Виктория Соловьёва

Доротея (Свободные формы / верлибр)

Ты единственная из них
умеешь свободно летать.
Помнишь, как спросила у меня:
– Зачем?
Зачем эта боль,
зачем руки так распрямлять…
Улыбнулся – такая свобода, такая судьба у тебя.
Ты – дарована богом, но
они попытаются тебя распять.

А теперь спасайся!
Они не простят иных.
Им убить тебя проще, чем поверить,
что способности заложены в чистой человеческой природе.
У них, у каждого живёт червь сомнения.
Червь убивает, поэтому они живут на земле,
и никогда в небе.

Доротея, держись за свет,
не складывай свои синие крылья.
Они не поймут ни тебя, ни твоей жертвы,
даже если вырежут сердце
и измерят длину твоих рук.
Доротея, они считают до двух,
и ответов у них два: да и нет,
но «нет» – самый частый.

Помнишь, как пришивал пёрышки,
подбирая одно к одному...
Я дал тебе жизнь,
пожалуйста, не разбейся,
держись!

.

Настоящее (Свободные формы / верлибр)

Мы смеялись с тобой –
это были самые счастливые минуты.
Потому, что смеялись вместе –
не стесняясь,
не прерываясь…
Смех – это то, что нельзя подделать,
он как эталон настоящести, когда двоим
и хорошо
и свободно.
Много позже, когда мы уже не смеялись,
а ждали, кто засмеётся последним,
я уступала.
Мне было легче это сделать,
помня, как мы смеялись вместе.
И даже теперь, когда мы зашли в опасную зону молчания
и настоящее стало походить на кривое зеркало,
нет-нет, да и услышу смех, хранящийся на антресолях.
У нас есть будущее.
Мы его бережём.
Оно на нас смотрит.
Когда оно на нас свалится,
мы рассмеёмся.

.

Июль. Среда (Лирика / стихи о любви)

– Ты прекрасна…
– А ты ужасен,
но… мы ещё увидимся?
– Я напишу.
Ищи в газете свои инициалы и адрес.

Июль. Среда.
Не мойся, я буду тебя купать.
И фотографировать.
– Нет, нет, нет!
– Да.

Июль. Среда.
– Давай позовём ещё кого-нибудь…
– Нет, нет, нет!
– Почему?

Июль. Среда.
Не ревнуй.
Не ищи меня.

Ищи свои инициалы.

Июль
превратился в газетное объявление в газетной колонке,
просто в газету.

Август. Среда.
Хочется стать рекой.­

.

Утиная история (из неопубликованных воспоминаний Мюнхгаузена) (Рассказ / миниатюра)

Узкая тропа вела меня вокруг озера,
по пути я разглядывал воздушные паутины и, находя хозяина, хвалил: «Ты, братец, трудяга…»
И шёл дальше.
Стеклянная банка с крышкой болталась в моём заплечном мешке вместе с маленьким аквариумным сачком.
Ну и что, подумал я, пиявок на музыку можно приманивать и по одной вылавливать.
Эта мысль мне понравилась настолько, что я стал весело напевать:
«Мой Марихен так уж мал, так уж мал…».
Всё это –
высокая сочная трава, весёлая мелодия и лёгкий ветерок играющий с моими волосами, настраивало на лучшее...
Но случилось непредвиденное.
Я не знал о том, что уже был открыт сезон утиной охоты и в камышах сидели в засаде утки.
Они поджидали свою добычу.
И когда под мирный мотив: «Ах, мой милый Августин…», я опустил свой большой палец правой ноги, чтобы потрогать воду,
стая обезумевших уток окружила меня.
Было ощущение, что меня подталкивают в воду.
Сзади щипки были настолько существенными, что вскорости я оказался в лохмотьях,
синяки горели...
Может, мне это только казалось, но галдёж стоял невообразимый.

Утки уже выщипывали кусочки моей кожи, как пираньи, откуда их столько много взялось, уму непостижимо.
Отбиваться приходилось двумя руками, стоя по пояс в воде,
а к ногам уже присосались пиявки...
И чем это всё закончилось, не знаю, если бы не вспомнил про то, что мама очень не любила когда дома свистели.
Из последних сил я набрал полную грудь воздуха и как засвищу!
Даже ветер сменил своё направление.
Утки нырнули в воду, а пиявки отвалились сами.
У меня было ровно пять секунд на то, чтобы выскочить из засады.

Больше я не хожу за пиявками, на другую сторону озера и утку по-пекински не переношу на дух.
Однако идея иметь своё маленькое дело меня не покидает.
Я думаю теперь об усах волшебного кролика, и готовлюсь в поход в небесные горы Тянь-Шаня.

.

Томатно-овальное (Лирика / философская)

Неправильность формы – вот камень – гранит.
Но грызли собратья томатные корни –
и комнаты шире, светлее казались,
и неба клочочек ровнее, квадратней…
Их было мильоны, глядящих не в небо,
а в лужу у дома,
где мир отражался слегка искажённым –
квадратное небо,
квадратно краснело.
О чём ты поёшь?
И зачем смертным вечность?
Свобода твоя – лишь свобода на смерть.
Ты, братец, в кольце, хоть оно и квадратное.
Нет шансов, увы...
И не думай!
Хотя…
Зачем он тебе?

.

Живи (Лирика / пейзажная)

Где на ветке качается лунная тень,
напевая про ночь и про завтрашний день,
я считаю ступени идущие вверх,
зажимая в ладони кедровый орех.
Подарю жаркой птице. Живи – не горюй…
Попрошу: сделай долгим небесный июль.
Я устала идти от зимы до зимы,
Я устала идти от войны до войны…
И летели, летели, летели слова –
колокольчики слов и… И колокола…

Сколько длился мой сон? Может жизнь, может миг,
но под ложечкой явно противно щемит.
Оказалась в ладони улитка-слеза
и блокнот, где размыты давно адреса.
Не рыжьё оттеняет мне веточки вен –
швы, как память болят. На погоду – вдвойне…

.

Кувшинки. Хокку (Твердые формы / восток (рубаи, хокку, танка))

***
Поёт веточка
розовой акации –
о любви слова.

***
Горячий камень
божится: Рай без цветов.
Зовёт черепах.

***
Горстка кувшинок
Слёзы седьмого неба –
медведицы след.

.

Лунная черепаха. Триолет (Твёрдые формы. Запад) (Авторская песня)

Проплывала луна в ночи —
серебристая черепаха.
Целовал, показал: молчи...
Проплывала луна в ночи.
Помнишь, шелест волны: ши-чи...
Прилипала сырая рубаха.
Проплывала луна в ночи —
серебристая черепаха.

***

В розовое море ныряй... Нырнёшь —
не оглядывайся на буйки.
На закате огромный ёрш
в розовое море ныряет: "Ошш..."
Горизонт пробирает дрожь,
до рассвета идут круги.
В розовое море ныряй... Нырнёшь —
не оглядывайся на буйки.

***

В чудесном, забытом, оранжевом мире
цветут необычные мысли на грядках,
туманные розы вздыхают в тетрадке,
цветёт абрикоса и вишня в квартире.
И снятся они золотой куропатке
пекущей оладьи на постном кефире.
В чудесном, забытом, оранжевом мире
растут разноцветные строки на грядках.

***

Испуганная, нежная
на теле дышит лилия.
Встревоженная: где же я,
и дикая, и нежная…
Тут взгляды ловят грешные –
изогнутые линии.
Испуганная, нежная
на теле дышит лилия.­

Свитер (Рассказ / миниатюра)

Она наполняет собой всю мою сущность. Самое приятное – это прикосновение к её телу. Кажется, у меня натягиваются все нити – она божественно дышит, и я попадаю в унисон с нею... Она меня любит, и это чувствуется. Мне показалось, что у нас одинаковый запах моря и лесных ландышей. Но зачем она снимает и замачивает меня в порошке?

2.

Впопыхах, он оставил свой тонкий кашемировый свитер, который спрятался в кресле. Я сгребла его и вдохнула аромат, а потом одела на голое тело. Слегка большеватый, но он так ластится, и пахнет тобой. Закрываю глаза, и расслабляюсь окончательно – мечты пьянят. Надо всё же постирать свитер, пусть никто не заметит моего нечаянного присутствия, не прочитает мои мысли.

Трамвай (Лирика / городская)

Зачем она пришла? Откуда? И почему на сердце груз?
И видно, что собаке худо. Среда. Октябрь заскорузл.
Плыл тихий блюз.
– Беги, собака! Беги, меняй слепой маршрут.
Мне не взлететь. Давно пытался, напрасно, видишь, снова тут…

Моя среда – земля, не небо, в программе путь закрыт наверх.
И даже тот, кто крутит нервы, он тоже… только человек.
Но я почувствовал как больно, как в каждом клапане першит
и полетел. Держало небо, спасало три живых души.

.

Жил-был человек... (Лирика / философская)

А утром, когда в деревне туманится дно низин,
тишком выбирался к речке, брал удочку из лозы.
Поддразнивал лунный коржик в холодной речной воде
и разговаривал молча с плывущим листом о судьбе.

И вместо того чтоб рыбу скорее забросить в садок
он с ней говорил о чём-то, немного, но сколько мог.
Потом отпускал, жалея, и словно крестил восход,
домой приходил довольный, как самаритянский Бог.

Ничтожным он всем казался, но только его окно
всегда открывалось в небо, на звёздное молоко...
Кусочек родного неба, что маслице к пирогам.
Не небом единым живы… и хлебушком помогал.

.

55-словники (Рассказ / миниатюра)

В каждом доме живут ёжики. Сегодня же было целое нашествие. Некоторые не видят их никогда, наступают на маленькие лапки. Тогда ёжики забираются за шиворот, или хуже того на подушку и – прощай сон. Но ёжики любят тёплое молоко с мёдом. Ты попробуй сам отхлебнуть и оставить им. Увидишь самые сладкие сны! А ещё ёжики любят сказки.

Опоздание

Когда ты пропускаешь рогатого, а автобус уходит у тебя из-под носа, даже не остановившись на остановке, ты про себя говоришь: чёрт, чёрт, чёрт. Ну почему это происходит со мной! А потом мысли несутся как сумасшедшие, догоняют автобус и набрасываются на водителя.
В аварии, с участием автобуса погибли два человека, пятеро с травмами различной тяжести, госпитализированы.

Обозналась

Был апрель. Сразу после похорон мамы, в школе мне дали два выходных дня. Я слонялась по проспекту, смотрела на грязные ручьи вдоль дороги. Не думала о смерти, просто ручьи невольно напоминали. Вдруг на другой стороне дороги я увидела маму. Когда очутилась рядом и обняла её, сердце колотилось. А потом пошёл холодок. Меня никто не обнял.

.

Другу (Лирика)

.

Полёт (Лирика / философская)

Тони, давай потанцуем,
я не забыла движения рук и движения головы.
Держи меня крепче – руками, как берегами.
Я падаю только дождливыми четвергами,
помнишь, мы были лучшей балетной парой…
Тони, ну, подними меня над головой и кружи –
пусть разволнуются тени.
Кажется, я лечу…
И птица летит
кругами.

Когда будешь уходить, положи мне её на колени.

.

А во первом во дворе... (Лирика / философская)

Вечный плющ тенёк латает и дрожит немного
И в ладонях распускает солнце-златорого!
У колодца дети спорят: солнце или лещик?
А поднимут, глянут: ой, да – только льдинка блещет.
Детвору мороз раздразнит холодом в колодце,
Рассмеётся-отольётся – солнце-колокольце…

А во первом во дворе-то дитятку качают...
Во втором дворе – помолвку сеют-намечают.
А во третьем во дворе - что? Стол стоит кондовый —
Ждут-пождут толчёнку с маслом – ложками стрекочут,
Семь сыночков ненаглядных, пять прелестных дочек.
И вишнёвый цвет пылищи видит пёс дворовый.

.

Лилит (Свободные формы / белый и вольный стих)

Капля воды, стекающая с кисти – шипит.
Опрокидывается солнце. Меня назвали Лилит.
Убегу по краю ночного неба, а пока… давай рисовать города.
Пусть первым будет город вечной любви,
я придумала имя ему – Пари…

А ещё Венецию.
Гондолы, что наши рыбы с красными плавниками.
Повсюду снуют стрижи.
И все в этом городе будут немного грустить по раю, и жить…
Вода пропитает даже сознание, и лотосы прорастут в каждой второй душе.
Я буду играть пьесы на фортепьяно, в платье из перьев венецианского голубя.
И вообще…
Я бы сейчас начала импровизировать, бежим!

Остальные города ты построишь, но не со мной.
А город, который полюбит Воланд, давай, назовём Москвой.
Ты только сейчас никому ничего не говори,
хочешь яблоко? Да, пошутила, ami…
Давай строить город под яркой звездой!

Она всегда умела играть со мной…

.

Фотография. Хокку (Твердые формы / восток (рубаи, хокку, танка))

Вдруг оглянулся –
Захотел сказать что-то…
Как тянется миг.

Ветер в голове
перемешал мне мысли –
рожденье стихов.

Сидя на песке
просеиваешь вечность.
Стекает время.

Сон искажает –
улыбается мама.
Закрою глаза.

Уткнулась в подушку
Думая, что в облако.
Пахнет слезами...

.

Тени (Лирика / философская)

Как бы не ждали вёсен, падаем в зимы.
Свечи текут и тени невыносимы.
Вновь намело у двери сугробов кочки,
Вымя сосёт телёночек сладкой ночью.

Тает по капле время, уходят страсти –
Это зима по кругу, как снова "здравствуй".
Со стрекозиным взглядом, не я с открытки –
Девочка – ножки, точно две паутинки.

Не разглядеть… и в чём там душа держалась –
серая шейка, взглянешь и только жалость.
Тени глумятся, тени проходят мимо...
Ты умираешь сильной невыносимо.

.

Красная лошадь (Лирика / городская)

И считает свои облака –
их сажает на бричку, да-да!
И катает по дальнему кругу.
А луна оплетает подпругу
и летит золотой звездопад.

Не болхарь, а фонарик старинный
разливает столовые вина.
Ленту алую пьяный закат
в гриву вплёл и как будто бы рад,
что раздал всем по капельке сплина...

Мирра льётся под песни сверчков.
Там где красные крыши домов
пар, опара свиваются в дым…Но
в этом городе тихо и мирно —
вечер тёмен и нежно-парчов.

Лошадь в бричке везёт облака,
красный город и стог в васильках...
И чуть-чуть тормозит у трактира.

.

Подснежники (Лирика / пейзажная)

Шажок – разбегаются в стороны пухлые кролики.
Белеют хвосты, нос и уши из снега торчат,
как страшно одной… повернула с проложенной просеки
и кажется, рядом не видно знакомых бельчат.

Легко заблудилась… У елки не спросишь о яблонях,
у волка не спросишь про дом и горячий котёл.
Осины и те, словно девы от счастия пьяныя,
Кивают кто в гору, кто пальцами тыкает в дол…

Достану ключи …и булавку – от сглаза от порчи ли,
часы нарисую и вычерчу угол на них.
Булавку пристрою на юбку, и брошу клубочек,
спаси, добрый лешик от всяких лесных заманих…

Последнюю корку пристрою на ветку, на вечерю
для мелких пичуг, не для хитрых прожжёных ворон.
Корзинка полна, поспешить бы... на листике печево.
И гости спешат, колокольчиков слышится звон.

Эльфийки (Рассказ / миниатюра)

Двадцать девятое декабря. Поздно спохватилась, но еще, наверное, успею! Почему-то кто-то беспокойный в душе просыпается именно в последние минуты перед всяческими закрытиями дверей. Именно он и не даёт мне покоя сейчас. Хорошо, хорошо… я уже собираюсь! Минус, глубокий минус на улице. Дышится свежо. Иней облепил ресницы, они стали тяжёлыми, и я пытаюсь ими похлопать, чтобы не слиплись. Идти ещё далеко. По пути увидела красивую ветку сосны, она такая же, как мои ресницы – пушистая. Быстро снимаю варежку и достаю телефон. Холод обжигает руку, но я стараюсь этого не замечать. Ветка – красавица! Несколько снимков с разных ракурсов, хочется поймать луну, которая вышла в вечернем наряде, окутанная туманом. Пальцы первыми начинают кричать: «Холодно, что разинула варежку…» (некультурные они у меня). Тут же вспоминаю, про тёплую, связанную из собачьей шерсти, варежку, и шустро надеваю её на застывшую руку. Тепло…как же хорошо, когда тепло! Вспоминаю, что куда-то шла и, прикрывая уже малиновые щеки, бегу в направлении почты. Про себя думаю, что наверняка вечером, да в такой мороз буду одна и быстро отправлю свой подарок. Сюрприз: таких, как я, оказалось немало, очередь была подвижной, оживлённой, искренне улыбалась и крутила хвостом.
В конце очереди стояла девушка, она обернулась и с милой улыбкой на лице объявила, что она последняя. Я подумала: «А вдруг это правда!» Весь её образ мне показался каким-то знакомым. И этот колпак…на её голове был смешной вязаный колпак, и он мило дополнял образ. Подумалось, что она – это эльфийка, исполняющая желания. Когда подошла очередь, эльфийка попросила коробку для маленькой посылки. Приёмщица строго спросила: «Что у Вас там, покажите!». Эльфийка стала доставать из пакета свои подарки: открытку, фигурку из бумаги и кружев (она походила на те ёлочные украшения, которые делают своими руками счастливые эльфы), небольшую кедровую шишку, блокнот и шарик воздушной стружки из бумаги. Приёмщица вздохнула. Я тоже вздохнула, а эльфийка улыбалась, не замечая наших вздохов. И от этой её улыбки в отделении почты было как-то светло, но вот она ушла… и я подала свою посылочку.
Он никогда не ждал подарков. И сейчас не ждёт. Но давно, теперь уже очень давно, он заплакал, когда получил настоящий новогодний подарок. Там было всё очень просто, но для него. Я и сейчас отправляю для него какую-то ерунду… Так думает приёмщица посылок, приятная женщина.

Номер семь (Лирика)

Но полно, пусть выспится Бог,
побыв в этом мире шальном,
предутренним сладостным сном –
пускай вспоминает потом
Как мысль помещается в слог.

А я синекрылой за ним,
Планирую точно на свет,
где розовый чаячий след.
Рассвет – золотистый вельвет
обнимет невидимый клин.

И город распустится весь.
В промывинах ночи – светло...
Звенят башмаки над мостом
В шесть ровно разбудит фантом –
Троллейбус под номером семь.

И ты поцелуешь висок...

.

Соседка (Лирика)

На кого я оставлю пегую,
что мурлычет у сердца звонко.
Надо вызвать, наверно, скорую,
чую, рвется, где очень тонко.
Вон, соседка от мужа бегала,
а теперь каждый пост соборует.

Попрошу у неё прощения,
ведь плевалась в худую спину.
Может кошку пригреет…Верно ведь!
…и закроет за мной квартиру.
Где бы взять мне её смирение…
Мурка, что там, в окошке, ветрено?

Надо дверь прижать табуреткой...
Вёсла. Капли стекают времени

.

Золотой вол (Лирика)

.

Курица, яйцо и луна (Свободные формы / белый и вольный стих)

Иди, посмотри, не нашёл ли подарочек дед?

Несёт на ладони, не веря таковскому чуду –
яйцо золотое! Вот бабе-то будет на диво!
Пущай отнесёт на базар, обменяет на платье,
Какое давно присмотрела,
купить не решалась…

А может себе взять, оставить… и сделать блесну,
И вспомнить, как речка зовёт и как рыба взлетает…
(Ох, тяжкое бремя – решать…ковыряя в носу)
Пойду-ка к соседу Ивану находку снесу,
присядем на хвостик крыльца, да вдвоём помозгуем.

А баба галушки кроит, да над тестом поёт:
Спит солнце – желток золотого яйца,
Земля родилась в голубом океане...
Лишь курица лапами звёзды скребёт
Про небо не помнит, а может не знает.  
Намолит яичко и деду отдаст,
а дед принесёт говорливой любаве.
Любавино тесто, на солнечном масле
На счастие в доме, для всех кто войдёт.
Тому же, кто первый войдёт – счастье дважды.

Услышал дедок «дважды счастье» – шагнул на порог:
Яичко – смотри-ка, любава…
И ахнула баба – давай всю избину крестить
Куриное счастье забрали... куриный бог не простит!
Снеси ты его назад… осподи, свят, свят, свят…

А дед, как бросит его в окно,
что стало в комнате вдруг светло.
Так появилась луна на небе.
Дед до сих пор на блесну свою смотрит,
она всё светит –
глаза слезятся…глаза не верят.

.

Белая лебедь (Лирика)

Стылые пальцы – послушницы нот...
в яме оркестр – перекличками в теме.
Пусть бархат ярусов чуть подождёт,
сколько же глаз тут, в партере...

Пахнет ванилево лунный цветок,
хоть добавляй в облака на рассвете.
Кажешься птицей...
Темнеет восток.
Мраморно-белая лебедь.

Пробуй свободу – расслаблена кисть,
ввысь полетела, не чувствуя ветер.

И надломилась, борись не борись –
крыльев последний трепет.

Мгновенны
и шум и блеск...
Пуанты.
Гримёрка.
Лунные
тени
сцены.

.

Слепой февраль (Лирика / пейзажная)

Он был – февраль – начало и конец.
Пойди, узнай, какая нынче фаза.
Любовь смешала в голове все фразы…
Оцепенел, как лунный солонец.

Она ушла. Не проклиная день...
В глухую осень, в мелкий серый дождик.
Он знает, что такое лютый обжиг,
и сердце, затвердевшее в кремень.

Слепой февраль, не звал свою метель,
расстраивая вымокших прохожих.
А в сквере, словно выпившие дрожжи,
прут почки, опознавшие капель.

Предупреждал же старый март, вот чёрт…
Болит проталин частый чёрный прожиг.
Он умирал, и всё же, всё же... всё же –
она прекрасна... тоненький дичок.

.

Смотрю я на небо... (Свободные формы / белый и вольный стих)

А я извела салфетки все,
весь день вырезаю звёзды –
галактика ждёт в тарелке... что ж,
осталось устроить взрыв.
Пойду, позову соседа… ведь
он мастер по этой части,
мы с ним создадим вселенную,
и вместе к ней полетим.

И пусть подождут огурчики,
селёдка, лучок, картошка.
Гирлянда такая яркая,
мечтам освещает путь…
А утром погаснут звёзды... Ай,
опять мы не доглядели –
нельзя засыпать, так сладостно,
когда создаётся мир…

.

Время ледышек (Лирика / городская)

Ангелы тоже молчат, только дышат.
Этим дыханием – руки б согреть.
Время приюта карманных ледышек –
скрипнул диван, повернулся портрет.
Высохшей тени сухая печаль и...
Плачешь – не плачь… это точка молчания.
Спит, утомлённый тряпичный скелет.

Кот стал закладкой, улёгшись на книжку.
Ангелы, голуби… Я вас не слышу.
Словно ушёл за снегами поэт
и больше ангелов в городе нет.

.

Фрида (Лирика / философская)

Frida Kahlo

Сломалась, что кукла... А ты был ей, господи, нужен.
Пыльца золотая слетела – сусальная взвесь…

Лежит взаперти, и не видит поющее солнце.
Закурит, рисует на гипсе обрывки цепей,
и чувствует свет, что сквозь кожу, как темпера льётся,
и чувствует цвет, и кровавый оттенок теней.

Поломана кукла... И воздух, как стянутый узел.
Застывшее время. Корсет перетянут, и трёт.
А юбка лукавей, чем нитка нефритовых бусин...
Бокал золотого вина – исчезающий лёд.

Свой танец бесстыдно танцует свободная Фрида,
Где па – растяженье, а боль – наслаждения грань.
Но жалкая жизнь стоит радости сладкого мига,
идёт без страховки, лишь зная, что есть где-то рай.

И вкус золотого вина потихонечку кружит,
здесь солнца не видно, но всё же оно где-то есть…

маленький человек (Рассказ / миниатюра)

Когда человек становится маленьким, таким, что уступает дорогу муравью и различает его речь, он слышит муравьиное спасибо и приподнимает шляпу в ответ. Когда человек становится таким большим, как дерево на горе, до которого идти три дня, и начинает чувствовать лимонный аромат от кружочка спелой луны, он достаёт салфетку, чтобы натереть до блеска запылившуюся звезду для любимой. Когда человек спит, даже если он обыкновенного роста, к нему приходят разные мысли, такие, о которых он и подумать не мог. Вчера, например, ему снились снежинки из поднебесной армии, которые хотели захватить землю. Правда, это был совсем не цветной сон. И я его видела тоже.

.

Быстро тает мой рожок... (Стихи для детей)

Капли падают – лови,
но о чём-то вечном
спорят в стайке воробьи –
солят что ль словечки…

Слышно только: чирк-чегла…
Прыгнул наглый Марсик.
Увернулась, как смогла,
и рожок сломался.

Не пломбир, а мой трамвай
катится с ладошек…                            
Марсик, котик, ну давай,
слизывай немножко.

Не боятся воробьи –
на коленях котя…
А осколочки в пыли,
хватит всем сегодня.

.

Если я уйду (Свободные формы / верлибр)

Если вернусь оттуда,
не обнимай сильно.
Я только привижусь,
не догоняй.

Пусть сойдут несколько снегов
и несколько первых гроз отшумят…
Ты поймёшь, что метели поют поминальные песни,
а ливни – осанну.
Все слова тебе знакомы давно...
Давай помолчим.

.

Пусть пахнет снег... (Лирика / философская)

Сон. Кто-то дышит громко, за двоих...
И мне даёт свой кислородный шток,
но я напиться не могу, ещё…
– Умрёшь…что кислород, что кокаин.

Считаешь раз. Чужой ползёт в груди.
Считаешь два. И пропадает вкус.
Лунявят в небе тысячи медуз,
считаешь три…

Сквозь холод пробивается огонь,
сквозь сырость – небо и поток воды.
Давай, дышать, как синие киты...
Пусть пахнет снег, и пахнет морем соль.

А я считаю снова выдох-вдох…

.

Октябри (Лирика / стихи о любви)

Найтись, как две снежинки в марте,
когда ручьи в ручьи – и в путь.
Найти, как пульс земли в войну,
Не отпускать. Пусть лихорадит.
Прильнуть...

Какая жуть проснуться странной –
попасть в глухие октябри.
Кругом гуляют сквозняки...
Дожди со снегом – перебранкой.
Знобит...

И я с собой в разлуке верно,
Волшебный голос занемог.
Немного слов, совсем немно...
Стихи вытягивают нервы.
Темно...

Устала… что ледышка в марте,
Когда ручьи в ручьи – и в путь.
Я понимала, что тону –
по октябрям такие хляби.
Уснуть...

.

Давайте простимся с поэтом (Проза / эпитафии)

На Главной странице 45-й параллели:
https://45ll.net/s_morya_vernulsia_moryak_domoy
https://45ll.net/s_morya_vernulsia_moryak_domoy
https://45parallel.net/vladislav_penkov/

1 сентября 2020 года окончилась земная жизнь Владислава Пенькова – бесконечно талантливого, уникального русского поэта. Он был светлым и совершенно летним человеком, родился в середине июля и ушёл на исходе лета. Такими же яркими, летними, знойными, наполненными пряными земными ароматами и свежими солёными ветрами были его стихи. Были и остаются, и это единственное, что хоть как-то примиряет с утратой – нам остались стихи. А в них сохранился и сам Влад, такой, каким он был настоящим, не снаружи, а в самой сердцевине своей неповторимой личности.

Земного бытия ему было отпущено 51 год. Жил он – прямо по Бродскому – «в глухой провинции у моря». Конечно, Таллин – столица небольшого европейского государства, но по сравнению с огромной потерянной им империей, конечно же – глухой уголок постсоветского пространства, осколок раздробленного мира нашего детства. Эта травма изгнания из рая, эта незаживающая рана всегда саднила и царапала его большое больное сердце. В свидетельстве о смерти написали – «от сердечной недостаточности». Врачи, похоже, что-то напутали. Скорее, он умер от сердечной избыточности. Слишком близко к сердцу принимал несовершенства нашего мира… Про таких говорят «человек без кожи».

Как и положено каждому настоящему Дон Кихоту, была у поэта своя Дульсинея по имени Наташа, человек, близкий по духу, женщина одной с ним группы крови, которой посвящено много прекрасных стихов. Ей сейчас очень тяжело, и все же она очень счастливая, потому что встреча с истинным талантом, возможность общаться с ним, учиться у него – большая удача в жизни, редко кому даётся… Благодаря Наташе мы можем прочесть не только стихи Владислава Пенькова, но и избранные места из писем к ней, в которых поэт предстаёт в другой ипостаси, как глубокий философ и психолог. Эпистолярный жанр – особый, мало кто умеет так раскрыться в письмах, как это получалось у Влада – чтобы было интересно читать не только адресату. В этом номере мы публикуем первую часть фрагментов переписки поэта со своей музой «Из писем Наташе». Вторая часть переписки появится на сайте «45-й параллели» 11 октября.

Последние годы поэт тяжело болел и по сути жил рядом со смертью, пытаясь постичь таинство перехода в мир иной. Босоногая девочка с косой вокруг головы, являющаяся поэту в «синих сумерках Айдахо, в синих сумерках Рязани» и «мрак вокруг и светел этот мрак» – вся эта атмосфера сладкого ужаса его стихов о смерти, манящая и пугающая одновременно, завораживает, пронзает, не даёт жить и дышать спокойно. А он жил с этим долгие годы, с тех пор, как ещё в детстве «Царство в воздухе проплыло, душу перьями задев». То самое Царство, которому он принадлежал больше, чем нашему, земному. Получается, что 1 сентября поэт вернулся домой, завершив свои дела на планете – здесь он и памятник себе нерукотворный воздвиг, и дар свой полностью реализовал – в слове.

         Лера Мурашова
  

Слова

Пригодные для вечности слова –

Туман, Тамань, выходит на дорогу, –

но чересчур кружится голова.

Да ну их – эпохальности, ей-богу,

когда над головою этот свет,

мигающий в питейном заведенье,

где мухи отделились от котлет,

повиснув как мерцающие звенья

в одной цепи со мною и с тобой,

и дразнится фагот, не поспевая

за слишком романтической трубой,

поёт девица, рыжая такая,

боками и вокалом трепеща,

но хлопаем, как будто всё отлично.

Туман, Тамань... и хочется прощать –

безжалостно, почти что безразлично.

Как парус одинокий при луне,

белеет плащ, вися на спинке стула.

......................................

И если вечность видится в окне,

она сюда нарочно завернула.
  

О Владе

Знакомы мы не были. Но симпатия, которую вызывал Влад, опрокидывала всякие ограничения заочного знакомства, жалкую, бессильную «виртуальность». Ему до всего было дело. Весь мир вокруг Влад воспринимал через призму поэзии. Радоваться чужой удаче было для него столь же естественно, как сомневаться в своих стихах, даже в тех, которые вызывали единодушный читательский восторг. И эти бесконечные сомнения, и растущая из них убеждённость в своей поэтической правоте, неуёмное желание «выговориться», вновь и вновь рождали единственные, неповторимые, Владовские строки. Пока девочка с «огромною косою», обрамляющей красивую голову, будущая встреча с которой была подробно описана ещё несколько лет назад, не затребовала поэта к себе.

Я любил стихи Влада и не стеснялся говорить об этом. И всё же, оглядываясь назад, видишь сказанное мелким, сиюминутным, неубедительным. Да, «большое видится на расстоянье», а смерть создаёт это самое «расстоянье» за считанные дни. И сегодня, перечитывая стихи Владислава Пенькова, с неожиданной ясностью понимаешь, что твой интернетовский друг, отдавший себя поэзии целиком, от кончиков волос до кончиков пальцев, был большим русским поэтом. Голосом нашего поколения. Одним из немногих. Поклонимся его памяти. До земли.

         Борис Суслович
  

В пункт Б

Когда-нибудь в недорогом отеле,

в каком-нибудь венгерском городке,

в прозрачном, словно стёклышко, апреле,

согласно начертанью на руке,

году в двадцатом, в двадцать первом веке,

успев заметить ровно перед тем,

что странные проходят человеки

по улице – в забавных канотье,

и как-то по-особенному нежно

на тросточках поблёскивает лак,

О да, необратимость неизбежна

и мрак вокруг и светел этот мрак.

По крайней мере, различимы чётко –

оркестрик, выдувающий басы,

танцоры, выдающие чечётку,

и горожан торчащие усы.

И оркестрант, подмигивая мелко,

то бухая, то яростно звеня,

стучит по барабану и тарелкам,

смотря аметропично сквозь меня,

глядит на девочку. Огромною косою

обрамлена девчонки голова –

я всё же представлял тебя другою,

а ты, на самом деле, такова.
  
-----------------

Высокое небо (Лирика / философская)

На коленях ссадины вечно,
а в карманах стёкла и гвозди.
Гаражи обжили подростки –
делят двор на чёт и на нечет.

Поклялись, что будем родными –
нам ли острых склянок бояться?
Стоп игра. Листаются святцы.
Мы друзей своих схоронили…

У бандитов – быстрые игры,
у баронов – крепкие нервы.
Всюду деньги, банки, резервы.
Ждут ли всех финальные титры...

С девяностых – курит в коляске,
уцелевший друг, из немногих.
Ноги трёт – фантомные боли,
но рождён он точно в рубашке.

Говорит – высокое небо
начинается от коленей.
Это чудо благословений –
нянчить небо на свете белом.

.

Просьба (Лирика)

Важно ворчит кипяток: вур кхе...
Тихое плещется счастье –
чай на столе, сахарок в руке
и разговор, здесь не частый.

– Жизнь, иногда до пола согнёт,
смерть – назовёт только имя.
Давеча помер сосед – Ванёк,
вусмерть напился, лихия...

Скажет своё. Замолчит опять,
Вытрет глаза полотенцем...
Просит, ты всё же узнай... узнай,
как долго здесь будут немцы.

Полно, родная, давно ушли –
наши вернулись с победой!
С ними вернулся седой мужик,
что был запойным соседом.

.

Тирлимбомбомчики (Свободные формы / верлибр)

Тирлимбомбомкать легко?
А ты попробуй что-нибудь этакое натирлимбомбомкать,
можно ведь такое… ну ты понимаешь, что не каждый разберёт.
Тут памятник один натирлимбомбомкал,
Конечно, когда художник так видит, боги молчат.
Только люди плевались: на формы, на скульптора… в конце концов, на погоду…
Люди несовершенны. Не поняли глубокого замысла.
А луч проникал через левое плечо скульптуры, найдя уязвимое место
и подмигивал каждому ребёнку.
Нет, непросто всё это…
Про себя творить гораздо спокойнее:
тирлимбомбомчики получаются счастливыми, напевными, родными.
Их можно доставать и сдувать пылинки.
Всем счастья.

.

Где-то в деревне, на северо-западе России (Лирика)

Печь зимой не каждый день топила –
тёплая, капризная зима.
Можно обходиться, всё терпимо...
только не закрыли бы сельмаг.

Руки не вымешивают тесто,
раньше силы были – это да!
А теперь, старухи, из окрест-то –
все за хлебом тянемся туда.

У слепой Агафьи нынче праздник –
соберемся, песни попоём.
Никодим залатыват подрясник.
Вот где голос! Вспомнит о своём...

Полетит печаль до полустанка,
Глянет на скудельницу и сад…
Ты-то как? Внучка бы мне понянькать,
И тогда бы можно помирать.

Ручейки облизывают кочки,
слишком жаркий выдался апрель.
Он читал письмо. В последней строчке:
жаль, что почты нет у нас теперь...

На столе – помытая посуда.
Выстлали дорогу небеса.
Разошлись, но всё ещё под утро
Дом скрипел, как будто замерзал.

.

Колодцы (Лирика / городская)

.

Важное (Лирика / городская)

Ты вспоминаешь странные моменты,
а я теряюсь – ладно уж, хорош!
С трудом припоминаю косы в лентах,
но помню стрижку, кажется «Гаврош».
Ты только не рассказывай всем в ленте
как мерились размерами калош.

Весной рифмую лето с лёгким следом,
прокладываю тропки в никуда.
Спугнёт лихой звонок велосипеда –
летушки вздрогнут, ахнет духота…
А помнишь, как боялись мы соседа,
что выбросил из форточки кота…

Зимой рифмую осень понарошку,
на слух, не выбирая точных слов.
И до сих пор прикармливаю кошек,
за ту, что не спасла от пацанов.
Бегут по золотым моим дорожкам,
по памяти в загашники дворов.

А я считаю: кошка, снова кошка...
Ведь в кошках мир особенно лилов.

.

Я Яйцова (Юмористическая поэзия / шуточные стихи)

.

Мерроу (Лирика)

.

Подсолнухи (Лирика)

У Пороха в желудке – пара рифм.
Протяжный лай несётся к Далай-ламе...
Соседка занялась теперь делами.
Та косточка, что пахла мясом - миф,
и оттого так плачет сентябрями
соседский пёс на глупый лунный круг.
И семечки летят чернее мух –
подсолнух перезрел, повис зубцами.

И пёс весь день не переводит дух.
И листья жгут, никто их не считает...

.

Неважно, какой был год... (Лирика / философская)

Нам силы не занимать.
– Помилуйте, Государь…
Крестила дорогу мать
и долго смотрела вдаль.

И стала ничья – ручьём.
Неважно – куда б не шли,
всегда за его плечом
тянулись её межи.

Неважно где отдохнуть,
но главное на груди.
И кажется лёгким путь,
и ноша своя в пути.

Тонули в слезах не раз,
порою кипел поток,
но кто-то молил за нас,
и разве неважно кто…

.

Мой маленький лабиринт (Экспериментальная поэзия)

.

В нашем яблочном детстве... (Лирика)

.

Он был иным... (Лирика / философская)

.
Он был иным, такого не найдёшь,
Как самый настоящий мокрый дождь.
Сказать, что всем он был – остерегусь,
Заявится, когда совсем не ждёшь,
И долго изливаться будет грусть.

Что в царстве всех ценнее снова – ложь.
Не вырвешь, не соврёшь – не проживёшь.
Не спорил, не судил и не корил,
Упрямый поправляя макинтош.
Как карлик говорил и говорил…

У каждого теперь своя свобода –
Не кланяться и думать что угодно.
Идут дожди — чернеют закутки...
И с ангелов слетает позолота,
дрожат очугунелые внутри.

И сам дрожал, и сам чернее тьмы.

.

Именное (Лирика / стихи о любви)

А ей дали имечко — Рая.
Наверное верили в чудо.
Но бестии, злые простуды
и разных моллюсковых груда
прижились в ней камерной стаей –
глазасты, как все баламуты.

И вот, их судьбина столкнула,
прям в офисе, в двести квадратов.
Тут кактусы старые помнят,
что Кришна принёс ей дораду,
и сам пододвинул их стулья,
чем расшевелил весь клоповник.

Сказал, что она золотая...

.

Осиное гнездо (Лирика / философская)

Для них добавляю конфетный сироп и воск.
В бумагу слова превращают, и в пыль и прах.
Пусть в каждом сюжете невидимый бродит Босх,
Но только я помню, навылет идёт игра.

И снова свербит... Вся измаялась, там – в груди,
распорото небо – жгут тысячи тонких жал.
Иллюзии гаснут, не видно совсем пути,
Но можно идти и считать бесконечность шпал.

Жаль, нет больше места наиву и простоте,
и сердце не верит ни письмам, ни адресам.
Одно есть желание – выпростать ад затем,
Чтоб снова довериться трудным твоим словам.

.

Жёсткий диск (Свободные формы / верлибр)

.

Ранняя весна (Лирика)

У соседа нынче не клюёт,
но грибы нашёл, такое диво!
Рассказала про свою крапиву,
что супец отменный из неё.

Что война грибами пахнет. И...
земляникой спелой, дикоросом.
Скоро будет время сенокосов,
а потом заявятся дожди…

Прошептала: выживем, не трусь.
И неловко стало за свой голос,
словно по спине скатился полоз.
Ну, ты что? Мамулечка, мамусь...

Нынче очень ранняя весна!
Погоди, ведь не о том хотела...
Помнишь, птица над окном свистела?
Кажется, тогда я понесла…

Говорят, что дочка будет, мам...

.

Радуга (Лирика / городская)

Выгнулся зонтик под пагоду.
Звонче сорок голоса:
радуга, радуга, радуга...
Не опрокинь небеса!

Жук, расправляющий крылышки –
чистой воды хризолит!
Лужи в прозрачных пупырышках...
Ветер беспечный голит*.

И раскурлычется надолго
эхом родных голосов:
радуга, радуга, радуга!
Радуга призрачных снов…

--------------------------------------
*Гол`ить  -  быть водящим в детской игре.

Тата (Свободные формы / верлибр)

Тата сегодня надела красивое платье. Вышла во двор.
Играет весна и ей восемнадцать, два дня как.
Она оголила плечо, не стыдно, пусть смотрят…
- А чо?
Уговорили, что губы накрасить надо…
Чучело.
Тата идёт налево, потом направо…
Синий горох на платье становится красным.
Вот-вот посыплется, так горячо внутри.
Прискучило нам:
- Тата, ты просто ему скажи…
Она кричит во всё горло: Захааар, выходи…
А мы всем двором смеёмся над Таней...
Дура!
Бессмысленны взгляды, бессмысленны лепетанья.
Не будет у Таты ни счастья, ни даже друга.
Но вспомню об этом, в свои тридцать три…
Под утро.

.

В городе красноглиняном (Лирика / городская)

.

Блюз (Лирика / философская)

.

Сократ (Лирика / философская)

Он всегда улыбался, как будто всем брат.
Баек медь рассыпал по дороге.
Говорил, на войне позывной был «Сократ» –
Дурачок, что возьмёшь, ведь убогий…

Наливали до края холодной, и он
заводился. Истории ждали...
Но откуда он взялся, не помнил никто –
без судьбы, по пути с поездами.

Сочинял про любовь, про свой плен и побег.
Что-то плёл про правителей майя,
про цветочные войны, про радужный снег,
и про то, что мораль-то немая…

Он шутил про работу свою – «говновоз»,
по-другому не выстроишь фразу.
В этом городе знал каждый правильный пёс
грохотание хриплого ГАЗа.

Помешал же кому-то, счета по судьбе…
За беззлобную шутку над мэром
дом сожгли. Каждый в жизни чего-то успел,
он успел постоять под прицелом.

Он был «шут», «идиот» и в довесок простак,
но сосед перегнал нынче брагу.
В чемодане нашли, говорят средь бумаг,
из Афгана медаль «За отвагу».

.

В мае, ночью, выпал мокрый снег (Лирика / пейзажная)

На камнях неспящего ручья
распустились утром хризантемы.
Ледяной хрусталь, как диадемы –
колорит нездешней королевы.
Раскричались птицы: чья ты, чья...

И зачем в отчаянье сюда?
Ледники южнее вроде были...
Там надёжно – прятаться за ними.
Что ж, вспорхнула горлицею синей,
Шлейф горячий – больше ни следа.

С берега другого: ень да ень.
Знать, в её стране – жара! «Ах, надо ж, –
удивлённо выгнулась веранда, –
заверяла, цвет у жакаранды
Так походит на мою сирень,

А сама сбежала, в чём была…»
над поляной свежей, полнощёкой
птичий хор и выводил и щёлкал...
Чёрные раскисшие просёлки
высохли до палевого льна.

Бабочка крутила пируэт
там, где слой пробила самосейка.
Ветер веял грусть, пойди, проверь-ка
отчего листочки липы клейки,
почему у горлиц горький след.

В мае, ночью, выпал мокрый снег.

.

Два счастья (Лирика / философская)

А тут, гнездовье на высокой груше,
Соорудил. Зовёт с собой, туда.
Цветной платок поправила: «Петруша,
А ты подумал? Скоро холода…»

Сидим, бочком друг к другу прижимаясь –
Давно срослись, как небо и земля.
– А может, Петь, начнём гнездиться в мае?
Ворону растревожили зазря…

Пойдём домой, мышиное исчадье
Грызёт, поди, у книги корешок.
И мы идём – два счастья, два несчастья
Под крышу, где нас аист бережёт...

.

Ломбардия (Свободные формы / белый и вольный стих)

Дульсинея (Лирика / психологическая)

Ей в детстве рассказали: за колхозом
звезда упала – эдакий реликт –
ба-бах на мириады нимфалид.
Здесь, на земле, они учились ползать...
А Дуся тоже с детства инвалид.

Бывало, на завалинке вечерней
всё смотрит в небо – звёзды далеки...
Глаза болят, но пальцем не с руки
искать дыру средь звёзд – судьбы чернее.

Чтоб легче было – вычертит квадраты,
их просто называет – Раз, Два, Три...
На небе столько звёзд, как сил внутри,
хотя съедают силы «супостаты».

Пора кормить своих пушистых бестий.
Бочком встаёт, сметая «звёздну пыль».
Потом расскажет – дедушка Имиль
нашёл, с горох, мельчайшее созвездье...

Назвал его красиво – Дульсинея!
А Дусенька теперь, чуть свет – ползёт,
показывая куколкам полёт
и крылышки торчащие на клее...

.

Про нас (не про вас) (Лирика / философская)

Мы прошли от чуда до эрзаца,
но представить кто мы – всё сложней.
Мне в своей бы сумке разобраться.
Не спешу, куда спешить теперь…

Но на деле – всё всему подобно...
Можно делать список без кавык:
у меня есть маска ( шьёт Петровна)
в меленьких цветочках полевых.

Есть платок, на самый влажный случай,
книга с корешком  оттенка – моль.
У тебя – проспект степных колючек,
Автор ироничнее, чем мой…

Есть наверняка свои примочки –
время было, время – не терял,
фото бывшей (смято), фотоклочья…
Под замок, подальше от меня.

Что ещё… набор вполне уместный –
Кромки, кривошипы, кругляши…
Я себе представила, что если
ты заглянешь внутрь моей души.

.

Обрыв (Лирика / стихи о любви)

Папы уходят так просто: дела, всё дела…
Не задержаться – слетает ладошечка-рыбка.
Выплачь все слёзы: была бы седьмая попытка…
Все, что даны, исчерпала на крае обрыва.
Помнишь – у папы шершава ладонь и тепла.

Выцвела жизнь – что заношенный в дым сарафан.
Кто-то корчует деревья в столетней аллее,
Как это сказано: каждому будет по вере...
Солнце остыло. Кого-то ещё и согреет… Но
ты слишком долго вдыхала тяжелый туман*

Тучи кровавы, вон, сколько на небе гвоздей...
Высохли слёзы, иду по налаженной тропке –
зыбкий песок гложет остов покинутой лодки.
Папа, к тебе я пришла босиком, мне не колко…
Ноги привыкли к холодной, тягучей воде.

.

Белая глина (Рассказ / миниатюра)

Буратинное (Лирика / философская)

Мы от кукловода сегодняшней ночью сбежали.
Со взглядом стеклянным  Мальвиночка-воображала,
ругает, что путаю время и все падежи.
Смотри, золотые монеты: одна, две и три...
И ни в падежи, ни в приставки, ни в части их речи –
не верю, хоть косвенно жизнь нашу делают легче.
Здесь даже в пылиночке серого олова – вечность…
Но ты не поймёшь, хоть стекляшки до дырок затри.
Знакомое слово, условно на слоги руби,
начни рифмовать, говорят, что поэты бессмертны.
Пора к черепахе... Закат начинается медный.
Она показала наш мир, он другой – трансцендентный,
где самое важное – в области первой любви.

Он сам изумлялся на свет обретённой души,
на сердце, на лист, по-весеннему треснувшей почки.
Он в будущем может, расставит бессмертные точки,
что нынче корявы. И сбиты акценты не очень...
Когда обнаружит слова и найдёт падежи.

.

Беспокойное (Лирика / философская)

В этом убежище солнце было большим –
супом пропахло и хлебом, и белой кашей.
Только теперь понимаешь, как надо жить –
всем дорожить, но... Но встать и уйти однажды.

Пусть заметает ненастье следы в пути,
взвоет нутро от мольбы и животной жажды,
но выбираешь на север сейчас идти.
Жизнь или смерть выбирает однажды каждый.

.

Офелия (Стихи про детей)

Мой аккаунт в сети заляпал,
Пластилиновый рай не лучше…
Виртуальные деньги в пятнах...
А конфеты? Кто съел, котята?
Как же так, дорогой, Павлуша?

Не пойду я с тобой на горку,
Не проси, и отдай сандалии…
Ну а завтра, в сон-час, Егорку
Попрошу сторожить заколку,
И пойду с ним одним на свиданье…

.

Ангелы мира (Лирика / пейзажная)

Небо сияет кристаллами чистого льда.
Сиянье повсюду – синие львы из сна.
Розовощёкой девочке
солнце не обжигает руки.
В мыслях она – олень, и солнце несёт на рогах.
Северной девочке, с именем Быстроногая,
крылья ангела мешают бежать,
но когда солнце скатится с небосклона,
она поднимает его опять.
Не уронить бы… Это её волшба –
девочка Хейро солнце греет в руках.

Однажды на крыше

Он слушал кошачьи сказки
и песни: амыр-амур...
Котам подпевал по-братски,
примешивал солнце в краски,
на крышах творя гламур.

С палитры заря стекала,
с собой прихватив грозу...
И времени было мало,
но ангел спасал сначала
Трёх кошек и  стрекозу...

--------------------------------------------------------------
Светлого пасхального настроения! Христос воскресе! Радость велия…

.

В стареньком парке. Хокку (Твердые формы / восток (рубаи, хокку, танка))

Крылья бабочек
волнуются, трепещут...
Как хрупок наш мир.

В голубых глазах
водопада начало,
но видно солнце.

.

Уснула (Свободные формы / верлибр)

.

Парчовый карп (Лирика / философская)

Стемнеет рано, звёзды в роли стаек
На фонари зажмурятся от света…
Пусть осень признаётся сухоцветам
в своей любви. Монах в тиши растает…
И снова мир уйдёт, как рыбы – слепо.

.

Вечер (Лирика / стихи о любви)

Казалось, разливает время мёды...
И крылья грациозно рассекали
густую, настоявшуюся лень.
Под солнцем наливался куст паслёна,
подвяливались кислые ткемали
и изменялись, будто чьё-то мненье.

Над чашкою, где запах амаретто,
соединился с горьким вкусом кофе,
витали струйкой мысли о потерях.
Стояло бабье золотое лето!
И вечер припозднился в светлой кофте,
ещё не веря в холод, всё не веря.

А ты поверил…

.

Терриконовый дракон (Лирика / пейзажная)

А Варно в зелёный чай добавляет травы...
Дорогой халат с плеча соскользнёт, как лава.
Бело тело… В жемчугах нелегка корона,
но коса её туга, словно хвост дракона…
Полыхнёт в груди огонь – полоснут зарницы,
Проти- противосолонь затихают птицы.
Молоко в груди, да мёд, для ручного змея.
Примостится рядом кот, от медов хмелея…
Лотос в платье расцветёт – символ царской власти,
И опять слезу смахнёт тонкое запястье.

.

Старый рыбак (Лирика / философская)

В зеркале мелькнёт борода,
ты рыбак – и дьявол и Бог.
Закипит большая вода,
выбеляя синий клубок.

Кто прошёл сквозь воды твои –
научился ветром дышать.
Для молитв слова, для любви...
Тишина прокралась в тетрадь.

И молчат слова, что янтарь,
купленный за лунный пятак.
В море ал алатырь – алтарь,
ох, не сдвинул б с места рыбак...

Помолюсь на ветер. Лети…
Ярабыр идубен абыр.
Дивный черепаховый кит
Показался вдруг, золотым.

.

Не поднять слова (Лирика / философская)

Молча вдыхаешь осень,
гасишь свой лунный свет.
Не было будто вовсе
Прошлых безумных лет.

Там рыжевели ночи,
каждый рассвет – тюльпан!
Сны напророчат, впрочем,
Только сплошной обман.

В памяти мамы живы –
помнится каждый штрих.
Ссылки не так и кривы
в годы неразберих.

Плавает анакруза…
Муза – плотвой-плотва,
крылышки так кургузы,
что не поднять слова.

.

Совсем не холодно... (Лирика / городская)

Твой "Зингер" не строчит, а тихо молится,
мотор жужжит – рассвет лучами сшит.
Вдруг из под лапки вырвалась околица,
седьмая Воскресенская спешит.

Тебе ещё полмира сотворения.
Деревья обшивать – листок к листку,
на склонах поднимать цветы весенние,
и вышивкой пройтись по роснику.

Прозрачная, наивная, мережкою
В травинах – паутинка в три ряда,
А кажется, снежинка тут замешкалась,
Растаяла – прозрачна и чиста...

.

Окунулось небо в реку... (Лирика / философская)

Окунулось небо в реку –
напиталось, напилось.
С бороды стекает млеко,
голубой плывёт лосось.

Блещут золотом затоны,
размагнитился компас…
Знать, как водится в законах,
есть и здесь огромный лаз.

Хвостик летнего дракона
закружила синева…
Пишет хокку по канону,
и по зову естества.

Ищет мысли по сусекам
и сметает их в огонь...
Человечек человеку
то ли песня, то ль гармонь.

Это давняя забава –
облака перебирать.
Спит драконья переправа
тишь пока и благодать…

.

Планетные притяжения (Юмористическая поэзия / шуточные стихи)

http://litset.ru/publ/19-1-0-37174

Планетные притяжения
Такие безумно разные –
На небе сияют стразами,
Летят, обгоняя жжение.
В сближении тёмно-красные –
С черничными в центре астрами.

Планета Любовь Соломоновна
Крупнее планеты Верочки.
Запасы там посолиднее,
Есть никель и даже олово.
Не то, что подлунь с химерами,
Где небо гудит москитное.

Он им – продлевает радуги,
Зимой, создаёт сияния.
Для Верочки – дни магнитные,
Приливы солёной патоки.
Любовь – эталон молчания,
Всё знает – где бури вшитые

И знает, как гаснут Солнца. И…
Не выронит ни сомнения.
А Вера – орбиты спутала,
И стонет, когда бессонница.
И жалкое это пение
До самого вьётся купола.

И пламя сжигает лестницы
Бессонница рядом крестится...

.

Сплю букву Сы, а может быть не Сы... (Оборотка (экспромт, ответ))

Сплю букву Сы, а может быть не Сы,
Но снится сыр, а рядом мышеловка.
Принюхался – зацокал зло язык…
Сыр – всё ж портал, а не хай-тек столовка.
Сплю букву Ху, а может и не Ху…
Тут поточнее не увидеть всё же.
Но на снегу изображая хук
Лежит товарищ Ху на Хрю похожий.
До буквы Ямб я доберусь, а там
Волной накроют ра- и ирра-числа.
Я Пи во сне зачем-то рифмовал,
И получалось в целом – живописно.

.

Все мы немножко овощи (Лирика / философская)

.

Три хокку (Твердые формы / восток (рубаи, хокку, танка))

Косточка вишни
пахнет вином в июле.
А завтра январь...

Жив чёрный квадрат –
привет Альфонсу Алле.
Друг пишет ночи.

.

А васильки, наверно, сеет Бог... (Лирика / пейзажная)

Опять сезон дождей и спелых туч.
Аврора, словно чёрная царица,
ткёт воздух с прелью, медленно… Тягуч.
Скорей бы утро ранее, не спится.

В такие дни горчичный горизонт
зовёт, не обещая вовсе встречи.
И путаешь пространства, явь и сон,
плотнее укрываешь пледом плечи.

Как тени притаившейся тоски,
стоят свои. Их надо вечно помнить.
Шьёшь строчки. Вроде лучики узки,
вплетаешь их, и переходишь поле…

.

Мне с ним легко... (Лирика / философская)

А если он не человек – чертёж?!
Бездушный Автокад – программа просто!
Ты только свои мысли соберёшь,
а он, уже: набросок ногохвоста…

Мне с ним легко, чего тут говорить.
Не устает, не мается в постели.
И веришь, скажешь слово – он мне три,
и рифмы к ним, и логарифмы в деле…

Мы с ним зависли в долгом чертеже,
вселенные не любят перекрёстки.
Я до сих пор на первом этаже,
Он – на седьмом, в процессе вечной вёрстки.

Напоминаю: блоки сохраняй,
Контент сгорит, как раньше, до потопа…
Он подмигнул: нас встретит новый май,
В таблицу добавляя изотопы…

.

Город (Лирика / городская)

Я ли свой не знаю город?
Вот район, где я росла –
раньше было много горок,
но давно сожгли дотла…

Вот район, где я влюбилась –
что ни камень – то маршрут.
Шёл на память Наутилус,
был в почёте Абсолют.

Вот район, где вышла замуж.
Тоже, вроде высота.
Кашу делаю с сезамом,
Дети ходят в полсыта…

Перестройка, перестройка –
Перегоре, перестрах.
Разрастался стынью бойко
Голод в голых городах…

Так, вернусь к своим районам...
Кладбище слоится вширь.
Здесь разгул седым воронам,
но не видно ни души.

Город, скольких ты запутал,
скольких вывел на большак?
Тут следы по первопутку,
что гранитные молчат.

.

Нахал (Подражания и пародии / подражания)

В огромной дыре... (Лирика / философская)

Стежки-перекрёстки –
обычная радость,
обычная правда,
как старый вальсок.

Соседи, подруги,
семья и работа,
и дети, как Боги
играли в песок.

Мы были не то, чтоб
в судьбе виноваты,
но строили мир так
похожий на сон.

Мы были большими
в огромной вселенной,
но умерли разом,
уснув на часок.

Следы заносило.
И всё что осталось –
из памяти нитка –
льняной волосок.

.

На пятачке (Лирика / городская)

Высохший лист обочин –
рыжая недолга,
Заговорит прохожих
шёпотом... Шорох-шаг.

На пятачке отпустит
возле больших корзин.
В осень – такое чувство,
Будто живёшь средь зим.

Страх – под семью платками,
жизнь – лебеда-беда.
Сводят концы с концами
будни едва-едва.

На Рождество, на ужин –
в яблоках жирный гусь!
Что ты там прячешь? Ну же...
Господи, Иисус…

Здесь доживает каждый
год свой и даже век.
Бог, разломи однажды
грошик – один на всех.

Голуби делят крыши.
Входит щипач во вкус...
Только фиалки слышат
эту сплошную грусть.

.

Свет (Лирика / философская)

Мой свет, смотри, как время повелось,
бежит вослед, как корги королевы.
Охота ведь бежать часам назло!
Какое, например, сейчас число?
Давай забьём от нашей эры гвоздь,
начнём отсюда праздновать моменты!

На этом свете всё начнём с нуля,
Распробуй тишину легко, как веру...
Нет слаще замирания тебя
в моих объятьях. Кажется судьба
дала тебя, все радости суля,
с условием: не покидать планету…
Но видишь свет?

.

Покров (Лирика / городская)

Невольно подражать хочу Гогену:
не здесь торчать, кляня свою печаль,
срисовывая хрупкие хоругви,
а нынче же зазимовать на юге.

.

Ливень тихо бормочет (Лирика / философская)

Даже в профиль – похоже.

Это осень взыграла –
слёзы сохнут повсюду…
Вилка молнией к блюду –
ловит лодочку сала.
А в глазах-недомогах,
не тоска, а тоскище.
Этой осенью нищей
что-то выпало много
и дождей, и проклятий –
вот и тянет на строчки.
Боль расставит все точки...

Жизнь из точек, да, батя?

.

Цветут люпины (Лирика / философская)

И потому я рву листок беззвучный,
Выкуриваю сладостно и горько,
И пепел осыпается не кучно,
А разлетается, как мысли – вольно.
Вино пришлёшь, а может быть картину,
Где сердце в виде красного бокала.
Я напишу: мне нравятся люпины,
Карминные особенно любимы…
И не сожгу как прежде, как бывало.

.

Осень (Лирика / стихи о любви)

Время думать о своих грехах.
Нет, не собирать их все до кучи,
а просеять: мелкие к стихам,
те, что покрупнее, сплавить тучам.

Пусть насобирают на грозу
и прольют их где-то в океане.
Только может имя пронесу,
Кажется, что этого мне хватит…

.

Бабье лето (Лирика / пейзажная)

В переводе с вечного на ветер –
Клинопись! У неба ровный почерк.
И чернеют снова многоточья…
Ощущенье горькое – потери.

А на завтра снова – солнцелепье!
Высверками лужи, будто в звёздах.
Подрастает Бабье лето в гнёздах,
Изучая горловое пенье.

Как надежда в осень зеленеет
Почкой неразумной, неуёмной,
Даль, не измеряя веткой клёна,
Так и я тянусь к теплу за нею.

Листик прячет глупого маслёнка,
И пылинка воздухом воспета…
Как же сладко пахнет Бабье лето
Вкусной шишкой, солнцем прокалённой…

.

Анемичные девицы (Свободные формы / верлибр)

.

Облака (Стихи для детей)

В небе тают облака…
Что тут скажешь? Небо сине!
Мне хватило бы прыжка,
Чтоб достать его красиво!

Мне хватило полшажка,
Чтоб подняться на ступеньку.
Там где лестницы дрожат –  
Я выделываю еньку.

Вот дойду до облаков
И надую губы, щёки.
Пузыри пускать готов,
Даже плавясь в  солнцепёке.

Лишь бы братик из окна
Видел самых разных кошек,
И барашков рисовал
В дождь, на тонких-тонких ножках.

.

Фейное (Лирика / стихи о любви)

Сладок запах синих виноградин…
Сыр созревший, красное вино.
Сколько насчитал ты нежных впадин,
Сколько раз назвал меня иной?

Мне бы столько слов сказать беззвучно,
Но боюсь, откроется слеза.
Помолчим, и в тишине тягучей
Будем слушать, как летит оса.

Над бокалом кружится – довольна.
Аромат пьянит! Нырни, проверь –
В каждой капле – розовое море,
В каждом море есть и жизнь и смерть!

Лист дубовый, пробочная фея…
Загадай желанья, будто сны.
В синих виноградинах густеют
Синие желания лозы.

.

Утреннее (Лирика / стихи о любви)

Открыть глаза и вязнуть в тишине
В которой сны гуляют в коридорах.
Твои ресницы, словно в разговорах,
Подхватывают мысли в глубине…

Ещё не слышишь, что очнулся день
В полоске нежно-розового цвета,
Что потянулась и зевнула ветка –
Вспорхнул посеребрённый зинзивер

Ещё минуту выжду, не спешу...
Я поднимусь как бабочка над полем,
Не нарушая сладкого покоя.
Румянец неба в тесто замешу
И запахами сдобы сны наполню...

.

Назову твоим именем (Лирика / стихи о любви)

Где ты, Лето – летит в разговоре.
Поле! Боже, прости сумасбродку!
Назову твоим именем лодку,
Назову своим именем – море.

Небо гладит рукою рогожку,
Рожью пахнут лучины из стога.
Назову твоим именем – Бога,
А своим – мир, размером с ладошку…

Твой букет стал короной с улиткой,
Испеклась золотая картошка...
Я тебя называю хорошим,
Ты меня называешь – улыбкой.

.

Улица помнит (Лирика / городская)

Падает яблоко в тонкий подол –
цвет обжигает колени.
Мне провалиться бы! Можно под стол.
Выцвести серою тенью…

Сколько тех яблок… Но высчитал Бог –
позолотил ими осень.
След под слепыми дождями продрог.
В памяти даты заносит.

Тенью идёт неприметной, за мной,
тайно, сквозь пыль городишка.
Ты возвращался однажды домой,
улица помнит,
улица помнит
улица помнит.
Тише, пожалуйста, тише...

.

Поговори со мною, Ле (Свободные формы / белый и вольный стих)

.

Вспыхнули охрицей горы (Лирика / пейзажная)

Вечным огнём опалёны,
Листья кружат на ветру.
Зря обожжённые клёны
Ищут румянец подруг.

Полупрозрачные тоги
Все упадут – вуаля!
Принаряжаются горы
В охру и цвет миндаля…

.

Бог един... (Лирика / стихи о любви)

Поворот строки – в пыль густых ресниц
Пробужденье? Или последний сон?
Заворкуют птицы, как хор блудниц,
Я иду на зов голосов,
На твой запах, вздох – лубяная память.
И пьянеет сахар моих сосков
Под грубеющими губами.
Был любим.
Но ты думал иначе.

2.
Каждый читает свои слова,
собирает смыслы.
В мёртвый сезон встречаются даты числа
или – пожары цунами стрижи снежницы,
но я шагнула навстречу став белой птицей.
Разве не птица, если лечу в грозу,
розу доверив пальцам, а лепесткам росу?
Тихо вверху, колышут вибрации ангелов –
странные.
Топятся звуки,
И не хватает воздуха –
крылья бумажно-ватные.

Руки снимают страхи,
кистью наносят мазки.
Тот, кто рисует свободно,
тот и грунтует холсты.
Палевый  цвет окон,
синий оттенок вен,
белый и красный рядом…
Птица.
Брусчатка.
Сквер.

.

1.2. (Лирика / философская)

2.
У сумы конёк – покидать края,
оставляя белые карты.
Нарядись шутом, спрячь в кармане ямб...
Жизнь нельзя назвать даже фартом.
Развернись в душе, не сбавляя шаг,
распишись соломинкой стога,
накорми с руки золотого ежа
и шагай! Попутчик – дорога.
От пророчеств падает лунный рог,
море трёт больной свой живот.
Одиночество – время думать, как Бог,
И попробуй наоборот...

.

Мы проглядели (Лирика / философская)

Мир – не война. Не передел земель,
Не рабство, не… Ты помнишь, сад засох?
Мы проглядели... Дрались за кусок,
И вывели свой постулат: не верь.
Вернёмся в рай, где сад, шалаш и Бог?

Я нарожаю тысячу детей,
Ведь для земли не важен цвет их глаз.
Там в табуне, я видела, пегас...
Пусть каждый будет чутку чародей,
Весь в нас…

.

Век (Лирика / философская)

Прячет старость седую от протяжных дождей,
И как будто простуду переносит капель.
Май целует наличник. Что не выльет – допьёт,
Аист крышу починит, вновь, на радость её.

И откроется сердцем – заалеет герань.
Пальцем землю проверит – поливала вчера…
Радость нянчить живое! Хоть не видит совсем,
Но рукою погладит бок бревенчатых стен.

Каждый день – суматоха: каша, печка, дрова...
В гости ждёт только Бога, да и то не всегда.
А умается – сядет, руки сложит в горсти
И по пальцам считает, сколько лет попустил.

Не дождётся немного звездопада ночей,
И фиалкою тихой замолчит у свечей.
Воду выплескай в бане до хрусталевых струй,
Только смерть не обманешь, хоть целуй, не целуй…

.

Лилы (Лирика / философская)

Ты безумству подвластен. Бумаге – что кровь, что чернила.
Ты же смешивал это, слова, как из тигля лились.
На безумство поймала, как будто из ложки вскормила...
Пой и плачь, разрывая тугую бесплодную слизь.

Когти в спину – с живого слизать бы, по капле, по коже.
Ей бы мёртвого – так опьяняет строптивая кровь.
Труп тряпичной игрушки, хранящий  в соломе свой грошик,
Остальное читай, если видишь теперь, между строк.

Ты сгораешь в огне.  Роль сыграл! Эти игры, как вспышки –
Измененье сознанья, обрывки безумного сна.
А на улице сок набирают туманные вишни,
Возвращайся скорей, без тебя расцвела бузина.

Земляника ползёт, непослушна, как дочка гасконца,
И улитка спешит – неотложны дела, долг велит,
Лопухом прикрываясь, как шляпой, от яркого солнца,
Рожки тянутся вверх, видно тоже играет в Лилит…

-----------------------------------------------------------------------
Слово «Лила» (Lila или Leela) с санскрита можно приблизительно перевести как «игра», «пьеса» или «представление».

.

Над городом (Лирика / стихи о любви)

.

Ленинград (Лирика / городская)

Осталась только Таня –
У смерти свой учёт.
И в Танином блокноте
Плечо теснит плечо.
Скрипит строка шестая.
Душа не держит плоти.
И только ком в гортани.

Ни звука… Ничего…
Все, шестеро по квоте,
В блокадный первый год
Ушли, как снег с проталин.
Шёл мор… Так безысходен –
Листая дни, листая –
Все девятьсот, как сон.

В музее шаг стихает.
Стою  блокнот читая:
Семья – наперечёт.
Могло бы быть иначе?
Ах, сердце-родничок,
От слов: осталась Таня
одна. Нутро заплачет

И чёрный карандаш
С бумаги потечёт…

На Пискарёвке

Я недослушала о хлебе,
О небе в чёрточках крестов.
Шли тени синих мертвецов,
К утру заказывать молебен…

Как мел крошились кости, зубы.
И угольками вял закат,
А пир на небе так богат –
Весна закусывала губы…

Крестила их, как мать – утайкой,
Жаль ненакормленный народ.
У ленинградцев тот же фронт...
Завод, давай стальные гайки!

На Пискарёвке горы скрыты,
Деревья, что живой конвой,
Но что-то в сердце непокой...
Всё ж небо пахнет хлебом житным.

Здесь каждый мёртвый был – живой.

.

Ты стала ещё красивее (Лирика / философская)

И медный оттенок волоса –
Родня языкам заката –
Не дрогнет ни ости колоса
У чёрного конокрада.

Из облака пыльной замяти,
Звезду – Веронике в косы!
Где клятвы хранятся в памяти
Там не проклинают звёзды.

Сначала прядёшь кудели, а
Потом распускаешь пряжу.
В потоке немого времени
Безумен узор меланжа...

Являются сны, как здания.
Их шпили взрывают сини.
Приснятся твои касания
И поздний глоток полыни.

Хоть очи прикрой горчащие,
У времени нет иллюзий.
Порвутся шелка тончайшие,
Как нити – порвутся узы.

Все скоро погаснут окна, и...
В клубочки собьются пары.
Уснёт этот город чокнутый,
Под медленный круг сансары.

.

Распахнулась бездна... (Лирика / стихи о любви)

Догнать свои шаги (Лирика / философская)

Расстаться с тяжестью своей –
Одной душой в остаток дней
И жить, как в песне, нараспев –
Струит печаль одна на всех,
И Бог бы с ней…

А плоть мертва, который год,
Но всё ж идёшь, и свет идёт,
Он не поймёт умом: а как?
Вот так! Подумаешь: чудак!
Жаль, убеждён…

В моих морях не утонуть
Гонимый ветром свяжет путь
По серебру пройдёт, как Бог
Ты тоже сможешь… Одинок?
Держи мой кнут.

Вдогон кричу, не береги
Ни света глаз на дне реки,
Ни чувств, ни мыслей – ничего,
Не береги, как большинство –
Трать вопреки…

.

В каминной (Лирика)

Не хочу в этот мир неведомый.
Я тактильно люблю черешенку,
У деревьев дружиться с лешими,
Чудь-траву приминая  кедами…

Я медлительна и улиточна.
Мне бы дом в кружевных наличниках,
Чтобы речка дружила с птичником
И скрипела моя калиточка.

Вот такие мечты дурацкие.
И мне дорого жить в гармонии.
Посажу-ка ещё лимонник и…
И печеньки раскрою царские.

Приходите друзья в каминную!
Угощаю, мой чай с шиповником,
На диване есть подголовники.
…и сегодня даю картину я!

Эх, полжизни примерно правила,
Но теперь я горжусь пробелами.
Там фламинго молочно-белый был,
Только оба крыла подранены…

.

Лотосы (Свободные формы / верлибр)

Когда распускается лотос – будь его частью.

Лотос воздуха

В  чаше струится дыхание жизни
с ароматами трав и цветов.
Сделаешь глубокий вдох –
птиц поймёшь, но забудешь имя.
Радостная игра создающая
счастливый миф, мечту,
цветную фантазию.
Бесконечное удовольствие.
Просто живи принимая,
растворяйся в потоке.
Потом станешь вечным.
Богом?
У лотоса жизни
есть небеса,
где дышится.
Пробуй
сам
!

Лотос воды

Окунись
в меня,
Влажные просят губы.
Обжигающее тепло.
Игра лепестков розового.
Солнце внутри вскипит.
Радуга?
Покажется больно,
но следом идёт мёд.
Откроются лепестки,
закрою глаза на взлёте.
Так высоко!
Влажные облака…
Лотос жизни –
тайна воды.
Там
где
ты
и
я

Лотос огня

Не путай любовь и страсть.
Так не путают матери своих близнецов.
Чёрным лотосом ночь источает
и манит не светом – жаром.
Игры всегда забавны,
как бывает, забавен сон,
в котором всё не реально.
Чистая сказка.
Для посвящённых –
игра за пределом жизни.
У невесты огня и ночи –
лотос смерть.
В его чаше кружится пепел.
Память-ветер
Раз
но
си
т
боль

Лотос земли

Это логос, сгусток энергий,
надежда творящих молитвы.
Сила восходящих потоков
К имени твоему.
Обними меня…
В чаше струит мирра,
Покоится любовь.
Каждый мечтает отпить
От бирюзовой чаши
лотоса живой
воды и
ра
до
с
т
и

Лотос эфира

Мерцающий хрусталь.
Тихая музыка света
создающая души,
дарующая бессмертие.
Впечатление танцующих вселенных,
кружения, полёта.
Лотос, хранящий вечность.
Вокруг – энергия жизни.
Исчезнем и
воскреснем
вновь из
эфира.
Даже
не
по
чу
в
с
т
в
у
е
м

Чужой (Лирика / стихи о любви)

.

Пугливая птица (Лирика / стихи о любви)

Мне больше не снятся ни салки, ни прятки,
Ни ссоры не мучают сон, ни обиды.
Во сне произносятся тихие клятвы –
Приходят блаженные сны, как молитвы.

Их ночи приносят с распевами сосен,
Рыжеющих, звонких, поющих о ветре.
Вдыхаешь, вздыхаешь над пропастью в осень.
И дальше идёшь по наитию, в метре…

Пугливая птица, зацвиркает: «Сон…Сой…»
Шепнёшь осторожно: «Да ладно, сердечко!
Ты здесь не случайно, по прихоти сонной,
Ну что ж, проводи до стремнины у речки».

С охоты вернувшись, похожую птаху,
Мне бросил отец: «Ощипай-ка на ужин.»
Я знаю, под перьями – рябушки страха,
И в сердце творожился инеем ужас.

В ладонь умещался скелетик пичуги
И слёзы текли по щекам, не стихая.
Душа обретала подобье кольчуги,
Я стала – другая.

Давно мне не снятся ни люди, ни страсти,
А птица нет-нет, да вспорхнёт ненароком.
У каждой своё золотистое «здравствуй»,
Лети, моё сердце! Лети, черноока!

Опять просыпаюсь под шум говорливых –
Ведь сердце давно в их раю голубином.
Здесь словно бы маслом поспевшей оливы
Полощут гортани. И пробуют вина…

.

В холщовых мешочках (Лирика / философская)

А помню у деда, над входом,
В холщовых мешочках – трава!
Ржаною лепёшкой и мёдом
Лечились и хворь и хандра.
Бабуля у печки колдует –
Блины, что луна на просвет.
И Бога, как будто бы всуе,
Помянет добром за обед.

Не верю ей – Бога не видно.
В дощечках святых – не живёт!
Но бабушка светится: «Дито,
А кто же твой лечит живот?
Я думаю, внуча, есть кто-то...
Не веришь – не надо пока!
А дед твой вернулся. Пехота…
Пойду, принесу молока».

Накинула шальку и в сени
Нырнула. Мне вспомнился вдруг
И вкус деревенской метели,
И детский коварный недуг.
Полночи стояла бабуля  
И мяла платок на груди,
Мерцала иконка под тюлем.
Я – утром, как солнце в июле,
А деда гудит: «Не буди!»

Посередине дождя (Лирика / стихи о любви)

Под мерные мили, минуты, слипаются веки расслабясь,
Совсем ведь маленько осталось: с горы тут рукою до кума,
А там недалече до дома. И он представляет Надюху,
Красивую в огненно-красном... Но надо ж такое мелькнуло!
Встряхнётся и фура подкрякнет, подпрыгивая на ухабе…
А он рассмеётся вдруг: ю-ху!..

Летит к ней, как мальчик влюблённый, не чувствуя боль гематомы.
На цвет золотой сольферино, на свет бесконечной тоски. А
Движенья её словно снятся, и будто в него прорастая
Здоровый гарпун у груди. В небо тащат за трос рыбаки, раз!
На два – перевёрнутый мир: и чернеющий зонт исчезает...
И тает фигурка фантома.

---------------------------------------------------------------------
по картине Рауфа Джанибекова http://ipic.su/img/img7/fs/liga1-1_Rauf_Dzhanibekov_Tancuyuwaya_pod_dozhdjom.1552937810.jpg

.

Пастушьи звёзды (Свободные формы / белый и вольный стих)

Стихали песни, синели дали...
Макали в нежно-лиловый крылья
Ночные птицы. А Матьи слушал
И в жарких углях костра мелькали
То замки с башнями, то озёра...
Темно. Лицо овевает жаром,
И сон зовёт за собой в долину,
Где в жёлтом цвете угор-горище
И мама машет рукой: иди же.  
Он вскинет руки, взлетит, покружит
Ещё не веря в свой дух, всё выше...

Костёр. Старик, обожженный солнцем,
Мешает палкой потухший ветер.
Считает искры, что метят в звёзды.
Летит зола золотой ракиты.
Лишь юность может взлетать беспечно
И брать вершины подобно туру.
А здесь, в улыбке – мгновенья гаснут,
И неподъёмны душа и тело,
Как будто старец и есть то древо,
Что кров даёт пастушонку Матьи.
В свободном сердце ночует ветер –
Не спит небесный хранитель Турул.

.

Наважденье (Лирика / стихи о любви)

Так лелеять можно только тайны.
Целовать,  испытывая муки,
Каждый пальчик, будто он реальный,
И вздыхать: Как долго помнят руки.

Снилось? Было? Словно шлейф сандала...
Странное примешивалось жженье.
Боль, как наваждение, осталась –
Боль и немота опустошенья.

.

Идущим сейчас вне времени… (Лирика / городская)

.

В палатах тесно... (Стихи, не вошедшие в рубрики)

В палатах тесно, жарко, как в гримёрках.
В больнице смотр – читаются стихи,
Душевные, про жизнь и про врачей.
Вийон балладу вспомнил про ручей,
И был освистан буйною галёркой.
Кричали: «К Гоголю! На карантин!»
Он там один, всё смотрит молча в окна,
Жаль, в этих окнах не дают картин!
Но всё равно, он видит: бродит ворон
В конфедератке, мантии, пенсне.
И шепчет странно в нос свою мольбу,
Но лучше и не знать его судьбу,
Совсем.

Вийон заходит, ключ от карантина
В его руках, как остроглазый кий:
«Ухожена вполне твоя квартирка!
Не ждал, я вижу... Здесь отыщет Вий!»
–  Отыщет, дорогой Вийон, всё так...
В какие нас не занесло бы дали –
Везде торчат носы. А Вы видали,
Как Нос освоил новый лапсердак?
Но видно, что болтаются штанины.
А Ворон, ненасытный, глаз клюёт,
Так странно, будто это именины
Сирот.

Я стал здесь скушен, мне давно не спится.
Когда совсем с душой сроднишься, знай:
Не ты молчишь угрюмо в психбольнице –
Она в тебе. И это тоже рай.
Пиши, страдай – всё остальное пыль!
Не мёрзнешь в холода, ведь греешь душу,
Но я, бывает, слабым телом трушу...
Виньон, пройдоха, где же ты упырь?
Сегодня, слышал, выстрелы в столице?
Кто, интересно,  принесёт чернил?
Писал бы ночь, сжигал потом страницы
И пил…

.

Последний глоток (Лирика)

Сладко снимается пенка.
Горечь обычно на дне.
Море оттенка маренго
Ближе теперь к седине.

Высохло дно пустырями,
Водная гладь, что платок.
Небо разлейся дождями!
Моря последний глоток...

Тихо покинули силы –
Вот и молитве конец.
Голову лишь опустила –
На ледяной солонец.

В тучах накоплены ливни –
Небо дородно. Дрожит…
Бархатом камерно-синим
Свет отболевшей души.

Домик фарфоровый тонок.
Выпито море до дна.
Слышно утей-тараторок:
Как это, как это так?..

.

Пообещай (Лирика / стихи о любви)

Носки и утеплённое трико... (Лирика / стихи о любви)

А Кай ей написал: Все звёзды там
В ладонях тают, как мои снежинки.
Одну я срисовал, на паутинке
Летит теперь открытая ветрам.

Завален, как ни странно, горизонт.
Звезда так близко – выглядит, как спутник.
Здесь так и есть! Я выровнял этюдник.
Примёрз слегка – стоит второй сезон.

Есть яблоки у нашего двора?
Я помню их и вкус, и цвет, и запах…
Весной так пахнет! Я добавил крапа.
Как в жёлтых, ты ведь тоже их брала.

Сегодня снег и митенки в снегу.
И радостно, что белого так много!
Твои вязанья, как клубочки Бога,
И я их бесконечно берегу.

Но всё же хватит думать обо мне,
Смотри, как много есть чудес на свете!
А ты оленей вяжешь на жилете…
И кто из нас витает в полусне?

Она смотрела вдаль, так далеко,
Что голова отчаянно кружилась,
Что спица из бамбука надломилась.
Она жалела только об одном...

Что в тундре не нашла тогда его.

.

В Новый год (Стихи для детей)

«В Новый год, – сказала мама, –
Приезжает Дед Мороз!
Он прислал нам телеграмму:
Скоро буду! Прячьте нос!»

Дед Мороз стучится в двери:
«Ждали деда, ребятня?!
Чей там носик в шифоньере?
Где тут ёлочка в огнях?

Я принёс свои подарки,
Кто смелее, выходи!
Сто сюрпризов –  все «по-царски»
Поменяю на стихи!»

Расшалились – это дело!        
Щёки – красные шары!
Подтанцовывают смело
Платья, в искрах мишуры.

Дед  Мороз целует маму,
Дарит ей лесной букет!
Как же он похож на папу,
Только старше на сто лет!

.

Про носы и носики (Стихи про детей)

По секрету

Нос, скажу вам по секрету,
Есть у каждого на свете!
У предметов и людей,
У свиней и лошадей,
А не только у меня!
У меня же, вот дела,
Есть у носа два крыла!
Захочу и полечу,
Нос по ветру: чух-чух-чух…
И друзья мои, Гавроши,
Нос – огурчик, нос картошкой,
Все со мной! Мы – самолёты,
А девчонки-вертолёты –
Клином нос – такой порядок!
День проходит без оглядок.
Налетались и присели –
Над секретиком пыхтели
Пять смышлёных носиков,
Носиков-курносиков!

Про жабу

«Как бабулины тапки, носами,
Мы столкнулись под детской кроватью.
Как сверкнула своими глазами –
Провалился, ну, словно бы в кратер!
Стало жарко и воздуха мало,
Закричал, но не слышался голос...
У неё, смертоносное жало!
У неё нескончаемый голод!
Не приснилась – огромная жаба!
Точно видел – чернее вороны»
Заикаясь: «Спасаемся, мама!
Не поможет теперь оборона!»
Мама, взяв деревянную палку –
Любопытнейший нос Буратино,
Достаёт из  потёмок мигалку,
Три носка, ворошок из картинок,
Носик лейки с набором эсминцев…
«Где тут жаба, скажи-ка Егорка?
Прибирай, всех своих пехотинцев –
Полчаса у тебя на уборку.
По местам разложи – всё как надо.
Будет время, отправимся в сказку.
Жаба там восседает на кладе,
Знаю, как обмануть пучеглазку.
А ещё расскажу как лягушки
С неба падают вместе с росою.
Прибирайся скорее, и – кушать
Скоро вечер округу укроет...»

.

Булгаковское (Лирика / городская)

И я заворожённая стою
Не хочется спешить, ловлю минуты.
Игольчатой жасминовою астрой
Подсвечены афиши. Верь вранью –
Шепнул, какой-то точно чеканутый.
Смотрю по сторонам, исчезли кассы.

Булгаковские штучки – выдал мозг.
И кот прошёл на задних лапах – в рост!
И был таков за вывеской «колбасы»

.

Белая звезда (Лирика)

Свои у повседневности тревоги,
Что вздохи – тают тихие надежды.
Как прежде – дни и месяцы подряд –
Свой яд по капле выпьет одинокость.
Оскомость губ пройдёт, и отболят.
Пойдёшь туда, куда глаза глядят,
Попробуешь наполнить мир желаньем,
Дурманным сделать каменное слово,
С горячкой безнадёжного больного
По новой проверяя стих на свет.
В просвет проникнет музыка извне.
...И не остынет джазовость в вине.

В огне холодном первая звезда
Цветком закоченела – белым флоксом.
Божественна! Торжественна, как лира!
Эфиром шлёшь ей сонатину снега,
Где неги изумительный подтекст,
И квест, и вызов атомного века.

.

Ритмы обрывками снов (Лирика)

Снова перевёрнутый мир –
Там где было радостно жить,
Жить, чудить, стихи ворошить,
Кухонно-безключных квартир.

Те стихи подобны мольбам,
Там где мама – сила втройне!
Я их достаю в тёплом сне
И несу к дыханью, к губам.

Думаю, простит тишина,
Нет, не обязательно, но...
Ночи перепутанных нот –
Ключ скрипичный чертит луна.

Лучше дай густую росу
На прозрачный липовый цвет,
Пусть пораньше вспыхнет рассвет,
Сто предчувствий, что не проснусь.

Ночь – мелькают искры в золе.
Сердце переливом: динь-дон.
Снится детство. Солнце в окно!
Мама раскроила кримплен…

.

Покров (Лирика / городская)

А двор от изменений постарел...
Всё прячет под ступени листьев тлен.

Ещё чуть-чуть, совсем седой старик –
И слёз уж нет, молчит, смотря в тайник.

.

Сад одинокого Рене (Лирика / пейзажная)

Поглядывая в зеркало небес,
Вновь букли поправляет старый пруд,
И мох плетёт в изъеденной колоде
Коклюшками ажуры – крест да крест.
Окрест – роскошно лилии цветут.
Рене встаёт обычно на восходе.

В полудремоте давит млечный сок.
Как сладок всё же и как горек он,
Тот бисер, выступающий на срезе.
Попробует на вкус – острит чуток
Лекарство от разлук. Как боль – хмельно.
Снесёт на рынок доброй фрау Эльзе.

Вернётся, обернётся тенью сада,
Росу cтряхнёт и птицей закричит...

И крику этой птицы будет рада
графитовая лилия в ночи.

Про мужчин (Лирика / философская)

Обычный азарт движет ими, а ставки тем выше,
Чем цель невозможней. Возьмите сегодня любого –
Едва оперился, а сердце внутри птицелова,
Целовано небо, вчерашних чумазых мальчишек!

Теперь не угнаться – полёты, походы, паркур и
Сто раз – это точно – живыми придут из урмана,
Достигнут в настольной игре наивысшего дана,
И снова отправятся каждый к своей бедокуре.

Таща за собой приключенья ночей суматошных,
Закурят, запьют и рубахи раздарят бездомным.
Мужчины всю жизнь проиграют в безумных дозорных,
И строят навеки… И вечен турнир городошный.

Дуэль (Стихи, не вошедшие в рубрики)

Обдувает ветер скулы жёстких лиц.
Мысль летит, не зная никаких границ.
Гениальный демон плещется в крови.
Перестань! Не лучше жить, как все они?

Но сарказм заточен. Остриями слов
Отзываясь, словно на могучий зов,
Презирая тленье, сам и Бог и суд.
Погадай на пуле, закадычный друг!

И Машук невольно поперхнулся, сник,
Словно был подстрелен у горы двойник.
Замерзает сердце – пуля холодна.
Пуля, будто слово. Точная, одна.

Распахнулось небо, ввысь взлетел июль.
Разорвалось сердце, жадное до пуль.

.

Потёртое пальто (Лирика / городская)

На основе рассказа И.Корниенко "Платье, или Естественный отбор"

http://ruspioner.ru/profile/blogpost/4092/view/5326?fbclid=IwAR32CXhHtr50ehkHkI9PtVBCxZIPx_Vdwwviy49UV7xwQrnG7YC7r67KDKs

Она стоит нагая у окна.
Раздевшись, примеряла занавески.
Всегда любила платья и подвески
И выпивала свой бокал до дна.

Притягивала множество мужчин!
И вдруг – одна, как тень, на этом свете.
Любимый – первый – бросил. Все в пакете –
Кусочки платья в каплях от свечи.

Откроет шкаф. Да это ли судьба?
У прошлого – кокетливые платья.
А зеркало – состарилось... Проклятье!
Забвенье пострашнее забытья.

Любимое потёртое пальто
В цвет васильковых глаз – подарок мужа.
Как в первый раз, по комнате покружит.
Душа болит… Был близок как никто.

Одна стоит. В себя направлен взгляд.
Одета в колыханье занавесок.
Как манит ветер – холоден и резок...
Взмывают платья… Кру́жатся, кружа́т...

.

Облако, индеец, балалайка... (Юмористическая поэзия / иронические стихи)

Дело шло не валко и не шатко.
Бойко собирались смыслы в стаи,
Не было в идеях недостатка:
В ход пошли трамваи, попугаи…

Три пера в набедренной повязке –
Праздник голубого тамагавка.
У индейцев пламенные пляски,
У костра раскуриванье травки.

Над  деревней облако повисло,
В форме одинокой балалайки
И шаман, адептом бабувизма,
Принимал в свой рай всех, без утайки.

Там Незнайка и поймал удачу,
Выдали ему большой папирус.
И теперь на сайте «СетьАппачи»
Он живёт, как всем привычный вирус.

.

Шах и мат (Лирика / философская)

Когда тобой проиграна игра,
Исключены судьбою компромиссы,
Скользит земля, толпой сбегают крысы...
Осталось только уповать на выси,
Следящие за смертью корабля.

Ох, этот вечный шахматный турнир,
Где всё пространство чёрно-бело-криво,
Где табурет не лучший балансир,
Где шах и мат – ступени в антимир.
...И исчезает с горизонта Рио.

.

Монтенегро (Лирика / пейзажная)

Ура, мы едем в самый древний парк*!
Объятья гор манящи и коварны...
Устали греться сонными на пляже
И слушать тоны моря: шварк, да шварк,
Перебирая розовые камни.
Пускай блестят, как зёрнышки в грильяже.

Туннели в синеву – в сплошной простор!
Глотают воздух каменные пасти.
Но не пропасть бы… Не дороги – тропы!
Здесь страхи изменяют коридор,
А Дурмитор казался безопасней…
Обрыв, обрыв…по миллиметру – опыт.

На остановке:  в лоне ледника,
Как цапли, зябко ноги поджимаем.
Ја volim te клянёмся Монтенегро.
И чувствуем под ложечкой века.
Мир под ногами не передаваем!
…и тонкость переломного момента.

Дурманит Дурмитор – и день завис...
Густеет воздух, травы говорливы.
Седло барашка на углях томится,
А мы хлебаем чорбу, словно жизнь.
Вильнул хвостом небесный лис блудливый.
И лунный свет попал на наши лица.

А завтра – к морю… И дорога вниз.
---------------------------------------------------------
* Национальный парк Черногории - Дурмитор

.

Память (Лирика / философская)

Память – тонкий платок. Из туманов предутренних – нити.
В эту осень мне дорого стало его надевать.
Ставлю чашку на стол, вы минуты меня не гоните,
Пусть зефирные снеги порадуют вкусом опять…

В чашке розово тают вечерние блики заката,
Может, звёзд-горемык зачерпнула со дна родника…
В обжигающе-терпкий насыщенный вкус листопада
Я добавлю, как ты научила, чуть-чуть молока.

Память снова вернёт время вызревших, пахнущих вишен,
И террасу открытую всем запоздалым ветрам,
Чудный чайный наряд – в кружевах, словно облако пышен,
И улыбку твою. Как же были теплы вечера!

Нынче холодно, милая, кутаюсь, видимо часто –
Бахрома, словно дождь шелковистый, на землю летит.
Наклонились над  чашкой горячей туманные астры,
Лепесток полетел… Вот такой он осенний гамбит.

.

Вкус его губ (Лирика / стихи о любви)

.

Закатное (Лирика / пейзажная)

Медовый жёлто-огненный оттенок
Дороги ускользающей в низину
Бежит от бронзовеющих полей,
А группка почерневших тополей
Смотрящих в небо – подражая клину,
Пытаются взлететь, опасным креном.
И горизонт, как первая лыжня –  
То пропадает, то косицей вьётся…
А где-то в Амстердаме светит солнце
Большое – не закроет пятерня…
Как масло томно капает с блина –
Течёт закат слегка загустевая
В рябиновой начинке сентября.
И выпито вино,  верней – вина,
Под колокол святого Грустевая.
Уходит солнце красное, спеша…
Я не держу, я – хлебная душа.
Сижу, рогалик лунный обнимая.
.

Кисловодску (Лирика / городская)

Летят ароматы в подушечках неба –
То косточкой сливы, то мёдом в исходе...
Становится вкусом знакомым и хлебным –
Божественно пахнут все горные ветры,
И тихо под вечер сырами забродят.

А утро разбудит домишечки-сони,
Захлопают ставни – приветствия келий.
Волной перекатов глухих – в вечном зове
Сплетаются реки среди облаков и...
И вяжутся в банты - узлами мгновений.

Найду на ступенях заветную ямку,
Испробую воздуха пьяную сыть,
С руки накормлю голубую зарянку,
На дальней куртине сорву толокнянку,
И вспомню, что значит любить…

.

Разговор (Стихи, не вошедшие в рубрики)

Мама, я написала о счастье стихи,
Кину в море со счастьем бутылку.
Я решилась бежать, ноги лиха легки,
Но сначала к тебе на могилку.

У меня, мама, плохо, и папка наш пьёт,
Всю весну, а быть может и больше.
И молчит, будто нем, курит дни напролёт,
Исхудал – мёртволикая гложет.

С головой укрываю, когда он заснёт,
Тут прохлада струится ночами.
На асфальте под утро опять гололёд –
Май, такой мы ещё не встречали…

Я рисую в тетрадях забытых слонов,
Словно серые горы в потопах.
Мама, папа, однако, боится котов,
Шорох лап принимает за топот.

А вчера к нам привёл Василису-Ягу.
Словно лилия – дичь водяная,
Заколдовано смотрит. Я точно смогу
Убежать, а вот папа – не знаю…

.

Изучали себя... (Лирика / стихи о любви)

Тишина, нет скорее затишье –
Ярче пахнут тобой васильки.
От греха, недотроги-вьюнки
Закрутили сосулькой манишки.

Ветер губы прижал и присвистнул,
Капли с неба посыпались вдруг...
Нам мечтать бы до зимних заструг,
Но согнал первый ливневый приступ.

Пузырится дорога и ноги
До коленок в болотной грязи.
Лишь на улице притормозим:
Фух, отстали речные миноги…

В сердце прыгают рыжие белки,
Счастье тенью ныряет в глазах,
И с ума посходили в часах
Две  тончайшие чёрные стрелки.

Осень. Танка (Твердые формы / восток (рубаи, хокку, танка))

К Богу веточки тянет,
Горит на ветру свечой.

***
Разорван туман,
Курлыкают облака,
Пахнет груздями…

Неужели признаюсь:
Осень в душу пустила.

***
Вырывает зонт,
Окатывает водой,
Задирает плащ…

Неужели, любимый,
Ты спросил у осени?
.

Измяла травину осоки... (Лирика / пейзажная)

Купальницы нежное платье
Сухие ветра теребят...
Той гордой, особенной статью
Берёзы встречают тебя.

На ветках качели устроим –
Как в детстве мы были легки!
Заспорим, и эхо в повторе
Встревожит одни лопухи.

Берёзки светлы и пригожи!
Вьют косы – их сто под платком!
Зачем-то считаешь, итожишь…
Считаешь,
Итожишь...
Итожишь...
И на спор идёшь босиком…

.

На реке (Лирика / пейзажная)

Вновь откликнулась птица на глупый вопрос,
Что ж, и я как умею, отвечу…
В городах, в небесах мы сегодня поврозь,
А тогда, что за чудный был вечер!

У медведицы угол какой-то не тот,
Зачерпнула, наверное, лишку.
Расплескала над нами небесный компот,
Не найдя подходящую крышку.

Звездопад… Август тёплую ночь бережёт
Не даёт распрощаться, как можно?!
Как роса оседают стихи… Без забот
Над костром развлекаются мошки.

Разбиваются песни крутых берегов  
Переборами Манского плёса,
И горчит воздух пижмою сочных лугов,
И туман по утрам так берёзов…

Всё кричит пустельга: навсегда, навсегда...
Коршун метится, прячутся рыбки,
И река-вертихвостка –  резны берега,
Нянчит белые свитки, как в зыбке.

Вновь откликнулась птица на глупый вопрос,
Что ж, и я как умею отвечу…
В городах, в небесах мы сегодня поврозь,
А тогда, что за чудный был вечер!

----------------------------------------------------------
Свитки — здесь рукописи.

Птицы. Танка (Твердые формы / восток (рубаи, хокку, танка))

Может сыр отобрали?
Перевод тут не точен.

***
Птица вспорхнула.
С диких ягод кизила
Стряхнула росу.

Громкое щебетанье -
Сладкая ветка манит.

***
Охраняет сон
И бордовую каплю
На ветке, дрозд,

Солнце встаёт зевая,
Так повторяем друг друга.

***
На дикой скале,
За водопадом, гнездо.
Крещенье птенца.

Не просто преодолеть
Стену холодной воды.

***
Что же ты молчишь,
В ночь перед сражением,
Божья кукушка?

Молча курят солдаты,
Мысли идут по кругу.

.

Осень. Танка (Твердые формы / восток (рубаи, хокку, танка))

Но милее всё же миг
розовеющих яблок.

***
Вновь весна пришла,
молодой лист трясётся…
Не сорвать – жалко!

Расскажет о ветре осень –
лист узнает свободу.

***
Куст хризантемы –
белые шапки снега –
созрел, молится…

Тоже о белом свете,
Господи мой, помоги…

Горы. Танка (Твердые формы / восток (рубаи, хокку, танка))

Где горы хранят воду,
жить бы, да жить мне.

***
Сплела травины
на горном лугу, в косу,
и лилию к ней.

Впитаю аромат трав
в ладони. Памяти зов.

***
Ива рукава
в реку-стынь опустила,
пальчики дрожат…

Так на иву похожа,
пишу посланье тебе.

.

Проснулись кошки (Лирика / городская)

Иссохлись губы –
Смочу их яблочком,
Пером голубы
Подкрашу ямочки.

Улыбку мая
Достану светлую,
Пускай блуждает
Ища ответную.

Пускай искрится
Душа затворница,
Пускай приснится,
Что я негодница.

Кошачий здравен
Поуспокоятся –
В душе царапин
На звон, на троицу…

Бразилия (Свободные формы / белый и вольный стих)

Сродни лихорадке брожение крови,
Ты – сочная ягода – голод иссушит,
Зелёная пойма с поющею рыбой
То рай или ад или то и другое?
Шуршит не стихая сухая марака,
Как будто несёт предсказания духа.

Бразилия – мой удивительный сон, тот
Где чёрное лишь  проявление белого,
Подобно загару, подобно закату,
Подобно закону индейцев кариба, –
Зовущая песня бамбуковой флейты
В цветочной долине под бронзовым солнцем.

.

В Бразилии ночь (Лирика / стихи о любви)

Мой голос пахнет ломкой тишиной... (Лирика)

.

Мой голос пахнет ломкой тишиной,
В которой каждый звук меняет слово.
Я обхожу приманки птицелова,
И говорю с неправильной луной.

А ты всегда спокойствия хотел.
«Здесь нет его, – шепчу по телефону, –
Здесь ходят по причалам лепреконы
И отцветают лилии в воде…

Здесь белые медведи по снегам,
По синим льдам скользят – неслышно даже…
Их тянет море – льдиночки-барашки
И острые, как бритвы, берега.

А я в руке сжимаю кремнезём
До стишовита, до стеклянных капель.
А помнишь, ты однажды жёстко запил
И говорил, что все мы крест несём…

И путал адреса и берега,
И вычислял какой-то сложный игрек.
Стихи – истошный молчаливый выкрик –
Поглотят одинокие года».

Ветра признали дудку из стекла,
Подсовывая гривы колтунами,
И, до краёв наполненные снами,
Безумные обрушили снега…

Я до сих пор не знаю, как жива…

.

Белая змея (Лирика / философская)

На кончиках пальцев (Лирика)

Гадать, кто же первый моргнёт немигающим оком.
Опять проиграть – не постигнувшим истин Сократом.
Вот так и живёшь – словно тень: ни лжецом, ни пророком...
А ночь, распеваясь, коснётся тебя ненароком –
Безумно волнующе лунная льётся соната.

Луна на ладонях, качнешь – и покатится с Богом
Разбрасывать лунные блики на купол собора.
А ты, как заложник у смысла, у буквы и слога,
Стираешь чернила – рука занемела по локоть...
Но строки сплелись – неподвластны руке дирижёра.
И падая, кисть замирает на тоне минора.
.

Маленькая бездна (Лирика / гражданская)

Камешки (Лирика / городская)

Что жизнь? Лишь время, расстояньем в детство.
Устали мы, а сквер всё величав,
Как старый друг, приветливо встречал
И источал какое-то блаженство.

А я искала камешки, как те...
Хотела их согреть в своей руке.
.

Всегда так было (Лирика / стихи о любви)

И в монастырской глуши
Все чувства прятать в острог,
И только чёрное шить,
И ни души на порог.

Остаться девой, сто лет.
Тепло руки – для молитв.
Тогда смогла умереть,
А ты – забыть. Как смогли?

А у меня долгий пост,
И я строжусь, пуще всех.
Никто не видел волос,
Что я запрятала в стрех.

Я замолила грехи
Твои, свои, диких роз,
И если льются стихи
Я их приму не всерьёз.

Город окнами смотрит вниз (Лирика / городская)

Всё, время – стоп. Поворот – стерня.
Слышишь, хрипит поэт?
Жалит натянутая струна –
Рвётся скупой куплет.

Всё, время – стоп. Не зови – ушла…
Болью застыл кадык.
И не хрипит, не дрожит душа,
Дёргая за язык.

Не раздвоилась пластина жил –
Сам раскачал Парнас,
Но побелел, ведь не пел, а жил.
Жил, словно пел за нас.

Чёрные крылья живых кулис –
С каждым теперь на "ты",
А город окнами смотрит вниз –
Пенно кипят цветы…

Мой щенок (Стихи для детей)

   Налеплю снеговиков –
   Папу, маму, дочку!
   А потом из колобков
   Вылеплю щеночка.
  
   Белый снег… и белый пёс –
   Лапы в хвостик прячет!
   Ждут глаза… и чёрный нос
   Весел по-собачьи!
  
   Не надену поводок –
   Мы же неразлучны!
   Завтра вынесу во двор
   Косточку получше!
  
   Если Дед Мороз домой
   Принесёт подарки,
   То поделим мы с тобой
   Даже шоколадки!
  
   Разгуделся дымоход:
   «Рады Дед Морозу!
    Только где же Новый Год?
   Как свалился с возу?»
  
   «Сам придёт в двенадцать, но
   Подождём немного!..»
  
   Ждёт щеночек, лижет ночь
   Снег, хватая новый!..

Воробьи февральские скучают (Лирика / городская)

Кудеса на Святки (Лирика)

Память (Свободные формы / верлибр)

Монолог (Лирика / стихи о любви)

Шампанского глоток за рубежи!
И всё вокруг блестит, как в карамели!
И кажется, немножечко кружит –
Признание немножечко кружит,
Мы целовались и ещё хотели!

С тех пор мои желания просты,
Я чувства не ищу, как ищут дети,
Но если, как весна случишься ты,
Но если вдруг опять случишься ты,
Я растворюсь в невыносимом свете.

Пока же поправляю канитель,
У Солнца ночью заплетаю косы.
Ещё метёт морозная метель,
Ещё не прекращается метель,
Но в рост пошли под снегом медоносы.

Камбала (Стихи, не вошедшие в рубрики)

Подойти бы поближе, но я
Доверяю давно егерям.
Вон, кренится щепа корабля,
Что остался в холодных морях.

И качают тяжёлую грусть
Провода, провода, невода.
Не уйти, не сойти, не свернуть,
Не сбежать из пучин никуда.

Ветер носит рыбёх чешую.
Солнце бликом – наверно блесна.
Я на Солнце смотрю и шепчу:
"Не взлетай, подожди камбалА!.."

Но взлетает!
Два белых крыла!
И на сердце колышется грусть.

Думаю (Лирика / философская)

На линии сна, как и прежде рождается свет.
Ты так не решишь, что сегодня важнее... Ей богу:
Работа? Послать этот график, бежать бы как швед
Когда-то бежал, забывая обратно дорогу.

На линии яви – всё резче, нужда – что кайло,
И хочешь не хочешь, а в джинсы вмещаешься ловко,
Теперь осторожно крыло заправляешь в крыло –
С бретельками тесно, но лучше садится обновка.

И пусть разобьёшься, не надо упрямых спасать,
Бессонные мысли на время утихнут неловко,
Мой враг, дай мне силы и воли тебя распознать,
Мой друг, не смотри же мне вслед ненавидящим волком.

Ты куда увела цыганёнка... (Лирика / городская)

Размываешь следы. Ну, зачем мне скажи,
Ты ведёшь цыганёнка на плаху?
Я же знаю, что там наточили ножи,
А на нём лишь простая рубаха.

Золотая, прошу я тебя, не греши,
И бельмом не смотри на ребёнка,
Что тебе до свободной, как ветер души?
Отпусти моего цыганёнка!

Хватит сердце усердно лучами лудить,
Я его разыщу, успокою.
Цыганёнок мой сладкий, целёхонький спит
И во сне поднимает подкову.

Слушал крики её, небольшой городок…
Истощалась луна – боль от боли,
Поправляла цыганке пуховый платок
И вела, как сестру, к колокольне.

Спите голуби... (Стихи, не вошедшие в рубрики)

Выжить (Лирика / стихи о любви)

.

Пусть говорят (Стихи, не вошедшие в рубрики)

К тебе теперь я еду на денёк,
Где пряталась в таких огромных травах,
Чтобы узнать знакомый вкус и запах,
И надкусить осоки стебелёк.

Уйти за ароматом трав в закат,
Дойти до места, где дорога в гору,
И не найти как прежде мандрагору,
В беспамятстве бродить, бродить, искать.

За что люблю я эту глухомань –
За тишину и память, где всё свято.
И только речка стала мелковата –
Лишь голову макнуть, как в иордань.

.

Шёл троллейбус (Лирика / городская)

Шёл троллейбус по Фонтанке,
По старинной мостовой,
И в поклоне каждой ямке,
Дёргал низко головой.

И рогатка: тили-дили –
Добрый день, мои друзья!
Сердце мне вчера вручили!
Разве врал когда-то я?

На сиденье вырезали
Два вихрастых озорства,
Что-то резкое, из брани,
Сильно ранили слова…

А потом кондуктор Оля
Сверху красный лоскуток
Пришивала, было больно,
Всё ж пружинка давит бок…

Вон, сейчас сидит девчушка,
Сердце гладит мне рукой,
У меня такое чувство,
Будто дарит мне покой.

Если б каждый сердце видел!
Что сиянье перед ним?!
На потёртый синий китель
Слёзы капали: день-мин…

Шёл троллейбус к остановке
По старинной мостовой.
Дзынькал, тренькал и неловко
Дёргал синей головой.

Закончено (Стихи, не вошедшие в рубрики)

Мне нечего больше сказать (Лирика / психологическая)

Когда ты проснёшься в вагоне, под мантру колёс
Обнимешь подушку, заплачет она за двоих:
Тыдых, и тыдых, и... То сердца ли стук, то ли стих,
То ль ложка в стакане... Ты веришь в черёдность полос?
Я – нет. Я, с тех пор как тогда закружила листва,
Живу  атеисткой. И странное дело –  жива!
Моё подвенечное платье – усталый винтаж,                            
Фиалки завяли, не спас их жемчужный поташ –
Тут умерло всё, и мне нечего больше сказать.

Не надо о грустном. Пусть каждый живёт будто Бог –
И, кажется прав, кто сумел!  Увела? Увела…          
Беда наслаждается дрожью, слегка поиграв,
Скользнув по душе  и свиваясь обратно в клубок
Заглянет в глаза, и попробуй, дыша, не отпрянь,
И как не услышать подругу, обнявшую? Дрянь!
Ничто не вернётся. Устало приклеюсь к окну,
Там танец какой-то вершит на ветвях, черногруд.
Прощай, Бог с тобою, и нечего больше сказать…

.

Когда-то с тонкими лучами... (Лирика / пейзажная)

Ноги (Рассказ / миниатюра)

Листопад (Лирика / городская)

.

Перемена (Лирика / стихи о любви)

В ароматном краю в этот день голубой*
Мы с тобой целовались в аллее.
У черёмухи робкой забрали покой –
Ты сказал, что я точно белее...

И кружился весь мир каруселью минут,
Ветер горечь носил амаретто.
Чуть припухлость улыбчивых сливовых губ
Пахла сладостью первозапрета.

Томно жмурился день, любопытная тень,
Поправляла вечернее платье.
Это счастье, вот так от черёмух пьянеть,
Безотчётно, теряться в объятьях.

В ароматном краю в этот день голубой
Так невинны мы были, не смелы.
Мы когда-то сидели за партой одной
И сбегали с большой перемены...

* Строка Иннокентия Анненского из одноимённого стихотворения «В ароматном краю в этот день голубой»

Бабочки (Рассказ / миниатюра)

Камень (Лирика / городская)

Вам кажется, что я молчу, ну и ладно,
Не каждый заметит, что камень болеет
Когда пробегает слеза по аллее,
От этого души камней словно ладан —
Синеют. Скорей бы сегодня смеркалось...
Молчат фонари, но собаки-то знают,
Как синие камни под утро сверкают,
Как тает их иней в рассветнейшем чае,
Слегка розовея в атласную алость.

.

Странные мы (Лирика / философская)

Птица летит курлыкая. Дома!  Почти что рядышком –
Вот ведь где  счастье полное – здесь тишина, но слышится
Пение крыл над крышами. Падают треугольники
Тёплого то ли  воздуха, то ли судьбы орешечной,
Сладко вдыхаешь, досыта – горькое и полынное.
Было ведь, было радостью в небо курлыкать с птицами.
Сердце поёт, мне кажется, с каждым глубоким выдохом,
Всё вспоминает – таяли над горизонтом белые,
В синем небесном пламени.
Но, превращая в небыли – пыль оседает серая,
странная неизбежностью.

Ты внутри (Лирика / стихи о любви)

…«В любви человек забывает себя; он живет с другими, он живет в других. А это и есть счастье.»
......................................................................................................Иван Ильин «Рождественское письмо»

.
Измеряли мы расстояния
Миллиметрами, в мыслях – милями,
Обжигали себя дыханием,
Жаждой мучили, колким холодом,
Из сердец выливали золото
И тянули его на ниточки.
В паутине вдвоём запутались –
Не паук с синекрылкой летнею,
А две капли слезы росистые,
Словно нотами стали долгими –
Песня тихая льётся в воздухе.
Слышу, голос поёт потерянный
На волне где вздыхают с ангелом
Только шишки сосны и тетерев,
Да весенней лазури облачко.
Он поёт про свечу в фонарике,
Что затеплилась по весеннему,
Что хоть ветер февральский холоден –
Не задует огонь твой мартовский,
И ему-то тепло повсюду – с ним
Бесконечной любви той всполохи.
Носит ветер – судьба нещадная:
Ты внутри, и как же добраться мне
До тебя, моя ненаглядная?

Было грустное лето. (Лирика / городская)

.

Маки (Стихи о войне)

.

Весеннее (Лирика / городская)

У весны такой воздушный флёр!
Голова кружится – пробужденье!
До чего же стар фуникулер:
Скрип, да скрип – выслушивай журенья…

Обещал умчать на самый край,
А забрался в гору и закашлял…
Помашу рукой ему: «Бывай…»
И пойду считать в округе башни.

Так без цели – чистый праздник глаз!
Всматриваюсь в шпили и виньеты –
Не спешу. В кармане в этот раз
Припасла хрустящие галеты.

Не великий мой несметный груз.
В глубине найду скамейку сада,
И по-братски с белкой поделюсь
Крошками со вкусом сервелата.

Серая летяга: «кру», да «кру…» –
Полетела вверх – не остановишь!
Я за ней взлетела! Почему?
Да, не знаю, вдруг почуяв: воля!

Сколько там внизу бессчетных дел –
Каруселью вечная запарка!

И в уже привычной суете,
Вдруг вздохну, как ранняя саранка.

.

В ракушечном море… (Лирика)

.

Светлячок (Лирика / пейзажная)

На ладошке вздохнул светлячок,
Он ещё не забыл первоцветы,
Ну, какой же смешной, дурачок,
Я дышу на него: дай мне света…

Но светляк быстро стал зеленеть,
Замер, словно дыханьем контужен –
Не жужжит и не хочет конфет,
Потускнел от тоски, занедужил...

По усам вижу – Жужа мой, жив:
– На, я листик ему предлагала,
Сахаринку, сперва раскрошив,
Обещала планету из лала.

Но в неволе душа, что слеза –
Молчалива, исходит полынью.
Он закрыл золотые глаза,
Небыль сладкую смешивал с былью…

Подлетала краса-стрекоза,
Словно вымолить брата хотела,
И в её васильковых глазах
Отражалось неоном полнеба.

Потянулась к травинкам рука –
НЛО так приходит, наверно,
Отпустила лесного жука,
И глаза распахнулись ответно.

Каждый холмик в лесу, как живой –
Стрёкот в воздухе, шёпот охряный,
И чаруют волшебной игрой
Золотистые брызги поляны.

Жаба Жабе (Авторская песня)

Жаба Жабе сказала жабово,
Что не жарко сегодня, кажется…
И добавив прожженным голосом:
Скоро может дожди пожалуют,
Так что, Жабочка с Жабынёночком,
Запасайтесь жучком кожевенным,
Златоглазиком густо – жёлтеньким,
И живой белокрылой жужжалкой,
Что сегодня чуть-чуть забрезжило
А уже не найти комариков...
Долго слушала цапля Женечка
То о чём рассуждали жабочки
Стало скучно, живьём за жаброчки –
Всех сложила в желудок. Жалко же:
Жабу Жабовну – жутко важную,
Жабыняту со  Жабынёночком.
Добрый жук прожжужал: житуха…ить
В небе солнце ржавело жухлое…

.

Фотограф (Лирика / философская)

Работа заела: раздавлен, загружен,
Уйти бы подальше от плача.    
А в поле стервятник... Всё медленней кружит
Над девочкой. Ждёт, не иначе!

Наверное, случай: спасти бы ребёнка,
Но нет – уникальные кадры!
Здесь жизнь не светлее, чем цвет фотоплёнки,
И долгие тени кошмарны.

Минута, ещё... и душа оторвётся,
Ослабшее тело – горбато.
Как гриф поджидает печёнку уродца –
Нагрелся затвор аппарата.

Но нет, ещё раз: две коленки согнула,
Ладошка вперёд – есть шажочек!
Ждёт гриф, ждёт фотограф – минута, секунда…
Ждёт Бог, Красный крест — красный очень!

И  белое солнце застыло в зените,
Смотрящие вниз обомлели:
Как щёлкал затвором посланец ("спаситель") –
Вдвоём пировали на теле.

Наш зрительский шок обеспечит награду:
Весь мир облетит этот снимок,
Но триста ночей шаг за шагом до ада
С шагами девчушки сравнимы.

Не выдержат нервы. Звонки телефона
Чем чаще,  тем явно жаднее.
И чёрные когти ночного грифона
Порвут, где сегодня слабеет.

---------------------------------------------------------------
Самые знаменитые фотографии
http://100500foto.com/samyie-znamenityie-fotografii.html

За этот снимок фотограф Кевин Картер был награжден Пулицеровской премией. Фото носит название «Голод в Судане». После того, как 26 марта 1993 года фотография была опубликована в журнале New York Times, и стала символом трагедии Африки. Наверное, у каждого возникает вопрос: что же случилось с девочкой дальше, почему ей не помогли? Её судьба не известна. Кевин Картер не помог умирающей девочке. В 1994 году автор фото покончил с жизнью.

Лабиринт (Лирика / философская)

Светает (Лирика / стихи о любви)

Ты – русский (Стихи о войне)

У лесного озера (Лирика / пейзажная)

В глуши такой, что рябчики не стонут,
Палатку собирали под дождём
И с комариным родом Кабыздохов
Делились и питьём, и мотылём.

Карасики тревожили оснастку,
На кукурузный чох меняя жизнь.
Непуганые лапти шире пястки –
Ленивые линьки – ну, хороши!

А днём, в жару, попряталась вся живность,
Лишь озеро пускает пузыри
И кажется, что нынешняя пышность
От той ещё не высохшей зари.

Нетронутой природы коридоры –
На белую сирень походит куст.
Откуда ослепительно фарфоровы
Цветы?  И странность этих новых чувств?

Открытие своё несёшь, как чудо,
И даже не ругаешь мошкару,
И слышно: нежно тенькает пичуга –
Чем жарче день, тем сладостней в бору*.

Бабы (Свободные формы / белый и вольный стих)

А ноша всегда найдётся…
Да были бы только плечи!
Неважно, какого проку,
Но важно святое – «надо!»
Бурлачат по рекам бабы,
В горящие лезут избы,
И лечат ожоги, раны
прикладывая картоху.
Пяток на семью разделит,
Одну на крыльцо – бродягам!
Награда? Да, всё пустое…
Скрестили бы только руки,
И может когда в четверег
Наведаться смогут внуки.
Что ей – понедельник, вторник...
А вот по субботам праздник:
Наденет платочек светлый
И крестится долго в храме,
И просит за всю Россию.
Не двигает вера камни...
Но бабы привыкли – верят.
Сизиф, председатель, курит…

Бунтари (Лирика)

Тот, кто пьет молоко - будет прыгать высоко, будет бегать далеко, тот, кто пьет молоко!

«Я не буду молокоо..., –
замычала Катя в кружку,
– не хочу я, как лягушка
прыгать с места высокоо...!»

И нисколько не краснея,
поддержал её Алёшка:
«Я не буду кушать ложкой,
мне руками есть – вкуснее!»

«Точно!» – пискнула Наташа.
И захныкала Марина:
«Мама мне не так варила…
Где варенье в манной каше?»

И раздался нянин голос:
«Бунтари! А есть тут смелый?!
Кто всё съест и будет первым,
поведёт ракету в космос!»

Ложки стали рулевыми!
Пять минут – полёт нормальный!
В группе делят кекс «Штурвальный».
В кружках тонут позывные...

Гейша (Лирика)

                                    Сливы весенний цвет
                                    Дарит свой аромат человеку…
                                    Тому, кто ветку сломал.
                                                                                             Тиё

Её кимоно — из цветов полевого жасмина,
И маска ничуть не скрывает приятной улыбки.
Слегка поклонилась, рассыпав блестящие блики  
Капризного и ослепительно белого клина*.

А в домике чайном тепло — разговорчивы угли.
Хозяйка подносит коробку сластей — это нечто!
И в тысячный раз  изумляюсь нежнейшей из гейш, что
Весь дом озаряет, когда даже звёзды уснули.

Пьянящую свежесть бутонов проснувшейся сливы –
Легчайшую ноту, я чувствую в тонких ладонях,
Державших сегодня и воск с ароматом лимона,
И веер из перьев сандала, и веточку ивы.

Тревожишь мне память – так пахли все вёсны надежды:
Чуть влажными почками, первым листком и смолою,
Безоблачным небом и точно – живою водою!
Чуть сладкой кленовой сосулькой манящей, как прежде.

Ты словно во мне разбудила звенящее утро,
На воле слова не устанут слагаться стихами.
За лёгкостью слога – лишь память – штрихами, штрихами,
Их лютня на шёлковых струнах запомнила  будто…

Прислушался к звукам огня и вкушал молчаливо
Горячий настой из простых – дорогих впечатлений.
Упала роса, наступала пора обновленья –
Их время пришло, раскрывались соцветия сливы...
-------------------------------------------------------------------------
*Воротничок кимоно гейш всегда чисто-белый и без вышивки.

В её глазах отражались луны… (Рассказ / миниатюра)

«В её глазах отражались луны…» –  задумалась, уставившись в одну точку.
А если человек смотрит в пустоту – он думает. И если ему есть о чем думать, это уже хорошо.
«Давно ли я так сижу» – мысль вернула в реал… Опять проехала остановку.
Мысли поглощают время быстрее, чем дела.

.

Скажи, не молчи… (Лирика / психологическая)

– Брось, это, кажется муха...
Очнулась кулёма, почуяла сладкий кефир.
Дочунь, ты придёшь через день? Принеси мне конфет.
Немножко совсем, только тех из советских, ты помнишь?
А "Балтику" больше не делают... вкусные – Божешь!
Бабуля ландринчики прятала так же в буфет.
Теперь я её понимаю – мы любим своё,
Что в детстве от сердца родного давалось нам щедро!
И каждый шажок нам казался когда-то победным,
Вот так и сейчас: шаг к окну, шаг к тебе, шаг к трюмо.

– Ну, ладно, мамуль, что ты прямо, как в детском саду.
Подсохнет асфальт, мы с тобою ещё наверстаем!
Тебя не забыла твоя голубиная стая,
Увидят, как пить дать, устроят опять чехарду.
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд*,
И лёгкие тени в глазах голубых закружились...
Но сколько могу я придумывать, как бы мы жили?
Вернуть бы тебя, чтобы просто тихонько обнять.

* Строка из стихотворения Н.Гумилёва «Жираф»
  

Зависть улиточного цвета (Юмористическая поэзия / иронические стихи)

Шевельнулась в улитке змея
Беломраморной шкуркою – шок!
И улитке теперь нет житья –
Мозг скрутило до самых кишок.

Вот и ползает – склизки следы,
Да рогами пугает траву,
Ей всего-то хотелось воды,
Чтоб как, кит поливать синеву!

Небо (Рассказ / миниатюра)

Как трава луговая, цветочек, кузнечик (Лирика)

Разразятся дожди – успокоится жажда,
Эти сутки подарят немного покоя…
Но кого-то подолгу зовет, словно в горе,
Повторяя неслышно: «Я жду, мне не страшно...»

Ах, бела кружевная на теле сорочка,
Он ворвётся дождём золотисто влюблённым,
Вся его обовьет, назовёт наречённым,
Как струна беззащитна, как песнь непорочна.

Растворяются звуки, слетают бесследно
С этих розовых губ – умереть и воскреснуть!
И глаза забирают... Опаснее бездны
У девчонки глаза в предвечерии медном.

У больничной кровати дежурила мама,
Каждый час ваткой мокрой к губам прикасалась:
«Эта жажда пройдёт, потерпи ещё малость...»
И молитву читала: «Храни тебя, Анна!»

Синильга (Лирика / мистическая)

То беличью россыпь ладошек,
То крестики лапок сорок –
Ткёт вышивку дальних дорог…
А ночью их вновь припорошит,
Укроет лазейки берлог.

Сама миражом серебристым
Мелькнёт между сосен-подруг –
И сводит охотнику дух!
У ведьмы уста сахаристы,
Пропитаны вкусом разлук.

Так, в прятках, мужей завлекала!
Увидишь – считай, что пропал!
Очнёшься в глуши среди скал –
Стать белого волка, смекалка
И северный дикий оскал!

Синильга взметнётся над лесом
Под музыку первых веков,
Камлая, не зная оков,
Не чувствуя боли и веса.
Прекрасна! Ослепнуть готов?..

Сувой на закате синеет,
Темнеет сосновая даль.
Горчит поцелуев миндаль,
У волка глаза солонеют
На жёлтый небесный болхарь.

------------------------------------------
*Имя Синильга, с тунгусского, означает – снег.
По легенде это была девушка-шаманка, редкой красоты и ума.
В молодом возрасте она умерла, и ее, не успокоившийся дух, бродил по Земле,
многие мужчины шли за ней в лес, оставляя свои семьи, и не возвращались.

**Белый волк, по преданиям славян, - не простой волк, а человек-оборотень.

Дождливое марево (Лирика / городская)

И, кажется, серость впиталась судьбою в подкорку,
И здесь ощущается это стократно сильнее.
Сутулясь, сбегают к речной мостовой три ступени
Подобны подобным покорным холодному року.

Гудят колокольни, да толку-то, чёрт, ни на йоту.
Оглохли тут все, причастившись наливкой свободы.
И камни здесь седы, и в копоти белые своды,
И долго ещё, ох как долго терпеть-то народу.

Гудят переливом троллейбусов звонких маршруты,
Улитка рога подвернула и скрипнула снуло.
Водитель сурова – верёвкой кручёной стегнула,
Все ждут под навесом, как будто на рынке Калькутты.

Где пряности в воздухе так же как и поцелуи,
В которых мы в юности так незаметно хмелели,
Киоск шаурмы не жалеет нам хмели-сунели,
И в воздухе вьются убийственно запахи дури.

И лаковым блеском натёрты штиблеты на воре,
И город хрипит под мотивы блаженства и горя.

Болото (Сказки)

Просто дождь (Лирика / городская)

Красный фонарь (Рассказ / миниатюра)

Танец стрекозы (Авторская песня)

Воздух пахнет травой душистой.
У костра,  огонёк – по кругу,
Прикрываю глаза и вижу
Золотистых кругов круженье.
Пусть родится сегодня снова
Солнцеокая девочка Со.

Кружишь в танце и манишь звуком,
Отраженьем в глазах сиянья,
Бубенцами стрекозки тонкой.
В круге, словно рисуя солнце,
Поднимаешься над Землёю.
Видно знаешь ответы точно
Кто ты есть и зачем ты дышишь.
Держат силы цветов, травинок,
На священной тропе сновидцев,
Стрекозу из рода шаманов.
Сам огонь не жалеет крыльев
Режут воздух шальные искры.

Лёгкокрылая, словно песня,
В шкуре первого созерцанья
Ты открыто в костёр влетаешь,
И блуждаешь в потёмках ночи,
Небо дышит, дымятся краски...
Что ты видишь сейчас шаманка?  
Видишь просто границы мира,
Бирюзовые тропы знанья,
Или мир на оленьем ушке?
Заклинай голубые ленты.
Завяжи узелки на красных.
Танец северный – танец-тайна.

Лунный свет разлился на небе,
Пахнет густо цветами воздух,
Жар отчётливей – боль на коже.
Ты – "Парящая над кострами"
И сестра голубой печали –
Звёзды будут твоей тропою.

Прилетели свиристели (Зарисовки)

Давай с тобой построим дом (Лирика)

Ворон (Стихи, не вошедшие в рубрики)

– Я тебя же, братец, метил
Чёрным глазом и крылом,
Чтобы ты в долине смерти
Мог заведовать с умом,
Там не муза в подмастерье,
А Телятников Макар.
Только ворон, в подреберье,
Обнаружил скромный дар.
Рондо каркает по новой,
Даже Бог устал, присел.
С Бороды его лиловой
Падал первый мокрый снег.

-------------------------------------------
* Строка из стихотворения Варлама Шаламова.

И всё… (Лирика)

Не проскочить не заплатив,
По полной, по большому счёту.
Смотри, какой смешной актив,
И тот сгодился Богу\чёрту?

И всё равно кто рядом был,
И кто подталкивал за плечи.
Всё то, чем в жизни дорожил
Случилось раз, был чудный вечер.

Сломанный зонтик (Лирика / городская)

Манной рассыпаны  корки и отруби-свечи,
Топчутся глупые голуби, лезут на плечи.
Просто как просо, как тешат слова-обещанья.
Сядет на бортик у церкви – дадут подаянье.
Иней прилипнет на плащ цвета гречневой каши –
Ей всё равно. Под обрывками мыслей вчерашних,
Радостью дня – надломить голубиного хлеба.
Только вот дождь,  рваный зонт закрывает всё небо…
И говорят – она ест голубей, но не верю.
Я же была в этой жизни недавно – забытой – ею.

С точки зрения... (Юмористическая поэзия / шуточные стихи)

С точки зрения Медного Всадника,
Мы, конечно же, проводники –
разных мыслей. Душевный наш маятник
раздвигает нам колосники.

И летят желторотыми птицами
Наполняя суровый пейзаж –
Мысли-зяблики, мысли синицами,
Даже голуби просят лаваш.

Тут бы сам Пикассо поразился: О!
А не то чтобы всадника медь,
Как сумел в это облако взвиться он –
Тёмно-бурый обычный медведь!

Это мысли петардами праздника
Взорвались, и опять забытьё,
С точки зрения Медного всадника,
В небе кружит одно голубьё…

Аромат шафранов (Стихи, не вошедшие в рубрики)

Плыл танец – "ритуальная Чакона"
Приметил змееносец тень мою –
Изгибами напомнила змею,
Я, в шёлке одеяния дракона.

Дымила ночь сандала и пачули,
Казалось, всё качалось – чудеса!
Покачивали тихо небеса
Мерцающие чашечки латуни.

И возвращаться было очень странно,
В свою как сон вселенную, в отель.
Где утром вездесущий метрдотель,
Мне передал букет благоуханный.

Я увезла на счастье иль к беде
Приятно-горький аромат шафранов.

И пусть... (Стихи, не вошедшие в рубрики)

Не видеть мне счастливого покоя,
Вернуться бы на Родину скорей,
Мне шёпот сосен был всегда родней,
Чем бесконечность полосы прибоя.

Не нужен мне загар – ожоги зноя,
Спешу туда, где  дразнятся дрозды,
И где нет слаще ключевой воды,
С травинками – целебного настоя.

Где звёзды так низки, хоть ешь вприкуску!
И пусть  у нас тут всё наоборот,              
Но мы из всех миров предпочитаем тот,
В котором можем говорить на русском.

На репетиции... (Лирика / городская)

И хором: ёлочка зажгись, и дальше,
"По очереди, чур",  стихи и танцы –
Опять на завтра, постарались зайцы,
Перенесли прогон. Наказ строжайший:
Стихи всем знать, как родненькие пальцы.

А мы вдыхали краску коридоров,
В которых заблудилось наше эхо,
Задания для детства – не помеха,
И проявляя первозданный норов
Вперегонки у ветра брали фору.

Стихи учили просто: под подушку
Положишь книгу, прочитав на сон и –
Строка  к строке  в полнейшем унисоне
Соединит ватрушку  и хлопушку
В мешке, в волшебно синем фаэтоне.

И снова репетиция – у ёлки!
И кажется она совсем живою,
А пахнет – настоящим Новым годом!
Тянусь, тянусь к её живым бахромкам,
И отступает хоровод со мною,
Но я уже потрогала иголки.

Прозрачные часы (Лирика / стихи о любви)

Лиловый снег (Лирика / городская)

Всегда у неба под рукою*  –
пыльца комет,
Прядёт оно её ночами –
в тончайший свет,
И вышивает: крестик, крестик  –
и  перекрёст,
Копируя свои снежинки –
с далёких звёзд.
Летят небесные созданья –
искрятся все,
Похрустывай теперь ногами –
навеселе!
Снежинки ловит каждый пятый  –
чудная страсть,
И я ищу одну большую –
оборкой вязь.
Я звёздной пыли набираю –
На оберег!
Летит снежок, лови лиловый –
обычный снег!

-----------------------------------------------
* Строка из стихотворения И.Царёва "Чудаки"

Не объяснить... (Стихи, не вошедшие в рубрики)

И до того, как дверь захлопнется, подумай!
Шагнёшь, и хоровод закружит впечатлений,
Как в маскараде или в камере-обскуре –
Жизнь перевёрнута – такая режиссура,
Не объяснить... попробуй чай из вдохновений.

Ей дал совет, зачем? Пригнул бы лучше уши,
Бежать отсюда умным детям невозможно,
Да и куда бежать? – бессмысленно, к тому же,
Чем дальше в лес, тем норы бесконечно уже,
Хоть и система входов вроде бы двусложна.

Алиса, сон чужой замешан на дурмане,
Река и день, и ночь коверкала гримасы,
Теперь устала и запуталась в обмане.
Светает, тают звёзды в розовом тумане,
И кот, и зеркало, уставшее от масок.

Начинательное (Лирика / философская)

Омут (Лирика / философская)

И вглядываешься: но, где-где?.. С моста наклоняешься — тут же теряешь чудну`ю панаму, плетёную днём из соломки с огромным цветком-макраме, но не видишь поющую. Тени у омута пляшут. Не слышишь, как песни грустны и негромки. Заманчиво и откровенно поёт одиночества омут... И об уходящем рассвете, о снеге, и о человеке со светлыми — лён-волосами, и с жемчугом быстро летящим с гривья на красивые плечи. И камерный шлейф впечатлений, как всполохи золота в ленте, в ночь Северного воссиянья, заполнят твой огненный круг, ведь поёт голубая русалка о счастии прикосновений...
Ты сам разглядишь, коль не робок — ведь мальчикам нравятся брызги! Мечтою прозрачной поманит… Сначала без боли и страха, начнётся с обычной ошибки, когда доберёшься до боли — ты будешь совсем одиноким, и можешь сейчас не поверить, поверишь, когда будет сорок. Ты точно услышишь свой омут.

Есть такое место (Лирика / городская)

Мигнула камера — отмена,
И принтер громко кашлянул и...
Загрузка — есть! Прощай Селена,
Прощай мой двор, мой дом… Вернусь ли?
Найду ли силы сбросив смело,
Ныряя прямо в вечный логос*,
Вернуться снова в это тело,
Перебивая лунный голос...
…
Вернулась — здесь вполне уютно:
Окно, и чуть подальше — кресло,
А за окошком, поминутно
Виляют хвостики подъездов.
Драконьих глаз большие окна
Моргают шторками — свет ярок,
И за оградкой клумбы мокнут
Лоскутным цветом одеялок.
И утро дышит — брызжет свежесть,
Подставь ладони — пей горстями!
Позволь лучам себя понежить,
И жить простыми новостями.

-----------------------------------
*не более так, чем иначе

Лошадка (Стихи для детей)

Там, за твоей спиной (Лирика / городская)

Взвизгнули тормоза…

В золотой Москве... (Лирика / городская)

Говорили, прятали взгляд — стократ!
Обещаний сыр исчезал — о, да!
А теперь попробуй не сглазь — карась,
А то будешь в маслице — рдян, холён!

Вот и кур давно не доят — морят,
Тут в метро не прячься, Аллах Акбар,
Выпевают счастье — пустился б в пляс,
Только я без беленькой тля-зелён.

Этюд (Лирика / пейзажная)

Художник* (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

И шелохнулся верх платья от вздоха,
И отойдя ото сна,
Словно лучами подсвечена тонко, —
Полуулыбка ясна.

Кто разглядит, эти чёртовы муки —
Сколько кружит с нею взгляд —
Бог целовал её светлые руки,
Кажется боготворя...

О, одиночество — тайная сила,
Ровно в двенадцать — невмочь,
Синим дождём разбавлялись белила —
Свежестью веяла ночь...

Белым листом восхитятся ли снобы,
Канет ли в сон чистота?
Он повторил бы всё в точности снова —
С блика пустого листа...

--------------------------------------------------------
*На основе произведение Оноре де Бальзака "Неведомый шедевр"
** строка Юрия Левитанского из стихотворения «Падают листья осеннего сада…»

Пляшущая в огне (Лирика / стихи о любви)

И падает вновь звезда —
Секунда — потухнет свет.
Была ли? Сейчас, была?
Ты видел?.. Да, ты же слеп!
Там — пляшущая в огне.
Секунда — браслет затих.
Он с детства прирос к ноге —
Стеклом золотых облепих.

Шепнёт он: была одна...
И тихо вздохнёт вослед.
Сгорела моя звезда —
Безумие странных лет.
Я ей кандалы надел,
И цепь на короткий шаг —
Истаяла словно мел,
Не смог я — не удержал.

Такой я — прощенья нет.
Та — с крыльями до небес,
Глазами — степная рысь,
Искала свободы... бред,
Но в сердце светилась высь.
А мне бы ещё хоть раз
Увидеть лучистый свет
Её золотистых глаз.

Закончу сейчас браслет...

Не вполне объяснимо… (Лирика / городская)

Под каплями, пальцы — прозрачней слепого дождя —
Так я становлюсь иногда розоватою тенью,
Взмываю к заоблачным чистым мирам, но взойдя —
Я холод встречаю — там волгло. И полнятся пеньем
Владыки Теней бесконечные тучи.  За край
стащили черту горизонта. Бумажное солнце…
Но бьётся сознание тонкого тела —  давай,
Туда, за прозрачность стекла и металла червонцев.
Но, вновь обессилев, сбиваешься вниз — вот он — крест.
И смотришь на небо, как псина, и взвыть бы на серость.
Как будто услышали — тучи вздохнули с небес,
И белые хлопья посыпались. Чувственный мелос
Разлился вокруг, и в моей подуставшей душе.
Кружатся снежинки — двойные, тройные — Cherchez!

Вот так, не вполне объяснимо, я чувствую связь —
Чем медленней снег, тем у строчек ажурнее вязь.

-------------------------------------------------------------------
Cherchez(шерше) — ищите!

Дождь (Лирика / городская)

Я раньше плакала, а нынче — нет.
Теперь пишу стихи — слова и слёзы.
Расстроилась — в сегодняшний обед
Дождь зарыдал на ветках у берёзы.
Потом пошёл хмельным  — в разнос, в разгул —
Срывая с лип листочков нежных охру,
Вбивал гвоздями струй — колосс-могун!
И сочиняя на жестянках оду,
Катал их в сквере возле полных урн.
В беседке прижимались  — он, она,
Их зонтик улетел давно, и Мэри.
Она шептала: кончится война...
А он — молчал, так громыхало в сквере…

Не забывай… (Лирика / стихи о любви)

Не забывай, в заботах длинных буден.
Мечта-тончайшая вуаль
Коснётся глаз — пусть будет неподсуден
И первый, и последний вальс.

Не забывай, в любую непогоду
Дождём твоей коснусь щеки.
Я знаю на Земле своей свободу:
Вершины — ветрами легки —
Не забывай...

Тоска (Лирика / стихи о любви)

К себе... (Лирика / философская)

Камбоджа (Лирика / городская)

Vita (Лирика / городская)

Уроки, все, даются без иллюзий:
Коль допускаешь близких отношений
Увы, не обойдёшься без диффузий —
Идёт обмен, обман самовнушений.
Так в апогей шагнёшь, что рвутся брюки,
И расцветает то, что было скрыто.
Прикрыть бы срам – но что прикроют руки -
Прёт аромат такой, прям Dolce vita.

А vita — жизнь! Как ни крути педали —
Не убежать, и помнишь борщик стылый,
И то, как безыскусно предавали,
И то, как ты вернулся, но бескрылый.
Да, ладно, жизнь подлечит каплей мирры,
Лишь пустоту не вылечить от ветра,
Ты проходи, пожалуйста, в квартиру,
Здесь пусто, никого, лишь эхом: где ты…

Длинная история (Лирика / стихи о любви)

Тихое утро... (Лирика / городская)

Тихое утро крадётся шагами Амура,
Только я слышу всегда эту первую ноту –
Лёгкого ветра рожденье, ветвей партитуру.
Кустик сирени волнуется: Боже мой, кто ты?..
Будто он главный хранитель пространства Вселенной.
То, что вчера было камнем, сегодня из ветра –
Огненный круг начинает движение мерно,
Чайник свистит, и запахло оладьями щедро.

Зов наполняет дыханием с этой минуты.
Тихое утро – ни в теле, ни в воздухе смуты…

Мне лошадь встретилась… (Лирика / философская)

Зачем (Лирика / стихи о любви)

Когда созреют гроздья винограда,
И потечёт янтарное вино,
Напишешь снова, как всегда приватно:
Ты, приезжай, у нас ещё тепло…

И я, закутавшись в свой шарф-манжету,
Дождливых капель провожая лёт,
Подумаю, что снова я за лето
Не добрела до цапельных болот.

Ах, мандарин! В пупырышках — прохлада!
Пришла зима, но ты зовёшь к себе:
Созрели снова гроздья винограда,
Пёс приручён. Всё, приезжай ко мне…

А в наших окнах голубеет утро,
И в сердце чуть предательская дрожь.
Я привыкала к одиночеству так трудно...
Зачем ты так настойчиво зовёшь?

Танец (Лирика / стихи о любви)

В снах моих: дорожки из цветной муки,
Лёгкая одежда — только привлеки,
Тает словно пена — даже не шути...
Туфельки отставлю, чтоб к тебе пройти.

Чтоб не слышно было ветреных шагов,
И не пахло мёдом девственных духов,  
Чтобы ты проснулся и вздохнул легко:
Надо же,  приснилось птичье молоко!

И следы, на солнце, в полдень  рассмотрев,
Повторил рукою тонкий их рельеф,
Вспомнил, как краснела ленточка в кудрях,
Балерину, танец — соло на углях.

spiro dum spero (Лирика / стихи о любви)

Когда ты найдёшь отраду —
С длиннющей как ночь косицей,
С глазами на пол лица, то
Ты сам не спугни,  не надо,
Как сон - с синевой, ресницы.
Своим безоружным взглядом
Тебя до души разденет,
Устроится в сердце рядом —
Узнаешь — болит душа-то —
Растет, удлиняя тени.
Когда же небес коснётся,
Где влаги в помине и нет,
То мысль застучит, забьётся —
Возьми хоть всю влагу сердца,
Но только останься во мне!

Цепляйся за воздух синий!
Шипы распушил шиповник...
Под солнцем в объятьях сильных
Вопьются под рёбра шпили —
Так цвет отдаёт любовь. И
Не потеряй — будет скверно —
Себе не простишь, не знаешь,
Напишешь "dum spiro spero":
Напишешь сначала — "верю…"
"не верю" — потом исправишь.
И станешь — слепой душою,
Что ходит как тень по свету,
В судьбе не ища покоя,
Лишь — взгляд, пеленой-слезою,
Всё имя шепча — Игдеты…

Мелькнёт — то мимоз букетик,
То ведьма, подобно бреду.
Дыши и надейся — встретишь
С глазами по метру, деву...
Слепой, а она по следу.

* spiro dum spero ( латынь): я дышу, я надеюсь, что она будет.

Питерское (Лирика / городская)

Ты уходишь из дома. Считаешь попытку?
Захвати белый мел, пригодится в дороге,
Там напишешь из Бродского, циклами в проге:
Не спешите, и не совершайте ошибку.
И добавь, что Цой жив! ...статус — что не понятно?..
Белым мелом возьми, напиши позывные,
Обрисуй каждый контур — кварталы пьян`ы, и
В тусклых окнах дожди — аллергичны и кляты.
А в тумане все тени как сон —  голубые,
Даже камень белеет — прошитый стихами,
Здесь на стенах последние строки стихали,
До сих пор так и принято, мел не забыл, а?
Не вернёшься? Да, знаю, я эту улыбку...
Под ногами сам кланяйся каждому стеблю
Не запутайся там, как в том вязаном свитре
В тех местах, где все любят пофотаться в Питере,
Камни плачут стихами и кашляют в землю:
Оставайся, брат, дома — не делай ошибку...

Реки тянутся с облаков (Стихи, не вошедшие в рубрики)

Серебром блеснёт, чешуёй,
Зарябит, залунявит свечная,
Желтый свет медовой струёй
Добавляя в цветы молочая.

И лавандово выльет тень
Догорая закат-медуница,
И обнимет матушка-лень -
Ночь душистая, сон-неженица…

А я бы согрешила… (Стихи, не вошедшие в рубрики)

Здесь воду ем и воду тихо пью,
В стихах ищу одно — успокоенье.
У птиц моих не перепутать пенье,
За это я их трепетных терплю.

Бывают беспокойные — в душе
Устроят чехарду, хоть вон из дома,
Но я шепчу: простая идиома
В сто крат мудрее вашего клише.

Не троньте грех — не пойте про любовь!
Как рифмы не уложите, поверьте,
Банальны в свете проявленья эти…
И в жизни, и в стихах — судьбе не прекословь.

Я остаюсь... (Лирика / городская)

Он ей оставил цветы…* (Лирика / стихи о любви)

Я все равно тебя когда-нибудь возьму-
Одну или вдвоем с Парижем!
………………………………Маяковский

Любовь всё идёт вослед…
Несёт парижанка цветы.
Продаст — пару дней будет хлеб,
Чай с сахаром до дурноты.

Фиалки из пармских садов
Изысканней пахнут, нежней —
Берите, месье!  Холода
Нас всех превращают в теней.

Любовь растворилась в цветах —
В оттенках прекраснейших роз,
Возьмите, месье, просто так —
На завтра плохой дан прогноз.

И снова несёт на бульвар      
Букет фантастических астр,
В нём каждый цветочек свой жар
Повыпустил прям напоказ!

Ах, сколько цветов — всё что мог!
И в каждом: "Поверь мне, люблю!"
Люблю после смерти, как Бог —
Любовь, возведя в абсолют.

И некого благодарить —
Душой, лепесточком сомнусь…
А тот, кто умел просто жить,
Сумел, уберечь и в войну…

-------------------------------------------
*Одна из самых трогательных историй жизни Маяковского произошла с ним в Париже, когда он влюбился в Татьяну Яковлеву. От этой любви ей остались цветы. Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента — и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: «От Маяковского».
Цветы приносили в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем уже забыли. В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты.
Вероятно, это просто красивая легенда, но хочется верить, что так было…

Октябрь (Авторская песня)

В доме... (Лирика / городская)

Если здесь не дышать, можно услышать ход
Тикающих часов, скрип непритёртых нот,
Шепот ночных сверчков и голубиный  гул —
Это балконный бис, это карнизный луг.

Я не тревожу птиц — крыша у нас на всех,
Всех приглашу за стол, крошки ведь тоже - хлеб...
Трудно пишу стихи про своё место здесь,
За пианино  пыль — там оно где-то есть.

Тучи над городом встали* (Лирика / городская)

Пусть будет этот спич не так тяжёл,
Как тучи что скопились над кварталом,
И вечер в состоянье полупьяном…
Закат пришёл, и тоже раздражён.

А просто тучи с городом сплелись —
Зависли и качают непривычно,
Высотки, возмущаясь неприлично,
Ругают и правительство и "жись"...

На улице скопление зонтов,
И в узких переходах до хрущёвки
Я ощущаю крылья из плащёвки,
Надёжные, как корки паспортов.

Сентябрь рыжий — чуточку чудак,
Пугает птиц приметами покрова,
А значит, осень-вертихвостка снова —
На солнце перезрела словно мак…

И сыплет серебра недорогого.

Где ты... (Лирика / стихи о любви)

Таит аромат, пусть едва уловимый,
Цветок, что попал между тонких страниц...
Где ты? Я ищу среди тысячи лиц
Того, кто даёт ощущенье паденья:
И взлёта и снова паденья… Зачем мне?
Тревожит как сон аромат, мой любимый.

Мне быстро целующей тёплую кожу
Свободу подарит дыханием чувств...
Так ярок, напитанный косточкой вкус
Созревшей на солнце и сохнувшей вишни
Попавшей под тёплые летние ливни,
Что нежно целуют ей тёплую кожу.

Так в осени дикой присутствует охра
И резкий багрянец безумных румян —
Ещё полминуты и сходит чуть пьян,
Душа наполняется нежною смутой
И ноющей тонко, щемящею мукой —
Так в осени дикой присутствует охра.

Так в зиму уходят сады — чуть прозрачны,
Роняя не лист, а последний восторг.
Седой почтальон подбирал, сколько мог —
И складывал только цветы — на сонеты,
А листики клёна дарил как букеты.
Так в зиму уходят сады — чуть прозрачны.

Гербарий с тех пор стал и хрупок, и чёрен —
Таков приговор — справедлив и суров,
Смиряются тени моих вечеров,
Царит неуют,  осень — грусть и утрата...
И стрелки как птицы летят с циферблата.
И старый гербарий почти чудотворен...

И плакал... (Лирика / городская)

Здесь ливни идут нешуточно,
А счастье — мигнёт лучом.
"Займёшь мне" — звучит так буднично,
Привычно давит плечо.

На, косточку сахаристую!
Ваш пёс? Что-то занемог?
Монету подам  флейтисту —  
Играй, чтоб услышал Бог…

Ты помнишь, "Цветы засохшие"*?
Давай, мой друг, не филонь,
Заплатят ещё прохожие —
Ты только подставь ладонь.

И он подмигнул, чуть ласково
В глазах шевельнулся пыл,              
Коснулся отверстий лаковых —
Смотри-ка, ведь не забыл!

Играл "Утешенье" Шуберта,
Аж взмокли концы волос.
Вся жизнь промелькнула кубарем,
Остался немой вопрос.

А может ещё не поздно мне?
Как близко стоит Христос...
Ручьи заструились звёздные,
И плакал несносно пёс.

*«Засохшие цветы» Франца Шуберта

Магнолия (Стихи, не вошедшие в рубрики)

Я ноги  подбираю — пусть невольно,
Чтоб из великих кто не оттоптал,
И уменьшаюсь быстро и безбольно
До маленького твёрдого зерна.

И проходя сквозь тайны перехода
(Зерно склюют небесные птенцы)
Выпрашивая только вёсны Бога,
Здесь деревом надеюсь расцвести.

Магнолия, ты отраженье словно —
Звезда надменно чуть произнесёт,
Я дрогну сердцем-розовым бутоном
Сожмусь от пустоты дыханья — лёд...

Магнолия, ты чудо как красива —
Я влагу пил бы с этого листа —
Поэт дышал и в этой страсти — сила,
И  строчка переливиста, чиста…

Вселенная!  Прозрение – а как же!
Ещё строка и проступает свет —
Стих застывает, сахарно-бумажен —
"Магнолия", чей облетает цвет.

Мама мыла раму (Лирика / городская)

Одной рукой держась за раму
Другим крылом махала смело,
Но почему-то не взлетала
Хотя красиво песни пела…
Мерцали окна в шапках пены.

Я тоже мыла мылом раму —
Под вечер — звёзды-голубики
Казались близкими недаром...
А штора становилась птицей —
Голубоглазой голубицей.

Я столько раз, обычно в мае,
Отмою звёзды — ночь да с гаком  
Их по местам сопровождаю:
Веду соседскую собаку,
Мосол поближе — на, не гавкай.

И всем доверчивым  отрежу
На лунном сыре понемножку —
Летите светлячки, чуть брезжа,
Смотрите,  птица на окошке!
Вы не шумите,  в свете тая —

В квартире, словно ест морошку —
малышка звёздочки считает...

Хиросима (Лирика / городская)

В этом городе, кажется, Бог поседел.
Пыль осела, а пепел кружится.
Август. Стоны сменялись на хрипы людей,
И на их удивлённые лица…

Мы стояли вдвоём, тихо шёл самолёт —
В капле стали — не птичье паренье.
Ты сказал: а сегодня — никто не умрёт,
И открыто наивное — верь, мне!

Улыбнулась в ответ: выше птиц в серебре
Небо кажется очень глубоким…
Побежали к реке?! Мы бежали к судьбе
По песку хиросимской дороги.

Мост качал. Не спасал. Мост был верен живым
До последнего тихого шага,
Но ослепли глаза, горизонт закружил
Слепки душ — по кривой изобара.

Тени долго лучатся, а город — исчез,
Не шумит мостовая под пеплом.
Знают все, кто прошёл этот мост до небес,
Сколько небо осколками пело.

Не успела сказать — самолёт надо мной —
Мир застыл, получая ожоги…
Помню, небо разбилось, а  было оно
Совершенно бездонно-глубоким.

Зима предстоит большая (Лирика / городская)

Так чётче удары ритма.
И, кажется,  есть движенье...
Посыпались звёзды с сита
Почувствовав притяженье.

Нешумно идёшь, подошвы
Прессуют не снег, а пепел.
У мамы платок в горошек
Припомнился, гуси в небе.

Припомнился шум колодца,
К нему — родовое имя.
Кривой иероглиф солнца,
На веточке дух калинный…

Шагай — это наши веды,
Здесь счастье так пахнет домом,
И может ты тот последний
Кто крутит земли подкову.

Такие даны нам судьбы,
Свой мир рассмотреть сквозь росы.
Под утро, хотя б уснуть бы…
Да, не просыпалась вовсе.

Вот так (Лирика / городская)

Чёрный блюз (Лирика / городская)

Тщетно стираю всю пыль,
Кистью машу маляра -
Жизнь на картины щедра,
В волосы белый ковыль
Ночь заплела не вчера.

Вросшею сеткой звонков —
Память, что крап в бересте,
Белым рисую вчерне —
Бездны и бездны из слов —
Нежный мотив в тишине...

Как я тянулась к тебе,
Пусть я не выскажу вслух,
Не сосчитаю до двух —
Тает на нёбе щербет
Тех поцелуевых мук.

Ночь — чернобурка лиса —
Нежит глаза-янтаря.
Из-под ресниц фонаря
Капает блюз. И слеза
Катится, раня, горя…

Бесстыдница (Стихи, не вошедшие в рубрики)

только я дерево без стыда
………………..Таня Акимова

Стоит бесстыдница — распахнулась,
Нежна, как шёлк натуральный, кожа,
Но рвётся вся на порыве ветра,
И появляются крылья-ветви,
так хрупки всё же....

Цепляется существом за камни
Слабеют корни — и шепчут  ветки:
Она так стонет, что ветер манит —
Сгорает солнце — краснеет небо
В его подсветке…

Снимаю с плеч ей накидку, мнётся,
Прикройся, милая, хватит... будет…
Я прикасаюсь – дрожит, и рвётся
И мотыльками взлетает к солнцу
И дышит грудью…

Душа, ты чем-то незримым схожа:
Такая ж точно — бесстыдно слепо
Смущаешь хрупким своим нарядом,
Взлетаешь, снова горишь под взглядом
В порыве света...

Площадь цветов (Лирика / городская)

Напомни площадь, камни протрещали?
Где ссохлись мысли — цепи почернели?
Брусчатка вспомни пламя — жар и копоть,
Ещё возможно истину захлопать,
И прокричать: ты — нем, поэт! А нем ли?
О чём молчат здесь тени и скрижали?
Напомни площадь, камни протрещали?!

Платок зари сжимался горицветом —
И было так, и было всё чрезмерно,
И ожиданье слилось в бесконечье...
И отрекись... И снова человечье:
Бог — в каждом, каждый — Бог, хоть смертен — верно!
И Бог с ним плакал горьким человеком
Платок зари, сжимая горицветом.

Тюльпаном жёлтым на цветочном поле*
Кипит огонь, сжирая нити веры —
Здесь путь Джордано к тыщам солнц — к свободе!
Пусть слышат все: душа как свет восходит
И нет ей ни границ, ни нашей меры!
И умирать не страшно, смерть как воля —
Тюльпаном жёлтым на цветочном поле.

Сейчас
На площади не людно, лавки снеди...
Костры не жгут, поэтов не линчуют,
И по утрам особенно духмяно!
Но появись здесь еретик упрямый —
Запродадут, пошлют литую пулю —
Нет человека, и проблемы — нет ведь!
На площади не людно, лавки снеди...

И не подчистить церкви эту скверну,
Как надпись не стереть на постаменте:
Здесь был зажжён костёр, на этом месте…
Как аргумент последний — лопнул крестик.
Труды легли под индексом — в запрете,
Но "сжечь, увы, — не значит опровергнуть!" —
И не подчистить церкви эту скверну.

--------------------------------------------------
* Кампо-де-Фьори (площадь цветов) – это старинная рыночная площадь,
расположенная в центре Рима.
В переводе Кампо-де-Фьори означает – поле цветов,
и название это говорит о том,
что в средние века на этом месте находилась
цветочная поляна.

Рыбий Бог (Стихи, не вошедшие в рубрики)

Ну, и главное — люди придумали рыбный четверг.
Интересно, стоит у акул человечий вопросец?
Изменить бы на год, на часок ординатные оси,
Чтобы каждую тварь слышать мог на земле человек!
К чёрту всё! Устоять бы сейчас, не сгореть на допросе.

Я не знаю, кто Вам сообщил этот сказочный бред...
Словно осы жжёт свет, и распухло лицо — будто рыба,
Фиолетовым брюхом красуется — чистая глыба,
Но ни слова опять, просто кончился, кажется, свет...
Я с тех пор не веду дневников, и не помню что было.

Помнишь, рыбу? Мы как-то с тобой говорили о ней —
Ей бы выжить! Но знаешь, как держат приманки! И всё же
Верю в рыбьего Бога, в его перочинный ножик —
Улыбнётся удача — и взмоет хвостом в синеве —
Фиолетовым брюхом мелькнёт — и лишь брызги на кожу!

Поразила не смерть, а её нисходящая тень.
Бог застыл. На акулий эскорт растаращился парус,
На верёвке огромная кость по воде телепалась —
Шёл бесплодный как вор — нескончаемый ветреный день.
Море с пеной у рта до безумия берегу клялось.