Молчать...
Молчать, невзирая на внутренний вой.
Стыдиться души, нереально живой.
За горло, пронзённое тысячью жал,
Себя из последних усилий держа,
Сбежать...
На Северный полюс! В таёжную глубь!
В заброшенный город, в болотную мглу!
К чертям на рога, только прочь от борьбы!
Пытаться, считая на трассе столбы,
Забыть...
На краешке мира, где дремлет Творец,
Найти свой рисунок на звёздном ковре,
Улечься, закутавшись в лунную шаль.
Притихшее пламя растить не спеша...
Дышать...
Облачком лёгким вылетел сон в окно,
А потолок от стука дрожит давно:
Мачеха ждёт, прикованная к постели.
Утку подай, умой, накорми, одень –
И торговать на рынок, на целый день:
Первые пташки к фруктам уже слетелись.
Сёстры увязли в патоке «важных дел».
Тонкой лучиной бедный отец сгорел...
В этой несказке справиться с горькой ношей
Только тебе под силу, тебе одной –
Хрупкой и нежной Золушке. Ой, не ной –
Ты же всегда и всюду была хорошей.
Рядом с тобой уютно и нет проблем:
Ты разобьёшься вдрызг, угождая всем,
Чтоб заслужить щепотку любви и ласки.
Ужин? Уборку? Кофе? Помыть полы?
Платье? Держите! В сердце цветёт полынь,
Смотрят устало выплаканные глазки.
Где же твой принц, где фея с мешком чудес?
Сказке не верь – их вовсе не будет здесь.
Будет ответ, который в разы дороже:
Только тебе под силу себя спасти,
Той, настоящей, Золушке во плоти.
Главное – быть счастливой, а не «хорошей».
2016
Ответь, нечестный несчастный странник: зачем сбегаешь, кому ты мстишь?
Какой неведомой болью ранен? Кому во славу горят мосты?
...И в горечь правды нырнёшь, как в омут, прорвётся стоном ничья вина.
Приют вовеки не станет домом —
родным, который тебя изгнал.
2017
Сердце дальше зовёт идти. Только он разучился слушать.
Что ж ты хочешь, мой гость, узнать по расколотым зеркалам?
В них когда-то, давным-давно, отражались миры и души,
А теперь заполняет склад бесполезный, ненужный хлам.
Он старателен, он упрям, машет веником безупречно,
Вытирает повсюду пыль, мимоходом и пот со лба...
...из осколков моих зеркал ты не выложишь слово "в е ч н о с т ь".
Как ни складывай этот пазл - получается "н е с у д ь б а".
2015
В бесконечном кровавом ралли отшлифовано мастерство.
Мы хороним друзей, теряем тех, кто нужен сильней всего,
Чьи глаза будут долго сниться. Не избавиться от вины,
Но не выйдет остановиться – мы навеки заклеймены.
Хладнокровием чувства душим, забываем, как быть людьми.
Выбор между плохим и худшим прост, когда на кону весь мир.
Вурдалаки, вендиго, гули, зомби, демонам нет конца…
Ятаганы, клинки и пули… Целься в головы и сердца!
Мы стреляли и жгли, кромсали, как берсерки, спиной к спине.
Жизнью жертвуя, всех спасали, хоть казалось – спасенья нет.
Отдохнуть бы слегка, влюбиться, завести бы семью, осесть…
Знаю, брат – ничему не сбыться. Только мы друг у друга есть.
А вокруг – города и туши копошащихся мертвецов.
Ад взахлёб поглощает души: люди гробят детей, отцов,
Братья режут друг другу глотки, бьют снарядами из засад.
Мир изгнил, как худая лодка…
…так зачем же его спасать?
Подберёт, не спеша, поуслужливей да поглупее –
Чтобы только для ласк открывала пленительный рот.
И ещё на главу станет больше в его эпопее:
Августейший наш друг – поразительно синебород.
Вся дворцовая знать раболепно склонила колени –
Что поделать – монарх! Хочет – милует, хочет – казнит.
Улыбайся и лги. Аплодируй. Внимай поприлежней.
Лишь бы шкуру сберечь. Ну а совесть потом извинит…
Обыватель молчит. Обыватель плевал на интриги.
Ну казнили, и что? Да сама виновата небось.
Хлеб и зрелища есть. И к чему истеричные крики?
У толпы не в цене сострадание. Так повелось.
Мрачный шут избивает впустую ворота конюшни:
«Венценосный упырь! Не нужна – отпустил бы ко мне!
Я любил бы её! Я любил… только был ей не нужен…»
…Он вернётся на бал, пряча тонкий стилет в рукаве…
Молча тебе придвинет. Знаешь, ему привычно
Слушать о «бабах-стервах» и «мужиках-козлах».
Те, кто к нему приходит, вряд ли живут отлично:
Если ты пьёшь у стойки – плохи твои дела.
Воешь от дикой боли? Умер любимый кто-то?
Бросили? Не с кем выпить? Он угадает враз!
Бармен – почти священник. Это его работа –
Водкой лечить твой разум, душу – бальзамом фраз.
Как же его достали исповеди у стойки!
…Утром придёт в квартиру – эхо и пустота...
И, от хандры спасаясь, выпьет сто грамм – и в койку.
Бармен – почти священник. Думаешь, просто так?
2014
Смерть пришла сюда не понарошку -
Смерть заносит огненную плеть...
Взрывы, кровь… Кого волнует кошка?
Тут самим бы как-то уцелеть.
Поезд переполнен до отказа.
Слёзы. Стоны. Ненависть и злость.
(Танками по судьбам прёт зараза -
Мерзкая война. Но им – «свезло»)
Вдруг метнулась тощая фигурка
И застыла свечкой у окна:
«Мама, папа! Там осталась Мурка!
Мамочка, она совсем одна!»
Горе умножается стократно.
Мать отводит влажные глаза:
«Мы вернёмся, солнышко, обратно»…
(Правду не решается сказать)
***
Снится малышу седая кошка,
С ней ему тепло и так легко…
А в сыром подвале, под бомбёжкой,
Мурке снится дом. И молоко.
2014
Кто каноны христианские предал –
Недозволенных познаний отведал?»
На глазах толстеет кипа доносов.
Сходят грешники с ума от вопросов:
«Ты ли Господа хулил в чёрных мессах?
Колдовал и жадно пил кровь младенцев?»
Прегрешений не бывает в избытке.
Не покаявшимся – клещи да пытки.
Инквизитор - милосердно-суровый -
Приговаривает к смерти без крови.
Разгораются костры адским жаром.
Слава Господу! Отступникам – кара!
___
Снова ходит инквизитор да ищет.
Оставляет за собой пепелища -
С чистой совестью и яростной верой…
А от рясы всё сильней пахнет серой.
2014
Умер, воскрес, вознёсся на небеса,
Дал им свободу выбора, цель и дом.
Только вокруг по-прежнему детский сад:
Каждый бежит к тебе со своим горшком.
Трудно быть богом, если в душе дыра,
Если устал оттуда сюда сновать,
Если опять упорно рисуешь рай,
А на рисунке, мать его, снова ад.
И, проклиная свой бесполезный дар,
Жаждешь сойти с ума, понимая, что
В то, что ты есть, и будешь, и был всегда,
Кроме тебя, не верит уже никто.
Если ты одиночеству даже рад,
Тяжестью давят титулы альф-омег,
Если тебя, любя, норовят сожрать...
Трудно быть богом, если ты – человек…
апрель 2013
Ищем свои половинки всю жизнь,
Тянемся, мечемся, боремся…
Если нашёл – повезло? Так держи!
Только становится горестно –
Счастье не вовремя, или не с тем,
Или за стенами спрятано.
Легче отречься. Бороться зачем?
Мчимся, как черти от ладана.
Тонем в «морали», привычках и лжи.
Богом-любовью хранимые,
Ценим себя, и родных, и чужих…
Жертвуем только любимыми…
март 2013
И по жгущему ноги льду
да по острым краям камней
я наощупь к тебе иду,
ты наощупь идёшь ко мне.
Часто слышится чьё-то: «Стой!»
Память ноет: «Сверни… сверни…»
Шаг за шагом... Туман густой...
Только лучиком тонким – нить
между нами.
Один клубок
у меня, у тебя – второй.
Видно, некий безумный бог
нам одну уготовил роль.
Там, где солнцем любовь горит,
там, где сходятся все пути,
мы обнимем друг друга и,
взявшись за руки, полетим...
Я тебя предаю. Каждым новым рассветом.
Каждой новой строкой и глаголом «любить».
А по правде сказать, не предательство это –
Ты ведь первый ушёл. Разорвал нашу нить.
Я тебя предаю? Нет, лечусь от простуды
Удивительным Солнцем, светящим вдали.
Я встречаю весну, уповая на чудо.
Только что-то в груди нестерпимо болит.
Я твою (не)любовь упакую в большую коробку -
Возвращаю. Встречай.
______________________________________________
на стихи Айдахо "мне твоя не-любовь..."
Я не болею, я не ем, не сплю.
И помню весь приобретённый опыт.
Снаружи - мальчик, а по сути – робот…
Но странно: почему же я – люблю?
Скажите мне, предавшие любовь!
Скажите, вы, живые и с сердцами!
Ну почему я стал не нужен маме?
И почему нас держат за рабов?
Мы не умеем врать и убивать?
Не помним зла? Просты и подконтрольны?
А вы не в курсе? нам! бывает! больно!
Мы знаем, что такое - двери в Ад…
_____
Когда-нибудь не станет вас, людей,
Придут машины вместо «настоящих»,
И я услышу: «что ты хочешь, мальчик?»
А мне бы… маму… Пусть всего на день…
Нельзя возмущаться, реветь и заламывать руки.
А надо жалеть и прощать, и гордиться судьбой.
А кто пожалеет меня, «распроклятую суку»?
«Больную», «доставшую», злую… И это – любовь?
О да, пустяки… ну бывает… невинная шалость…
«Куда ей деваться? Я лучший. Любимый. Один.»
Но знаешь, любви не осталось… Осталась усталость.
Остался, ни в чём не повинный, наш маленький сын.
Вот только… Комфортно ему в резиденции боли?
Нужна ли ребёнку несчастная, нервная мать?
Чему научить его может отец-алкоголик?
Не надо ответов… Теперь я решаю сама.
Я не паяц! Не клоун и не шут!
Я человек! Живой и настоящий!
Мне наплевать на толпы, что жуют
Попкорн и чипсы, жадно глядя в «ящик».
Я привлекаю миллионы тел.
Диктую моду каждому пингвину.
Желаете залезть ко мне в постель?
А что, вы не стесняйтесь, я подвинусь.
Уже тошнит от вас и этой лжи:
От декораций, купленных статистов,
Фальшивых фраз… А я же просто жил!
Я был (один лишь!) искренним и чистым!
Кто дал вам право за меня решать,
Кого любить, с кем быть и где работать?
Насильно в клетке пленником держать
Придумал кто? И, случаем, не бог ты?
Слабо засунуть камеру в мозги?
Попробуй! Удивишься несказанно!
Но не сердись, услышав: «С*ка, сгинь!
Ещё хоть раз ты вломишься незваным!»
Сильнее страха жажда перемен.
Не остановят волны, ливень, вихрь!
К свободе путь желаннее, чем плен.
Спектакль окончен. Я иду на выход.
___
Мы на подмостках жизни без прикрас.
А кто-то сверху дёргает за нити,
И неотрывно пялится на нас…
Расслабьтесь. Вас снимают. Улыбнитесь!
/По мотивам фильма "Шоу Трумана"/
Он сидел один часами множество ночей.
Он глядел на мир печально, видя суть вещей.
Слышал, как танцуют эльфы, как поёт сверчок.
Плёл стихи, как паутину юркий паучок.
Он был с самого рожденья очень одинок,
Ведь горел в душе мальчишки Божий огонёк.
Хоть порою называли странным существом,
Замирали от восторга, слушая его.
Он невольно дивным светом наполнял сердца.
И порою над планетой ярче звёзд мерцал
Удивительной загадкой Божий огонёк.
Но грустил тайком ночами странный паренёк.
И однажды он решился – вылез на карниз.
Чтобы справиться с тоскою, нужно прыгнуть вниз.
Но увидел вдруг – повсюду, словно светлячки,
Загорались друг за дружкой Божьи огоньки.
Бабушка, мне интересно: и "там" – одиночество?
Те же унылые будни, заботы постылые,
Те же «тельцы золотые», фальшивые почести?
Так же друг друга «едят», предают и насилуют?
Может, не стоит беречься от зла и неверия?
Просто привыкнуть, смириться - и будет спокойнее?
Маску надеть пострашнее – любую, не меряя,
Совесть упрятать подальше, не хочет - пинком её!
Может, любовь и на небе – до боли затёртая
Сказочка для дураков, не смирившихся с участью?
Может, оставшимся даже завидуют мёртвые?
А на земле продолжают вопросами мучиться…
Знаю, ответы от нас аккуратно скрываются.
Но безоружной в Аду - неуютно и тесно мне.
Ад существует – он скромно Землёй называется.
Но существует ли, милая, Царство небесное?
Поблёкли. Актёры устали.
(Ведь нервы у нас не из стали…)
А дальше? Что дальше? Я – помню!
Душевные каменоломни,
Вопросы… и все – без ответов,
Незваные, чёрные мысли…
А нужно ли? Нужно нам это?
Ответы в астрале зависли,
Мне страшно озвучивать даже…
А ты? Промолчишь или скажешь?
А знаешь, мне часто так снится
Летящая синяя птица...
Поймать бы… Наверное, сложно,
Иначе - копейка цена ей…
А может быть, вместе – возможно?
Давай перепишем сценарий?!
***
С добрым утром, родной!
Так забавно щекочутся лучики,
Проникая в окно, шаловливо играют со мной…
Но постой, подожди…
почему на запястьях наручники?
Почему так болит…
что случилось с моею спиной?
Почему ты молчишь?
Улыбаешься грустно-неискренне…
Почему?
Говоришь, не летаю уже десять лет…
Что ты сделал со мной?
Что ты сделал, любимый, единственный?!
Мы же вместе летали!
Тебе же так нравилось!
Нет?
А теперь… Как теперь?
Говоришь, привыкаю немножечко…
Привыкаю, как все…
даже клетка мне очень мила…
Подожди… вспоминаю, как кто-то
кормил меня с ложечки,
а меня всё рвало…
Два, залитые кровью, крыла…
вспоминаю: ползком… на коленях…
как стыдно… как больно-то…
Говоришь, я не плачу давно
и во сне не кричу…
Но скажи, мой родной, мой хороший,
за что ты со мною так?!
Как ты мог... Как ты мог?!
Ты боялся, что я... улечу?!
Несусь безумно вскачь
за временем вдогонку,
Ловлю за хвост мечту...
Всё ближе к высоте!
А ночью иногда
(наверно, это ломка)
Реву до тошноты,
свою заметив тень.
Но, в общем, я живу!
Достраиваю замок
Из чёрного песка...
Не греет, хоть убей!
А знаешь, мы себя
обманываем сами...
И хочется кричать:
"Скучаю по тебе!"
Он верит. Не верит. Идёт наобум,
Не в силах отречься от призраков прошлого.
В его голове беспорядочный шум.
Его научили бояться хорошего.
Его отучили от веры в себя.
Наклеили бирку «Изгой». Обескровили.
---
Скажи откровенно – он кто для тебя?
Ты странная, глупая или рисковая?
Ты близко, так близко к нему подошла…
Намеренно или случайной прохожею?
Ему подарила ты море тепла...
Он это тепло будто чувствует кожей, и...
И тянется каждой частичкой души.
Вы будто бы связаны нитью незримою.
А ты? Ты уверена? Что ты решишь,
Когда он обнимет и скажет «Любимая…»?
Разбивая замки,
вырывается память на волю,
на ходу оживляя химеры,
одну за другой.
Я хочу закричать
от неистово режущей боли.
И, не в силах терпеть,
выгибается тело дугой.
Я узнала тебя!
Я тебя не могла не услышать!
Потому что люблю,
потому что любила всегда!
Потому что с тобой
в унисон мы по-прежнему дышим.
Километры,
века,
воплощенья -
для нас - ерунда.
Ты не можешь не помнить,
как мы говорили часами,
как, боясь помешать,
окружающий мир затихал…
Понимая без слов,
мы лечили друг друга стихами…
Через тысячу лет
я узнала тебя - по стихам.
Ты немного взрослее,
в тебе я не чувствую злости,
лишь немую тоску,
одиночество
и пустоту.
И по-прежнему ты
ощущаешь себя лишним гостем
на жестокой земле,
полюбив, как и прежде, не ту.
Ты не лишний, поверь!
Ты реальный, живой, настоящий!
Неживые не плачут!
Я слёзы твои – разделю.
Не случайно привёл нас
великий и мудрый Смотрящий
на дорогу одну,
на одну временнУю петлю.
Отогрею тебя,
и заштопаю свежую рану
зачарованной ниткой
из собственных нервов.
И вслед
я не стану кричать,
и, наверное, плакать не стану.
Подожду, поскучаю…
Да сколько той тысячи лет!
Рай, обернувшийся пыткой, -
Ада тупая подделка.
Это не страстные стоны -
Это агония чувств.
Телу не будет убытка.
Только не выгодна «сделка» -
В ужасе радость потонет,
Берег останется пуст.
Хоть обрыдайся раз двадцать -
Легче не станет нисколько.
В щепки разбитая Лира -
Верности мрачный оскал.
Хочется просто взорваться
Тысячью мелких осколков
И разлететься по миру
Тысячью новых зеркал.
Кошка сменила немало хозяев.
Каждый дарил ей заботу и кров.
Каждый любил. А она, ускользая
От ненавистных натуре оков,
Снова и снова сбегала на волю,
Лишь на порог приходила весна.
И, насладившись кошачьей любовью,
Рыжая вновь оставалась одна.
Только малыш помогал как-то выжить,
Лаской и нежностью раны лечил.
Тот, с кем в зубах еле спрыгнула с крыши
дома, когда их нашли палачи.
Но постепенно пушистый комочек
Стал настоящим красавцем-котом,
Рыжим, как мать. И весеннею ночью
Прочь отпустила его. А потом -
Кошка металась, эмоций не пряча,
Билась в истерике, дико рыча…
Ей бы поплакать… Но кошки не плачут.
Кошки от боли беззвучно кричат.
…Бродит теперь постаревшая кошка,
Глядя с надеждой прохожим в глаза.
Хочется счастья… хотя бы немножко;
Жизни остаток с любимым связать.
Изредка чудится ей в полудрёме:
Тёплые лапы, камин и ковёр...
Ей не нужны золотые хоромы,
Тряпки, игрушки, изысканный вздор;
Только бы вместе сидеть у окошка…
Носит в себе одиночества боль
Грустная, гордая рыжая кошка.
Кошка, которая ищет любовь
Выжигаю её из тебя…
Я – безжалостно-злое Солнце.
Я по клетке, по капле расплавлю,
Даже если лучей не хватит,
И однажды закончится яд,
И по венам твоим польётся
Лишь моя раскалённая лава,
Лишь моё золотое счастье.