алкионом сине-крылым
проясняешься,
протягиваешь ладони поздороваться.
но щекотится, щекотится, ах, щекотится
холка перьевая твоя от вины!
А это уже - дело принципа,
держать удар после абрикосовой кости
в мой лисий висок,
(больно, госпадибоже!)
посреди шепота колосьев осени
ударить ответно (безответственно),
а потом - плыть на спине.
Параллельно, синхронно,
по реке Ши.
За пи ши - ты, что
кровь потекла ручейком по шерсти.
Не бойся,
фруктовые кости уже подписаны
именем твоим. Спеши.
Надо встретиться в 22:27, под деревом Ши
(только попробуй мне опоздать!),
ведь это - дело принципа
(за пи ши)
18.11.2014\ 03.12.2014
Поки запах петрикору, біля мого дому, розчиняється,
Поки непритомний Петрівський район обливає "град",
Поки один до одного ми тулимось,
Звертаюсь до тебе (голосно):
"Давай загубимось!
Давай загубимось!", -
Болісно, болісно прошу тебе.
Пам'ятаєш, ось будинок наш, з крові і попелу,
Пам'ятаєш, ось шафка дубова, тремпеля в ній, піаніно Акорд,
Пам'ятаєш, я в шафці ховала малий терикон?
Ти не чуєш і кажеш:"Не можу рухатись,
під завалом будинку моя душа.
Давай загубимось,
Давай загубимось".
Лиш тепер розумію - час залишити східні місця.
Що ж, до поки кінець світу діється,
Що ж, якщо не лишається вибору більше, речей і часу,
Що ж, догорає жарівка в кімнаті, у валізі моїй серце світиться
Та кимось зроблений острів з іменем:
"Давай загубимось".
"Давай загубимось",- говорю тобі.
І ми поспішаємо разом зникнути.
Бо, може, там ми втратимо пам'ять,
Бо, може, там ми в останнє закохаємось,
Бо, може, там ми влюбимось, засяємо, притулимось.
Давай загубимось?
Давай загубимось!
Давай загубимось.
09.10.2014
волнами касаемся,
коленями оставляем колеи
по дороге с города Коауила.
На прощание или встречу обнимаемся.
Погружаемся, погружаемся
друг в друга, ко дну озера Балморея,
где на балу морей вальсируем -
раз, два, три, мы пульсируем,
раз, два, три, мы вальсируем.
раз, два, три... мы? Мы.
И вот сидим на берегу, седеем, обнимаемся.
Спрашиваешь устами в ухо моё:
- Как думаешь, мы еще встретимся?
Я отвечаю шепотом в ухо твоё:
- Я не знаю. Я не знаю. Но прислушайся -
мы же светимся, мы же - светимся.
25.07.2014 г. (00:18)
рассыпаюсь кустарниками, господи, бесконечными,
угощаю детей птиц, детей людей, угощаю слепых и немых
(но кто угостит меня, господи, кто обнимет тело моё с шипами?),
с чьих живых губ потечет кровь святых после моего касания
устами? Что приснится Царю Сна из Сарсона обо мне?
Что приснится неизвестному мальчику Эйя из Сарсона обо мне?
Эй! Падаю в ваши объятия, я – ежевика несская, святая куманика,
древняя росяника, записанная пером Теофраста. Но, что мне с этого,
ежели над выжженными холмами Севастополя растет мой куст,
от касания которого, о господи, прольется святая кровь твоих уст?
Ясность (не сность). А на губах твоих – искренность.
(03:59) 24.07.2014 г.
– Медитировать будем, – говорила она, – чакры, дорогая, открывать,
перестанем страдать! Я возьму тебя за руку, начинаем танец танцевать –
па-де-де, отдавать дань Меганома горе! Только главное, дорогая, не сгореть
дотла! Не сгореть. Инжиром не перезреть, гроздью фиолетовой в землю не пасть.
Только странно: на шее моей ладанка печет, на затылке – лаврская свеча горит...
– Девочка моя, радость моя… – обрывается она и не спешит уходить пока.
А я смотрю шествие гномов на скале, на меганомные облака с улыбкой Грига
нашего Эдварда. Напеваю тебе мелодию «В пещере горного короля», моя Анитра,
Радуга Ивановна, рыжая, шебутная твоя голова! Помнишь, ночью по осени ты умерла?
– Помнишь, дорогая моя, по осени, я умерла? Помнишь, девочка моя, крест Меганома?
Прожгла ладанка сердце моё, догорела на шее свеча.
Но я, Шива твоя, жива. Жива. Жива.
24.07.2014 (02:11)
Я плачу, а ты говоришь:
"Ах, родная душа моя! Смилуйся, свет с плеча!
Свечи святи, елеем воду крести.
Ясности мои, милости твои,
Сущности мои, слёзы твои.
Не отпустить тебя уже.
Вот за это прости.
И пусть я –
тронутый на все ладони,
тумана лишенный,
безрассветный,
исполосованный диагональю по сердцу!
Давно забытый. Твой.
Буду стоять всю свою пену жизней
на коленях
перед твоими подножиями.
Ежевичными дождями клянусь,
Травяными чаями обещаю."
О, Святая моя Ойкумена,
окунаюсь лицом
в пену твоих радостных ладоней!
(теперь и моих)
29.09.2013
Мій агрегат-аеростат - це найреальніша річ, що я маю,
з ним я нічого не страшусь, у світло пірнаю, виринаю.
Але сьогодні я вперше полишу свою кімнату:
"Мамо, я перший монгольф'єр цього дому
і я вирушаю у подорож - зараз, тепер і знову".
(напевно на завжди, або на деякий час,
на кілька днів чи на півроку)
Відчиняю вікно, вдаряюсь головою у цвіт абрикосу,
який ніжно лоскоче моє вушко, поправляє капелюх .
І ось він я. З розгону, з шарльєром тепер вилітаю. Лечу.
Мені б хотілося приземлитись у Новій Зеландії, але не на завжди,
мені б хотілося приземлитись на гору Кара Бі, але зараз це не можливо,
мені б хотілося приземлитись біля Південного Бугу, але я вже там був,
мені б хотілося приземлитись десь у східних землях, де були твої кроки,
мені б хотілося приземлитись у Балтіморі, штаті Меріленд, але ненадовго,
мені б не хотілося приземлитись там, де мене не чекають,
мені б хотілося приземлитись біля твого під'їзду
і може б я навіть лишився, або узяв тебе з собою,
якби ти того захотіла.
05/04/2014
Василистник малый спит на обрыве вершины,
отдыхает вербейник, спит репейник, вьюнок полевой.
Трава расступилась, стала перед мной на колени,
поднялись на задние лапы звери,
прошуршал не влюбленный в меня зверобой:
"А кто ты такой, что несешь с собой?"
Я молчал. Уносил тяжелое ведро.
Я всего лишь нёс его домой.
Причесал мшистый кров своими надеждами в лучшее,
заперся на все замки (как что-то бьющееся в левой груди),
удивился, что я еще жив (это была находка не худшая),
погадал по семенам в ладонях (пока Луна еще растущая),
поставил в печь магеринг земляничной земли
и блюдце васильковой золы.
Поджег фитиль свечи, приговаривая:
грейся-гори, грейся-гори, грейся-гори.
И когда Якоб Штуман сделает свои ягодные эскизы,
а мой дом весь пропахнет пряной землей
34809 генов зародятся внутри вселенной земляники -
я успешно позабуду склонившиеся передо мной зверо-травы,
заварю в чашке не знакомый со мной зверобой.
Не знакомый со мной, но уже почему-то влюбленный.
03:30, 04.04.2014 г.
Он не сорван Взрослым Мальчиком Эйя,
2-го апреля (с планеты Мосс),
он не съеден Маленькой Девочкой Бо,
12-го апреля (с пранеты Кио).
Но он подает сигнал "сос" на замерзшей ветке, где возрос.
Эйя, пока ты бродишь по святым непальским землям,
я становлюсь цветущим гребнем, причесываю свое дерево,
отгоняю снежную пыль, поливаю его из кедрового ковша.
Смеется надо мной лук медвежий - лесная черемша,
а я вспоминаю имя твоё, где-то так назван фьорд (северная земля).
Летом Маленькая Девочка Бо бегала в плаще и шляпе с полями,
полями травяными, садами, садами и уснула в сон траве.
Взрослый Мальчик Эйя "Зенитом" снимал между снами (тайно годами),
украшал абрикосами шляпу с полями. Устами, устами
разбудил он её.
Апрель - это время святого тандема.
Апрель, как этап рожденья абрикоса.
Стучится в окно.
Но не хватает длинны еще одной руки,
что бы коснуться его.
Запредельно близко и запредельно далеко,
как и ты, Эйя, мой апрельский абрикос.
(Ремарка: звонок в дверь)
Подхожу на цыпочках-пальчиках, босиком.
Слушаю, прислонившись ушком. Молчу. Глазком к глазку.
Между нами стена. А с порога мне шепот ясноглазый:
"Здесь ли живет маленькая Бо с абрикосового сада?"
(Ремарка: дверь открывается. Слышны звуки звездопада).
2-3 апреля 2014 г.
Я - маленькая киви с именем Вёрв,
птица, у которой нет крыльев,
нет пуховых перьев,
нет борт приборов и штурвала,
нет даже пчелиного жала.
но я всё равно вылетаю на помощь
Тебе,
и только Тебе,
чайке по имени Ричард,
великому создателю иллюзий,
биплановому мессии из южных штатов,
крылатому пророку,
моему личному пророку
и учителю.
Обращаюсь просителем:
Эй, светоносные зрители,
ангельские махаоны,
огоньковые легионы!
В моем клюве маленькая свеча,
огонь её горит слабо,
его срок истекает,
но горит...
воск.
Горит жизнь,
горит сердце внутри Сессны,
догорает в кабине воск,
трещит внутри кость.
Ибо тает воск
от лица огня,
Ибо тает воск
от лица воды.
Ибо тает…
от лица земли
архипелага Сан-Хуан,
укрывшись в белый тарлатан.
Туман.
Мне осталось немного,
лишь разогнаться со скалы
и уйти вверх,
на помощь тебе,
милый Чайка Ричард,
со свечой в деревянном клюве,
с храбростью птичьего сердца
и шлемом пилота,
вспомни слова Дональда Шимоды,
в том самом справочнике мессии,
который я везу тебе,
где всё может оказаться ошибкой...
летчика .
Перелетной поломкой,
облачной иллюзией…
ухода.
Ричард, задержись у входа.
"Ничто не случайно"
в планах Бога.
Тебе еще не время уйти:
от меня
(ибо тает воск),
от себя,
(но горит свеча),
от нас,
(от лица огня),
ведь не час.
(но горит)
но...
03.09.2012
Нет еще на Земле силы
сделать из лиса: кипарис, тис, ель, древесный ствол.
На ромашковом поле, в променаде рассвета,
в доме с замшево-мшистой крышей, сушей, нишей
(в нише среднего окна) - сидел лис Лии Си (или лиса).
Исцарапал с десяток камней, когтиками-кистями, по краям.
А хотел то лишь написать простые:
"а-привет-как-дела-как-семья-как-весна-холодна?"
А вышло в этот раз да совсем не так
на пленочно-индикаторном повторе (в море, на море, у моря),
исконные до неприличия (ах, раз, два, три!) слова: "я люблю тебя."
Ура! Написал. И - выбросил камень в воду.
Словом, отпустил и вытравил, высмыкнул, вытрусил
камни из ноты.
Зоуи Си (обращается он к сестре-лисе),
я не мог так больше, прости.
Я собрал все ветки, набил камнями карманы
и свои замшевые башмаки (прости за ложь, у меня же нет башмаков).
Я сделал всё, что мог.
Кусал волны, шевелил хвостом кромку воды,
пошел по лунной дорожке, как Роверандом (я чуть не утонул!).
Я сворачивал лапы, меня дразнил
дымно цвет мать-мачехи и горсть ромашек.
Но, я не мог иначе.
Ведь любое моё действие (шествие, лествие, песние)
проходило сквозь невыносимые,
костно-пухнатые слова (руны, письмена), о том,
как я принесу ветку, вишневую ветку (самую любимую ветку),
27-го апреля (и не важно вовсе какого года),
такому же лису, доброму Кицунэ, какому-то лису из лесу,
с двумя хвостами, тремя глазами
в тумане Рыбачьего, на окраине кружева воды.
И никто мне не скажет и слова.
Никакого людского шорохо-укора, за слова,
нацарапанные когтиками на камне (с началом:
"я тебя..."), за вишневую ветку,
из которой я хотел сделать флейту
(но посадил её в землю у берега),
вспомнив сентябрьские слова:
"Не мешать прорастать ветвям."
Вот и я, лис Лии Сии (а может и лиса)
пишу (возможно свои последние) слова:
Не мешаю прорастать. Я тебя. Не мешаю. Прорастать.
Я люблю. Я. Тебя. Прорастать. Тебя. Прорастать в тебя.
27.04.2013