернет-журналах «45-я Параллель» (Ставрополь), «Гостиная» (Филадельфия), «Ликбез» (Барнаул), «Авророполис» (Одесса), коллективных сборниках «Пространство слова. Od.ua» (Одесса, 2010), «Территория I» (Одесса, 2010), «Провинция у моря – 2013», «Провинция у моря – 2014», «Провинция у моря – 2015», в альманахе «Меценат и Мир» (Москва) и др.

Автор поэтического сборника «Кризис среднего во» (2012).

Член Южнорусского Союза Писателей (2011) и творческого объединения «Территория I».

26.05.2016 в 23:55

Свидетельство о публикации № 26052016235519-00396665 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 9, полученных рецензий — 0.

Оценка: 5,00 (голосов: 1)

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: ОЛЕСЯ РУДЯГИНА (Литературные конкурсы)

Поэт, публицист, прозаик. Родилась в Кишинёве. Окончила Молдавскую государственную консерваторию по классу фортепиано.

Публикуется с 1990 года. Стихи, проза и публицистика печатались в журналах «Московский вестник», «Дети Ра», «Юность», «Новая Юность», «День и Ночь», «Зарубежные записки» (Россия), «Новая Немига литературная» (Беларусь), «Балтика» (Эстония), «Эмигрантская лира» (Бельгия), «Кодры» (Молдова); в «Литературной газете», альманахах «Братина» (Москва), «Как слово наше отзовётся» (Беларусь), «Оклик» (Сан-Франциско, США), «Новые сны о Грузии» (Грузия); в антологиях «Современное русское зарубежье» (Москва), «Кишинёв в литературе», (Молдова), «Поэзия – женского рода (Германия); сборниках современной русской короткой прозы Молдовы «Белый Арап», «Пролетая над…», «Кишинёв-2013», «Антология белых арапов» (Кишинёв) и др. Автор шести поэтических книг.

С 2005 года – председатель Ассоциации русских писателей Республики Молдова. Учредитель и главный редактор литературно-художественного и публицистического журнала «Русское поле» (выходит с 2010 г., Кишинёв). Инициатор проведения и куратор Международного фестиваля русской литературы в Молдове «Пушкинская горка». Награждена специальным призом Международного литературного конкурса «Русская премия» «За вклад в сбережение и развитие традиций русской культуры за пределами Российской Федерации» (2010). Удостоена почётного звания Республики Молдова «Maestru al Literaturii» (2014). Член СП Молдовы и СП России.

Работает звукорежиссёром на телеканале «MOLDOVA-1». Преподаёт в Славянском университете (кафедра журналистики). Защитила магистерскую диссертацию «Тема Родины в произведениях русских поэтов Молдовы» на кафедре славянской филологии.

25.05.2016 в 22:45

Свидетельство о публикации № 25052016224550-00396629 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 3, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: ЕЛЕНА РОСОВСКАЯ (Литературные конкурсы)

Поэт. Родилась в 11 ноября 1972 года в Одессе. Окончила филологический факультет Одесского государственного университета им. И. Мечникова и Экономический колледж.

Стихотворения опубликованы в журналах «Южное Сияние», коллективных сборниках «Лит-Ё», «Провинция у моря – 2014», интернет-порталах «45-я параллель», «Авророполис» и др.

Победитель Основного поэтического конкурса и Анонимного конкурса одного стихотворения на IV Международном арт-фестивале «Провинция у моря» (Одесса, 2014). Победитель IV Международного литературного фестиваля «Шорох» (Симферополь, 2014, 1 место в номинации «поэзия»). Член жюри Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2015).

24.05.2016 в 00:11

Свидетельство о публикации № 24052016001149-00396585 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 4, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: АЛЕКСАНДР ПЕТРУШКИН (Литературные конкурсы)

Поэт, прозаик, драматург, критик, организатор литературного процесса.

Родился 6 сентября 1972 году в г. Озёрск Челябинской области. С 2005 года живёт в г. Кыштым Челябинской области.

Дважды финалист премии «ЛитератуРРентген» (2005, 2006). Полуфиналист международного литературного конкурса «Тамиздат» (2007). Лауреат уральского фестиваля поэзии «Глубина» (2007). Лауреат литературной премии «ЛитератуРРентген» (2007) в номинации «Фиксаж» (лучший нестоличный издатель поэзии). Лауреат литературных премий журналов «Дети Ра» (2008), «Зинзивер» (2010) и др.

Куратор проектов культурной программы «Антология», других литературных премий, фестивалей и семинаров. Учредитель и издатель нескольких антологий, книжных серий, альманахов и журналов: журнала актуальной литературы «Транзит-Урал», литературно-художественного фонда «Антология», фестивалей «Новый Транзит» и литературы малых городов им. Виктора Толокнова. Главный редактор литературного журнала «Новая реальность».

С 2008 года координатор независимой поэтической премии «П». С 2009 – организатор и куратор евразийского журнального портала «Мегалит» (promegalit.ru), объединяющего десятки литературных изданий.

Публиковался в журналах «Урал», «Транзит-Урал», «Уральская новь», «Уральский следопыт», «Крещатик», «День и Ночь», «Аврора», «Нева», «Дети Ра», «Воздух», «Знамя», «Гвидеон», «Слово\Word», «Шо», «Эмигрантская лира», «Text only», «Топос», «Полутона», «Зинзивер», «Футурум Арт», «Журнал ПОэтов», «Новые облака», «Южное Сияние», в «Антологии современной уральской поэзии: 1997–2003» и др.

Автор сборников стихов «(В)водный ангел» (2005), «Анатомия» (2006), «Я полагаю что молчанья нет» (2007), «Кыштым: избранные стихотворения 1999-2008 годов», «Пойми, никто не виноват» (2010), «Маргиналии» (2011), «Летящий пёс» (2012), «Отидо: черновики 2013 года» (2013).

Член «Союза писателей Сибири» (2011), «Союза писателей XXI века» (2011), Южнорусского Союза писателей (2013).

17.05.2016 в 23:19

Свидетельство о публикации № 17052016231921-00396441 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 6, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: АННА МАРКИНА (Литературные конкурсы)

Окончила Литературный институт им. Горького. Произведения публиковали «Дружба Народов», «Южное Сияние», «Зинзивер», «Новая Юность», «Аврора», «Слово/Word», «Кольцо А», «Московский вестник», «Плавучий мост», «Золотое Руно», «Ликбез» и др.

Финалист Илья-премии (2008), финалист премии «Серебряный стрелец» (2011), призёр Чемпионата Балтии по русской поэзии (2014, 2015), лауреат конкурса им. И. Бродского (2014), победитель премии «Северная Земля» (2014), шорт-листёр премии Независимой Газеты «Нонконформизм» (2015), обладатель гран-при Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2015), дипломант Волошинского конкурса (2015).

15.05.2016 в 09:48

Свидетельство о публикации № 15052016094802-00396375 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 3, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: ВАЛЕРИЙ КОЖУШНЯН (Литературные конкурсы)

Прозаик, поэт, журналист. Живёт и работает в г. Днестровск.

Родился в г. Дубоссары (Молдавская ССР) 28 января 1951 года. С 1962 года живет в Днестровске (ныне Приднестровье). В 1974 году поступил в МГУ им. М.В. Ломоносова на факультет журналистики, в 1980 году окончил полный курс университета по специальности «Литературный работник газеты». Работал в газетах Днестровска, Усть-Илимска, Тирасполя, сотрудничал с печатными изданиями Восточной Сибири, Москвы, Украины и Молдавии.

В 1991 году вернулся из Сибири в Днестровск. Принимал активное участие в создании Союза писателей Приднестровья (1995 г.). В течение 15 лет был в составе правления, возглавлял Литературный фонд Приднестровья. С 2010 года – Председатель правления Союза писателей Приднестровья и президент Республиканского литературного фонда Приднестровья, член президиума Международного литературного фонда. Лауреат литературной премии им. В.И. Даля. Награждён медалью им. А.П. Чехова (2011). Главный редактор журнала «Литературное Приднестровье».

Произведения публиковались в журналах «Полдень» (Подмосковье), «Молодая гвардия», «Аврора» (Санкт-Петербург), «Бийский вестник» (г.Бийск), «Московский вестник» и др. В качестве редактора выпустил в свет свыше 30 брошюр, журналов, проспектов и книг различных авторов, работающих в прозе, поэзии и в научно-популярных жанрах. Автор книг «Тяжкая ноша», «Жил-был я…», «Горнюха», «Осколки» (четверостишия).

14.05.2016 в 12:37

Свидетельство о публикации № 14052016123756-00396347 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 3, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: ОЛЬГА ИЛЬНИЦКАЯ (Литературные конкурсы)

Поэт, прозаик, журналист. Родилась 31 июля 1951 г. в Одессе. Окончила исторический факультет Одесского университета. В советские времена публиковалась в самиздате Подмосковья и Ленинграда. Первая публикация в Одессе состоялась в 1991 году, в коллективном поэтическом альманахе «Вольный город» (составитель – Юрий Михайлик).

После перестройки вышли шесть книг стихов и прозы. Первая из них – «Жизнь тому вперёд» (1995) – переведена на английский язык, следующими книгами стали - «Твоими молитвами», «Дебют на прощание», «Божий человек, книга про всё хорошее», «Семь встреч с Богом», «Идёт по улице война».

Произведения публиковались в энциклопедиях и антологиях России и Украины, в периодической печати России, США, Украины, Германии, Франции, Венгрии, Израиля, в т.ч. в журналах и альманахах: «Знамя», «Арион», «Октябрь», «Крещатик», «Юность», «Нева», «Футурум АРТ», «Бельские просторы», «Меценат и Мир», «Журнал ПОэтов», «Вестник Европы», «Дон», «Византийский Ангел», «Крещатик», «Соты», «Окно», «Русский переплёт», «Черновик» (Нью-Йорк), «Гостиная» (Фильдельфия), «Артикль» (Тель-Авив), «45-я параллель» (Ставрополь), «Ликбез» (Барнаул), «Пассаж», «Горизонт», «Одесса», «Дерибасовская – Ришельевская» (Одесса).

Член PEN International (русское отделение), Союза писателей Москвы, Южнорусского Союза Писателей, Национального союза журналистов Украины, Конгресса литераторов Украины. Член жюри Член жюри IV Международного арт-фестиваля «Провинция у моря – 2014». Зав. отделом прозы литературного журнала «Южное Сияние».

08.05.2016 в 20:45

Свидетельство о публикации № 08052016204524-00396216 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 2, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: ВЛАДИМИР ГУТКОВСКИЙ (Литературные конкурсы)

Поэт, прозаик, переводчик, литературный критик. Живет и работает в Киеве.

Родился 16 июня 1945 г. в Киеве. По образованию математик, окончил КГУ им. Т.Г. Шевченко. Публиковался в журналах «Крещатик» (Германия), «Южное Сияние» (Одесса), «Радуга» (Киев), «Самватас» (Киев), «Соты» (Киев), «Живой журнал» (Киев), «Сетевая поэзия» (Москва), «Полутона», «45-я параллель» и др. Стихи включены в антологию «Киев. Русская поэзия ХХ века», входили в состав многичисленных альманахов и коллективных поэтических сборников. Автор поэтических книг «В то же время» (1993), «Сюрлиризм» (2005), «Не сезон» (2000), «Перебор» (2000), «Фонограф» (2008), «Свод» (2011).

Лауреат 3-его Международного литературного фестиваля имени М. А. Волошина (2005). Член жюри ряда литературных конкурсов, в т.ч. 4-ого Международного литературного Волошинского конкурса (Коктебель), «Пушкинское кольцо» (Черкассы), «Редкая птица» (Днепропетровск), «Ватерлиния» (Николаев), «Одна маленькая свеча» (Киев). Руководитель поэтической студии «Третьи ворота».

Член Национального союза писателей Украины, почётный (иностранный) член Союза писателей Санкт-Петербурга. Ответственный секретарь жюри премии им. Николая Ушакова для русскоязычных поэтов Национального союза писателей Украины. Член редколлегий ряда литературных интернет-порталов, в т.ч. интернет-ресурса «Поэзия и авторская песня Украины» (Poezia.org).

05.05.2016 в 18:06

Свидетельство о публикации № 05052016180655-00396153 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 3, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: ЕВГЕНИЯ ДЖЕН БАРАНОВА (Литературные конкурсы)

Евгения Джен Баранова – поэт, прозаик, журналист. Родилась 26 марта 1987 года. Родной город – Ялта.

Произведения публиковали «Юность», «Южное сияние», «Дальний Восток», «Кольцо А», «Ликбез», «Гостиная», «Новая реальность», «Дети Ра», «Зарубежные задворки», «Лиterraтура», «Журнал ПОэтов», «45-параллель» и других издания. Финалист «Илья-премия» (2006); призер премии «Серебряный стрелец» (2008); призер премии «Согласование времен» (2010); дипломант премии «Лужарская Долночь» (2013); лауреат конкурса «Пятая Стихия» имени Игоря Царева (2014); призер поэтической эстафеты «Вечерние Стихи» (2015); шорт-листер конкурсов «Эмигрантская лира-2013/2014», «Эмигрантская лира-2015/2016»; финалист премии «Поэт года» (2015). Участник Международного поэтического фестиваля «Киевские Лавры» (2009, 2013). Участник 19-го Международного Форума Издателей во Львове. Участник Совещания молодых писателей при Союзе писателей Москвы (2015). Судья Международных поэтических конкурсов «45 калибр», «Провинция у моря» (2013-2015). Автор двух книг – «Зелёный Отсчёт» (2009), «Том 2-ой» (2012) – и одного аудиопоэтического альбома «Песни для любви и революции» (2015). Член Южнорусского союза писателей, Союза писателей Москвы, Союза писателей XXI века. Проживает в Москве

03.05.2016 в 00:10

Свидетельство о публикации № 03052016001030-00396100 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 2, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: ДМИТРИЙ АРТИС (Литературные конкурсы)

Поэт, литературный критик, драматург, театральный деятель, литературовед.

Лауреат международной литературной премия имени Сергея Есенина «О Русь, взмахни крылами…» (2010). Лауреат национальной литературной премии «Поэт года» (2011). Лауреат литературно-критической премии им. В.В. Розанова «Летающие собаки» (2012). Лауреат журнала «Зинзивер» (2013). Лауреат Международного литературного конкурса «Открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии» (2012, 2013, 2014). Лауреат Международного поэтического конкурса «Лёт лебединый» имени Петра Вегина (2014). Лауреат Международного поэтического интернет-марафона «Сокровенные свирели “45-й параллели”» (2014). Обладатель Гран-При IV Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2014), член жюри V Международного арт-фестиваля «Провинция у моря» (2015).

Произведения публиковались в периодических изданиях «Дети Ра», «День и Ночь», «Южное Сияние», «Зинзивер», «Нева», «Литературная газета», «Нева»; «Новая Юность», «Бельские просторы», «Другие берега», «Современная поэзия», «Российский колокол», «Литературная газета», «Литературная Россия», «Литературные известия», «Независимая газета», «Зарубежные записки», «Поэтоград», «45-я параллель», «Сетевая словесность», «Лиterraтура» и др.

Автор поэтических книг «Мандариновый сад» (2006), «Ко всему прочему» (2010), «Закрытая книга» (2013), «Детский возраст» (2014). Член Южнорусского Союза Писателей (2014) и Союза писателей Санкт-Петербурга (2014).

01.05.2016 в 15:39

Свидетельство о публикации № 01052016153929-00396063 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 1, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: ОЛЬГА АНДРЕЕВА (Литературные конкурсы)

Поэт. Родилась 29 ноября 1963 года в г. Николаев. Член Союза российских писателей, Южнорусского Союза Писателей и Союза писателей XXI века.

Автор поэтических сборников «В случайной точке» (2003), «Эволюция ветра» (2003), «Аритмия» (2003), «Вещь не в себе» (2007), «Оставаясь водой» (2010), «Равноденствие» (2012), «Лестница тавров» (2013). Публиковалась в альманахе «ПаровозЪ», в журналах «Нева», «Новая Юность», «Дети Ра», «Аргамак», «Письма из России» (Москва), «Южное Сияние» (Одесса), «Ковчег» (Ростов-на-Дону), «День и ночь» (Красноярск), «Дон и Кубань» (Ростов-на-Дону), «Южная звезда» (Ставрополь), в альманахе «45 параллель» (Москва) и «45 – параллельная реальность»; «Наше поколение» (Молдова). Лауреат конкурса «45 калибр» (2013, 2015). Дипломант Тютчевского конкурса (2013). Финалист Прокошинской премии (2014). По профессии инженер-строитель. Закончила Днепропетровский институт инженеров транспорта. Занимается проектированием автомобильных дорог. Живёт и работает в Ростове-на-Дону.

28.04.2016 в 23:24

Свидетельство о публикации № 28042016232432-00396007 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 1, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ЧЛЕНЫ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: СТАНИСЛАВ АЙДИНЯН (Литературные конкурсы)

Искусствовед, художественный критик, литературовед, писатель, поэт. Член Союза российских писателей, член Союза писателей-переводчиков, член Южнорусского Союза Писателей, член Конгресса литераторов Украины. Вице-президент по связям с обществен-ностью Творческого союза профессиональных художников (Россия). Главный редактор одесского литературно-художественного журнала «Южное Сияние» (с 2011 г.). Научный сотрудник и член ученого совета Литературно-художественного музея М. и А. Цветаевых в Александрове (с 1992 г.).

Родился 13 апреля 1958 г. в Москве, в семье известного певца, народного артиста Армянской ССР Артура Айдиняна, репатрианта из Греции. Окончил филологический факультет Ереванского госунивер-ситета (1975-81), параллельно учился на курсах искусствоведения в Государственном педагогическом институте русского и иностранных языков им. В.Я. Брюсова. Автор многих статей, посвященных культуре, искусству, современной живописи, выходивших как в России, так и за рубежом. Печатался как писатель, поэт, журналист в газетах, журналах, литературных альманахах на русском и иностранных языках.

Был литературным редактором и секретарём старейшей писательницы России А.И. Цветаевой (1984-93), составил, отредакти-ровал и прокомментировал два тома её известных «Воспоминаний» (2008), составил «Хронологический обзор жизни и творчества А.И. Цветаевой» (2010). Автор десятков публикаций, посвященных жизни и творчеству сестер Цветаевых; вступительных статей к книгам А.И. Цветаевой. Создатель книг прозы – «Подслушанный Фауст» (1993), с предисловием Ю. Мамлеева, своеобразной версии вечной темы; книги новелл «Атлантический перстень» (1994) с предисловием А.И. Цветаевой; сборников стихов «Скалы» (1995); «С душой побыть наедине» (2001), «Химерион» (2002), в котором более 130 стихотворений объединены одной темой, «Механика небесных жерновов» (2015); литературоведческих книг «Малый жанр Агаси Айвазяна» (1988), «Константин Бальмонт: в ореоле памяти» (2005). Составитель и редактор литературно-художественной антологии «Одесские страницы» (с 2003 г.) в составе журнала «Меценат и Мир». Переводчик 1-3 песен «Божественной комедии» Данте (журнал «Грани», № 185). Член жюри фестиваля «Славянские традиции» (2010 – 2014).

Награжден медалью Лермонтова «За личный вклад в отечественную многонациональную культуру и укрепление российской государствен-ности», медалью «Профессионал России» за искусствоведческую деятельность, медалью Чехова за литературные заслуги. Лауреат литературной премии Международного сообщества писательских союзов и Конгресса литераторов Украины им. Юрия Каплана (2012).

26.04.2016 в 23:14

Свидетельство о публикации № 26042016231434-00395955 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 10, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЖЮРИ ПОЭТИЧЕСКОГО КОНКУРСА: ЕВГЕНИЙ СТЕПАНОВ (Литературные конкурсы)

Поэт, прозаик, литературный критик, издатель, культуролог. Президент Союза писателей ХХI века, член Президиума МГО СП России и Правления Союза литераторов России. Также входит в Союз писателей Москвы, Пен-Клуб и Южнорусский Союз Писателей. Генеральный директор Холдинговой компании «Вест-Консалтинг».

Родился в 1964 году в Москве. Окончил факультет иностранных языков Тамбовского педагогического института в 1986 году по специаль-ности «французский и немецкий языки», Университет христианского образования в Женеве в 1992 году, экономический факультет Чувашского государственного университета в 2004 году по специальности «финансы и кредит» и аспирантуру факультета журналистики МГУ в 2004 году.

Издатель-главный редактор журналов «Дети Ра», «Футурум АРТ», «Зинзивер» (Санкт-Петербург), газет «Литературные известия», «Поэто-град», «Есенинский бульвар» (на болгарском языке), Интернет-издания «Персона ПЛЮС» и других СМИ. Соиздатель и заместитель главного редактора журналов «Крещатик» и «Знание-сила. Фантастика».

Лауреат Отметины имени Отца русского футуризма Д. Д. Бурлюка, международного фестиваля FEED BACK (Румыния), фестиваля имени В. Хлебникова ЛАДОМИР (Казань). Фонд имени В. П. Астафьева (Красноярск) признал Евгения Степанова в 2008 году в числе 11 лучших писателей России.

Как поэт, прозаик, критик, мемуарист, интервьюер печатался в журналах, альманахах и газетах: «Дети Ра», «Крещатик», «Знамя», «Дружба народов», «День поэзии», «Поэзия», «День и Ночь» (Красноярск), «Вопро-сы литературы», «Литературная учеба», «Юность», «Слово», «Новый берег», «Журнал Поэтов», «Членский журнал» (Нью-Йорк), «Столица», «Крещатик», «Российский колокол», «АКТ» (Санкт-Петербург), «Черно-вик» (Нью-Йорк), «Литературная газета», «Литературные известия», «По-этоград», «Литературная Россия», «Ex libris НГ», «Новое русское слово» (Нью-Йорк), «Собеседник», «Совершенно секретно», «Семья», «Вечерняя Москва», «Московская правда», «Московский комсомолец» и во многих других. Автор 10 книг стихов, прозы, вышедших в России и за рубежом, а также культурологических монографий «Плакаты Госстраха как социокультурное явление» (М., 2003), «Карманные календари Госстраха» (М., 2004), «Социальная реклама в России: генезис, жанры, эволюция» (М., 2006). Переведен на английский, французский, немецкий, румынский, болгарский языки.

25.04.2016 в 22:50

Свидетельство о публикации № 25042016225006-00395932 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 3, полученных рецензий — 0.

Голосов еще нет

Арт-фестиваль «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016»

ИТОГИ ШЕСТОГО АРТ-ФЕСТИВАЛЯ «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016» (Литературные конкурсы)

ПРЕСС-РЕЛИЗ VI ФЕСТИВАЛЯ «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016» (Литературные конкурсы)

ПРОГРАММА ФЕСТИВАЛЯ «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ – 2016» (Литературные конкурсы)

Финалисты поэтического конкурса. Часть 1 (Литературные конкурсы)

Финалисты поэтического конкурса. Часть 2 (Литературные конкурсы)

Финалисты поэтического конкурса. Часть 3 (Литературные конкурсы)

ПОБЕДИТЕЛИ КОНКУРСА «БОГ СОХРАНЯЕТ ВСЁ; ОСОБЕННО – СЛОВА…» (Литературные конкурсы)

СПИСОК ФИНАЛИСТОВ ФЕСТИВАЛЯ «ПРОВИНЦИЯ У МОРЯ - 2016». (Литературные конкурсы)

220. Людмила Саницкая (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

219. Настя Клименко (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

218. Игорь Гершун (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

217. Олег Духовный (Николаев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

216. Люся Мусатова (Курск, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

215. Оксана Боровец (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

214. Лия Чернякова (Милуоки, США). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

213. Анна Мудрая (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

212. Анна Галанина (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

211. Марина Чиянова (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

210. Мария Исаева (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

209. Бабка Лидка (Омск, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

208. Виктория Фомина (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

207. N.A.Talis (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

206. Николай Лемеш (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

205. Максим Стативко (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

204. Любовь Щербинина (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

203. Клементина Ширшова (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

202. Ash (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

201. Роман Точилин (Тольятти, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

200. Катерина Казначеева (Подольск, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

199. Ася Шевцова (Харьков, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

198. Валерий Сухарев (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

197. Татьяна Масленко (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

196. Магда Линна (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

195. Ингвар Коротков (Санкт-Петербург,Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

194. Лада Баламут (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

193. Анна Маланич (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

192. Александр Щедринский (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

191. Светлана Шильникова (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

190. Полина Ворон (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

189. Денис Майданюк (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

188. Александр Логунов (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

187. Римма Кирпикова (Екатеринбург, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

186. Григорий Оклендский (Окленд, Н.Зеландия).Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

185. Елена Шелкова (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

184. Елена Кочергина (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

183. Татьяна Нгуита (Флоря) (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

182. Снежана Пейчева (Одесса, Украина) Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

181. Марина Сычёва (Рыбница, Приднестровье). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

180. Леонид Кулаковский (Черноморск, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

179. Настя Буковская (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

178. Андрей Коврайский (Ярославль, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

177. Борис Краев (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

176. Полина Потапова (Челябинск, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

175. Ольга Лебединская (Днепр, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

174. Людмила Шамарина (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

173. Дмитрий Юртаев (Минск, Беларусь). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

172. Эфа (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

171. Наталья Масленникова (Ярославль, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

170. Мария Попова (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

169. Анна Гончарова (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

168. Sandra Tengeri ( Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

167. Тимур Петин (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

166. Татьяна Скрундзь (Липецк, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

165. Виталий Михайлов (Красноармейск,Украина).Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

164. Дмитрий Черашний (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

163. Алексей Сударенко (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

162. Елизавета Радванская (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

161. София Эрик (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

160. Наталья Филиппова (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

159. Анастасия Кокоева (Ростов-на-Дону,Россия).Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

158. Елена Лазарева (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

157. Виктория Дешико (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

156. Анна Протасова (Киев, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

155. Анна Кремениш (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

154. Ирина Фингерова (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

153. Андрей Катрич (Сумы, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

152. Людмила Калягина (Москва, Россия). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

151. Алёна Ярощук (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)

150. Лариса Любчик (Одесса, Украина). Конкурсные работы (Литературные конкурсы)