трушников

почти по Моуди (Проза)

                        Почти по Моуди
Мозг  услужливо подсунул мне картинку-воспоминание, как это было (а может, он это просто придумал, заполнив пустоту).  
...Я шел по солнечной зимней лесной дороге. Бодро похрустывал снег под ногами. Настроение тоже было солнечное и хрусткое.  
Внезапно свет погас и я оказался  в темноте, кажется, в каком-то помещении, стены которого были покрыты мерзкой слизью.  Эта же слизь была и под ногами, отвратительно чавкала и чмокала. А запах! По сравнению с ним запах общественного туалета напоминал  аромат цветущего сада.
Я продолжал идти вперед, ведь что-то надо делать! Вспомнилось почему-то,  что, «по закону жанра»,  должен быть тоннель и в конце него — свет.  (Это мне уже много позже  казалось, что я вспоминал, а тогда просто тупо шел.)
Наконец под ногами перестало чавкать,  а  впереди послышались невнятные голоса. Я не ускорил шага — кто его знает, что там?  Возникло ощущение, что подобрался к выходу, я понял вдруг, что вышел-вынырнул из мерзкого одиночества — рядом оказались люди,  с которыми давно попрощался.
Ближе прочих стояли мой папа и тесть, такие же, какими были прежде, правда, папа чуток моложе и полнее, чем был, когда умирал, да и тесть  — как будто с фотографий прошлых лет, когда работал еще на Уралмаше и жил в Индии. За ними стояли тесной толпой мои коллеги и ушедшие друзья.
Подошел папа и сказал:
— Ну, ты что застрял, пошли на трамвай! Домой поедем.
—  А куда — домой? — недоуменно спросил я.
—  Ты что? На Усиевича. Где наш дом-то еще?
— Так у нас трамваев-то нет! — Я точно знал, что в Тюмени их никогда не было.
— Ну, это когда было? А теперь у нас все есть! — бодро заявил папа.
— А тесть как же? — все никак не мог «въехать» я.
— Он позже подъедет — дорогу-то знает! — с хитринкой улыбнулся отец.
Подошел, звеня и постукивая, трамвай производства «Техмаш». Мы с отцом удобно устроились в пустом салоне. Водитель объявил:
— Следующая остановка — «Усиевича, дом № 5».
Я спросил у папы:
— А на какой остановке мы сели?
— Просто «Исходная», — так же просто ответил он.
Вот и «Усиевича». Остановка на углу с  улицей Пароходской.  Я искал глазами канаву вокруг дома, выкопанную в 2013 году, но почему-то не находил.  Спрашивать о ней у папы не было смысла —  он про нее знать не мог, ведь его не было  в этом мире уже 19 лет.
Тут пришло осознание, что все ЗДЕСЬ выглядит так, как когда-то давно, еще при его жизни…
Начинаю кое-что понимать, уточняя детали у отца: оказывается, огромный мир состоит из бесконечного количества параллельных миров (как книга), и когда мы умираем, то просто переходим на свою отдельную, личную страничку, содержание и вид которой застывает в момент нашей смерти.
Дальше все события на ней развиваются так, как будто мы все еще живы, но уже с того момента, как умерли.  То есть момент смерти ТАМ становится  началом жизни ЗДЕСЬ; отсутствие же рядом людей, которые пока остаются живыми ТАМ, мы воспринимаем как их продолжительный отъезд и ждем с ними встречи. Впрочем,  тех, кого очень хотим видеть, в ком нуждаемся,  воспринимаем как присутствующих рядом, но в виде теней.
Вместе с папой заходим в родной двор, а там — весна (папа умер 28 марта). Дома никого.
Я спрашиваю:
— А где мама?
Отец, раздеваясь у порога, буркнул:
— Да опять укатила в свою Одессу! Не сидится ей дома. И что таскаться? Ну да скоро уже приедет.  —   И продолжил, без всякой связи с предыдущим: — А мы с комбинатскими ребятами на выходные в область выезжаем, церковь строим, уже заканчиваем. Такая красота получается! Давай с нами?!
Я с какой-то непривычной настороженностью обхожу  дом, комната за комнатой. Все здесь как при папе: угол дома в дальней маленькой комнате не опустился и потеков от протечек на потолке нет (дом с одного угла перекосило несколько лет назад, а крыша потекла как раз в те дни, когда папа умирал).    
Говорю отцу:
— Пойду прокачусь по Тюмени.
Он уже хлопочет на кухне, слышу оттуда:
— Только недолго. Есть будем. Я пока суп сварю.
— Может, в магазин сбегать? — предлагаю я и понимаю, что ищу  повод вырваться на улицу, не обидев отца.
— Не надо! Продуктов полный холодильник.
Не надо так не надо, а не уйти сейчас из дому не могу — и я спешно набрасываю куртку, одновременно напяливаю ботинки, стаптывая запятники. Впрочем, одной ногой за порогом, я жадно ловлю каждое папино слово-напутствие — он  объясняет мне, что отправиться по страницам можно только в сопровождении лиц, на ней проживающих, со станции «Исходная».
Станция эта представляет собой настоящий транспортный узел для трамваев, поездов (иногда появляются даже конки, кареты и дилижансы). Здесь же и место встреч со всеми, кто уже ЗДЕСЬ. Ну что же, буду ждать новых встреч.
Очень все это интересно — сам себе не верю, но я тоже умер! Вот так штука — получается, что  не надо смерти бояться! Оказывается, люди боятся не смерти, а мук перед нею, а тут  щелк — и все. Ну, посмотрю, как там дальше?..

Подошел трамвай. Интересно, а вагоновожатый при жизни тоже трамваи водил? И спросить неудобно. Да и вид у него еще тот — не располагает к расспросам!
А вот и конечная, она же «Исходная». Издалека вижу  людей, толпящихся у диспетчерского пункта. Как много знакомых лиц! И впереди всех — мой тесть, погибший в автомобильной катастрофе в 2002 году.
— О, привет! Ну что — к нам рванем? Теща-то ждет поди уже! Как чувствовала, что сегодня заглянешь, — блинов напекла.  
Я оживился:
— Поехали! Может, взять чего? — жестом намекая, о чем это я.
— Дома все есть, да и не кончается теперь никогда, правда, Катеринка ворчит!.. Наш трамвай! Видимо, добавочные пускают, никогда дольше минуты не стою.
Едем на Уральских рабочих, 8, где родители жили до смерти. Все, как и было тогда. Встречает теща, вижу — рада, улыбается:
— Ты один, без Иринки?
— Позже зайдет, — скупо ответил я.
Теща засуетилась, спешно накрывая на стол, — здесь все мое любимое, и даже маринованные опята под водочку. После первых тостов я спросил у хозяйки:
— Как здоровье?
— А после того приступа (это когда она умерла) больше сердце не беспокоило, все восстановилось! Стимулятор убрали: сказали — не нужен, — рассказывала она с удовольствием.
Мы сидели и неспешно разговаривали, а я понимал, что соскучился и все мне о них интересно — и то, что тесть продолжает работать на Уралмашзаводе и ходит на работу ежедневно, правда, пользуясь послаблениями вроде отгулов в любое время; и то, что он окончательно достроил дом в деревне, провел тепло и канализацию, и летом живет в нем  в окружении многочисленных правнуков, лишь на выходные приезжая в город; и то, что с продуктами ЗДЕСЬ проблем нет и холодильник всегда полон, а в магазин ходят, только если деликатесов захочется.
В ходу ЗДЕСЬ советские деньги. Пенсия, которую приносят домой, — около десяти тысяч рублей, да и зарплата не меньше, квитанции  за коммуналку приходят по почте, платят в сберкассе, никаких счетчиков на тепло и воду нет — за все удовольствия выходит около трех тысяч. Да и вообще жизнь ЗДЕСЬ проще и легче!
Пока сидели, расспросил —  где, кто, что, как?  Шурин Юрка живет в деревне, вышел на пенсию, не пьет, на радость родителям, следит за домом в их отсутствие, но скотину не держит, только собаку.
Вот такие у них дела...
Да! С удивлением узнал, что преступности ЗДЕСЬ нет, — оказывается, преступники попадают на свои странички, где их жизнь продолжается в тех условиях, которые они создавали для окружающих при жизни ТАМ.
Дело обстоит так: если ты всю жизнь ТАМ только и делал, что приносило вред и боль окружающим, то в этот же сценарий ты  сам попадаешь ЗДЕСЬ, и окружать тебя будут боль, грязь, мучения — то есть твой персональный ад.
Если ты ТАМ жил в добре и любви, то и ЗДЕСЬ тебя будут окружать любовь и доброта — твой персональный рай. А рядом с тобой будут люди, которых ты любил, — они окончательно придут к тебе со временем, но пока они только тени.
Еще один плюс — практически нет болезней. Теща без кардиостимулятора, тесть без цистостомы. Да что там — никто не умирает! Просто есть остановка «Конечная». Оттуда люди уже не возвращаются, туда уезжают те, кто совсем устал от жизни. И это не эвтаназия! Просто когда человек понимает, что его существование и ЗДЕСЬ зашло в тупик и лишено смысла, он уезжает на «Конечную», а там...
Полной информацией я пока не владел — что там, на «Конечной», происходит — то ли «стирают», то ли «страницу вырывают»? Не знаю, когда попаду на эту станцию, узнаю, но уже, видимо, не напишу!
А пока мне нужно было исследовать свою страницу, и для этого — вперед, на «Исходную»!
Станция эта вроде места сбора тех, кто ушел из жизни и определяется, куда идти дальше, хотя путь уже проложен и предопределен — на свою страницу, в свой сценарий. Это примерно как сборный пункт в армии, куда все рано или поздно приходят «со своих страниц» (кстати, все эти наши полтергейсты, призраки и прочее — это просто попытки некоторых неупокоенных или преступников прорваться на чужую страницу. Увы,  туда можно попасть лишь в сопровождении ее (страницы) хозяина!)

Я распрощался с тещей и тестем, пообещал, что непременно приеду позже, и вышел из квартиры. В подъезде почему-то ощутимо пахло сырой штукатуркой (этот запах любит моя Иришка), хотя следов ремонта не было.
Спустился на лифте вниз, хлопнула дверь, выпустив меня на улицу.
Трамвай тот же, и вагоновожатый тот же — неприятный (один он тут, что ли?)
Виды за окном знакомые —  Уралмаш, и где там та Тюмень? Потом съезжу — впереди вечность.
Вот и остановка — вновь «Исходная», и кого я вижу первым? Да это же Серега! Он погиб в 1989-м в автомобильной катастрофе, когда возвращался с зимней рыбалки.
— Привет, дружище!
— О здорово! Ну что, люля-кебаб — я выпью рюмочку? Погнали, а то водка стынет!
Спрашиваю:
— Как ты здесь?
— Все расскажу позже! — А сам так знакомо пританцовывает в нетерпении.
Я снова в трамвае, но уже с Серегой, в Тюмени. Остановка «Одесская», идем к дому, где он жил с родителями. По дороге явно соскучившийся  Серега рассказал мне, что на рыбалку ЗДЕСЬ не ездит, но на охоту с Мишкой (это брат его старший) выезжают. И с таким азартом он про эту охоту рассказывал, так горели его глаза, что я понял: эта страсть у него НАВСЕГДА.
Выпили по паре стопок, поговорили «за жизнь», а я все ловил себя на мысли, что мне приходится контролировать себя, чтобы не болтнуть лишнего — типа «когда на кладбище у папы бываю, всегда к тебе захожу и сигарету кладу. Впрочем, в последний год перестал, потому как сам бросил!»
Договорились, что теперь будем встречаться чаще, тепло попрощались, и я снова направился к привычному уже трамваю. Даже жаль, что ждать не надо, — хорошо бы постоять, мысли в порядок привести...
Ехал и раздумывал: получается в принципе неплохо: как жил ТАМ, так  и продолжаю жить ЗДЕСЬ, все происходит в ЭТОЙ жизни так, как и говорилось в разных религиях о загробной жизни. Правда, нет конкретного места, где тебя варят в смоле, и прочие жути. Но если подумать, то свой персональный ад похуже будет.
Впрочем, и рай у каждого свой: бесконечно вкушать  амброзию и нюхать цветочки, например, — это не по мне.  Или лежать на диване, сидеть  у компьютера и играть в игрушки или ползать по сайтам? Кому-то  это нравится, а значит, так и будет. Но что-то мне подсказывает, что именно эти люди быстрее всех уезжают на станцию «Конечная».
И тут я подумал, что есть  все-таки начало всех начал, есть Бог — тот, кто  все ЭТО создал, кто помогает «страницами» распоряжаться, кто за потребностями следит и удовлетворяет их...
Приехал домой, а папа куда-то ушел — он и ЗДЕСЬ не может без работы.  Я поживу  и тоже буду искать что-нибудь по душе! Впереди — бесконечность!
Дома сидеть в одиночестве не хотелось, я и не заметил, как оказался снова на остановке «Исходная».
Внезапно мне что-то ЗАХОТЕЛОСЬ ВЕРНУТЬСЯ...
Интересно, я этого сам хочу или коллеги реаниматологи стараются?
Что ж, сопротивляться не буду, тем более что теперь я точно знаю, что жизнь со смертью не заканчивается, просто есть промежуточные этапы.
На одном из них я и побывал.
Молодцы реаниматологи — пора оживать! Что ждет меня ТАМ?

Как мне потом рассказали, в состоянии клинической смерти я был не больше минуты, а так много повидал и узнал!
Теперь остается жить и в какой-то момент дождаться своего часа. А там — снова жить, до бесконечности или пока не надоест!

из жизни дворового пса (Повесть)

ИЗ ЖИЗНИ  ДВОРОВОГО ПСА

         Юрий:  Пишущую машинку с листом бумаги и пачку исписанных листов я нашел в конуре, когда убирал оттуда сено. Прочитал все, что написал Мухтар, Семен Семеныч и сказать, что я был потрясен, значит, ничего не сказать. Я просто пару часов тупо сидел и пытался все это осмыслить. Придумал пока только одно. Передам эти дневники своему родственнику – доктору, а он уж придумает, как быть с ними дальше. Пишущую машинку и стопку чистых листов я положил на место, заправив в каретку последнюю напечатанную страницу
         Доктор: Я получил эти дневники от шурина и подумал, что ничего править не буду, только перепечатаю.  Потом передам их своему товарищу nestoru , который создал и сопровождает этот сайт, куда я уже ставил свои рассказы. Пусть люди знают, что эти милые существа, которые живут рядом с нами:  думают, чувствуют, мыслят как мы, а  порою чище нас.
Итак, я начинаю: подумал я это, подумал, да еще и прочитал попавшиеся мне в куче мусора мемуары Карацупы, где он тепло пишет о своей собаке Игусе, и решил написать свои мемуары, чтобы все, как у людей. Писать мне поможет моя доморощенная блоха Зоя с многочисленными родственниками, а для обеспечения процесса технически я притащил со свалки пишущую машинку.
К сожалению лапы мои анатомически не приспособлены для мелкой моторики. Лента конечно уже засохла, но присущая  мне сообразительность никуда не делась. В общем, намочил я ее,  не скажу чем.
Опробовали мы машинку с Зоей и ее родней. Когда триста двадцать блох одновременно прыгают на клавишу - оттиск получается, слабоватый конечно, но читать можно. А еще говорят, что насекомые не разумны. Еще как разумны. Зоя с родней,  азбуку с рождения, считай, знают и соображают быстро.  Продиктовал им строчку: «Писать надо тогда, когда не писать не можешь». Это Л.Н. Толстой сказал. Попалась мне однажды на свалке его книжонка в мягком переплете. Как же люди пренебрежительно порою относятся к культурному наследию своего общества. Зато, сколько литературы я перечитал из-за этого отношения.
       Проблема пока только одна – нет возможности писать заглавные буквы. Технически очень сложно. Ну да ничего,  будем писать строчкой, через точки и запятые, с ними проблем нет!   К тому же решил, что не буду выделять главы и числа -  боюсь перепутать хронологию.
           Прав был Толстой - я вот рассказать не могу - буду писать. Правда это стоить мне будет крови (в прямом смысле, так как обещал Зое не чесаться, чтобы не травмировать коллектив).
***
Итак, мне пять лет, и зовут меня Мухтар (оригинальное имя - ха-ха-ха!). Возраст для собаки солидный - по людским меркам лет под сорок. Читать я умел с детства - это врожденная особенность нашего рода. Не читает только ленивый.
Помню я себя с детства. Мама - большая мудрая собака неизвестной породы на мои вопросы об отце лишь закатывала глаза и часто-часто дышала, так что этот вопрос остался открытым. Мне исполнилось несколько месяцев, когда меня безжалостно выгнали на улицу, где я прибился к добрым соседям под калитку, и они начали  меня там кормить, а потом и вообще взяли во двор, на службу. Эти добрые люди, сделали мне дом и дали имя.
Кстати, возненавидел я одну их соседку - коварная баба.  Я с ненавистью облаивал ее при каждом  появлении,  а она делала вид, что не понимает почему. Как коварны и лживы люди! Я просто однажды увидел, как она принесла хозяевам ошейник. Вот зараза. Кончилась моя свобода и в мою жизнь пришла цепь, но все равно хозяева отпускали меня часто и даже за ограду. Многие сучки в деревне будут рассказывать своим детям о том, какой лихой у них был отец.
Жизнь моя складывалась весьма неплохо. Кормили, как на убой, но не тогда, когда мне хотелось, а по своему расписанию, надо отметить разумному. Обязанностей было немного. Лаять на прохожих, когда они к воротам подходят. Да еще обозначать себя ночью, когда идет ночная перекличка коллег. Правда хозяевам это почему то не нравится. Хотя и не бьют. Надо сказать, что в этом плане мне с хозяевами повезло. А то, послушаешь друзей, так и самому завыть хочется. Как над ними измываются! С цепи не спускают, даже весной! Их бы так, запереть, когда гормоны гудят!  Но побить, порою нашего брата надо!
Помню однажды зять  (я научился разбираться в их родословных) моего хозяина с родственником, привезли огромный кусок копченого сала, на первый и второй взгляд - с килограмм. Как оно пахло – я даже слюной захлебывался. И ведь надо было выложить на стол, на веранде в непосредственной досягаемости от моего носа и моих зубов. Ну как тут удержаться? Конечно, спер. Подумал тогда, может спрятать где, но нет - вдруг найдут! Скушал с огромным аппетитом, а потом хихикал, когда хозяева ходили за мной и рассматривали мои какашки, видимо думали - слопал, или спрятал. А я сожрал с аппетитом и расстройства желудка не получил.  Больше, правда, они так не рисковали. Но стыдно мне было долгое время. Все-таки  лишил людей ужина. Хотя в отличие от меня у них запасов корма много. Чтобы совесть меня не мучила, стал считать, что они меня так, очень тактично угостили. Что говорить порою я такие глупости вытворял.
Спрашивается, зачем вывешивать чистое белье так низко, когда у меня в будке дефицит подстилочного материала? Понятное дело, раз рядом висит надо снять.  Снял, постелил, а потом долго, с наслаждением слушал крики хозяйки. Но даже и тут не побили. Легкие шлепки не в счет!
Вообще-то нелегкое дело писать, да еще за такую цену. Чешется все, но, увы - договор!  
Когда же меня отпускали за ворота, - какое это было  счастье носиться по улицам деревни, задрав хвост и красуясь перед подругами своей свободой и независимостью. Правда, хозяева, почему-то иногда бились в истерике, зазывая меня во двор, но…!
   А походы с детворой на речку. Да и вообще детей я люблю, хотя и неприятностей от них много. То за хвост тянут, то в пасть лезут, зубы расшатывая. Но зато и вкусностей от них перепадало немало.
Так, что надо сказать, жизнь удалась, а как дальше будет? Поживем – увидим!
***
Перейду к последним и особо важным событиям в моей жизни: пишу эти строки я сам, правой лапой, вернее одним когтем. Основной причиной этого послужил демарш Зои и ее родственников. Они заявили, что зимой работать отказываются по причине холодов, а прыгать голой задницей на стылое железо, даже за еду - нашли дураков (наверняка рассчитывают втихаря покусывать – вредители!) К тому же, к этому времени, искусали они меня уже до невозможного состояния! И это при условии, что чесаться мне нельзя.
Так что раскинул я своими мозгами и попробовал сам! Оказывается, лучше получается, чем с наемниками - быстрее. Правда, целиться надо долго, но сила удара больше и оттиск получается четче.
Конуру мою набили сеном. Конечно, неправильно набили, так что, весь день потратил на то, чтобы растолкать все сено правильно и экономно.
И еще одна новость, которая поставила передо мною новую задачу. Я упоминал, что лапой держать карандаш невозможно – чисто анатомически. Говорить тоже никак, фонетический аппарат не приспособлен к членораздельной речи. Но друзья передали, что приехала дачница и рассказала, что по телевидению видела собаку, которая научилась говорить. Правда, только одно слово «Мама», но лиха беда начало. Я просто от восторга подвывать начал, когда представил – выхожу утром во двор, вальяжно потягиваясь и так это небрежно хозяину: «Привет, хозяин!», и лапой этак.… Ну, он точно на зад сядет!  
В общем, перетащил я машинку в будку, замаскировал в уголочке. Перетащил бумагу. Ловко я все-таки приспособился: каретку лапой передвигаю, бумагу зубами вставлю, а потом пару оборотов вокруг себя, сжав зубами колесо подачи - и новый лист готов к письму.
Да, с Зоей мы договорились, что она побудет штрейкбрехером, то есть, посоветует родне переехать за правое ухо, якобы там кожа тоньше,  а сама поселиться под левой лапой и никуда! Легкие покусывания в этой области я буду воспринимать, как  приветствие «Здравствуй, друг!». Ну а с остальной бандой я разберусь, только лапки полетят!
Уф! Наконец то, вдоволь, начесался, за все прошедшие дни! И за правым ухом особенно яростно, только предсмертный писк слышал.  
Хозяин отпустил меня с цепи, набегался я вдоволь - собрал все новости. Нашел коровий мосел. Долго ликовал.
Хорошо, что я все-таки собака. Осенью не надо переживать за свою жизнь, а то мне порассказывали, что твориться на скотных дворах осенью. Правда говорят, что потом едят все до отвала и все захоронки во дворах заполняют до отказа. Мосел я притащил домой и закопал во дворе, кто знает, какая будет зима.
***
Зима началась с того, что стало жутко холодно, земля стала твердой до такой степени, что некоторые захоронки  невозможно была откопать. С неба, которое стало свинцового цвета, и очень неприветливым, посыпались белые мухи. Красоты они были неземной, но сразу же таяли на языке, исчезая и ничего не оставляли после себя. Природа затихла и подруги моей Зои не слышно, а я не спросил, может они тоже в спячку погружаются, как некоторые. Хорошо бы. Ан, нет! Только подумал об этом, как почувствовал легкое покусывание под левой лапой. «Привет!» говорила Зоя – «я здесь!!».
Но есть и свои прелести в зиме, а главная- это то, что кормят два раза в день горячей пищей, а наваристая она какая! Дают кости, порою с мясом - грызешь и про все забываешь!  Но порою охватывало глухое отчаяние, когда казалось, что не уютная конура с сеном вокруг, а глухой и злобный лес, полный чужого зверья. Особенно это ощущение просыпалось в лунные ночи, когда ледяной кругляк Луны висел совсем рядом, над крышей дома. И тогда вся глубина отчаяния вырывалась долгим, тоскливым воем, прямо туда в небо. А выть хочется все чаще и чаще. Вылезла на животе какая-то опухоль и чешется и зудит и ведь не дотянуться ни лапой, ни зубами.  Я думаю – это рак. Видел я такую опухоль однажды - у соседской суки. Хозяева ее так и говорили: «Это рак, надо усыплять» Лето всего проболела и исчезла навсегда. Видимо и мне конец приходит, а жаль. Сколько всего интересного не изведал, не попробовал, не увидел.  Я так и не сбегал на ферму и летнюю дойку. Не порвал пса с Западной улицы. Вредного, горластого, гнусного! Он все кичился, что у него в родне эрдельтерьеры! Да и подружек осталось неохваченных полно.
Заканчиваем сами, без диктовки. Мухтар однажды ушел и просто не вернулся, а мы зря ждали его в сене, куда перебрались на время холодов.
Зоя

Продолжение, написанное Семен Семенычем.
Мама говорила, что я весь в отца, недаром во всем  помете я был один. Видимо поэтому все свои знания и умения отец великодушно заложил в  меня. И главные из них – это умение рассуждать логически и читать. Люди и не подозревают, что многие из нас умеют читать, мы это тщательно скрываем. И вообще люди заблуждаются, оценивая наши способности, умения и возможности.
  Новый хозяин по кличке Юра положил меня за пазуху и принес домой, в мой новый дом. По пути я обзавелся именем (кличкой) - Сэм (как потом выяснилось – уважительно Семен Семенычем).
     Я считаю, что собака начинает жить тогда, когда ей дают имя. Мама, конечно, звала меня  «Красавчик», но я, то понимал, что так она отмечала мои выдающиеся внешние данные.
Принес хозяин  меня во двор и выпустил около конуры: «Вот Семен Семеныч – это твой дом».  Буду обживаться. А пока не нацепили цепь - вот она лежит, надо пробежаться по новым владениям и все осмотреть.
Ну что же - двор большой - есть, где разгуляться. Нашел несколько лазов на улицу и соседние участки. Нашел старую, чужую схоронку с большой костью, но, увы, она была уже без всякого запаха. Порадовало, что можно прятать запасы - не раскопают.
  Отрыл в сене, в глубине конуры пишущую машинку с листом бумаги в каретке. Нашел пачку исписанных и чистых листков, прочитал рассказ, который закончился уходом автора.
Решил продолжить, понял, что и как надо делать: сначала намочить  засохшую ленту, вставить лист бумаги, провернуть зубами и попробовать нажимать клавиши одним когтем. Получилось! Жаль, конечно, что нет Зои, ну а свои доморощенные блохи на контакт не идут – только и делают, что жрут немилосердно. Но, лучше чесаться. Чесаться не громко и отчаянно, а тихонько, пока хозяин не слышит. А то однажды одного нашего обсыпали какой-то гадостью, так с него шерсть полезла клочьями, а чесаться он еще больше стал.
  В деревне больше стало дачников, которые ничего не понимают в нашей жизни, и боятся и скулят и воют не по делу, а лаять так совсем не умеют. И  вида они непонятного, порою страхолюдного (это так, наверное, у людей, а у нас – получается страхособачьего, но нет, не звучит, в общем, звериного образа). То глаз не видно, такие лохматые, то мордой на крысу похожие, то просто огромные, как телята. В общем, мы местные, просто  в недоумении и зачем такие кому-то нужны. Пользы и красоты никакой!  Ну что же будет чем заняться - жизни их учить. Главное – не приставать к дачницам, а то их хозяева очень неодобрительно относятся к такой связи. Друзья рассказали, как после того, как один из наших вступил в связь с такой фифой - его облили кипятком. А он - то причем? Инстинкт! Но надо от этих сучек подальше держаться.    
Ночью перекликался, знакомился с товарищами, сообщил, что буду здесь жить постоянно, что я сын Мухтара, что зовут меня Семен Семеныч.  Выяснил, что освободился один дом на окраине - хозяева навсегда уехали, а в хламе, который остался во дворе видели много книжек. Надо будет сгонять при случае.
Надо сказать, что хозяева ко мне с добром относятся, вернее один хозяин, его соседи Юрием зовут, а других нет. Правда пахнет от него порою не очень хорошо и ходит он тогда неважно, все время упасть норовит, но это я так думаю у него болезнь такая – падучая. В деревне многие ей болеют. Упаси меня от нее главная небесная собака. Надо маску, что ли, найти и носить!
Сгонял в освободившийся дом. Порылся, нашел несколько книг. В частности, «Дневники фокса  Микки». Сначала подумал, что писал кто-то из наших. Потому, что кличка  автора - Черный, но потом разобрал и имя - Саша. Принес в конуру, прочитал, спрятал. Что сказать? Микки мне, как брат по духу.  Но вот писал он ужас как неудобно. Я попробовал, как он писать палочкой в зубах, на песке, в уголочке - неудобно. То ли дело – мой метод! Хотя, наверное, у Микки просто не было пишущей машинки, такой, какую нашел мой отец! Но, вот блохи у него были, хоть и не ручные (или лапные?).  
А еще я нашел и притащил целую пачку чистых листов, прямо в упаковке. Как же все – таки люди расточительны и небрежны. Нет, чтобы пересмотреть, что выкинули. Сколько полезного можно найти. Но нет – выкинули и забыли. Хотя мне от этой расточительности сплошная польза. Где бы это спрашивается,  я мог бы прочитать энциклопедический справочник и многое узнать. Правда из-за веса и размеров не смог притащить его домой.
Чуть не попался. Только я разошелся печатать, как хозяин на крыльцо вышел и прислушался. Впредь надо  быть аккуратнее!  
Часто стал я задумываться, а кто кому нужнее. Я хозяину, или хозяин мне? Найти еду и питье я и сам мог в любую минуту, а в остальном? Ласки особой я не вижу. А вот он – бывает, присядет рядом, начнет трепать за шиворот и ласково приговаривать: «Семочка, дружище ты мой единственный!». Плохо ему значит и поговорить не с кем, а я и ответить то не могу, только что и лизнуть в ответ! Значит я ему нужнее. А недавно я понял это окончательно. Я увидел  прямую связь с тем, что хозяин, когда исчезает надолго, обязательно снимает ключ с гвоздика в сенях, а потом закрывает им калитку. Явная, прямая связь. Я изловчился и тихонько ключ снял, положив его на крышу конуры, незаметно. А потом наблюдал, как хозяин перелопатил весь двор, просевая снег, а потом сел на крыльцо, обнял меня и тихонько сказал:  «Эх, Сэмик! И как я умудрился ключ потерять? А мне ведь в город надо срочно - у внука день рождения!».  И слезы на глазах. Видимо действительно надо уехать! Принес я ключ и тихонько рядом с ним положил. Он его увидел  и так обрадовался, как я меньше радовался, когда коровий мосел нашел. Как он ликовал!  И опять же и - куда он без меня? Пропадет.
Да и вообще, если задуматься, от нас, собак, сплошная польза, а от них людей? Они нас кормят, но я думаю,  только для того, чтобы наша польза еще полезнее была, а если бы не так, дали бы они хоть косточку!?  Это еще подумать надо.
***
Случилось….! Еще утром, я почувствовал какое – то томление во всем теле и не мог понять, что это, а меня, как за шиворот тащило на улицу. Наконец я дождался, что хозяин выпустил меня за ворота. И  помчался я, куда тянуло меня неведомое чувство. Впереди я увидел ее, в окружении целой толпы деревенских кобелей. Как же грубо они вели себя друг с другом. Но я, то не такой! Извиняясь и не толкаясь, я тихонько прокрался к ней. И вот я рядом, а дальше все подсказала природа. А потом мы слились на долгие минуты, не в силах разорвать тесные узы. А толпа этих хамов сидела в стороне, не вмешиваясь в наши высокие отношения. А потом я пошел домой, осознавая, что и после меня останется продолжение на этом свете.
Придя домой, я надолго задумался. А что бы было, если бы я родился человеком? Думаю, немногое бы изменилось. Только то, что сидел бы я в доме, а не в конуре. Часами смотрел бы не на звезды, а в ящик с картинками и пил бы какую-то горячую гадость из чашки, а не из миски. Кстати, я подсмотрел, что там за картинки мелькают в ящике, куда завороженно пялится хозяин целыми вечерами. Мелькает, мелькает - люди, машины. А вот собак почти нет! Так мелькнет одна, другая и все! А гадость эта в кружке – попробовал я однажды - плохая вода, а горячей ее пить - увольте, весь нюх отшибет.  Вот одно хорошо - книг много целый шкаф, читай,  не хочу. А так, скучная у них людей жизнь. Только и радости, что собираются вместе, садятся за стол, едят, по очереди говорят, кричат, а потом хором  петь начинают. Иногда очень неплохо, подвыть хочется,  а иногда, так бы и загрыз.
Начал готовить запасы на всякий случай. Все наши так делают. Нашел хорошие места под кустами и перетащил туда все, что натаскал к конуре, пока это добро не отобрали. Тщательно прикопал и сверху пометил, чтобы все знали, что мое!
***
Как быстро летит время. Еще недавно меня несли по летней улице, а вот уже и листья стали желтеть и падать вниз. Дожди пошли непрерывной чередой. Нос из будки высунуть не хочется. К тому же хозяин отличился. Заколотил железными палками мой самый удобный и близкий лаз.  Еще и пригрозил, что все остальные заколотит! ХА! Знал бы он, сколько их у меня, не бросался бы словами. Хорошая собака, а я хорошая, щель всегда найдет. И еще я понял. Если голова прошла в щель, то и все остальное пролезет.
К слову, вот сейчас бы я не прочь с хозяином поменяться. Ему - моя конура со всеми удобствами, а мне дом с припасами и говорящим ящиком, а главное шкафом с книгами.
В преддверии еще больших холодов, как подсказывал инстинкт, я отправился на инспекцию своих захоронок.  Своевременное решение. Огород перекопали и мои запасы похитили. Замечательные кости, замечательный кусок свиной шкуры, который я умыкнул у соседей, чудесная кость, найденная и отбитая у соседского пса. Все, что нажито – пропало. У….!  И как я дальше жить буду.
Как назло хозяин наиболее удобные, а значит, заметные лазы закрыл, но плох тот пес, который не выберется со двора! Отправился на поиски съестного. Кое - что нашел и принес. Закопал там, где не перекопали, в глубине колючего кустарника.
И еще одно событие произошло в жизни. Вдруг приехало много машин, привезли они много людей, а главное детей. Из записей отца я знал, какие это несносные создания, но действительность превзошла все ожидания. Кем я только не был. Верховой лошадью – это самое малое. И в пасть лазили и за уши трепали и за лапы тянули. А еще пытались накормить тортом насильно. Ну не ем я сладкого, вредно мне. Иногда, в знак уважения, могу разгрызть твердую конфету и тут же тихонько выплюнуть. А тут плюхнули здоровый кусок в мою чашку для воды и начали носом тыкать – «съешь, да съешь».
Но хорошо, надоело им это быстро. Отстали. Зато, как весело побегали мы с ними наперегонки. Хоть и тихоходны они по сравнению со мной. Вот здесь, надо признаться,  много у людей, в отличие от нас, веселых забав.
Так, например, зажгли они огонечки и вдруг надулись здоровые шары и начали подниматься вверх, становясь все меньше и меньше. Но я, то знал, что они размером больше меня. А люди кричат, смеются и смотрят вверх за ними. А потом по своему обычаю сели за стол во дворе и началось… Хорошего, здесь было одно – заберешься под стол, положишь голову на колени, лучше женские. Это потому, что женщины добрее. Мужчина и пнуть может и не даст ничего, а женщина она и за ушком нежно потреплет, и косточку даст. Так, что я столько вкусностей набрал, что все захоронки наполнил и зарыл
По моему опыту - к детям тоже лучше не лезть. Толку никакого, только визг и писк и опять сладости в рот пихают.
Но больше всего мне повезло под самый конец их сборища. Они усердно стали портить мясо. Ну ладно нарежут кусками, так глотать удобнее, но зачем лук, перец, соль и еще всякое, что приличная собака в рот не возьмет. А они еще и накалывают мясо на длинные железные палки и запихивают в огонь. И вот когда мясо совсем испортится, то начинают, есть и восхищаться, какое оно вкусное.  Тьфу, испорчены прекрасные куски. Все знают, что вкусным бывает только сырое мясо, особенно сворованное. Польза от всего этого издевательства одна – костей много. Иногда остаются прекрасные косточки с кусками аппетитного мяса, а они ими почему-то пренебрегают.
  Вот тут-то я изловчился и уволок целую хребтину. И ведь никто не заметил и не хватился. А я пока никто не видит,  уволок ее в кусты и прикопал поглубже.  
***
          Я так понимаю, что  безобразие, которое случилось на улице, называется зима. От людей это название услышал. На улицу пришел холод, а вместо надоевшего дождя посыпался снег. Понимаю, что каждая снежинка красива, но вместе они закрывают землю и отбивают все запахи. Днем проинспектировал свои захоронки. И что? Я и половины не нашел. А что нашел, откопать не смог. Но это из плохих новостей, а теперь хорошие новости: меня перевели в новую конуру – она намного больше  и современнее, чем старая, да и обзор из нее лучше. Я ночью потихоньку перетащил туда все свои пожитки. Хозяин не заметил. Начав печатать на новом месте, я увидел, что оттиски букв стали совсем бледными, намочил, подождал, но лучше не стало. Видимо надо намочить чем-то красящим.
     В сарае у хозяина я нашел пузырек, на котором было написано  «Чернила».  О  чернилах я читал в книгах. Люди макали туда ПЕРО - это, видно по названию, что-то острое, для письма.  
      Намучился, пока открыл пузырек зубами, чуть-чуть пролил - растер лапой – мажет. Аккуратно вылил часть краски на катушку. Утром  попробовал печатать - замечательно!
А тем временем, снег продолжает идти. На цепь хозяин меня не сажает. Кормит три раза и все так жирно и вкусно, что даже запасы не нужны. Пускай лежат. Я хозяину помогаю, в меру своих сил. Он утром выйдет на крыльцо, а я уже дорожки к воротам и бане проложил. Он по ним пройдет с лопатой, разгребет снег  и хорошо.   А что еще хорошо, так то, что сугробы кое – где вровень с забором - гуляй за ворота, не хочу!
        Вот и начал я гулять по деревне. Как хорошо – то. Оказывается,  в мороз запахи не притупляются, а обостряются. Как здорово пробежаться по деревне, останавливаясь, чтобы поздороваться с приятелями,  или обругать встречного незнакомого. За деревней хуже. Лес черный вокруг, незнакомое  все и запахи другие - опасные. И еще одна опасность - машины. В деревне едут неспешно, даже за колесо укусить можно, а тут летят, только успевай отскакивать. Некоторые сигналят и притормаживают. Спасибо им, а некоторые еще и скорость прибавляют, только успевай уворачиваться. Сбегал на реку. Кое - где лед прозрачный - дно видно и рыбок - вот они, а не достанешь. Пока я бегал на реку хозяин меня обыскался. Бегал по деревне и кричал « СЭМА! СЭМА! Семочка!» А куда я денусь? Аккуратно к кормежке  прибежал. Зато сколько у хозяина было радости. До слез. «Не потерялся – пришел!». Вот и продолжаю свои размышления.  Все – таки собаки людям нужнее.  Хотя…!
      И вот тут опять приехали дети. Много. Что тут началось. Летом было спокойнее, а сейчас. Но я даже не ворчал, потому, что сам радовался, как щенок.  Мы носились по огороду – они по пояс в снегу, а я так кое-где с головой. Порою я превращался в ездовую собаку, везти пустые  санки я еще мог, но вот, когда на них кто-нибудь падал, то я начинал буксовать. Зато, когда удавалось вырвать санки из-под седоков,  я несся вдоль дороги, волочил их за собой и заливался радостным лаем, а они бежали вслед и тоже весело хохотали.  
     Но, вот без того, чтобы не портить мясо – люди не могут. И ведь, как назло кусочки то все как на подбор, видно, что сладкие, но понимаю, что люди сырое не едят, так и отдали бы. Но нет изворачиваться надо, приворовывать.
      Эти блохи вконец озверели. Жрут немилосердно. Но вспомнив отца, я передал им, что если это безобразие будет продолжаться, то я их утоплю, или заморожу. Я видел полынью на реке. Представил, как окунусь с головой, а потом побегаю по морозу.  Дошло до них, что не шучу - притихли.
***
  И все - таки, случилось событие, которое окончательно убедило меня в том, что мы людям нужнее. В тот день к вечеру заметно похолодало. На крыльцо вышел хозяин. И я не поверил своим ушам. « Семочка! Идем со мной домой. Погреешься».  Одуреть!  Я тихонечко, соблюдая достоинство, взошел в святая святых хозяина - его дом. Ну что сказать? Все я уже видел через окно. Жарко. Запахов неизвестных много. Хозяин сел к столу и начал щелкать клавишами и вдруг зазвучала чудесная музыка. Я такой музыки и не слышал, а дивный женский голос запел. Я лег на ноги хозяина и притих. Даже блохи притихли, хотя я их и так  напугал. Я лежал, затаив дыхание и слушал. Что интересно, мне даже и подвывать не хотелось.  Лежал бы так и лежал всю жизнь!

***
      Все когда-нибудь кончается. Кончалась и зима.  Ощутимо повеяло теплом. Снова начали накрапывать дожди. Снег потемнел и осел. По деревенским дорогам потекли ручьи. На деревьях появилась паутина молодых листочков, сначала незаметных, легких, как дымка, а потом она окрашивалась все ярче и ярче. Эту фразу я где-то прочитал. И вот, кроны деревьев уже сплошь затянуты молодой листвой. Под ветерком эти молодые листочки как будто дружно шепчут: «Побежали! Впереди много интересного, что ты сидишь все дома и дома». Машинка работает слава верховному псу хорошо. Пузырек чернил в запасе есть. Пачка чистых листов надежно припрятана в глубине конуры.  
В воздухе появилось что-то тревожное и волнующее.  Хотелось помчаться вдоль дороги, заливаясь счастливым лаем, чтобы все видели, как мне здорово!
Я добежал до соседей. До старой и очень умной собаки Найды и спросил ее, что это такое? «Это просто весна, сосед! Мне много лет, но тоже хочется пробежаться по деревне,  задрав хвост и забыв о больных лапах», - с грустью сказала Найда.
  Я пытаюсь сейчас понять,  весна- это хорошо или плохо?  
  Хозяин, кормить стал только два раза и еда жидковата. Так что с точки зрения кормежки – весна это не очень хорошо.
Блохи – злыдни, тоже активности не проявляют, не кусают и в контакт не вступают и это хорошо. На улице стало теплее - это хорошо. Земля оттаяла и захоронки стали доступны - это замечательно. Так что если так, то три к одному за то, что весна – это хорошо. Но посмотрим, что дальше будет?
На улице стали толпами собираться приятели. Злые они какие-то агрессивные, поэтому меня за ворота и не тянет. Увижу толпу издалека и обойду по соседним улицам. От греха подальше. Хотя порою, какая-то тревога появляется в душе и тянет меня куда-то и тянет – сил нет! Но я терплю. Видел я пару раз эту грызню между приятелями, причем из-за пустяка. Нет уж. А если искалечат - кому я нужен буду? Около магазина побираться? Нет – я дворовая собака и должна быть осторожной и умной.
Чем еще нехороша весна. Хозяин привел каких-то людей, и они шустро начали перекапывать огород. А захоронки? Я дождался, когда они сели перекурить - отвратительная привычка, но мой хозяин ей тоже грешит. Я быстро выкопал самые памятные захоронки и перетаскал в заросли малины. Остальные пропали все!
Появились признаки наступающего праздника. Хозяин вымел двор и смазал петли у ворот. А меня уложил на спину и аккуратно выстриг прошлогодние репьи. Они мне, честно говоря, порядком мешали, а выкусить их я не мог. Всякий раз, когда я начинал их выкусывать, блохи думали, что я, нарушаю нейтралитет и  покушаюсь на них и тут же начинали меня грызть.
Вот и приехали гости. Я обратил внимание на то, как плохо у людей с фантазией на имена. Я только в этой компании насчитал трех Юр, да еще мой хозяин, да еще двух Ирин.
То ли дело у нас - есть и Мухтары и Дружки и Трезоры и Найды, или  хоть бы я – Семен Семеныч! Ну не я им судья, как хотят, так и пусть.
И опять приехала целая толпа детей. Голов пять. Надо сказать, что я по ним успел соскучиться. Значит, весной приезжают гости, а с ними много вкусного. И это  тоже хорошо.  А я, предчувствуя поживу, подыскал место для новых захоронок. Туда точно никто не сунется. Правда земля там была такая твердая, что я чуть лапы не стер, пока вырыл пару ямок.

А пока не могу не поделиться со своим дневником своей бедой. Что-то я стал хуже видеть. Думал, что света не хватает, но нет! Даже под лучом солнечного света буквы  расплываются! Проверил себя на своей любимой книжке о Фоксе Микки. Результат плохой - все расплывается, почти не вижу букв, но хуже всего то, что плохо стал различать буквы на клавишах, не говоря об оттисках. Теперь я понимаю, зачем люди носят на носу стекляшки (называется – очки) - это, чтобы видеть лучше. Я подсмотрел у хозяина сквозь одно стекло, когда он их на крыльце в сторону отложил  и ушел. Щели в досках четко видно стало. Надо что-нибудь придумать, хотя бы для внутриконурного чтения, а то собака с очками на носу - это перебор. Ладно – пороемся на свалках. Люди массу полезных вещей выкидывают! А пока не к спеху - хоть и плохо, но ведь вижу! К тому же наловчился читать, то к свету подвинешь книгу, то голову повернешь.
А люди тем временем готовились портить продукты. Резали мясо на кусочки. Жгли костер в железном ящике.
В полном беспорядке раскладывали продукты на столе. Все делали не так. По моим рассуждениям мясное надо с краю раскладывать, чтобы под рукой было, а не в центр убирать, где не достанешь. И опять много сладкого. Но проявили уважение - кусок торта уложили на тарелку и поставили прямо передо мной! Удостоился. Хоть я и не ем сладкого, но лизнул пару раз, чем вызвал непонятный восторг у людей.
Я выждал некоторое время и рванул к реке, откуда накануне доносился треск и шум. Домчался за секунду и остолбенел! Там, где раньше до противоположного берега была гладкая, скользкая поверхность теперь ворочалось что-то страшное, белое с черным, а между всем этим безобразием проглядывала черная вода. На всякий случай я это страшное облаял, но никто не видел, что я такой отважный! Насмотрелся я на все это, сделал вывод, что на другую сторону напрямик сейчас не добежать! А не очень то и надо! Подумаешь лес! Но все равно, с точки зрения доступности разных мест весна – это не очень хорошо.
Так что,  пока я не понял: хорошо все - таки весна, или плохо?

    Постепенно на улице все стало меняться. Стало ощутимо теплее. Из земли вылезла вкусная и лечебная зеленая трава. Надо сказать, что мы – собаки обладаем природными качествами травника - у людей это те, кто лечит травами. Вот и мы все такие. Занеможешь, или живот прихватит, а она вот тут как тут - нужная травка, пожевал и здоров.
        А вообще-то,  оглядываясь назад, я понимаю, что целый кусок жизни под названием Весна, пролетел у меня как то незаметно и бесполезно. Одно неплохо, что набил полные захоронки на будущее. Но какого-то важного дела я не сделал. Но не понимаю какого? Ну да ладно разберемся потом. Для себя я решил, что весна – это неплохо и лучше зимы. И еще хорошо, что зрение мое вернулось в норму- то – ли трава помогла, то ли еще что, но вижу хорошо. На свалке нашел тоненький томик Омар Хайям. Но не понравилось – просто написано, ни о чем. И еще - по несколько строчек друг под другом и по центру страницы. Никакой экономии бумаги. Знал бы этот Хайям, как она трудно достается. Хвалит что-то, чего я не понимаю. Не понравилось. Зарыл ее на огороде.
       Постепенно дом стал наполняться людьми, которые приезжают на машинах. Я уже понимаю, что если машина въехала во двор, то это значит, что все, кто в ней и все, что в ней принадлежит хозяину и поэтому находится под моей охраной.  
И все – таки жить стало веселей. Да и на улице постоянно встречаешь приятелей, которых тоже отпускают погулять. Не то, что зимой!
         В воздухе зажужжали надоедливые насекомые. Вот ведь до чего вредные существа. Цапнешь ее зубами, чувствуешь, что поймал, а во рту пусто! И для чего их  создавали? Вообще вокруг много что сделано неправильно и неверно. Но эти претензии к той самой верхней собаке, создавшей все и которая там, на небе, смотрит на нас, помогает нам, любит нас, создает нас, наказывает нас.
***
  В моих планах обследовать ближайшие окрестности деревни. Тянет меня за границу села. Тянет меня в лес, под деревья. При удобном случае сбегаю, посмотрю, что там изменилось?
Хозяин всячески препятствует моей свободе. Не нравится ему, когда я на улице. Вот и сейчас - был такой удобный лаз на улицу, в сарае. Так нет, заложил дровами. Гав! Потихоньку, чтобы не рухнуло, по одному полешку я его расчистил. И вот она свобода! И вот он хозяин:  «Ты как выбрался?»  А вот так и выбрался и незачем ограничивать мою свободу!
       Пока он мне снова не заложил выход, я забежал во двор позавтракал и пообедал одновременно и отправился в поход за деревню.  
Пробежался по деревне. Выскочил за околицу, и рванул в лес. Хорошо в лесу и ничуть не страшно, как было этой зимой. Огляделся, а ягод вокруг насыпано. И черненьких и красненьких. Вспомнил, попавшуюся мне на свалке картонку. На ней была нарисована точно такая синенькая ягода и написано: «для зрения» Вот и начал я зрение лечить, да так, что все во рту противно стало и живот вздуло, но зрение лучше не стало. То ли врут люди, то ли подождать надо?  Не знаю, но вот красненькие ягоды мне понравились. Ароматные, вкусные.  Не то, что те, которые мне попались на торте - вот где гадость! Быстро летит время в лесу. Как в нем хорошо, как много запахов, как много всякой живности. Со всеми надо познакомиться. Узнать для чего они, кто они? Хотя бы вот эти маленькие зеленые попрыгушки? Ткнул одну носом - она мне: «КВА!» И что это? Поздоровалась, или напугать хотела? Я на всякий случай попрыгал рядом с ней, но бесполезно. Еще раз «КВА»  и все! Понятно, что они вообще безмозглые существа.  Другое дело мохнатенький, серенький, с полосками на спине. Тот хоть зацокал на меня, когда я близко к нему подошел. Сразу видно захоронок у него здесь - прогоняет. Ну,  я поприветствовал его и дальше побежал. Сам знаю - запас – это дело серьезное. И еще мне понравились зверушки, такие красивые с большими хвостиками, все бегают по стволам вверх-вниз и тоже цокают, когда к дереву подойдешь. Сядут хвост крючком, только что не виляют им. Смотря черненькими глазками и «Цок, цок, цок». Я ответил:  «ГАВ!», так они не поняли и фррррррр. По стволу вверх. Непонятные, но красивые  создания.
Что интересно, это то, что много птиц, таких, какие к нам во двор и не залетают. Села одна такая и хвостом вверх вниз. Я ей тоже, из вежливости помахал, но из стороны в сторону. И что? ФРРРРР и нет ее. Услышал какой - то стук, побежал посмотреть, а там сидит на дереве птица – красивая, как свежее мясо и клювом по стволу - ТУК, ТУК. Видно, что работает.  Попробовал я как она потрясти головой, так чуть не упал, а она ведь еще и носом стучит. А нос – это самое болезненное место.
     В общем, всякой живности в лесу полно, но знакомиться никто не хочет, да и ягоды себя в животе не очень хорошо ведут.
      Так, что рванул я, бегом домой, отложив более подробную прогулку на потом. А то из-за речки слышу: « СЭЭЭЭЭЭМ, СЭЭЭЭЭМ!!!!!» Хозяин кричит. Слышно по голосу, что соскучился. Встретились мы с хозяином  у ворот. И радости его не было конца. Целую кучу вкусной еды и щедрую порцию ласки он мне выдал во дворе. В подтверждение моих прежних размышлений делаю вывод, что мы - собаки  им людям нужнее. Я же не стал его ягодами кормить, хоть и соскучился. Мог бы и веточку в зубах принести - видел я такие веточки с ягодками. Ну ладно там, потереться о ноги – это можно, или лизнуть руку, или если удастся подпрыгнуть и в нос лизнуть, хотя это и не поощряется.  
      Но идея о том, что надо внимательнее осмотреть окрестности меня не покидала. И вот однажды, я дождался, когда хозяин уехал. Это было понятно по тому, что вечером он накормил меня до отвала, а утром ушел потихоньку не через калитку, а через другой лаз.
   Еду мне начал приносить сосед, начиная с этого утра. Он же, добрая душа и отпустил меня с цепи, приговаривая: «Что же ты бедная псина на привязи будешь сидеть? Погуляй, только не теряйся и кушать приходи!». Хозяин мне об этом напоминать бы не стал! Знает, что к обеду я как штык у ворот.
Выбрался я за ворота и рванул по улице! Свобода! Добежал до реки. Рыбешки у берега так и носятся, так и прыгают. Понимаю, что это они так, от дурости, а играть не вылезут. Видел я, как их приносили с рыбалки, прыгают они на столе, рты раскрывают, как будто воздуха им не хватает. Потом затихают, конечно, ну а там с них шкуру счищают и в кипяток, или на огонь. Попробовал я их  - есть можно, но так уж, если никакой еды больше  нет.  
А вот теперь можно и в другую сторону, за деревню побежать. Там  я ни разу не был. Интересно.   Зря люди думают, что мы носимся без дела и ищем, что можно сожрать. Как далеки они от истины. Мы исследуем мир, который нас окружает, и запоминаем те вещи, которые нам могут пригодиться. Вот так исследуя деревню, я добежал до старой Найды и рассказал ей про то, что видел. Найда с тоской рассказала мне, что она ничего, кроме своего двора и не видела. Она всю жизнь просидела на цепи. Только однажды давно у нее лопнул ошейник, и она выскользнула на улицу. Набегалась всласть. Но когда вернулась домой, ее так избили, что ребра порою побаливают до сих пор. После этого она о свободе никогда и не мечтала.  Хотя во снах иногда она и бегает, и летает над дорогой. Но это только сны. Грустно мне стало, и я от этой грусти побежал к окраине деревни, а вдогонку мне еще долго доносился вой старой собаки.
Странные мысли приходят мне в голову в последнее время. Такие мысли, что порою задумаешься, а собака ли я? Так недавнее событие натолкнуло меня на размышление о том, что такое хорошо, а что такое плохо? А дело было так – хозяин что-то мастерил у бани и при этом жевал превосходный, очаровательно пахнущий бутерброд с колбасой, периодически откладывая его в сторону.  Надо ли говорить, что я не удержался и стянул его. Что тут было, когда он его хватился, а бутерброда - нет!  « Плохая собака!», а перед этим, когда я с лаем прогнал какую - то кошку он говорил: « Хорошая собака!». Вот и получается с его стороны – нет бутерброда - я поступил плохо, а с моей стороны - я полакомился и это хорошо. К тому же я съел только колбасу, которой он может отрезать себе еще. С позиции кошки я поступил плохо, хотя она может вернуться и гулять, где захочет, а с позиции хозяина – хорошо, хотя чем она ему насолила?
        Какие – то двойные стандарты! Насколько я знаю, подобными размышлениями никто из моих товарищей не увлекается! Вот и думаю, а такая ли уж я собака, или не совсем.  Опять же я пишу о своей жизни и рассуждаю!  
Ну, подобные размышления оставлю на потом, на сытый желудок, а пока я заметил, что хозяин поставил рядом с конурой три больших мешка с сеном, видимо будет менять его в конуре. Надо поспешить и глубже запрятать машинку и рукопись!
***
       Я остановился на том, что припрятал глубже машинку, увидев мешки с сеном. И ведь не зря. Нашел ее хозяин и похитил все напечатанное, а последний лист оставил - думал, не замечу пропажи. Где там! Чистая бумага - вот она, а исписанная - один лист. Ну, да ладно. Не только для себя писал ведь, может другие собаки, да и люди прочитают. Но, одно хорошо. Теперь можно не таиться - все равно хозяин знает о моем увлечении. Может какую – нибудь пользу принесет! А пока - взял я почти пустой пузырек «Чернил» и поставил на крыльцо. Намек - материал кончается. И на тебе. Через день перед входом в будку большой пузырек чернил, который удобно в зубы взять. Хорошо, что чернил, а если бы ленту новую догадался положить. Как бы я  ее вставлял?  
Впрочем, о чем это я? Заелись, Семен Семенович!
     Отношение хозяина ко мне изменилось с хорошего на превосходное. Теперь, даже намекать не надо - отпускает за калитку и не по разу в день. Про корм я уж молчу. Три раза в день. А в перерывах еще и косточку дает. Такого никогда не было. Миски и те поставил новые!
    От такого ко мне отношения хозяина некоторые мои друзья, когда я им рассказал, даже линять начали, от зависти. Но в остальном все осталось по-прежнему. Обязанности те же. Правда, чаще стал на себе ловить внимательный взгляд хозяина. Да и пахнуть от него дурно стало совсем редко и от падучей болезни практически не осталось следа. Так что, риск заразиться исчез. Вот, только написал об этом, а он уже тут, как тут. Так треснулся с крыльца, я думал, что он убился, но он только долго говорил слова, которые вслух не говорят, кряхтел, но встал все – таки.
Но мысли, мысли одолевают меня по-прежнему. Раньше я думал над определениями «хорошо» и «плохо». Кажется, так ни к чему и не пришел и понял, что и не решить мне этого исконно человеческого вопроса.
Я присмотрелся к воротам и понял, что вполне могу достать крючок, на который хозяин закрывает ворота, когда он дома. Надо только изловчиться прыгнуть и ударить по нему лапами, и он, как миленький откидывается и калитка услужливо открывается. И вот она свобода. Попробовал. Вышел на улицу. Через некоторое время услышал: « Сэма! Сэма!». Вернулся и, хихикая, смотрел, как хозяин чешет затылок и приговаривает: « Помню, что закрывал! Точно закрывал!».
Ну и что закрывал?! Кое - кто ведь и открыть может. Ведь не только люди такие умные. Воспользовался новым умением и пробежался по деревне, правда, калитку прижал, а то не хорошо, когда настежь. Опять же могут украсть, что-нибудь мне очень нужное. К тому же, если закроет хозяин у меня входов не перечесть. Как-то незаметно промелькнуло лето и осень, похолодало. Опять зима идет - только что весна была и вот опять. Замечаю, что время стало бежать быстрее и не то, что от кормежки до кормежки, а от весны к лету, к осени, к зиме. Где то прочитал, что это признак старости. Так может, и я старею? Так рано еще.
     Добежал до старой собаки Найды и узнал, что она осталась без - коровы, но ее не убили, а увели куда-то, а вместо нее привели двух коз. Они, как выяснилось - не просто глупые, а вообще полностью безмозглые создания, да еще и с острыми рогами. Контакта она с ними она так и не нашла. Только «Бе!», да « Ме!». Я тоже попытался пообщаться, но кроме угроз с их стороны так ничего и не получилось. Но когда я вернулся  домой и залез в конуру, то там, в уголочке обнаружил стопку моих записок. Вернул хозяин - все до листочка. Поэтому продолжаю, а то, что уже написал - пусть остается.
      А снег все сыплет и сыплет. Все уже засыпано. Сколько можно то? Помогаю хозяину пробивать дорожки в снегу. Иногда заслуживаю похвалы и лакомства. Но не понимает хозяин, что дороже косточек, мне порою его грубая ласка. Хозяин начал постройку новой конуры для меня. Судя по всему - это будет шедевр собачьей, или будочно-конурной архитектуры. С кабинетом, верандой и площадкой обозрения окрестностей двора. Учитывая, что хозяин знает о моем хобби таиться уже не стоит. Но как странно! Когда надо было прятаться, таиться, то писалось как-то легко, а теперь за шкирку к клавиатуре себя тащишь. Так, что до новоселья повременю, а там как пойдет.  

занавеска (Проза)

прогулки на велосипедах (Рассказ)

Женщина и смерть (Проза)

воспоминания о рыбалке (Рассказ)

воспоминания о бане (Рассказ)

двое в городе (Зарисовки)

Водитель трамвая (наблюдение)
     Каждое утро водитель 10-го трамвая с сочувствием и интересом наблюдала за немолодой женщиной, которая бежала к остановке (успеет, не успеет?) и когда та задыхаясь, забегала в последние двери с облегчением думала: «Успела!».
          Но однажды женщина немного припозднилась и, закрывая перед ней дверь, водитель  с сожалением подумала: «А сегодня – не успела! Видать день у неё - бедняжки не задастся!».

водитель трамвая (Зарисовки)

из пережитого

голубиная охота (Проза)

история одной поездки (Авторская песня)

прогулки по Одессе и Раснополю (Проза)

Один день из жизни врача " Скорой помощи" (Проза)

Жизнь после жизни (Рассказ)

        А было так. Внезапно выключили свет, и я в темноте, кажется в коридоре, стены которого  покрыты мерзкой слизью, эта же слизь и под ногами, отвратительно чавкает и чмокает. А запах – по сравнению с ним запах общественного туалета, ну, как аромат цветущего сада.  
         Иду по коридору вперед, ведь что-то  надо делать! Поневоле вспоминаю, что вообще - то должен быть тоннель и свет в конце его, это мне потом казалось, что я вспоминал, а там я просто тупо шел. Наконец под ногами перестало чавкать, а, впереди, послышались невнятные голоса. Шаг не ускоряю, кто знает, что там? Выход. Люди, но те с кем давно попрощался. Впереди мой папа и тесть, такие же, как и были, правда, папа чуток моложе и полнее, чем был, когда умирал, да и тесть похож на фото прошлых лет, когда работал на Уралмаше и жил в Индии. А за ними стояли тесной толпой коллеги и ушедшие друзья. Подошел папа и сказал: «Ну, ты что застрял, пошли на трамвай! Домой поедем» « А куда домой?» « Ну, ты что? На Усиевича. Где наш дом - то еще?». «Так у нас трамваев то нет!»  «Не боись! У нас все есть!» И с хитринкой улыбнулся. И точно – подошел, звеня и постукивая трамвай, производства Техмаш. Водитель объявил: «Следующая остановка – Усиевича дом № 5» Я спросил у папы: «А на какой остановке мы сели?» «Просто Исходная». Вот и Усиевича. Остановка на углу с улицей Пароходской. Нет канавы вокруг дома. Она выкопана в 2013 году, а папы нет уже 19 лет. То есть здесь все, как при нем. Начинаю понимать, уточняя у отца. Все дело в том, что, наш мир,  состоит из бесконечного количества параллельных миров (как книга) и когда мы умираем, мы переходим на свою личную страничку, содержание и вид которой застывает в момент нашей смерти. Дальше все события на ней развиваются так, как будто мы остаемся живы, с того момента, как мы умерли. То, есть я умер здесь, а там я жив и живу дальше. Отсутствие же рядом людей, которые пока остаются живыми, мы воспринимаем,  как продолжительный их отъезд и ждем встречи. Но тех, кого очень хотим видеть, мы воспринимаем, как присутствующих рядом. Заходим во двор, а там весна – папа умер 28 марта. Дома никого.
       Я спрашиваю: «А где мама?»  Отец: «Да опять укатила в свою Одессу! Не сидится ей дома. И что таскаться? Ну да скоро приедет». Захожу в дом. Все, как при папе. Но главное - угол дома не опустился, и потеков от протечек на потолке нет. Дом стал опускаться несколько лет назад, а крыша потекла, когда папа умирал, и я ее перекрыл после его смерти.
  Говорю: «Ну ладно, пойду, прокачусь по Тюмени». Он: «Только недолго. Есть будем. Я пока суп сварю». « Может пока в магазин сбегать?» « Нет! Продуктов полный холодильник». И объяснил, что отправиться в любом направлении, по страницам, можно в сопровождении лица на ней проживающего, со станции «Исходная». Станция представляет собой, настоящий транспортный узел для трамваев, поездов, конок, дилижансов, а в скором времени и самолетов. Ну что же будем ждать новых встреч. Проскомидии об усопших становятся все длиннее, а заздравные – короче. Очень все это интересно и главное – я тоже умер! Вот так шутка! Оказывается, не надо смерти бояться. Люди боятся, не смерти, а мук перед смертью, а тут – щелк и все. Ну, посмотрю, как там дальше?! Подошел трамвай.
Интересно, а вагоновожатый при жизни тоже трамваи водил? И спросить неудобно. Да и вид у него еще тот – не располагает к расспросам!  Ну, да ладно. Поехали. А вот и конечная, она же «Исходная». Издалека вижу группу людей тесно стоящих у диспетчерского пункта. Как много знакомых лиц! И впереди всех мой тесть, погибший в автомобильной катастрофе, в 2002 году. Оказывается здесь он просто не поехал в город, серьезная поломка двигателя, но сейчас уже все сделано - перебрал движок на работе. А в тот злополучный день и никакой катастрофы не было.
                      «О, привет Викторович! Ну что поехали к нам домой! Теща то ждет, поди, уже! Как чувствовала, что сегодня заглянешь! Блины стряпала». « Ну что же – поехали! Может взять чего?».  «Дома все есть и не кончается никогда, странно как – то, правда Катеринка ворчит! А вот и наш трамвай! Видимо добавочные пускают, никогда дольше минуты не стою». Говорит он. Едем на Уральских рабочих 8, где тесть жил до гибели. Все, как и было тогда. Встречает теща- рада, как всегда: «А что же доча не заглянула?».  «У нее запарка, позже зайдет». Сели за стол. Все мое любимое, и даже маринованные опята под водочку. Спросил: « Как здоровье?» А после того приступа - это когда она умерла, больше сердце не беспокоило, все восстановилось! Стимулятор убрали - не нужен». Посидели, прояснил для себя кое-что. Он продолжает работать на Уралмашзаводе и ходит на работу ежедневно, правда, пользуясь послаблениями вроде отгулов в любое время. Окончательно достроил дом в деревне, провел тепло и канализацию, и летом жил в нем в окружении многочисленных правнуков, приезжая на выходные в город.  
         С продуктами здесь проблем нет. Холодильник всегда полон. В магазин – только если деликатесов   захочется. В ходу советские деньги, которые приносят домой. Пенсия, порядка десяти тысяч рублей, квитанции (жировки) приходят по почте - платят в сберкассе, никаких счетчиков на тепло и воду нет. И вообще,  жизнь здесь проще и легче в бытовом плане. Посидели, расспросил где, кто, что,  как?
                     Сын Юрка живет в деревне, вышел на пенсию, не пьет, на радость родителям, содержит дом в их отсутствие, но скотину не держит, только собаку Мухтара (Тарика)
           Внук Мишка периодически подлечивается в стационаре, работает плотником, женился удачно, ждут правнуков.
            Внучка Марина замужем, живет с мужем отдельно, работает. Растет на радость всем  сын Федор
          Вот такие у них дела. Уклад жизни прежний. Преступности нет. Позже, я узнал, что преступники попадают на свои странички, где жизнь их продолжается в тех условиях, которые они создавали для окружающих при жизни. Происходит так - если я всю жизнь только и делал то, что приносило вред и боль окружающим, то в этот же сценарий я и попаду и будет меня окружать боль, грязь, мучения, то - есть мой персональный ад. А если я жил в добре и любви, то и здесь меня любовь и доброта и будут окружать – это мой персональный рай. А рядом со мной будут люди, которых я любил - они окончательно придут ко мне со временем, но пока они только тени.  
Программы телевидения здесь те - же, правда, многого нет, но основные прежние, и почти нет рекламы.
         И еще – практически нет болезней. Теща без кардиостимулятора, тесть без цистостомы. Да что там! Никто не умирает. Просто - есть остановка «Конечная». Оттуда люди уже не возвращаются, туда уезжают те, кто устал от жизни. И это не эвтаназия! Просто когда человек понимает, что – это уже тупик и дальнейшее существование, даже здесь, лишено смысла, он уезжает на «Конечную», а там его,  то ли стирают, то ли страницу вырывают? Не знаю, когда попаду на эту станцию, узнаю, но уже видимо не напишу! А пока надо исследовать свою страницу и для этого вперед на  «Исходную». Станция эта вроде места сбора тех, кто ушел из жизни и определяется, куда идти дальше. Примерно, как сборный пункт в армии, куда все, рано, или поздно приходят со своих страниц. Кстати все эти наши полтергейсты, призраки и прочее – это, просто, попытки некоторых неуспокоенных, или преступников  прорваться на чужую страницу, но туда можно попасть лишь в сопровождении ее (страницы) хозяина. И, конечно же, в основном это как раз и есть преступники и всякая мразь, которым очень уж неуютно в их мирах (страницах).
           Попрощался. Заверил, что прокачусь по делам и приеду. Кстати в подъезде пахло сырой штукатуркой, хотя следов ремонта нет.
               На улицу - здесь практически всегда лето. Трамвай тот же и вагоновожатый, тот же неприятный - один он тут что ли? Виды за окном знакомы Уралмаш, и где там та Тюмень? Потом съезжу еще – впереди - то ведь вечность, не в самом плохом проявлении бытия.
                      Вот и остановка - и кого я вижу? Да это же Серега Данков, погибший в 89-ом, в автомобильной катастрофе, возвращаясь с зимней рыбалки. Здесь он просто не поехал на рыбалку, из-за мороза. «Привет дружище!» « О здорово! Ну, что люля-кебаб - я выпью рюмочку? Погнали, а то водка стынет!» Спрашиваю: «Как ты здесь?» «Все расскажу позже!» А сам так знакомо, пританцовывает в нетерпении. Сели поехали. Тюмень, остановка Одесская идем к дому, где он жил с родителями. По дороге рассказал, что живут с Маришкой душа в душу. На рыбалку не ездит, но на охоту с Мишкой выезжают и с таким огоньком про охоту говорил, аж глаза горели, что я понял - эта страсть у него всерьез и надолго.
           Родители живы, но отец на охоту не ездит, не может уже. Выпили по паре стопок, поговорили за жизнь, все время контролирую себя, чтобы не болтнуть лишнего, типа, когда на кладбище у папы бываю, всегда к тебе захожу и сигарету кладу, но последний год перестал, потому, как сам бросил!  Договорились, что заеду еще с пузырьком. Вперед на трамвай. Плохо, что ждать не надо. Хорошо бы постоять мысли в порядок привести.
                Сел в трамвай, получается в принципе неплохо - как жил, там и продолжаю жить до конца своего же терпения, а значит, есть – все - таки начало всех начал, есть тот, кто это все создал, тот, кто страницы выдирает, кто за потребностями следит и их удовлетворяет. Но уж точно не какое-нибудь ЦК КПСС с ее замшелым председателем.
        И еще правильно, что  все- таки, мы сами себе куем будущее, основанное только на моральных ценностях. Как ты относишься к жизни и окружающим, так и будешь жить, пока не надоест, но и исправить уже ничего не сможешь, строй все заново. Все-таки шанс!
       Ладно, посмотрим, кто еще встретится! А пока домой!
            Вот и моя остановка, вот и дом родной и ключи в кармане. Дома никого конечно - Иришка в деревне, а я умер. Тоскливо как-то, поеду дальше. Привычно доехал до «Исходной». С кем бы дальше поехать? Много друзей вокруг, или домой приехать закрыться и подумать, как дальше жить?  Впереди – бесконечность.
Часть 2
         Приехал домой, зашел. Никого не встретил. Попытаюсь разобраться Многое пока непонятно. Языка брать бессмысленно. Они тут ничего сами не знают. Можно понять одно. Я сейчас в мире теней, тех, кто мне дорог и мною любим, но это только тени, которые живут по моему сценарию,  а каждый, кто по - настоящему умер, отправляется к себе, на свою страницу.  Ну что же.  Теперь главное понять, кто я - по настоящему мертвый, или я во сне? Но судя по тому, как я треснулся о косяк – не во сне. Я думал, что в жизни уже не будет никаких ярких событий, а тут на тебе – такое приключение,  и пускай я там помер - главное здесь живу и, наверное, много яркого впереди!
        Интересно, что же дальше делать? Сидеть в норе не по мне - значит на станцию, пока конечно, не на остановку «Конечная!». Ну что же поеду.  
             Трамвай, дорога, остановка! Люди!
               Найду Серегу и рвану к нему. Там за рюмочкой разберемся, что к чему и как дальше жить. Понял я, кстати, еще одно.  Когда мы поминаем умерших, то у них запас продуктов  пополняется, причем, за счет самых любимых продуктов усопшего, и само собой спиртное. Так, что старинный обычай справлять тризну, оказывается, имеет прикладное значение.  
              Разговорился с Серегой за рюмочкой, и он рассказал, что побывал на страничке у одного нашего общего знакомого – не очень хорошего человека, по земным меркам. Так у того страница – это огромная зона, где передвигаются только под конвоем, а внутри зоны царят свои законы.  Вот из таких мест они голубчики и хотят сбежать, прорваться на другие страницы, и эти попытки и отражаются у нас, в виде всяких барабашек, привидений и полтергейстов.
         Посидели, почесали языки, поговорили о будущем. Серега, естественно в травматологию  дорогу тропить будет, Маришка что-то на рентгенологию посматривает, ну а я уже в терапии подвизаться буду пока!  А там уж как сложится! Впереди - бесконечность! Подумалось, а не рвануть ли на работу - как там складывается? По идее – там я погиб, хотя кто знает?
           Вот и остановка. Как много знакомых лиц! Замечаю, что люди, с которыми мне было комфортно при жизни очень четкие, а те, кто был не очень-то интересен, какие-то размытые и колеблющиеся, как в мареве. Ощущение такое, что подойдешь, а они и растают. Вот бы при жизни так! Достойный человек, как негатив перед тобой, а если подванивает, или еще как то - расплывается.
            Но, что-то захотелось вернуться.  Интересно, я этого сам хочу, или коллеги реаниматологи стараются? Ну что же, сопротивляться не буду. Тем более что теперь я точно знаю, что жизнь со смертью не заканчивается!  Теперь я точно знаю, что есть Бог, который и создал это многообразие миров  и главное, действительно всем воздается по делам его. И точно, как ты проживешь свою жизнь, так и заслужишь, или персональный ад, или персональный рай! Своими глазами я увидел, что, то, как, ты прожил свою жизнь, так и будет жить после смерти. Ничего не заканчивается, просто есть промежуточные этапы. На одном из них я и побывал.
       Молодцы реаниматологи - пора оживать, что – то ждет меня там? Понял, что многое надо поменять в своей жизни. Исправить по возможности то, что возможно. Простить всех. Испросить прощения у тех, кого обидел. Да и к церкви надо изменить отношение. Как мне потом рассказали, в состоянии клинической смерти, я был не больше минуты, а как много повидал и узнал! Сейчас надо осуществить сделанные выводы и дождаться своего часа. А там жить и жить до бесконечности, или пока не надоест!

прогулки по пещерам (Рассказ)

прогулка по лесу (Рассказ)

устами ребенка (Зарисовки)

из жизни партизан (Рассказ)

прогулки по Грузии (Рассказ)

по ягоды (Рассказ)

прогулки по воде (Рассказ)

прогулка на велосипедах (Рассказ)